По приказу главы автономии в Закарпатье распространялась "Майн кампф". Любая антигитлеровская пропаганда строжайше запрещалась.
Методы утверждения своей власти "христианский демократ" Волошин тоже заимствовал у своего кумира. По краю прокатилась волна арестов. 18 ноября 1938 года специальным распоряжением премьер-министра на горе Думен (возле Рахова) был создан концентрационный лагерь. Первый концлагерь в истории Закарпатья! Без судебного приговора бросали туда всех, кого по тем или иным причинам волошинцы считали опасными. Свободы лишали не только оппозиционных политиков и журналистов. За колючую проволоку попадали крестьяне, рабочие, представители интеллигенции, посмевшие нелестно отозваться о новоявленном "вожде" и "отце" народа (так называли главу автономии в газетах).
"Двадцать лет плюрализма и демократии не прошли даром для закарпатцев, - комментируют те события историки. - И когда по селам начали притягивать к ответственности людей только за то, что те критиковали Волошина или хвалили Венгрию, - население просто удивлялось… Без всяких юридических "формальностей", в том числе - без суда, человека отправляли в концлагерь только за то, что показался кому-то подозрительным. Такого Закарпатье не знало уже давно".
В этих условиях и состоялись в крае "честные выборы" в сойм. О возможности какой-либо альтернативы не могло быть и речи. Право выдвигать кандидатов имело только УНО. На 32 мандата претендовало 32 кандидата, список которых был утвержден лично премьер-министром. Попытка группы русских деятелей зарегистрировать другой список закончилась их арестом. На агитацию против правительственных кандидатов наложили запрет.
Однако и этих мер властям показалось мало. Для обеспечения "правильного" результата голосования на каждый избирательный участок назначили комиссара с неограниченными полномочиями.
В своем интервью г-н Официнский особо упирает на присутствие в Закарпатье иностранных журналистов, по-видимому считая данное обстоятельство доказательством справедливости выборов. Журналисты-иностранцы там действительно были. Они и обнародовали "на полосах западных СМИ" инструкцию, полученную комиссарами, прикомандированными к избирательным участкам.
"Подготовьте группу из определенно наших людей, которая демонстративно начнет голосовать явно за, - приказывалось комиссарам. - Этим она должна повлиять на остальных избирателей. Если это не поможет, пусть станут 2–3 сечевика (члена созданной властями военной организации "Карпатская сечь". - Авт.) возле урны и каждому смотрят в руки, кидает ли полный или пустой конверт (пустой конверт означал голосование против. - Авт.). Но этим еще не обеспечится успех выборов. Люди могут и явно голосовать пустыми конвертами. Тут и террор не поможет. Поэтому имеете тут столько-то конвертов с кандидатами. Вы обязаны придумать способ, как избирательную комиссию куда-то послать на минуту, тогда поменять конверты в урне. Можете также сфальсифицировать протокол выборов. Вы, господин комиссар, лично отвечаете за выполнение этого задания".
Интересное свидетельство о происходящем оставил английский журналист, представитель агентства "Рейтер" Майкл Винч. "Выборы были далеко не свободными, - вспоминал он. - Таким образом все это событие было, конечно, бессмысленным… Как можно было выразить свое неудовольствие? Было два возможных способа. Или избиратель не шел голосовать, - и в таком случае на него налагался штраф, поскольку в Чехословакии участие в голосовании является обязательным, или он мог зайти в кабину для голосования и бросить в урну пустой конверт. Но и в этом случае его могли заметить, потому что конверты были достаточно прозрачными и любой наблюдатель мог видеть, есть ли в нем бюллетень".
В результате, как сообщал Винч, хотя на избирательных участках и соорудили какие-то ширмы, отдаленно напоминавшие кабины для тайного голосования, но "мало кто из избирателей заботился о том, чтобы зайти за эту ширму. Большинство из них просто озирались на всех, кто там собрался, нервно усмехались и как бы незаметно клали бюллетени в конверт и бросали в урну". Кроме того, "во многих случаях, когда избиратель подходил к столу, член комиссии, вместо вручения ему конверта, сам брал у него бюллетень и вкладывал его в конверт".
Стоит ли удивляться, что, по официальным данным, УНО получило 92,4 % голосов? Подчеркну еще раз - даже современные украинские историки признают: "Выборы в Сейм Карпатской Украины 12 февраля 1939 года были проведены с целым рядом юридических нарушений, а их результаты сфальсифицированы".
Любопытный штрих к общей картине. Видный представитель тогдашнего режима, редактор газеты "Правительственный вестник" Василий Гренджа-Донский жаловался: отправившись незадолго до голосования агитировать за УНО в село Горонда, он столкнулся с таким враждебным отношением жителей, что вынужден был оттуда бежать. А вот если верить результатам выборов ("нарисованным" властями и опубликованным затем тем же Гренджа-Донским), жители Горонды чуть ли не поголовно проголосовали за ненавистное им УНО.
