В физической картине мира, которую в течение всей жизни "строил" Ломоносов, наиболее трудным оказался вопрос о причине всемирного тяготения. Выше упоминалось, что он не мог признать дальнодействия, считая его противоречащим закону сохранения движения. Неприемлемой для него была и картезианская вихревая теория, поэтому пришлось вернуться к идее "тяготитель-ной материи", которая, воздействуя на поверхность составляющих тело частиц, "пригнетает" его к земле. Эта концепция приводила к тому, что вес тела оказывался пропорциональным не его массе, а суммарной площади поверхности частиц, составляющих тело.
Та же "тяготительная материя", устремляясь из мирового пространства к Солнцу, изгибает траекторию движения планет и Земли вкруговую. По Ломоносову, центр земного тяготения меняет свое положение в течение суток, причем одновременно изменяется и сила тяготения. Чтобы это подтвердить, Ломоносов создал "универсальный барометр", способный, как он считал, зафиксировать изменение величины силы тяжести, и подвесил в подвале своего дома на Мойке специальный отвес, отклонения которого должны были показать изменение положения центра тяготения. Ученый был велик и в своем заблуждении: в течение ряда лет он вел и систематически записывал показания барометра и отвеса ("центроскопического маятника"), на основе которых написал "Диссертацию о перемене тягости по Земному глобусу". Однако эта диссертация также относится к ненайденным работам Ломоносова.
В физических воззрениях Ломоносова, как уже неоднократно подчеркивалось, важнейшее значение имеют законы сохранения. Ломоносову был известен выдвинутый античными атомистами принцип сохранения количества материи как сохранение общего числа атомов при любых происходящих в природе изменениях. Знал и разделял он картезианский принцип сохранения в мире количества движения.
Объединив эти принципы сохранения материи и движения, Ломоносов сформулировал, по-видимому, первым "всеобщий естественный закон", вначале в письме к Л. Эйлеру от 5 июля 1748 г., а затем в опубликованном на латинском и в переводе Ломоносова - на русском языке "Рассуждении о твердости и жидкости, (1760): "Но как все перемены, в натуре случающиеся, такого состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому, так, ежли где убудет несколько материи, то умножится в другом месте, сколько часов положит кто на бдение, столько к сну отнимет. Сей всеобщий естественный закон простирается и в самые правила движения, ибо тело, движущее своей силой другое, столько же оные у себя теряет, сколько сообщает другому, которое от него движение получает".
В 1756 г. Ломоносов повторил опыт Бойля, который в конце XVII в. взвешивал металл до и после прокаливания и установил, что после прокаливания вес металла увеличивается. При этом металл взвешивался до запаивания колбы и после изъятия из нее, а прокаливался в запаянной колбе. В отличие от Бойля Ломоносов, взвесил колбу с запаянным в ней металлом до и после прокаливания и установил, "что славного Роберта Бойла мнение ложно, ибо без пропущения внешнего воздуха вес металла остается в одной мере". Эта запись в отчете о его работе за 1756 г. обычно интерпретируется как экспериментальное подтверждение закона сохранения веса при химических реакциях.
На возникающий при этом вопрос, почему Ломоносов не обнародовал результаты этого эксперимента (они так и остались только в записи), советский историк физики Б. И. Спасский дает, как нам представляется, вполне обоснованный ответ. Он считает, что Ломоносов, не признававший пропорциональности между весом тела и его массой, не мог прийти от закона сохранения материи (ее количество он принимал равным массе) к закону сохранения веса. "Более того, согласно Ломоносову, должна существовать известная трудность в объяснении факта сохранения общего веса при химических реакциях".
В 1763–1764 гг. Ломоносов попытался обобщить все сделанное им в "корпускулярной философии" и ее приложениях к различным явлениям природы, замыслив написать "Систему всей физики" и "Микрологию". Однако времени на это уже не хватило-
К естественнонаучным трудам ученого относятся и те его работы, которые не объединены "корпускулярной философией": это, в первую очередь, труды в области минералогии и горного дела, в области практической астрономии, навигации, приборостроения и др. Они были своего рода связующим звеном с его деятельностью в социально-гуманитарном направлении. Это направление, как и естественнонаучное, Ломоносов начал разрабатывать еще в студенческие годы созданием нового способа "российского стихотворства".
