Не будем говорить о "Конье", захваченном и направленном во Фьюме; можно сказать, что это дело внутренней политики, хотя следовало бы возразить, что товары на этом корабле перевозились за границу; но проблемы внешней политики явственно обозначились при захвате в генуэзском порту русских судов "Дружба", "Согласие" и "Черномор" представителями Федерации трудящихся на море при содействии Конфедерации труда. Это произошло при правительстве Нитти; позднее, в правление Джолитти, произошел захват судна "Родосто", квалифицированный судебными властями как акт пиратства и повлекший арест виновных. Новые власти сочли это оскорблением их величества. Правительство сначала решило прикрикнуть и продемонстрировать свою храбрость, предоставив органам правосудия свободу действий. Но под угрозой всеобщей стачки в портах вся его храбрость испарилась, и ему пришлось освободить обвиняемых, которые теперь могут безнаказанно продолжить свои похвальные деяния.
Этот случай в точности напоминает захват фабрик Маццонис при правительстве Нитти, за которым последовала общая оккупация заводов при правительстве Джолитти. Есть там министры, которые утверждают, что хотят "возродить авторитет государства", или нет, не имеет значения; авторитет государства уступает более сильной власти.
20 июня Федерация профсоюзов в Амстердаме объявила бойкот Венгрии, поскольку венгерская внутренняя политика не понравилась этим наследникам Священного союза; европейские правительства смирились с фактом, и бойкот завершился в июле, так как выяснилось, что на Венгрии он почти не отражается. Между тем это событие, прошедшее почти не замеченным, может послужить в дальнейшем оправданием других подобных, как случилось с захватом предприятий Маццонис.
Примечателен отказ железнодорожников обслуживать перевозки, которые профсоюзы сочли не отвечающими своей внутренней или внешней политике; к этому можно добавить вывод войск из Валлоны (Влёры) под давлением тех же профсоюзов.
При таком положении вещей возникает следующий вопрос: повсеместное движение, которое еще усилилось во время войны, стихнет или продолжится? Каковы его перспективы – нарастание, затухание, обращение вспять, но в целом или в среднем заметный прогресс? В первом случае будет развертываться цикл, начавшийся еще в XIX в.; во втором – общество столкнется с непреодолимыми преградами, в частности с сокращением производства и ростом потребления, а затем независимо от того, произойдет катастрофа или удастся ее избежать, начнется новый цикл.
Чтобы ответить на поставленный вопрос, нужно было бы располагать статистикой чувств, оценить их интенсивность, представить их возможные изменения.
Наука пока не в состоянии сделать это с достаточной степенью точности, поэтому мы можем только обсуждать большую или меньшую вероятность наступающих событий.
В пользу первого варианта говорит опыт прошлого; то, что уже случалось, может случиться снова; однако следует иметь в виду два обстоятельства, которые наличествовали в прошлом и которых нет теперь. Первое из них заключается в том, что в то время была масса людей, чьи чувства мало изменялись и которых можно было назвать консерваторами; именно на эту категорию опирались правители, постоянно добиваясь ее одобрения. Так действовали по большей части английские власти, так поступал Наполеон III во Франции, Бисмарк в Германии, так пытались поступать и итальянские политики, но последняя попытка не удалась, потому что они не учли глубинных изменений, порожденных войной в интересах и настроениях. Поэтому возникает предположение, что подобные попытки провалятся и в других странах. Теперь такого большинства нет, оно сократилось до все еще существенного, но не столь значительного количества людей, так что на их поддержку не стоит особенно рассчитывать.
Второе обстоятельство состоит в огромных товарных и финансовых запасах, к которым правительство могло прибегать, увеличивая налоги для покрытия растущих расходов и не нанося большого ущерба производству. Сегодня поборы, в том числе в связи с войной, достигли уровня, который трудно будет превзойти, не сокращая производства, а возможно, и реального наполнения налогов. О последнем свидетельствует тот факт, что во многих странах рост налогов сопровождается обесцениванием денег. Таким образом, истощаются источники, откуда правительства черпали необходимые средства для удовлетворения пожеланий и нужд своих сторонников и для умиротворения противников. Не сегодня-завтра бремя станет настолько тяжким, что его нельзя будет увеличивать. Следовательно, политические нужды начинают превалировать над экономическими. Так было на закате Римской империи, это стало причиной ее крушения; это может произойти и сейчас.
Нужно, между прочим, иметь в виду использование ресурсов обширных азиатских и африканских регионов. На него могут рассчитывать Англия, Соединенные Штаты и Франция, в гораздо меньшей или ничтожной степени Италия, которой достались крохи от обильной трапезы этих обжор. Поэтому изменившаяся со времен Римской республики политика, готовая на любые демагогические уступки внутри страны с расчетом на возмещение потерь извне, пригодна лишь для названных стран, но не годится для других, в том числе для Италии, которая лишена возможности эксплуатировать внешние источники.