Другой факт. На следующий день после голосования в окружную администрацию прибыла делегация из села Заречье (Иршава). "Как же так? - спрашивали крестьяне. - Мы все голосовали пустыми конвертами, а в результате - только несколько голосов против".
Но на недоуменные вопросы избирателей никто отвечать не собирался. Все кандидаты были объявлены "избранными". Такими вот были те "выборы". Можно, конечно, вслед за "Украинской правдой" безоговорочно выдавать их за честные. Но будет ли это правдой?
Сенсации "второй свежести"
Как-то раз, в самом начале очередного учебного года сразу несколько украинских газет ("День", "Молодь України", "Зеркало недели") опубликовали материал некоего, называющего себя историком, Евгения Шульги ""Непереписанная" история о "неизвестном" премьере". Уже само по себе такое почти синхронное появление одного и того же текста в разных изданиях (без указания, что это перепечатка) наводит на мысль о заранее подготовленной пропагандистской акции. Хотя, может быть, все обстояло проще: не имеющий представления о журналистской этике автор разослал свое сочинение сразу во многие СМИ, а не особо взыскательные редакторы пустили это в печать, думая, что публикуют эксклюзив.
Но история появления вышеназванной статьи - дело десятое. Как бы то ни было, она вышла в свет. И хотелось бы обсудить ее содержание.
В статье высказывается недовольство появившимися в последнее время призывами "Не допустить переписывания истории!". Авторы этих призывов, негодует Шульга, "принялись критиковать современные исторические исследования, школьные и вузовские учебники: мол, неправильно освещают события Второй мировой войны". Они (авторы призывов), по словам "історика" Шульги, "не скрывают своего желания снова навязать обществу сталинско-брежневское видение исторических событий", стремятся объявить непререкаемой истиной "советскую, догорбачевскую версию истории войны". Шульге об этом было "нетрудно догадаться". Правда, доказательств правильности своей догадки он почему-то не приводит. А напрасно. Ведь призывы "Не допустить переписывания истории!" действительно звучат, и достаточно громко. Однако ни о каком возврате к "сталинско-брежневскому видению" там речи не идет. Требований таких никто, кажется, не выдвигает. Если г-ну "историку" на сей счет известно что-то особенное, хорошо бы обнародовать соответствующие факты. Увы, конкретики Шульга избегает.
Зато смело берется он разоблачать то самое "сталинско-брежневское видение" (благо никакой смелости для этого сейчас не требуется). Берется, разумеется, во имя "исторической правды". Вот только разоблачает как-то неумело, не всегда убедительно. Стоит ли, например, упрекать авторов вышедшей во времена Леонида Брежнева 12-томной "Истории Второй мировой войны" в том, что в первых двух томах издания не упомянут Вячеслав Молотов, занимавший в 1930–1941 годах пост председателя Совнаркома СССР? "Такого человека, как Молотов, оказывается, не существовало! - ехидно замечает "историк". - Его имени почему-то не называют… Неужели государством руководил неизвестный премьер?" Открытие данного факта Шульга посчитал настолько важным, что включил упоминание о нем в заглавие своего сочинения.
Между тем объясняется все элементарно. Указанные два тома освещали историю международных отношений накануне Второй мировой войны, а не историю СССР (чего "историк" Шульга, по-видимому, не учел). Молотов же до мая 1939 года (когда в дополнение к премьерскому занял еще кресло наркома иностранных дел) непосредственно внешней политикой (то есть международными отношениями) не занимался. В последующих томах Вячеслав Михайлович как руководитель внешнеполитического ведомства СССР упомянут неоднократно. В частности, в томе третьем (он охватывает период 1939–1941 годов), вышедшем в один год со вторым. Таким образом, "неизвестный премьер" оказывается известным. Никто его не замалчивал. Тут, правда, следует указать, что "историк" Шульга, судя по всему, просто не знает, что Вячеслав Молотов исполнял обязанности главы правительства до 1941 года, и называет иную дату его ухода с премьерского поста - 1939 год. "День" и "Молодь України" ошибку заметили и исправили. "Зеркало недели" - нет. Впрочем, в первых томах "Истории Второй мировой войны" Молотов тоже присутствует. Если б "историк" не ограничился штудированием указателя имен, помещаемого в конце каждого тома, а потрудился бы пролистать сами книги (ну хотя бы картинки посмотреть), то обнаружил бы "неизвестного премьера" на фотографиях (в Советском Союзе фото тех, кого в самом деле замалчивали, не стали бы публиковать).