По всей вероятности, социально-гуманитарное направление в творчестве Ломоносова было не только своеобразным выражением особой стороны таланта ученого-энциклопедиста. Оно отвечало насущным потребностям страны, переживавшей становление из русской народности русской нации, и, главное, - период перехода от присущей феодализму средневековой культуры к культуре нового времени.
Интересно показать, как объяснял известный русский историк С. М. Соловьев логику связи естественнонаучных дисциплин и работы Ломоносова в области филологии и языкознания: "Любимым занятием Ломоносова были естественные науки, но по силе своих дарований он не мог быть узким специалистом и русский человек, с возбужденной в высшей степени мыслью, испытывал самое тяжкое чувство, чувствовал себя немым. И понятно, почему высокодаровитый русский человек, естествоиспытатель чувствует обязанность, потребность заняться устройством родного языка, без чего успех русских людей в науках был невозможен".
Понимая, какую роль в обществе, где столько неграмотных людей, играет живое слово, Ломоносов обращается прежде всего к созданию руководства по литературе и ораторскому искусству. Написанное в 1744 г. "Краткое руководство к риторике" увидело свет лишь в 1748 г. под заглавием "Краткое руководство к красноречию, книга перьвая, в которой содержится Риторика, показующая общия правила обоего красноречия, то есть Оратории и Поэзии".
Становление русского национального языка требовало введения норм его употребления, без которых "успех русских людей в науках был невозможен", и Ломоносов создает к 1755 г. "Российскую Грамматику" - научную и практическую. Она выдержала 14 изданий и сыграла огромную роль в истории русской культуры.
Третья филологическая работа Ломоносова "О пользе книг церковных" (1757) была посвящена вопросам употребления различных "штилей" в русском языке, в котором церковнославянский язык выполнял до этого времени функции своеобразной латыни православного мира.
Советская исследовательница Г. Н. Акимова отмечала, что "высокий авторитет ученого и поэта делали влиятельными не только теоретические положения, изложенные в трудах Ломоносова ("Российской грамматике", "Риторике", "Предисловии о пользе книг церковных"), но и язык произведений Ломоносова, который был воспринят в литературной, лексикографической и научной практике второй половины XVIII в. как образец, достойный подражания".
Соприкосновение двух основных направлений творчества Ломоносова проявилось особенно ярко в занятиях мозаичным искусством.
Ломоносов был уверен, что опыт - лучшее подтверждение любой теории, и решил подтвердить разрабатываемую им теорию цветов экспериментально. Для этого в химической лаборатории он провел несколько тысяч опытов и в результате создал технологию изготовления цветных стекол, которые были нужны ему для экспериментов. При этом ученый сумел найти секреты изготовления не только цветных прозрачных, но и непрозрачных стекол, называемых смальтами. В феврале 1754 г. он писал Л. Эйлеру: "…почти три тысячи опытов, сделанных для воспроизведения различных цветов в стеклах, дали не только огромный материал для истинной теории цветов, но и привели к тому, что я принялся за изготовление мозаик".
Первая мозаичная картина - образ Богоматери была сделана им в 1752 г. Затем в его мастерской было создано 40 картин, 24 из которых дошли до нашего времени. Особого внимания заслуживает картина "Полтавская баталия", которая ныне украшает парадную лестницу здания Академии наук в Ленинграде. Она была первой из задуманных Ломоносовым 12 громадных мозаичных картин, прославляющих различные эпизоды царствования Петра I. Занятия стеклоделием вдохновили Ломоносова на создание поэмы "Письмо о пользе стекла" (1752), которая вместе с написанными ранее "Утренним…" и "Вечерним размышлением о божием величестве…" может быть отнесена к лучшим образцам научной поэзии-
Социально-гуманитарная линия в творчестве Ломоносова получила свое завершение в начатой Ломоносовым работе, из которой до нас дошла лишь одна глава, написанная в форме письма И. И. Шувалову "О сохранении и размножении российского народа" (1761).
Из замысла Ломоносова видно, что он размышлял не только о здравии народа, а заботился о воспитании трудолюбия, о мерах по распространению просвещения, об "исправлении земледелия" и других вопросах, от решения которых, по его мнению, зависит процветание Русского государства.
В этой работе проявляются все стороны личности Ломоносова. Он выступает как ученый, как государственный деятель, как патриот, для которого судьба его Родины превыше всего на свете.