Остается еще доля неизвестности относительно того, как сохранить равновесие между двумя указанными типами стран и как избежать конфликта между ними.
Это один из путей, которые могут вести к катастрофе, после чего начнется новый цикл.
Поздняя публицистика
Куда мы движемся?
Частенько можно услышать не только в Италии, но и повсеместно, что мы переживаем кризис; в этих словах есть доля истины, но и доля, выходящая за ее пределы.
Доля истины заключается в том, что в ряду бесчисленных и непрекращающихся колебаний социальной материи сегодняшнее очень масштабно. Вторая часть проявляется в утверждении, что это уникальное, неповторимое событие и что человечество стоит перед полной переменой своего образа жизни и направления развития.
Главные, основные силы, действующие в обществе, изменились очень мало; происходящее сегодня было подготовлено вчера и готовит завтра; а если угодно прибегнуть к вульгарной фразеологии, впрочем, довольно обманчивой, то можно сказать, что сегодняшнее колебание есть результат прежних и причина будущих колебаний. Чтобы правильно понять его, можно и нужно рассматривать его в ряду явлений, к которым оно принадлежит.
Сегодня происходят важнейшие события. Правление демагогической плутократии подвергается тяжкому испытанию, так что возникает вопрос о том, как она выйдет из него и выйдет ли вообще; ожидает ее судьба, постигшая аналогичный режим на исходе Римской республики, или она прибавит новую победу ко многим другим, одержанным с начала XIX в. по сей день.
Марксистский, можно сказать, классический, социализм теряет почву под ногами, уступая место синдикализму и анархии; Первый интернационал сошел со сцены; Второй и Третий вступили в борьбу, но перевес на стороне последнего. Отомрет постепенно классический социализм, как умер социализм утопический, и растворится, как маленький ручеек, в великой реке демократии или воспрянет заново?
Самому режиму современной демократии противостоят сегодня уже не столько низложенные или перевоспитавшиеся реакционеры, сколько экстремисты, большевики и им подобные, поэтому желательно установить, выдержит она их нападки или преобразится, примет другую форму либо вообще исчезнет.
Находится на подъеме или на закате религия национализма или империализма, совсем недавно столь притягательная, а сегодня переживающая упадок, может быть, незначительный? Окончательно приказал долго жить милитаризм или его ожидает судьба птицы феникс? Что будет с сегодняшней буржуазией в наступившей чехарде элит? Наконец (и это, вероятно, самое главное), к чему ведет возрождение земледельческого класса, которое недавно продемонстрировали выборы во Франции и учреждение итальянской народной партии?
Если дать некоторую волю фантазии, приближаемся мы к новому средневековью или нас ждут новые времена процветания торговли и промышленности?
Многие задаются подобными вопросами, пытаясь понять, каков будет исход событий и что можно и нужно делать.
Я не могу обещать действенной помощи в исполнении подобных желаний, мне под силу только рассмотреть, как подойти к этим проблемам, как находить их решения, в ожидании того, что некто более знающий сделает это окончательно.
Даже в таких узких рамках будет, вероятно, самонадеянным рассматривать эти проблемы в газетной статье. В "Социологии" я подробно показывал, что искусство управления основано главным образом на умении использовать чувства и интересы населения, во всяком случае более чем на их формировании или изменении; добавлю к этому, что искусство писать на социальные темы также состоит в умении приспособиться к характеру публики, к которой обращается автор; так как публика, читающая книги, журнальные статьи и газеты, различается, различны, очевидно, и темы, которые можно в них рассматривать в зависимости от их характера.
В книге допустимы пространные, отвлеченные рассуждения, без которых в логико-экспериментальной науке трудно обойтись; в журнальных статьях они должны быть короче, а в газетах их лучше всего опускать.
Следует ли нам, таким образом, отказаться в журнальных и газетных статьях от рассуждений на темы, где должна присутствовать абстракция?
Может быть, но стоит проверить, нельзя ли как-то обойти это препятствие. В серии статей для "Ривиста ди Милано" я попытался изложить некоторые соображения об отмеченных выше проблемах, теперь же я приступаю к следующей попытке в новых статьях, которые в зависимости от результата получат продолжение или нет.
Центральная власть
Кое-кто, наблюдая за жизнью нашего общества, приходит к выводу, что оно движется в сторону нового средневековья; возможно, это утверждение слишком поспешно и является следствием раскованного полета фантазии, но в нем есть доля истины, потому что некоторые стороны сегодняшних изменений напоминают те, что привели к феодализму. В их числе развал центральной власти.
