- Водитель связался с конторой, и они обещали прислать помощь из близлежащего города, сказав, что это будет часа через три-четыре, а, может, и больше. В общем, мы болтались там, где я вырос. И я сказал себе: "Маклеод, это шикарный шанс вернуться к картинам детства, в комнату, куда каждое утро заглядывало солнце". Выражаясь фигурально, конечно. На самом деле в нашем доме окон не было…
- Мне совершенно неважно, где ты вырос! Хоть в бочке!
- Ну и характер. Нервы… - невозмутимо заметил Маклеод. - Я рассказываю все по порядку, чтобы вы поняли, как все произошло. Но это вам не понравится.
- Мне уже не нравится.
- А потом понравится еще меньше. Ну вот, значит вылез я из кабины и огляделся. Мы находились приблизительно в восьми километрах от города, где я когда-то жил. Но идти туда мне не хотелось - слишком далеко тащиться пешком. Мне показалось, что я узнаю группу деревьев, которая росла на небольшом пригорке в полукилометре от дороги. Я пошел посмотреть и оказался прав. Как раз там располагалась хижина, где жил Грэмпс Шнайдер.
- Грэмпс Снайдер?
- Нет, не Снайдер, а Шнайдер. Старик, с которым мы, ребята, дружили. На девяносто лет старше нас. Я думал, он давно умер. Но все равно пошел посмотреть. Шнайдер был на месте.
- Привет, Грэмпс, - сказал я.
- Заходи, Хью Дональд, - ответил он. - Вытри ноги о коврик.
Я зашел и сел. Грэмпс возился со стоявшей на плите кастрюлей, в которой что-то шипело и булькало. Я спросил, что там у него. "От болей по утрам", - ответил он. Нельзя сказать, что Грэмпс профессиональный знахарь…
- Что-о?
- Я имею в виду, он не зарабатывает этим себе на жизнь. Он разводит цыплят, выращивает всякие овощи-фрукты. И к тому же некоторые люди, до сих пор живущие в нормальных домах на равнине, приносят ему хлеб, пироги и всякую всячину… Но он очень много знает о всяких там травах и тому подобном…
Потом Грэмпс перестал колдовать над кастрюлей и отрезал мне кусок воздушного пирога. А я поблагодарил его. "Ты вырос, Хью Дональд", - сказал мне Грэмпс и спросил, как у меня дела в школе. Я ответил, что все нормально, даже более чем. Он снова взглянул на меня и заметил: "Но у тебя какая-то неприятность, которая тебя гложет". Это был не вопрос, а утверждение. И пока я уплетал пирог, как-то так получилось, что я все ему выложил. Ну, про свои неприятности. Это было совсем нелегко. Мне кажется, Грэмпс никогда в жизни не поднимался над Землей. А современная теория радиации не тот предмет, о котором можно рассказать в нескольких словах. Я все больше и больше запутывался, когда он встал, надел шляпу и сказал, что мы пойдем и посмотрим на машину, о которой я веду речь.
Ну, мы пошли к дороге. Там уже орудовала банда механиков, однако машина была неисправна. Я помог Грэмпсу взобраться на платформу, потом мы спустились внутрь. Я показал ему декальбы и попытался объяснить, что они делают и для чего предназначены. Надеюсь, вы понимаете - я просто убивал время. А он показал на пучок антенн и спросил: "Это пальцы для улавливания энергии?" Такое объяснение было ничем не хуже других, поэтому я не стал возражать. Потом он сказал: "Понимаю", вытащил из кармана брюк кусок мела и начал рисовать какие-то линии на каждой антенне. Я поднялся на платформу, чтобы посмотреть, как идет ремонт. Через некоторое время Грэмпс присоединился ко мне.
"Хью Дональд", - сказал он, - "эти… твои пальцы… с ними теперь все в порядке".
Мне не хотелось его обижать, поэтому я вежливо поблагодарил и все.
Скоро вездеход починили, и мы смогли ехать. Попрощавшись, Шнайдер направился к своей хижине, а я вернулся в машину и заглянул внутрь. Просто так. Не то чтобы я боялся, что он там мог чего-то повредить. Просто хотел убедиться и машинально включил рецепторы. Они работали.
- Что?! - воскликнул Стивенс. - Ты что, хочешь, чтобы я поверил, будто старый колдун исправил декальбы?
- Не колдун, а врачеватель. Но мысль верная.
- Это просто совпадение, - успокоившись, покачал головой Стивенс. - Иногда они так же внезапно начинают работать, как выходят из строя.
- Это вы так думаете. Но это совсем не так. Я просто вас готовлю к тому шоку, который вы сейчас получите. Идемте, посмотрите.
- Что ты имеешь в виду? Куда идемте?
- Во внутренний ангар.