ПАТРИОТИЗМ ЛОМОНОСОВА
Процесс становления Ломоносова пришелся на период подъема национального самосознания, вызванного блестящими военными победами Петра I, быстрым ростом экономики страны, вступившей на путь, ведущий к капитализму. Ломоносов впитывал в себя ощущение неисчерпаемых возможностей России, видел и чувствовал богатырскую силу своего народа. Все это рождало в его душе веру в свою страну, любовь к ней и страстное желание способствовать ее процветанию путем развития наук и распространения в ней просвещения. В наиболее завершенной форме эта программа зафиксирована им в черновике "Слова благодарственного" на так и не состоявшуюся инаугурацию (торжественное открытие с пожалованием университетских привилегий) Петербургского академического университета. В ней обращает на себя внимание утверждение, звучащее как credo, как символ веры: "науки сами все дела человеческие приводят на верх совершенства". И далее следует панегирик наукам: "Все обще, ни вас выключая, удивляемся собранным в общежитии народам. Собрали науки. Чудимся построенным городам, пристаням, кораблям, плавающим через неведомые моря; построили науки. Украшенных себя видим произведениями разных материй и очищением разума; украшают науки, и что паче до нас надлежит, с услаждением хвалимся, что мы имели просветителя Петра Великого; но просветил нас и стал велик через науки", Возражая тем, кто говорил: "что куда-де столько студентов и гимназистов? Куда их девать и употреблять будем?", - Ломоносов перечисляет, где, по его мнению, нужны в России ученые люди. В этом списке первыми названы "Сибирь пространна" и Северный морской путь - "ход Севером". В числе прочих - горное дело, фабрики, торговля, сельское хозяйство, военное дело. И конечно, "исправление нравов".
В другом разделе высказывания Ломоносова приобретают сильнейший патриотический акцент: русский язык должен превзойти "достоинство всех других языков"; "чтобы в России науки распространялись" и наконец: чтобы от русского оружия "возсиял мир, наук питатель".
Здесь уместно сказать об отношении Ломоносова к войне. Во множестве од, стихотворений, "Слов" он прославляет блестящие победы русского оружия. Но столь же многократно утверждал Ломоносов превосходство мира как условия благоденствия народов, распространения просвещения и наук:
Великая Елизавет
И силу кажет и державу,
Но в сердце держит сей завет
Размножить миром нашу славу
И выше, чем военной звук,
Поставить красоту Наук.
Ломоносов возлагал на "просвещенного" монарха надежды на осуществление своей просветительской программы, переоценивая способность "просвещенных" деспотов внять его словам и советам. Он слишком полагался на "самоочевидную истину", на разумность и убедительность своих доводов, наконец, на чистоту и бескорыстие своих помыслов. Ломоносов не понимал, не мог еще понимать классового характера государства и возлагал чрезмерные надежды на то, что только распространение наук и просвещение могут обеспечить благоденствие народа. Не понимал Ломоносов и социальной направленности петровских реформ.
Исследователь внутренней экономической политики Петра I Е. В. Анисимов в недавно вышедшей книге так говорит о его податной реформе: "Жестокое преследование беглых и их держателей, освобождение дворянства от податных обязанностей, поголовное превращение почти всех категорий населения в плательщиков подушной подати и многие другие шаги правительства Петра - все это ярко характеризует классовый характер податной реформы, организаторы которой наряду с интересами государства заботились об интересах господствующего класса"
А вот как расценивал ту же податную реформу Ломоносов: "Превратил премудрый Герой (Петр I. - Э. К. ) вред в пользу, лен-ность в прилежание, разорителей в защитников, когда исчислил подданных множество (провел переписи населения. - Э. К.), утвердил каждого на своем жилище, наложил легкую, но известную подать…".
Ломоносов не замечал в деятельности Петра I никаких негативных сторон. Петровские реформы - тот максимум, выше которого не простирались его социальные устремления. Ломоносов видел свою патриотическую задачу в том, чтобы способствовать завершению петровской программы, не выполненной потому, что "военные дела и великия другия упражнения, а особливо прекращение веку (т. е. смерть. - Э. К.) много препятствовали Государю Великому установить во всем непременные и ясные законы-.."
Теперь посмотрим, как претворялась в жизнь программа Ломоносова. Мы уже упоминали об энциклопедизме ученого. Можно с большой уверенностью утверждать, что в ряде случаев именно патриотизм становился побудительной причиной перехода к работе в новой области знаний. Это особенно ярко проявляется на начале его систематических занятий русской историей. Острейшая борьба с Миллером по вопросу о происхождении русской культуры и государственности буквально заставила патриота Ломоносова всерьез заняться русской историей. Сразу же вслед за длительной ожесточенной дискуссией Ломоносов приступил к изучению источников - "…читал книги для собирания материй к сочинению "Российской истории": Нестора, законы Ярославли, большой Летописец, Татищева первый том, Крамера, Вейселя, Гелмголда, Арнолда к другие…", - писал Ломоносов в отчете за 1751 г.
