В петровское время начали быстро строить и фабрики легкой промышленности. Ее центром стала Москва. Там появились фабрики по производству парусины, канатов (Хамовный и Канатные дворы), амуниции и седел (Кожевенный и Портупейный дворы), сукна и фетра (Суконный и Шляпный дворы), а также пуговичная, чулочная, бумажная мануфактуры. Московский суконный двор - первое в России крупное текстильное предприятие - работал на привозной шерсти. Петр издал указ о разведении в южных уездах овец, и вскоре суконное производство перешло на отечественное сырье.
Перечисляя эти достижения, остановлюсь и лишь замечу, что за ними стояла довольно четкая, хотя и не изложенная на бумаге программа модернизации русской экономики. Она была разработана и осуществлена Петром. Теперь создание подобных программ кажется заурядным, но для начала XVIII века она была подлинной революцией, особенно если учесть, что речь шла о стране без промышленности, подготовленных мастеров и рабочих, без материальных ресурсов, вообще без всего - только одна, как бы теперь сказали, политическая воля. Эта программа включала в себя научно-техническое сотрудничество с Западом в самых разных формах и сферах, начиная с массовых закупок западноевропейской техники (вооружений, кораблей, машин и их частей) и заканчивая организацией собственного производства. Видя, что собственное кораблестроение не справляется с гигантскими потребностями флота в новых кораблях, необходимых, чтобы загнать шведский флот в его главную базу - Карлскрону и не позволить ему выйти оттуда, агенты Петра стали размещать заказы на постройку военных кораблей на западных верфях. Оплачивались эти заказы за счет увеличения вывоза сырья по демпинговым ценам - хлеба, леса, пеньки, юфти, смолы, масла, жира, позже - чугуна и железа. Иного способа добыть денег не было.
В 1702 году был принят поистине революционный для России указ, открывавший ворота страны иностранным специалистам. Им были предоставлены самые благоприятные условия для работы и жизни: высокое жалованье, право иметь собственность в России, сохранять подданство и веру и в любой момент вернуться на родину. Им разрешалось жениться на русских, не переходя при этом в православие, что в прежние времена считалось страшным преступлением, за которое можно было угодить в Сибирь или на костер. Последовавший затем массовый приезд иностранных специалистов самых разных профессий (от матросов до академиков) изменил облик русской экономики и жизни вообще. Петр, зная нравы своего чиновничества, категорически настаивал на том, чтобы всех приезжих встречало "ласковое обхождение", чтобы им предлагали выгодные контракты, чтобы они получали жилье и чины. Перед иностранцами открывались необычайно широкие карьерные перспективы, ведь Россия тогда была тучным "непаханым полем" (слова Екатерины II). Как писал впоследствии член Петербургской академии наук гениальный математик Л. Эйлер, если бы не Россия, он бы до конца жизни на родине, даже дождавшись физической кафедры, остался бы лишь "кропателем".
Стремясь к быстрому созданию промышленных и торговых компаний, Петр покровительствовал смешанным концессиям, разрешал иностранные монополии в России, предоставлял иностранным компаниям значительные льготы и вместе с тем оказывал всемерное поощрение отечественного предпринимательства. Были приняты многочисленные защищавшие промышленников законы и регламенты. Государство выступало главным строителем фабрик и заводов, но оно охотно шло на весьма льготную приватизацию.
