Майская синяя высь.
Белой черемухи ветвь.
Я тебя младше на жизнь.
Ты меня старше на смерть.
* * *
У крыльца листвы опавшей ворох,
В огороде сухо, но тепло.
На тумане, словно на рессорах,
Вдоль реки качается село.В синей дымке исчезают стены,
В мокрых окнах гаснет сонный свет.
В зиму уплываем постепенно,
Вьется листопад, как желтый след.Звезды хороводят над рекою,
Словно первый поднебесный снег.
Время размышлений и покоя.
Тихий вечер. Мудрый человек.
* * *
Живут, чтобы выжить, тихо, без затей -
Им дела нет до нынешних вождей.
В полях – осот, бурьян да Иван-чай.
Открой ворота и беду встречай.
Давно не видно сена на возах,
Везде кусты и сорные растенья.
Живетьево живет на небесах,
А рядом с ним – соседние селенья.
На кладбище – у всех кресты в ногах! -
Друзья отца и матери подруги.
И ползают в некошеных лугах
По узким тропкам серые гадюки.
Зайчат в деревне встретишь – не ягнят,
Вокруг домов – осины да березы.
Не косы, а кузнечики звенят,
И бабочки порхают, и стрекозы.
Висят замки – не дети! – на дверях,
И смерть приходит чаще, чем невеста.
Стоит Россия, как на якорях -
На кладбищах, ее не сдвинуть с места.
* * *
Не пробьется даже робкий лучик,
Кажется – по всей земле метет.
Снежная простуженная туча,
Как налим, плывет на икромет.Над седою церковью, над полем
И над лесом – таинство снегов.
День, лишенный Солнца, против воли
Вышел из декабрьских берегов.Потемнело, словно в преисподней,
Прячется в снегу следов пунктир.
Становлюсь свидетелем сегодня
Тех минут, когда рождался мир
* * *
Не ливень, не северный ветер,
Не ворон, не злое зверье,
А голубь с оливковой ветвью -
Прозревшее сердце мое.Являются светлые лица,
Забыты и злость, и раздор.
И сердце – библейская птица -
Вьет в праздничном храме гнездо.
* * *
Еще кадит последняя надежда,
И прошлое не надо ворошить.
Но возраст мой такой, когда одежда
Меня спокойно может пережить.Не завершил свое земное дело -
Свою судьбу не до конца постиг.
Одежды хватит на больное тело,
А для души куплю немного книг.И воином бывал, и миротворцем…
Сгорело сердце угольком в груди.
А свечку пред Николой Чудотворцем
Поставлю за грядущие пути.
* * *
Луна и солнце, как на коромысле,
Качаются над сумрачным прудом.
Листва бежит по ветру, будто мысли
О чем-то невозвратном и родном.В резьбе настенной, в надписи наскальной
Мир отразился, словно в родниках.
О чем-то не свершившемся и дальнем
Душа грустит, скитаясь в облаках.
Масленица
Впряжется конь-мороз
В оглобли поутру -
Скрипит обоз берез
На выстывшем ветру.Огнист рассвет-петух,
Мелькнувший из-за туч.
– Здоров ли русский дух?
– Здоров… Да спать могуч!Проснись, мой русый брат,
На масленицу в срок.
Березы к нам спешат -
Обозы вдоль дорог.
Лето
Утренний луч обогреет подушку,
В дряхлой сторожке проснусь.
И над рекою услышав кукушку,
Ей улыбнусь.Запах цветов, земляники и дыма.
Лодка. Морщинистый плес.
Солнышком скатится юность незримо
В рощу берез.
На берегу водохранилища
Два шага до спящей воды.
Стрекозы летают мористей.
И, словно кальмары, плоды
Шиповника в зелени листьев.Беспамятством варварских лет
Я сам себе чужд и несносен.
Колеблется солнечный свет
В медузах реликтовых сосен.Кто я? Пилигрим? Новосел?
Взираю на мир из-под кепки.
На крышах затопленных сел
Рассыпаны чайки, как щепки.Лес рубят… Сосна – не тотем.
В нас рыбы и ящеры дремлют.