Точно так же необоснованны упреки, адресованные "историком" Иосифу Сталину. Его Шульга "уличает" в подтасовке цифр. Дескать, выступая в ноябре 1941 года на торжественном (посвященном годовщине революции) собрании в Моссовете, "отец народов" существенно преуменьшил потери советских войск и преувеличил потери противника. Г-н Шульга увидел эту "неправильность" в сборнике сталинских речей военного времени - книге, непонятно на каком основании именуемой им "библией коммунистической исторической науки о войне".
Но надо ли доказывать, что кремлевский вождь выступал не как историк (за которого он, в отличие от г-на Шульги, никогда себя не выдавал), а как военный и политический лидер? Причем лидер, страна и армия которого на тот момент терпели поражение. Он стремился поддержать в народе боевой дух, используя для этого все возможные средства. Обвинять Сталина можно во многом (очень во многом!), но никак не в том, что в условиях войны он не стал разглашать с трибуны подлинные (и секретные) сведения о потерях.
Некоторые заявления г-на Шульги продиктованы всего лишь недостаточной информированностью. Скажем, он пишет, что "лишь во времена горбачевской перестройки и независимости мы узнали о том, кто на самом деле взорвал Днепрогэс". Трудно сказать, кого "историк" подразумевает под словом "мы". Возможно, лично он узнал подробности того события только при Горбачеве. А миллионы граждан СССР (не говоря уже о специалистах-историках) знали об этом раньше. Например, из многосерийной документальной киноэпопеи "Великая Отечественная", снятой американскими кинематографистами еще в конце 1970-х годов и пользовавшейся в СССР громадной популярностью.
Справедливости ради нужно признать, что не все претензии г-на Шульги к советской исторической науке лишены оснований. Были тогда и белые пятна, и запретные темы для исследователей. Были замалчивания отдельных исторических фигур и событий. И фальсификации тоже были. Дело, однако, в том, что вся "разоблачительная" информация, содержащаяся в статье г-на Шульги и, очевидно, считаемая им сенсационной, обнародована уже давно. Ныне это "сенсации" второй свежести. Ту же "Историю Второй мировой войны" аргументированно раскритиковали лет двадцать назад. Раскритиковали за действительные, а не выдуманные недостатки. Также задолго до Шульги высмеяли специально когда-то вставленный в мемуары Георгия Жукова фрагмент, где маршал "вспоминает", как в 1943 году ездил советоваться с полковником Брежневым. Тот фрагмент исключили из постбрежневских изданий мемуаров, о чем, вероятно, "историку" неведомо. И "переработанный по требованию идеологической цензуры" роман Александра Фадеева "Молодая гвардия" не претендует теперь на роль истины в последней инстанции. Написанная от имени Брежнева "Малая земля" - тем более. Ну и так далее.
Повторюсь еще раз: историческая наука советской эпохи действительно не отличалась объективностью. Но в современной Украине никто (во всяком случае, никто из серьезных авторов) эту науку как эталон правдивости и объективности не рассматривает. Никто у нас не ратовал за возврат к "сталинско-брежневскому видению исторических событий". Выступая против такого возврата, г-н Шульга воюет с ветряными мельницами. Он, конечно, имеет на это полное право. Хозяин - барин. А вот требовать от других: "Хватит разглагольствовать о "переписывании" истории!" - сей "историк" права не имеет. Почему, собственно, хватит? Разве не наблюдаем мы такого переписывания в нашем независимом государстве?
В качестве иллюстрации приведу школьный учебник для пятого класса "Вступ до історії України" ("Введение в историю Украины"), изданный под редакцией доктора исторических наук Юрия Мыцыка (авторы - Виталий Власов и Оксана Данилевская). Вот что сообщается там о событиях военного времени: "Отряды УПА освобождали украинские города и села от фашистских оккупантов, защищали мирное население. Однако советское правительство не хотело, чтобы Украина имела свою армию. Поэтому, когда в 1943 году украинские земли были освобождены от фашистских захватчиков, большевики начали воевать с УПА".
Не надо думать, что вышеприведенное - вырванная из контекста цитата и в другом месте учебника все же будет сказано, что это советская армия изгнала гитлеровцев с Украины. О миллионах советских солдат, погибших в боях за нашу Родину, там не упоминается. Украину от немцев, выходит, освободила УПА!
Это не переписывание истории? В чем же не правы те, кто упрекает украинские школьные учебники во лжи?
Между прочим, указанный учебник был одобрен министерством образования Украины и даже (об этом заявлено на титульной странице) "является победителем конкурса министерства образования Украины и Лиги украинских меценатов". (Что представляет собой названная Лига, так лихо допущенная сегодня в систему образования нашей страны, - тема отдельного разговора.)