В России было принято самое передовое в мире горное законодательство. Согласно Берг-привилегии 1719 года, открывший месторождение полезных ископаемых (неважно, на чьей земле) получал право на этом месте основать собственное предприятие. Начинающие промышленники получали невиданные на Западе преимущества. Таможенный тариф 1724 года надежно защищал русских предпринимателей от западных конкурентов. Промышленникам оказывалась прямая финансовая помощь на расширение старых и на создание новых предприятий. Государство бесплатно предоставляло землю и оборудование, присылало иностранных мастеров и других специалистов, устанавливало монополии на производство и сбыт продукции, помогало с ее реализацией. При нехватке рабочих рук Петр "приписывал" к заводам обширные земли с десятками деревень, жители которых вместо уплаты государственной подати должны были работать на фабриканта. Вопреки законодательству предшествующей поры, предпринимателям разрешили покупать к заводам крепостных крестьян. Петровская эпоха позволила развернуться, обогатиться и принести пользу стране многим инициативным людям из разных слоев общества. Из частных предпринимателей особенно известны Баженины и Демидовы. Демидовы - отец и сын - владели на Урале и в Сибири большими металлургическими заводами. В конце XVII века тульский кузнец Никита Демидович Антуфьев понравился Петру своей предприимчивостью. При поддержке государя он основал железоделательный завод возле Тулы, но по-настоящему развернулся на Урале, где получил казенный Невьянский завод, смог добывать руду и начал строить заводы без ограничений. "Демидыч" (так звал его царь) настолько обогатился, что ощущал себя царьком в своих уральских владениях. Он добился особых льгот и привилегий, в 1720 году получил дворянство и новую фамилию - Демидов. Его сын Акинфий позже построил подлинную империю на Урале.
В крайне сжатые сроки Россия не только обеспечила себя всем необходимым для обороны, но и стала поставлять на Запад промышленные товары. В петровский период выпуск железа вырос в 8 с половиной раз. Если в 1720 году Россия выплавляла 10 тысяч тонн чугуна, а "всемирная кузница" Англия - 17 тысяч тонн, то в 1740 году русская металлургическая промышленность произвела 25 тысяч тонн, в то время как хваленые домны Шеффилда и Лидса выдали только 17,3 тысячи тонн. Далее российский экспорт шел по нарастающей. В 1740-х годах европейский спрос на уральское железо достиг 100 процентов его выпуска. Так длилось до тех пор, пока не грянула промышленная революция в Европе. До этого без русской пеньки, парусины, леса и железа не смог бы нормально функционировать, к примеру, британский флот.
В России начала XVIII века началось бурное в сравнении с XVII веком развитие науки и техники. Петр посылал молодых людей учиться на Запад самым востребованным наукам. Приглашенные западные специалисты по контракту были обязаны делиться своими знаниями с русскими учениками. Один из современников писал, что когда английский мастер закладывал корабль, на соседнем стапеле русский мастер полностью повторял его действия, чтобы освоить технологии судостроения. Осознавая значение научных исследований для развития экономики и обеспечения обороны, Петр решил соединить фундаментальные и прикладные исследования в Петербургской академии наук.
Невиданный ранее импорт знаний и навыков, активное промышленное строительство - все это привело к тому, что в России быстро возникли и утвердились производственные, технологические традиции, появились собственные изобретатели машин и механизмов. В результате после Петра в Россию хлынул поток денег, продолжилось промышленное строительство, увеличились объемы внешней и внутренней торговли. Да, это случилось не сразу. Прошли годы и даже десятилетия, прежде чем русский торговый флаг (современный триколор России) появился в портах Европы. Но уже при Екатерине II Россия пользовалась полным доверием на европейском рынке. Курс введенных государыней ассигнаций поначалу был даже выше курса серебряных денег. Австрийский император Иосиф II шутил: если бы Екатерине вздумалось ввести в оборот кожаные деньги, их бы приняли - так высок был авторитет русской валюты. Золотой век Екатерины, при которой расцвела Российская империя, был невозможен без черновой, подготовительной работы Петра.
Недоброжелатель:
Остановите свою "экономическую песню"! Дайте мне слово молвить. Кто же спорит с очевидным - успехи экономики Петра бесспорны и впечатляющи, как и впечатляющи успехи экономики России в течение всего XVIII века. Но давайте посмотрим, что лежит в основе этих успехов и почему с началом упомянутой Вами промышленной революции они лопнули как мыльный пузырь. Действительно, государство Петра Великого всячески поддерживало предпринимателей независимо от их происхождения с помощью ссуд, приписки крестьян к заводам, беспошлинного ввоза оборудования и сбыта продукции. Оно часто передавало им государственные предприятия, но заметим сразу - как установил П. Г. Любомиров - вовсе не потому, что заботилось о развитии частного предпринимательства, а из-за хронической убыточности этих предприятий. Что же государство требовало от предпринимателей взамен? Полной экономической покорности и исполнительности. В экономической политике господствовал протекционизм. Он выражался в жесткой регламентации производственного процесса, количества, номенклатуры и вида выпускаемых товаров. Протекционизм Петра предполагал установление назойливого контроля специальных центральных органов - Мануфактур- и Берг-коллегий, чьи ревизоры отличались исконной вороватостью. Не справившихся с делом заводчиков ждало не банкротство, а конфискация! Предприятия работали в условиях стопроцентного госзаказа, когда всю продукцию поглощало государство. Ради поддержки отдельных предпринимателей, которые казались царю перспективными, он запрещал производство определенных товаров по всей стране и таким образом душил всякую конкуренцию, без которой, как известно, не может развиваться экономика. С петровского времени русская промышленность была ориентирована почти исключительно на потребности армии и флота, империи, а это вело к ее однобокости и ограниченности.