Но мы из воды не за тем
Пришли, чтоб затапливать землю.
V
Крестный ход
Паломники идут за рядом ряд,
И радостно щебечут птицы в кронах.
А солнечные лучики горят
Торжественно на поднятых иконах.Уходим от наветов и невзгод
Мы с памятью о подвигах державных.
Иисус Христос приветствует народ
Колоколами храмов православных.И стук сердец, и светлых душ полет…
Мы верим в то, что Бог и правда – с нами.
Святая Русь по Невскому идет -
Над ней молитвы реют, словно знамя.
* * *
Автандилу Бутхашвили
Кура и Арагва. Божественный свет на волнах.
Разносится эхом в ущельях звучанье Псалтыри.
Белесые горы. Не здесь ли смиренный монах
Воспитывал в келье молитвою Мцыри?Вода не течет, а срываясь с обрывов – поет!
Мятеж и смиренье под небом слились воедино.
Россия и Грузия. Светлой молитвы полет.
Грузинские сказы вплетаются в наши былины.Туманы спускаются с гор – за верстою верста.
Земля под ногами – омытая кровью, святая!
Я в Мцхету приду поклониться Хитону Христа -
Душа православная ангелом в храме летает.
* * *
Голову кружит ладан.
Молча зажгу свечу.
Чтоб прикоснуться взглядом
К Господу, как к врачу.Ломаный, тертый, битый,
Чтобы душою креп,
Я прошепчу молитву
Точную, как рецепт.
* * *
То трагедии в мире, то драмы -
За безверие платят сполна.
Но возносятся белые храмы
Над страной, что от горя черна.Жизнь зовет приниматься за дело.
Сеют хлеб. Ржет на пастбище конь.
Над селом, что душой протрезвело,
Поднят крест, словно Божья ладонь.
* * *
Раскаленный закат птичье небо поджег.
И дорога до звезд далека.
Черный вечер трубит в серебристый рожок,
Собирая в стада облака.Мир тревожен и глух. На душе непокой.
Но куда-нибудь нужно идти.
Церковь с белым крестом впереди за рекой,
Отчий дом за ручьем позади.В стороне на болоте шумят камыши.
Поднимается пыль из-под ног.
Я один словно перст. И вокруг ни души.
Надо мною лишь вечер и Бог.
* * *
Светилось небо пламенем знамен
Над миром, переменчивым и вечным.
И тысячами листьев слушал клен,
Как наступал неторопливый вечер.Прохладной мглой наполнился овраг.
Нам никуда от вечера не деться.
Он наступал совсем не так, как враг.
Он шел ко мне, как лучший друг, из детства.Принес луну и крынку с молоком,
По запыленной звездами дороге.
Я ждал его. Я с вечером знаком.
Приятно с ним беседовать о Боге.
* * *
Уезжаю… В грусти сердце тонет.
Долго будет вспоминаться мне,
Словно Богоматерь на иконе,
Мать моя в распахнутом окне.Желтый вечер. Рожь росой намокла.
Ароматен Яблоковый Спас.
За спиною золотятся окна
Дома, как резной иконостас.
* * *
Взошла ущербная луна -
Не различить следы.
Я не пьянею от вина -
Пьянею от беды.Укрыл окраину села
Черемуховый дым.
Не светит свет. А светит мгла.
Над кладбищем твоим.
* * *
В ладу живите с миром. В Бога верьте.
А на судьбу не следует пенять.
Чего душа боится? Может, смерти,
А может быть, бессмертья. Не понять!Когда забудет сердце об Отчизне,
Нет смысла ни в минутах, ни в часах.
Стремленье к смерти и стремленье к жизни
Пред нами Ангел держит на весах.
* * *
С ладони птичку покормил -
И в храм вошел согрет.
Иконы – окна в Божий мир,
Из них струится свет.Когда в душе темным-темно,
Когда она болит -
Для излечения дано
Свечение молитв.
* * *
Звездный свет над землей струится,
И душа оставляет плоть.
Полночь. Время пришло молиться
На творенья Твои, Господь!
Помолиться за то, что будет,
И за то, что уже прошло.