По дороге к тому месту, где Маклеод оставил свое помело, он продолжал говорить:
- Я выписал счет водителю вездехода и вернулся обратно. И ни с кем не говорил об этом случае. Поэтому сгрыз ногти по самые локти, дожидаясь вас.
Корабль казался совершенно обычным. Стивенс внимательно исследовал декальбы и заметил едва различимые отметки мелом на металлических частях. Больше - ничего особенного.
- Смотрите, сейчас включаю, - сказал Маклеод.
Стивенс ждал. Сначала он услышал слабый гул, исходящий от активизирующейся цепи, потом увидел.
Антенны декальбов - каждая походила на жесткий металлический карандаш - наклонялись, изгибались и вели себя, как скопище червей. Они явно пытались дотянуться до чего-то невидимого.
Стивенс был поражен поведением декальбов, наблюдая за их необычными движениями. Маклеод слез с сиденья управления и присоединился к нему.
- Ну, шеф, - требовательно спросил он, - объясните мне, что это такое. Вы понимаете?
- Сигарета есть?
- А что торчит из вашего кармана?
- Ах, да! Точно. - Стивенс вытащил сигарету, зажег ее и, дважды затянувшись, выкурил наполовину.
- Ну и что? - настаивал Маклеод. - Объясните-ка, почему они ведут себя подобным образом.
- Ладно, - медленно проговорил Стивенс, - могу сказать вот что… Я думаю о трех вещах, которые нужно сделать…
- Да?
- Первая - уволить доктора Рамбо и на его место взять Грэмпса Шнайдера.
- Да, мысль неплохая.
- Вторая - тихонечко дождаться здесь ребят из психушки со смирительными рубашками, чтобы они отвезли нас куда следует.
- А третья?
- А третья, - кровожадно проговорил Стивенс, - взять эту треклятую груду металлолома и утопить ее в самой глубокой части Атлантического океана. Потом сделать вид, что она вообще не существовала. И ничего не произошло.
В дверном проеме показалась голова механика.
- Эй, доктор Стивенс… - позвал он.
- Убирайся отсюда, быстро!
Голова поспешно скрылась, и уже издалека прозвучал обиженный голос:
- Вам послание из главной конторы.
Стивенс поднялся, подошел к сиденью оператора и отключил панель управления. Потом убедил себя, что антенны прекратили свои безумные движения. Антенны действительно были неподвижны: они казались такими неподдельно прямыми и твердыми, что он с трудом поборол искушение усомниться в адекватности своего восприятия. Он выбрался из машины. Маклеод следовал за ним по пятам.
- Извини, что я накричал на тебя, Уитни, - обратился он к рабочему извиняющимся голосом. - Что в послании?
- Мистер Глисон хочет, чтобы вы пришли в контору как можно скорее.
- Бегу. Послушай, Уитни, у меня есть для тебя работа.
- Да?
- Опечатай вход в эту колымагу и отгоняй всех. Чтобы здесь никто не крутился. А потом оттащи ее, именно оттащи, понял? Заводить даже не пытайся, - просто оттащи в главную лабораторию.
- О’кей.
Стивенс собрался было идти, но Маклеод его остановил.
- А на чем я, интересно, доберусь домой?
- Да, правда. Это ж твоя личная собственность. Послушай, что я скажу, Мак. Твоя штуковина очень нужна компании. Составь заказ на покупку. Я подпишу.
- Ну-у, я еще пока не знаю, собираюсь ее продавать или нет. Может, это единственное помело, которое нормально работает во всей стране.
- Не будь дураком. Если остальные выйдут из строя, то ничего хорошего не будет в том, что у тебя есть единственная в стране исправная машина. Энергию перекроют.
- Наверное, это так, - нехотя согласился Маклеод. - Однако, - оживившись, продолжал он, - машина со столькими талантами должна стоить очень дорого. Гораздо дороже остальных. Так просто ведь не пойдешь и не купишь, правда?
- Мак, - сказал Стивенс, - в сердце у тебя поселилась жадность, а в кончиках пальцев - воровство. Сколько ты за нее хочешь?
- Думаю, в два раза больше, чем за новую. Для вас это не так уж и дорого.
- Я случайно знаю, что ты купил ее с большой скидкой. Но ты давай, не стесняйся! Либо компания сможет оплатить, либо же, в случае банкротства, это вообще не будет иметь никакого значения.
Глисон поднял глаза на Стивенса.
- А вот и ты, Джим. Кажется, тебе удалось сотворить чудо с нашим другом Уолдо Великим. Хорошая работа!
- На сколько он нас выставил?
- Обычный контракт. Правда, его обычный контракт всегда смахивает на грабеж с применением насилия. Однако игра стоит свеч, если ему удастся решить задачу. А тут он еще выторговал для себя массу льготных условий, так что должен чувствовать себя очень уверенным. Говорят, не было случая, чтобы он не получил обусловленный гонорар. Ни разу. Скажи мне, на кого он похож? Ты действительно попал к нему в дом?