Нет сомнений, что Петр поощрял и развитие торговли. Его вдохновляли идеи меркантилизма и пример богатевшей от торговли Голландии. Он открыл русским купцам ворота в Европу через порты Санкт-Петербурга, Риги, Ревеля, принял в 1724 году льготный для них Таможенный тариф. Но при этом использовал методы, будто предназначенные для уничтожения свободной торговли или в крайнем случае для ее медленного удушения. Приведу лишь один, но очень выразительный пример. Внезапно, 31 октября 1713 года появился именной указ о… полном запрещении ввозить в Архангельск для продажи два тогда основных товара русского экспорта, пеньку и юфть, и жестоко предписывалось везти эти товары только в Санкт-Петербург. В ограничении архангельской торговли Петр видел условия для процветания новой столицы и реализации своей давней мечты сделать ее центром русской торговли. Насильственная переориентация торговых потоков с Архангельска на Санкт-Петербург оказалась трудноосуществимой хотя бы потому, что шведы еще господствовали на Балтийском море и их каперы делали практически невозможным проход иностранных судов в новый русский порт. В результате в Петербургском порту ежегодно скапливались и гнили под открытым небом огромные запасы нераспроданных товаров, которые, как говорится, со свистом ушли бы в Архангельске. Но восторг Петра, однажды утром увидевшего, что почти у его дворца причалил чудом прорвавшийся сквозь шведскую блокаду английский торговый корабль, не проходил. Самодержец был почти уверен, что наконец-то его мечта исполнилась, что "все флаги в гости будут к нам!".
Реальность оказалась суровее его мечты, и поэтому ему пришлось считаться с фактами. Жесткий указ 1713 года отменили, было решено перейти на режим квотирования. В последующие годы, в сущности до заключения мирного договора со Швецией, каждый год определялись квоты на количество товаров для Санкт-Петербурга и Архангельска. Причем власти контролировали выполнение этих норм. Сперва было установлено преимущество Петербурга в пропорции 2 к 1 в пользу столицы, но к концу 1710-х годов Петр фактически признал поражение: в Архангельск было разрешено везти две трети экспорта, а в Петербург - одну треть. Важную роль в отказе от первоначальной политики сыграла Голландия, купцы которой из-за закрытия Архангельска - традиционного порта сотен голландских судовладельцев - стали нести такие потери, что встал вопрос о разрыве торговых отношений с Россией.
Конечно, по мере завершения Северной войны нарастала тенденция постепенного сокращения торговли в северном порту, но она была вызвана причинами вовсе не административными, а экономическими (все-таки Санкт-Петербург был ближе к Западной Европе, чем Архангельск) и военно-политическими (усиление русского флота на Балтике и ослабление шведского морского могущества делали путь в Санкт-Петербург более безопасным). Но при этом никому из властей предержащих и в голову не приходило подумать об ущербе русской торговле (не говоря уж о компенсации этого ущерба). Н. И. Павленко писал по этому поводу: "Что означала эта исходившая от правительства инициатива для русских купцов? Она наносила им значительный материальный ущерб. Купцы должны были отказаться от налаженных путей доставки грузов в Архангельск и заменить привычный маршрут новым, ‹…› это было связано со значительными убытками: утрачивались отлаженные связи в пунктах, где производился наем работников и речных судов; становились ненужными складские помещения как в перевалочных пунктах Ярославль, Вологда, так и самом Архангельске". К этому добавим, что архангельская торговля, имевшая почти двухсотлетнюю историю, была привычна, выгодна русскому купечеству, поколениями торговавшему в устье Северной Двины. Доставка товаров по текущим на север рекам обходилась дешево. На этом проторенном пути из центра России до берегов Белого моря не только существовала необходимая для транспортировки и перевалки товаров инфраструктура с традиционными центрами найма свободных рабочих рук, но и действовала отлаженная система скупки и перепродажи партий товара.