Сумрак выдохнуть полной грудью,
Чтобы душу не обожгло.
Вспоминаю родные лица
Сквозь безлунный небесный свет.
Невозможно не помолиться
За живых и за тех, что нет
С нами… Плачет ночная птица.
Звездный свет – в перекрестьях рам.
И молиться бы, и молиться
На дороге, ведущей в храм.
* * *
Ирэне Сергеевой
Возрождает Господь колокольные звоны,
Оживают и вера, и святость в словах.
Покаянная скорбь. Горько плачут иконы,
Словно старые матери, в русских церквах.Прозреваем и в белые храмы приходим,
Черный грех из души прогоняем крестом.
Горько плачут иконы о русском народе -
Блудном сыне, пришедшем в родительский
дом.Искушенье народа – нет хуже напасти:
Продается душа, чтобы тешилась плоть.
Квартиранты Кремля не управились
с властью -
Православною Родиной правит Господь!
* * *
Памяти монахини бабушки Елены, нянчившей меня в детстве
Уютен скромный уголок
Избы. В окошко солнце светит.
Я не один – со мною Бог,
Нет одиночества на свете…Забыло скрип шагов крыльцо.
Икона. Свет лампадки зыбкий.
И Богородицы лицо
Слегка озарено улыбкой.Молитва. Библия в руке.
Блистает день закатной гранью.
И дремлет в Божьем уголке,
В клубок свернувшись, мирозданье.
* * *
Памяти матери Евдокии Константиновны Орловой
Дождичек вымыл рамы.
Слезы бегут из глаз.
Вот и не стало мамы
В тихий Медовый Спас.За упокой молебен,
Свечи горят, дрожа.
Облачком белым в небе
К Богу летит душа.Свет и прохлада храма,
Кладбище за стеной.
Вот и не стало мамы
В жизни моей земной.
* * *
Юрию Шестакову
Битва за веру. Ручьями -
Кровь. Шепот русских молитв.
Сотня монахов с мечами
В первой шеренге стоит.Крепче и камня, и стали
Вера… Я верой клянусь!
Черною сотней назвали
Тех, кто сражался за Русь.В битвах не ведали страха.
Вижу сквозь отзвуки гроз
Черные рясы монахов -
Смотрит с хоругвей Христос.…В наших каютах и кельях
Молится Родина-мать.
В рясах и флотских шинелях
Нам за Россию стоять!
* * *
Иеромонаху Александру (Фауту)
Хотя еще безумствуют химеры
И в грешных душах много пустоты,
Гуляет по России ветер веры
Христовой. Всходят золотом кресты.Яснее память. Ярче предков лица.
Светлее храм. Пышнее каравай.
Россия куполами колосится -
Хранит Господь духовный урожай.
* * *
Отцу Анатолию (Денисову)
Вышло солнце – и тучи померкли.
Отдыхают луга от дождей.
Деревянная сельская церковь -
Дух Господень и души людей.Нет от Бога у сердца секрета.
Крест возвышен и низок поклон.
И блаженствуют в лучиках света
Гладиолусы возле икон.Всех усопших земля приютила -
Спят в ней прадеды, деды, отцы…
И звенит в русской церкви кадило,
Как на тракте звенят бубенцы.Здесь в молитве встают на колени,
Повторяя святые слова.
В этой сельской округе священник
Ближе людям, чем грешный "глава".
* * *
Космос – вечная Божья свобода, -
Мне сказал астроном-богослов.
Во Вселенной он ищет не воду,
А мелодии тонких миров.В небе песни ночного простора
Заплетаются в звездный венок.
Мирозданье – оркестр, пред которым
С дирижерскою палочкой – Бог.
* * *
Душа юна и дух не дряхл.
Жизнь учим наизусть.
Мы в храмах, как на кораблях,
Плывем в Святую Русь.То бьет волной, то бьет молвой
Дыханье гиблых мест.
Но, словно флаг, – над головой
Наш православный крест.
* * *
Гаснут звезды, словно угли,
На рассвете в облаках.
Угловатый город Углич
Просиял костром в веках.Облака завиты в букли,
Чайки дремлют на песке.