Создание "Российской истории" было для Ломоносова источником высокого патриотического воодушевления: "Коль великим счастием я себе почесть могу, ежели моею возможною способ-ностию древность российского народа и славные дела наших государей свету откроются, что весьма чувствую", - написал он И. И. Шувалову в начале 1753 г.
Другим примером подобного рода являются заботы Ломоносова об отыскании "хода Севером" - Северного морского прохода из Европы в Азию. В "дедикации" (посвящении) к "Краткому описанию разных путешествий по северным морям и показании возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию" Ломоносов мотивировал свое внимание к этой проблеме в следующих выражениях: "…Северный океан есть пространное поле, где… усугубиться может российская слава, соединенная с беспримерной пользою, через изобретение восточно-северного мореплавания в Индию и Америку". Этот труд, говорит автор, был создан им "от усердия к пользе отечества". Таким же усердием были пронизаны его усилия по подготовке экспедиции В. Я. Чичагова.
Можно предполагать, что пытливая и беспокойная мысль Ломоносова, интуитивно руководимая "усердием к пользе отечества", заставляла ученого стать пионером в различных областях русской науки.
Его патриотические устремления лежали в основе просветительской деятельности ученого, которая прежде всего была направлена на улучшение деятельности Академии наук и на развитие образования в России.
В течение ряда лет с болью наблюдал Ломоносов, как в результате происков "неприятелей наук российских" приходили в упадок академические университет и гимназия, как уменьшалась слава Петербургской Академии наук. В 1759 г. он писал, что при Петре Великом, когда просвещение еще только "вводилось в нашем отечестве", "многие славнейшие ученые люди во всей Европе, иные уже в глубокой своей старости, в Россию приехать не обинулись", а позже "не токмо знатные профессоры, но и те, которые недавно из студентов вышли, не хотят к нам в академическую службу".
Видя плачевное состояние наук в России, Ломоносов начал страстную борьбу за Устав Академии наук, который способствовал бы ее "исправлению" и, главное, создал условия, чтобы "иметь своих природных россиян в профессорах". Он резко протестовал против такого толкования положения дел в Академии, "что можно подумать…, что Санктпетербургская Академия наук ныне и впредь должна состоять по большей части из иностранных, то есть что природные россияне к тому неспособны".
Много сил и энергии затратил Ломоносов на устранение различных организационных неполадок в Академии, на то, чтобы ее деятельность "простиралась к пользе и славе отечества".
Идеи Ломоносова встречали сильнейшее противодействие. Лишь, некоторые из его предложений были приняты после смерти ученого. Другие его идеи (об избрании академиками президента, о введении должности вице-президента и др.) воплотились в жизнь после Великой Октябрьской социалистической революции. Однако главное, за что боролся Ломоносов, - превращение Академии в центр национальной русской науки- было достигнуто. К моменту его смерти в составе Академии было 7 русских профессоров и адъюнктов, а за период с 1766 по 1803 г. из 40 ученых, принятых в Академию на место выбывших, русскими были 14. Если же отнести к таковым и полностью обрусевших иностранцев, считавших Россию своей второй родиной, то можно утверждать, что к концу XVIII в. русские ученые заняли в Академии прочное место.
Как уже указывалось, в патриотической просветительской программе Ломоносова важное место отводилось распространению научных знаний; борьба за это означала для него борьбу за высшее благо родины. Ломоносов справедливо полагал, что "приведенные в лучшее состояние" университет и гимназия могли стать в то время единственным источником пополнения Академии национальными кадрами. Он составил проект Устава этих учебных заведений и добивался всемерного расширения социального состава учащихся за счет "детей посадских людей, государственных и дворцовых крестьян" и даже детей крепостных, правда, если помещик. освободит будущего гимназиста от крепостной неволи "навечно"..
Ломоносов замыслил также издать ряд "небольших книжек", в которых должно быть "сокращенное представление и общее понятие обо всех оных науках" (которым обучают в университете. - Э. К.). По мысли ученого, это позволило бы выпускнику гимназии выбрать одну из наук, "в которой употребит главное свое упражнение". Однако замысел этот остался неосуществленным.