Путь же в Петербург был долог, мучителен из-за фактического отсутствия сухопутных дорог (путешественники, прибывавшие в новую столицу, поражались числу утонувших в грязи и сдохших лошадей). Плавание же через Ладожское озеро являлось чрезвычайно опасным. К тому же Петр тогда вел ожесточенную борьбу против речных судов старой конструкции, доставка товаров на которых была строго запрещена. Строительство новых судов европейской конструкции обходилось дорого, поскольку плавание в Петербург осуществлялось только в одном направлении - вниз по Неве: после доставки товаров большая часть ненужных судов (вести из Петербурга было нечего!) продавалась на дрова.
В Петровскую эпоху купцы облагались непомерными поборами, тягостными повинностями, их заставляли служить в таможне, казенной торговле, причем за успех дела они отвечали собственным капиталом и даже свободой. Как писал Н. И. Павленко, "налоговый пресс давил на купечество с такой силой, что не только препятствовал воспроизводству у них капиталов, но зачастую приводил их к разорению". За петровское время резко сократилась численность купеческих династий в России, ушли в небытие десятки купеческих домов, процветавших в допетровской России. Рухнула элита русского купечества - гостиная сотня: из 226 человек к 1715 году торговые промыслы сохранили меньше половины - 104 купца. Предприниматели сворачивали бизнес, меняли свое социальное положение (уходили в посадские), только бы от них отстало государство. Купеческий капитал всегда хрупок, при отсутствии в России страховки он не был защищен от несчастного случая, а уж от произвола и грабежей чиновников и казны и подавно. Хорошо известно, что малейшее вторжение казны в торговые операции может сильно дезорганизовать торговлю.
Все это сочеталось с крайне негативным влиянием на экономику государственных монополий и откупов на самые ходовые внутри страны и за ее пределами товары. Делалось это самым беспощадным для купечества способом. Так, целые районы традиционного льноводства внезапно объявлялись заповедными: там разрешалось закупать лен только правительственным агентам. Купец-оптовик, бизнес которого строился на скупке льна в этом районе, был в отчаянии: разваливалась сложившаяся система посреднических операций по скупке и транспортировке товара, нарушались связи с поставщиками и потребителями, пропадали выплаченные задатки и авансы. Случалось, что купцы теряли не только свои средства, но и деньги крупных кредиторов и должны были погасить свои обязательства перед ними. Нечто подобное происходило и в других отраслях. Так, с 1 января 1705 года была объявлена монополия на продажу жизненно важного для народа продукта - соли. Ранее торговавшие солью купцы объявлялись государственными служащими, обязанными продавать соль уже не в свою пользу, а в пользу государства! В таком же положении оказались солепромышленники. Решив, что им "много лишнего платят", Петр определил себестоимость пуда соли так, как считал справедливым, и ввел налог на будущую прибыль (одновременно в других отраслях он пытался установить жесткую норму прибыли - не более 10 процентов!). Для солепромышленников Строгановых это грозило катастрофой, гибелью их бизнеса. В 1708 году они поставили 1,8 миллиона пудов соли: казна получила от этого 256 тысяч рублей чистого дохода, а Строгановы - всего 578 рублей! Стоит ли подробно писать о том, что производительность соляных промыслов за несколько лет упала в пять раз, соль стала страшным дефицитом и розничная цена на нее резко возросла. Лишь к концу царствования Петра Великого удавка в виде государственных монополий и откупов ослабела на шее купечества и началось возрождение свободной торговли. Но для многих купцов было уже поздно. Поэтому можно без преувеличения утверждать - Петр своей торгово-промышленной политикой разорил дотла российское купечество!