Куполами древний Углич
Отражается в реке.Замираю – всплеск ли, стук ли…
Сладкий донник видит сны.
Поднебесный город Углич -
Сердце северной страны.
* * *
У жены нательный крест под блузкой,
Без креста народ и слаб, и сир.
Как Христа, Творец приносит русских
В жертву, чтоб спасти заблудший мир.Помолюсь о предках. Я не вечен -
Улыбнись и каждый жест лови.
Догорают люди, словно свечи, -
Плачет Храм Россия-на-Крови.
* * *
Ирэне Сергеевой
Горячих молитва остудит,
Замерзших согреет. Меня
Спасет… Люди – все-таки люди,
Не ангелы. Судного дня
Дождутся, хотя не желают…
Накажет Господь и простит.
Молитвой к небесному раю
Указаны людям пути.
* * *
Я не останусь ночевать нигде.
Ни у красотки, что живет без мужа,
Ни в мраморном дворце, ни в пьяной луже.
Домой вернусь по суше и воде.Вокруг меня людская суета.
Смешные сплетни, глупые советы.
А дома надо накормить кота,
Полить цветы и прочитать газеты.Холостякую… Ну, и что же в том?
В соблазнах нет покоя и спасенья.
Я более всего люблю свой дом
И домового, что живет вне зренья.
* * *
Важнее – дом… И ты права.
Хотя живут на свете
И подзаборная трава,
И беспризорный ветер.В светелке – свет, в подполье – тень.
Всего есть понемногу…
Но сохраню на черный день
И посох, и дорогу.
* * *
Лишь глаза прикрою – лица, лица…
Вместе мир небесный и земной.
Прожитые дни, как будто птицы,
Кружатся крикливо надо мной.Горестно. Незваными гостями
Прилетели. Шумный трепет крыл.
Я своими тайными страстями
Их поил и чувствами кормил.Прочь! Не надо каркать над больницей.
В снежной шубке под окном сирень.
Я с ладони звонкою синицей
Отпускаю в небо новый день.
* * *
Кипарисы мокнут. Олеандр
Отцветает. Обмелевший Понт
Дремлет у бамбуковых оград,
Обложив дождями горизонт.На базарах – россыпи хурмы.
И картав, и резок разговор…
И светлы вечерние псалмы.
В древнем храме у подножья гор.Приобщенью к Богу смертный рад,
Забывая груз мирских забот.
Кипарисы мокнут. Олеандр
Отцветает. Засыпает Понт.
Побережье
Б. Подопригоре
Утес. Блужданье солнечных столбов
Меж синих туч. Плеск рыбы возле бакена.
А ландышей – как белых черепов
На траурных картинах Верещагина!День провожаю. Чайкам хлеб крошу.
Не признаю парламенты и ратуши.
Устану – как под простыней, лежу
Под белой ночью. В изголовье – ландыши.Не финский ножик – распорол буксир
Реку… И комары затишье отняли.
И хрупок человек, и зыбок мир!
И прорастают черепа на отмелях…
* * *
Заросли травой руины храма.
Но, пройдя безверия юдоль,
В состраданье, словно в волчью яму,
Я попал – в глазах слепая боль.Стыдно, что порою беззаботно
Жил и не крестил перстами лоб.
Жаль мне стариков, детей, животных…
Всех, кто беззащитен, слаб и добр.Прозреваю от печальной боли: Вместо сердца – теплая зола.
Купол золотой блестит над полем,
И поют во ржи колокола.Встанут храмы – оживет Россия,
Дети запоют, как соловьи.
Наша жизнь – не в злобе и не в силе,
А в смиренной вере и любви.
* * *
Нам остались домашние клички.
Нет имен. Не встречаем гостей…
Мы как две обгоревшие спички.
Наша жизнь – крематорий страстей.Как зола, остывают привычки.
Дремлют нервы, свернувшись в клубок.
Мы как две обгоревшие спички.
Наша спальня – пустой коробок.
* * *
Памяти друзей юности
Долго слышатся отзвуки грома.
Над болотами – редкий туман.
Горький запах цветущих черемух,
И любви мимолетный дурман.После всех подойду к аналою,
Помолюсь и закрою глаза.