- Да уж, попал. Я как-нибудь расскажу вам об этом. Сейчас же меня полностью занимает другая проблема. Я хочу, чтобы вы узнали об этом прямо сейчас.
- Ну? Выкладывай.
Стивенс открыл было рот, но тут же закрыл, так и не произнеся ни слова. Он понял: для того чтобы поверить, нужно увидеть.
- Можете ли вы пойти со мной в главную лабораторию? Я должен вам что-то показать.
- Конечно.
Глисон не был так уж встревожен шевелящимися металлическими усами. Он был удивлен, но не выбит из колеи. Ему явно недоставало необходимой технической подготовки, чтобы скрытый смысл этого явления оказал на него такое же сильное эмоциональное воздействие, как на Стивенса.
- Довольно-таки необычно, правда? - медленно сказал Глисон.
- Необычно? Послушайте, шеф, если бы солнце взошло на западе - что бы вы тогда подумали?
- Ничего. Позвонил бы в обсерваторию и спросил, в чем дело.
- Что ж, могу сказать честно: я бы скорее предпочел, чтобы солнце взошло на западе, чем такое.
- Должен признать, все и вправду довольно странно, - согласился Глисон. - Не помню, видел ли я что-нибудь похожее. А что по этому поводу думает доктор Рамбо?
- Он еще не видел.
- Тогда, может, лучше послать за ним? Может, он еще не уехал домой.
- А почему сначала не показать Уолдо?
- Покажем. Но доктор Рамбо по должности имеет право увидеть это первым. В конце концов, это относится к его компетенции. Боюсь, у этого парня очень хороший нюх на всякие такие вещи. Я не хочу делать что-нибудь через его голову.
Внезапно Стивенса осенило.
- Минуточку, шеф. Вы правы. Но вам, думаю, все равно, кто покажет ему эту штуку: вы или я. Правда? Я бы предпочел, чтобы это сделали вы.
- Почему, Джимми? Ты сможешь лучше все объяснить.
- Черта с два я смогу объяснить хоть что-нибудь, кроме того, что уже рассказал вам. В течение последующих нескольких часов я буду очень-очень занят. Правда.
Глисон внимательно посмотрел на него, пожал плечами и мягко сказал:
- Хорошо, Джимми. Если ты настаиваешь.
Уолдо был очень занят и поэтому счастлив. Он никогда бы не признался - даже себе, - что в его полном и сознательном уходе от мира весьма ощутимо присутствовали отрицательные стороны, главной из которых была скука. Возможности получать удовольствие от пожирающих громадное количество времени социальных контактов для него не существовало. Он искренне верил, что безволосые обезьяны ничего не могут ему дать в сфере приятельских или дружеских отношений. Однако и удовольствие от одинокой интеллектуальной жизни может тоже приесться.
Он часто настаивал, чтобы дядюшка Гус постоянно жил во Фрихолде, уговаривая самого себя, что это желание вызвано только необходимостью присматривать за стариком. На самом деле он получал удовольствие от общения, от споров с Гримсом, однако не отдавал себе отчета, как много они для него значат. Правда заключалась в том, что Гримс был единственным человеком во всем мире, который относился к нему совершенно так же, как и ко всем остальным. Как к равному. И Уолдо просто наслаждался этим, не осознавая, что то удовольствие, которое он испытывал в компании старика, было самым естественным и самым ценным из всех удовольствий, доступных человеку.
Но в данный момент он был счастлив - он работал.
Перед ним стояло две проблемы - Стивенса и Гримса. Требовалось единое решение. В каждой Уолдо выделял три этапа: первый - он должен был убедиться, что эти проблемы существуют на самом деле и что ситуация действительно соответствует описанию. Второй - провести исследования по имеющимся предварительным данным, третий - получив исчерпывающие данные, изобрести решение.
"Изобрести", а не "найти". Доктор Рамбо, скорее всего, сказал бы "найти" или "искать". Для Рамбо вселенная была космосом, построенным на жестких, неизменных принципах, которые подчинялись вечным законам. Для Уолдо же вселенная была пустотой, которую он пытался подчинить своей воле. Они могли говорить об одном и том же, но подходы при этом были совершенно разными.
Уолдо нужно было сделать очень многое. Стивенс снабдил его огромным количеством данных и о теоретической природе лучистой энергии, и о рецепторах де Кальба, которые были краеугольными камнями системы энергоснабжения и служили причиной последних сбоев энергосистемы. Уолдо до этого времени никогда не уделял серьезного внимания лучистой энергии просто потому, что она была ему не нужна. Он находил ее интересной, но относительно простой. Ему на ум пришло сразу несколько способов усовершенствования системы. Например, стоячая волна - основной фактор в луче с совмещенными осями. Эффективность рецепции энергии можно было бы увеличить очень существенно, если бы импульс можно было посылать туда и обратно и при этом автоматически корректировать его направление. Тогда движущиеся объекты получали бы энергию так же эффективно, как и стационарные установки.