Вот так излагают историю в украинских школах. Г-н Шульга поступил бы честнее, смелее, патриотичнее, если бы направил свой пыл против современных фальсификаторов. Но… Что ж, можно быть историком, а можно - "историком".
Можно отстаивать истину, а можно с важным видом "опровергать" давно опровергнутое, пережевывая "жвачку" двадцатилетней (и более) давности. Занятие по душе каждый волен выбирать сам. Однако любителям пережевывания не стоит рассуждать об исторической правде. Они к ней никакого отношения не имеют.
Сумерки невежества
"Чего не знаешь - за то не берись", - гласит народная мудрость. Выдающийся баснописец Иван Андреевич Крылов ту же мысль высказал несколько по-иному: "Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник". Увы, и пословица, и знаменитое крыловское предостережение останавливают далеко не всех и не всегда. Количество желающих проявить себя в том, в чем они ничего не смыслят, остается довольно значительным. В этом отношении особенно не повезло исторической науке. В самом деле, вряд ли неспециалисту придет в голову публично рассуждать о проблемах, скажем, ядерной физики, квантовой механики или коллоидной химии. А вот в истории у нас "разбираются" все. Достаточно нахвататься обрывков знаний (а часто и не знаний даже, а, наоборот, какой-то бредятины, почерпнутой из мутного источника), и новоявленный "историк" уже готов "просвещать" окружающих.
"Слышал звон, да не знает где он", - говорят обычно о таких "знатоках". Разумеется, распространяют они не свет знания, а нечто противоположное - сумерки невежества. Но сами об этом не задумываются, ибо самоуверены до крайности.
Примером подобной горе-просветительской деятельности является авторская программа "20 минут с Владимиром Яворивским", на протяжении многих лет еженедельно выходящая в эфир на Первом канале Национального радио. Председатель Национального союза писателей Украины, народный депутат многих созывов, а на момент выхода рассматриваемой ниже передачи - еще и председатель Комитета Верховной рады по вопросам культуры и духовности, забыв о народной мудрости, взялся "возвращать" украинцам историю, которой их, дескать, лишили за "трехсотпятидесятилетнюю эпоху порабощения". Как он это делает, хорошо видно из его радиопрограммы.
В одном из выпусков Владимир Александрович принялся вспоминать об обидах, будто бы нанесенных украинскому народу "старшим братом". Перечислил многое, оговорившись, что это еще не все. Заявил, например, что в 1686 году российские власти подкупили константинопольского патриарха, чтобы добиться от него ликвидации "автокефальной украинской православной церкви". А в 1689 году они же запретили Киево-Печерской лавре печатать книги без разрешения "патриаршей цензуры из Петербурга". А в 1708 году устроили резню в Батурине. А в 1709-м, продолжая погром Украины, начатый в ответ на попытку гетмана Мазепы освободиться от московского ига, по приказу Петра І были принудительно перевезены в Великороссию лучшие представители украинской интеллектуальной элиты - Симеон Полоцкий, Иоанникий Галятовский, Лазарь Баранович, Стефан Яворский, Феофан Прокопович. И т. д.
И невдомек г-ну Яворивскому, что никакой "самостоятельной украинской церкви" в 1686 году не существовало (о чем, между прочим, свидетельствует то, что вопрос о церковном управлении Украиной решался в Константинополе). Существовала киевская митрополия, до 1686 года подчинявшаяся константинопольскому патриарху, а затем - Патриарху Московскому и всея Руси. Не могло быть и никакой "патриаршей цензуры из Петербурга" в 1689 году. Ну хотя бы потому, что Петербург основали в 1703 году и резиденцией патриархов он никогда не являлся (ко времени основания города патриаршество в России было фактически отменено). А строгий надзор за изданием церковной литературы объяснялся не "русификацией" (кстати сказать, богослужебные книги печатались на церковнославянском языке, а не на русском), а необходимостью борьбы с католическими влияниями. И пресловутой "Батуринской резни" тоже не было. Тут Владимир Александрович, вероятно, сам того не подозревая, пытается распространять давно опровергнутый миф.
А еще не знает г-н Яворивский, что Симеон Полоцкий умер в 1680 году, за два года до формального и за девять лет до фактического вступления на престол Петра І. Уже по этой причине упомянутый царь никак не мог в 1709 году силой перевозить его в Великороссию. Выдающийся церковный деятель переехал туда гораздо раньше - в 1664 году из Белоруссии (он был по происхождению белорусом, а не украинцем). По собственной воле переехал. В отличие от Иоанникия Галятовского и Лазаря Барановича, которые в Великороссию вообще не переезжали, а оставались в Украине, будучи до конца жизни первый - архимандритом Елецкого Успенского монастыря в Чернигове, а второй - черниговским архиепископом. Умерли они также задолго до 1709 года (в 1688-м и 1693-м соответственно).