Помню всех, кто порхал над землею,
А потом улетел в небеса.
Молитва
И свет небесный наполняет храм,
Когда в молитве преклоню колени.
Дай, Господи, здоровья всем врагам
Моим, а мне – покоя и терпенья.И душу исцели мою, и плоть,
И подари мне мудрое смиренье.
И долготою дней моих, Господь,
Тебя прославлю, обретя спасенье.
* * *
На колени стал. Святая Дева -
Предо мною. Храм похож на рай.
Справа – Серафим Саровский. Слева -
Светлый Чудотворец Николай.Свет и счастье… Как во время оно,
Прихожане все – моя родня.
И святые лики на иконах,
Словно предки, смотрят на меня.
* * *
Белая церковка в березняке -
Белая птица на белой руке.Льется, смиренной молитвой согрет,
С белого купола ангельский свет.Словно лампаду, Господь, не гаси
Белую жизнь в православной Руси.В белые теплые майские дни
Белую птицу мою не спугни.
* * *
Замолчал коростель, захлебнувшись тоской.
Отцвели васильки в борозде.
Ты мелькнула, как ветер, над сонной рекой,
Отразившись зрачками в воде.В омутах предрассветных тонула звезда,
Где я плыл на баркасе один.
И смотрела твоими глазами вода
На меня из бездонных глубин.
* * *
Лохматый август к дому подойдет,
Рассыплет птичью стаю у окна.
И яблоком созревшим упадет
На грядку краснобокая луна.И тихо обнажится дно реки.
Светло и зябко станет на душе.
И ранний холод обожжет виски.
И не вернется женщина уже.
* * *
Горячие холмики. Сосны.
И свет с высоты
Струится, нездешний,
таинственный, вечный.
Надгробья безмолвны.
И звезды молчат, и кресты.
И белые козы по кладбищу
бродят беспечно.Преддверье покоя.
И рая преддверье. Сюда
Приходят, отбуйствовав
и отбродяжив, смиренно.
И здесь остаются -
находят приют навсегда.
Незыблемый мир.
Вдалеке от оград перемены.Горит земляника.
И ящерки юрко скользят
По серым надгробьям.
Природа и жизнь изначальны.
Шагнешь и… замрешь.
Остановит задумчивый взгляд:
Ты сам на себя
с фотографии смотришь печально.Трава зашуршит -
запоет колыбельную мать.
И ангельский ветер
погладит незримой рукою.
Зачем суетиться,
собратьев локтями толкать?!
Всем хватит под соснами
вечности, счастья, покоя…
* * *
Я люблю весенний шум сосны
И апрельский голос певчей птицы.
Помолюсь за сирых и больных,
За которых некому молиться.Кружатся над храмом журавли,
И пылится сельская дорога.
К падшим состраданья и любви
Попрошу молитвою у Бога.Завернется вечер в звездный плед,
И туман повиснет над рекою.
Кто-нибудь помолится мне вслед,
Пожелав смиренья и покоя.
* * *
Любите врагов своих, сокрушайте врагов Отечества, гнушайтесь врагами Божиими.
Св. Филарет Московский
Православный… Без жертвенных пугал.
Не суннит, не буддист, не хасид.
Загоняйте меня в тихий угол,
Но лишь в тот, где икона висит.Если вы не пытались рабами
Сделать нас, почитающих Русь,
Я не стану рвать глотки зубами,
А смиренно за вас помолюсь.
* * *
И густ, и сладок воздух дачный,
Клубится облаком весна.
Холодная вода прозрачна,
А теплая вода мутна.Цветет садовая ограда,
На грядках в рост пошла ботва.
Безгрешная душа крылата,
А грешная душа мертва.
* * *
Иеромонаху Александру (Фауту)
Если жизнь тяжела, то и смерть не проста.
Всходит солнцем над храмами Божий лик.
И приводит нас к истине путь Христа,
Остальные дороги ведут в тупик.Ты зачем петлю надеваешь, поэт,
Иль ешь снотворное, выключив свет?
Тяжело умирать, если жизни нет,
Но легко доживать, если смерти нет.