Эта идея была не такой уж существенной в настоящее время. Однако позже, когда он решит основную проблему, он заставит САЭК заплатить - и много - за нее. А, может, большее удовольствие ему доставит соревнование с ними… Интересно, когда исчерпаются их патенты на основные изобретения? Нужно будет проверить.
Несмотря на несовершенство, рецепторы де Кальба должны работать без сбоев. И он почувствовал себя совершенно счастливым, разбираясь в причинах поломок.
Уолдо предполагал существование некоторых очевидных - очевидных только для него - дефектов производства декальбов. Но вышедшие из строя декальбы, которые ему привез Стивенс, отказывались выдавать свои секреты. Он просветил их рентгеновскими лучами, измерил микрометром и интерферометром. Словом, подверг их всем обычным исследованиям и некоторым совершенно нестандартным по собственной методике. Однако никаких результатов это не дало.
Он построил декальб в своем цехе, использовав несколько неработающих в качестве модели и применив как исходный материал отработанный металл других похожих приспособлений. Он пользовался самыми точными сканнерами для контроля и самыми маленькими уолдо - крошечными, словно ручки фей, всего в дюйм величиной - на завершающей стадии изготовления. Он создал декальб, который был настолько идентичен образцу, насколько позволяла самая точная технология и невероятное искусство Уолдо.
Этот декальб работал прекрасно.
Но его старший брат отказывался работать. Однако Уолдо не был обескуражен. Наоборот, это его вдохновляло. Он доказал и доказал вполне обоснованно, что недостатки декальбов не в их некачественном изготовлении, а в теоретическом обосновании. Вот в чем состояла проблема.
Стивенс сообщил ему о невероятном аномальном функционировании декальбов на "драндулете" Маклеода, однако он пока еще не занимался этим вопросом. Правда, теперь, после того, как его проинформировали, он в соответствии со своим графиком приступит и к этой проблеме. Через некоторое время Уолдо разложил для себя все по полочкам. Безволосые обезьяны слишком истеричны, и скорее всего за этой историей нет ничего существенного. Все переплелось, как волосы Медузы Горгоны, честное слово!
Большую часть времени он уделял проблеме Гримса.
Ему пришлось признать, что биологические науки - если их вообще можно назвать науками - более захватывающи и интересны, чем он себе представлял. Он всегда старался держаться от них подальше. Неспособность высокооплачиваемых "экспертов" хоть как-то улучшить его состояние, когда он был ребенком, вызвало у него предубеждение и недоверие к такого рода исследователям и исследованиям. Типичные дамские патентованные средства с заумным описанием! Гримс - это другое дело. Гримса он любил и даже уважал - но это особый случай!
Данные старого доктора убедили Уолдо, что за всем этим действительно стоит серьезная проблема - невероятно серьезная. Расчеты были не полными, но несмотря на это - убедительными. Кривая стадии затухания болезни была экстраполирована не слишком корректно, но по ней можно было сделать вывод, что через двадцать лет не останется ни одного человека, у которого хватит сил работать в тяжелой промышленности или выполнять другую физическую работу. Человек будет способен только нажимать кнопки - не более.
Ему не пришло в голову связать свое собственное состояние с проблемами безволосых обезьян. Он рассматривал их слабости точно так же, как фермер рассматривает слабость животного при отборе скота для племенного разведения. Ведь фермер не собирается - да от него это и не требуется - тянуть плуг. Это работа лошади.
Медики - коллеги Гримса - должны быть полными идиотами.
Тем не менее, он пригласил, дав им задания, лучших психосоциологов, невропатологов, нейрохирургов и анатомов, которых он только мог найти, - так бы он отбирал товары по каталогу. Ему необходимо было полностью вникнуть в проблему.
Но, выяснив, что ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах нельзя договориться о вивисекции человека, он заметно расстроился. К этому времени он убедился, что прежде всего от ультракоротковолновой радиации страдает нервная система и что к самой проблеме и к лечению ее последствий нужно подходить с точки зрения электромагнитной теории. Он хотел провести некоторые исследования, при которых человека прикрепляли бы непосредственно к аппарату его собственной конструкции, и выяснить, чем нервные импульсы отличаются от электрического тока. Он чувствовал, что, если нервную систему человека разделить на участки, заменить некоторые ее части электрической цепью и изучить полученную систему in situ, можно совершить выдающееся открытие - и не одно. Правда, вряд ли такой человек был бы полезен даже самому себе после этих манипуляций. Поэтому власти остались непреклонны. Его вынудили удовлетвориться трупами и животными.