Обо всем этом я подробно писал в серии статей, публикуемых "Ривиста ди Милано", и мне кажется, что небесполезно будет вкратце повторить их содержание, тем более что произошли события, полностью подтвердившие сделанные выводы. Можно сказать, что власть парламентов рушится, и им становится все труднее добиваться подчинения. Если внимательно изучить историю последних Каролингов, нельзя не заметить сходства в деталях, характеризующих тогдашний и сегодняшний распад государства.
Факты обычно предшествуют теории, а реальность – ее правовому оформлению.
Внешне центральное правительство еще господствует, как и Карл Лысый в IX в., но на деле есть страны (и в их числе Италия), где его власть еще слабее, чем при Каролингах. Даже в мелочах, как правило, не оспариваемых и остающихся утешением гибнущего режима, его распоряжения подвергаются осмеянию. Например, устанавливается определенное декретное время – по правде говоря, ерунда, но правительство, безусловно, может вводить его в случае необходимости. Формально подчиненные ему коллективы не обращают на это внимания, правительство терпит обиду, поэтому в некоторых итальянских городах существуют два поясных времени, символизирующие восхождение новой власти и закат старой. Перейдем к гораздо более важным вещам. Обратите внимание на следующий манифест граждан, подчиняющихся правительству, где я заменил только одно частное понятие более общим.
"Имейте в виду, что правительство заключило с нами договор, согласно которому, если что-то будет предпринято против этого договора, мы сделаем правительству почтительное предупреждение, чтобы оно пришло в чувство, а каждый из нас сохранил свое положение… Но если это предупреждение не возымеет действия, знайте, что мы соединены с правительством, а оно с нами по доброй воле и в согласии… настолько прочно, что никто не может выступить против партнера, чтобы правительство могло предпринять нечто в ущерб нам, вопреки закону и здравому смыслу, даже – не дай бог – при всем желании".
Если бы термин "почтительно", который сегодня следовало бы заменить на "дерзко", не служил подсказкой, было бы трудно догадаться, кто был автором этого манифеста – государственные чиновники прошлого или сегодняшнего дня. Это произведение вассалов Карла Лысого (Pertz. P. 446). Общее понятие "правительство" следует заменить частным: "король Карл". Сегодня, как во времена упадка Каролингов, государственные служащие время от времени завладевают своей должностью, которая была ими получена от центральной власти, и становятся ее собственниками, а не просто управляющими. Каролинги уступали им территории, а наше правительство назначает жалованье. В прошлом народ непосредственно содержал их, теперь содержит, уплачивая налоги, доходами от которых правительство наделяет чиновников тем, что им по праву принадлежит, не как хозяин, а как простой управляющий.
Взамен на них не возлагаются никакие обязанности; они исполняют общественный долг, только если считают нужным и как считают нужным; в случае неисполнения они все равно получают плату, а когда кто-то из министров ущемляет эти их права, его немедленно изгоняют. Так феодальные бароны, сменившие слуг Карла Великого, избавились от обязанностей последних, но население не перестало их содержать, как и прежде.
Далее, те, кто отвечают за морские и наземные перевозки и за порты, располагают [в оригинальном тексте располагая – Прим. перев.] особыми привилегиями, как бароны, чьи владения находились поблизости от оживленных торговых путей, которые они облагали данью.
День за днем происходят события, пополняющие список, приводимый в названных статьях "Ривиста ди Милано". Власти хотят свободы навигации в Черном море, но могущественные профсоюзы частично препятствуют этому. Французское и итальянское правительства разрешают транзитные перевозки в Польшу, но их блокируют железнодорожники, которые останавливают состав в Буссолено и собираются проверить французские вагоны. Точно так же английское правительство без разрешения профсоюзов не может отправить в Ирландию солдат, вооружения, боеприпасы и продовольствие. Власть профсоюзов простирается теперь и на иностранные правительства. Как пишет газета "Эль Соль", профсоюзы грузчиков в итальянских портах пригрозили испанским властям в случае продления моратория на конституционные гарантии и начала преследований рабочих синдикатов бойкотом итало-испанской торговли. Из Амстердама пришла новость, что Международная конфедерация рабочих транспорта решила приступить к бойкоту Венгрии, повинной в том, что ее правительство не угодило названной славной конфедерации, поэтому все железнодорожные, морские, почтовые и телеграфные коммуникации с этой страной будут прерваны.
Не знаю, подтвердится ли эта новость, но важно, что сегодня она выглядит вполне правдоподобной, в то время как лет двадцать назад ее сочли бы явной ложью. Заявленная мера несомненно принадлежит к прерогативам верховной власти, и если она окажется действенной, мы получим новую верховную власть, которая будет могущественнее нынешних, хотя пока не известно, какие именно отношения сложатся между ними и получит ли она право объявлять войну и заключать мир, что было бы естественно, судя по ее замашкам. Мы находимся еще в начале процесса и не можем судить о том, в какую сторону направится движение. Оно может и замедлиться, пойти назад, но общее направление уже наметилось, его нельзя игнорировать.