В-третьих, люди ведут себя неправомерно, когда человеческие существа, над которыми они имеют власть, оказываются безликими, теряют индивидуальность. Во множестве ситуаций человек ведет себя гораздо хуже, когда "другой" изображается как животное или как существо без имени, обозначенное всего лишь номером. Это исследование дополняет клинические наблюдения Киндлона и Томпсона. Молодые люди, испытывавшие болезненную тягу к контролю, привыкали считать, что женщина – это просто предмет, которым можно управлять. Такая способность к "овеществлению" женщин, во многом поддерживаемая современными средствами массовой информации и Интернетом, подпитывала их мечты о доминировании.
Очевидно, подобные параметры поведения, определяемые реакцией на ситуацию, в которой человек находится, так или иначе могут войти в программу базового образования: образовательный процесс может развивать чувство личной ответственности, умение видеть в другом человеке отдельную личность, желание высказать критическое мнение. Вероятно, мы не можем воспитать людей, которые могли бы дать отпор любым попыткам манипулирования, однако можем создать общественную культуру, которая сама по себе станет мощной окружающей "средой", где не будет возможностей для стигматизации других людей и доминирования над ними. Например, окружающая культура может либо приучить детей к мысли о том, что группы недавних иммигрантов или иностранцев – это безликая масса, угрожающая их собственной гегемонии, либо она научит детей видеть в каждом члене такой группы равную им личность, обладающую равными с ними правами и обязанностями.
Школы – не единственный источник, влияющий на развитие ума и души ребенка. Значительная часть работы по преодолению нарциссизма и воспитанию сочувствия должна идти в семье; кроме того, важную роль играют взаимоотношения в окружающей молодежной культуре. При этом школа может как упрочить, так и разрушить полученные в семье навыки, и хорошие, и дурные. Она также может повлиять на молодежную культуру. Знания, прививаемые школой на уроках и в ходе воспитательной работы, способны сыграть важнейшую роль в развитии ребенка.
Какие же навыки предполагает проведенный нами анализ, если мы задаемся вопросом о том, что могут и должны делать школы для воспитания граждан здорового демократического государства? Полагаю, план действий должен быть следующим:
– развитие у учеников способности смотреть на мир с точки зрения других людей, в особенности тех, кого общество изображает как представителей меньшинств, как "просто объекты";
– обучение такому отношению к человеческой слабости и беспомощности, которое предполагает, что слабость не постыдна, а необходимость в помощи других людей не является чем-то недостойным; обучение детей тому, что не следует стыдиться нужды или несовершенства, но следует рассматривать их как основания для сотрудничества и взаимовыручки;
– развитие способности действительно сочувствовать другим людям (как близким, так и незнакомым);
– разрушение склонности презирать представителей различных меньшинств, относиться к ним как "более низким по рангу" и "грязным";
– изложение реальных и правдивых фактов касательно других групп (расовые, религиозные и сексуальные меньшинства; люди с ограниченными возможностями), разрушение стереотипов и отвращения, которое часто бывает с ними связано;
– приучение к ответственности через обращение с каждым ребенком как с ответственной личностью;
– энергичное развитие критического мышления, а также умений и смелости, необходимых для того, чтобы высказать критическое мнение.
План огромен, и его воплощение требует постоянного учета местной социальной обстановки, глубокого знания местных общественных проблем и местных ресурсов. К тому же, его следует претворять в жизнь не только через содержание самого образования, но и через воспитание, и именно об этом пойдет речь далее.
IV. Сократическая педагогика: важность довода
[Я] приставлен к городу как овод к лошади, большой и благородной, но обленившейся от тучности и нуждающейся в том, чтобы ее подгоняли.
Платон. Апология Сократа. 399 г. до н. э.
Наш разум обретает истинную свободу не через получение материалов для освоения и присвоение идей других людей, но через создание собственных критериев для суждения и формирование собственных мыслей.
Рабиндранат Тагор. Из конспекта урока в созданной им школе. Ок. 1915
Сократ утверждал, что "жизнь без… исследования не есть жизнь для человека". Демократия, испытывающая страсть к пылкой риторике и скептически настроенная по отношению к доводу, лишила греческого философа жизни за преданность диалогу, развивающему критическое мышление. Сегодня пример Сократа централен для теории и практики гуманитарного образования в западной традиции; сходные идеи стали основой гуманитарного образования в Индии и других странах, не имеющих отношения к западной культуре. Одна из причин, по которым в университетскую программу обязательно включены философия и другие гуманитарные науки, заключается в том, что содержание и методика преподавания таких курсов должны научить студентов самостоятельно думать и аргументированно спорить, а не полагаться на общепринятое или авторитетное мнение. Считается, что способность применять в спорах сократический метод ценна для демократии.
Однако в мире, стремящемся к максимальному экономическому росту, сократический идеал находится под тяжелым гнетом. Для многих людей способность самостоятельно мыслить и аргументировать свое мнение остается чем-то несущественным, ведь для них главное – продукт (товар), поддающейся количественному измерению, а сократические навыки сложно измерить при помощи стандартизованных тестов. Лишь гораздо более тонкая, качественная оценка поведения студентов в аудитории и их письменных работ может показать, насколько учащиеся овладели навыками ведения критических дебатов. Но стандартизованные тесты становятся привычной мерой уровня образования, поэтому сократические аспекты содержания курса и методики преподавания, вероятно, будут забыты. Культура, нацеленная на экономический рост, испытывает страсть к типовым тестам и не терпит методики преподавания или содержания курсов, которые нельзя легко оценить с помощью таких тестов. Пока целью курса обучения будет личное благосостояние или благосостояние всего государства, сократические навыки не будут развиваться.
Почему такие навыки важны? Вспомните об афинской демократии, о среде, в которой вырос Сократ. Ее институты во многих отношениях были достойны восхищения: каждый гражданин получал возможность обсуждать общественно значимые вопросы, каждый был обязан участвовать в голосованиях и в работе суда присяжных. Безусловно, Афины проделали по направлению к прямой демократии гораздо более значительный путь, чем любое современное общество, где все самые важные должности (кроме высшей должности в государстве) занимают выбранные случайным образом люди. Конечно, участие в Народном собрании было в определенной степени ограничено для тех, кто работал или жил далеко от Афин; соответственно роль городских жителей и неработающих граждан на собрании была непропорционально велика, а неграждане, такие как женщины, рабы и иностранцы, напротив, вовсе к нему не допускались, и все же любой мужчина, не являющийся представителем элиты, мог прийти и предложить на общее обсуждение какой-либо вопрос. Отчего же Сократ называл эту процветающую демократию обленившейся лошадью и стремился подгонять ее, обучая ее представителей навыкам устного состязания и аргументации в нем?
Если мы рассмотрим политический спор, изображенный, к примеру, у Фукидида в "Истории Пелопоннесской войны", то заметим, что участники спора не слишком умело приводили свои доводы. Они редко задумывались об основных целях политики их государства или задавались вопросом о том, каким образом сочетаются друг с другом различные ценные для них вещи. Потому мы видим, что первая проблема, связанная с отсутствием самоанализа, состоит в неясности поставленных целей. Платон ярко обрисовывает эту проблему в своем диалоге "Лахет", где показано, как Лахет и Никий, два крупных афинских полководца, не могут описать, что такое храбрость, хотя и полагают, что сами обладают ею. Они попросту не знают, должен ли храбрец задумываться о том, ради чего следует сражаться, о том, что именно нужно его городу. Сократ задает им вопросы об этом, и им нравится его идея, но все же для нее среди их прежних представлений не находится постоянного места. Полное замешательство в понимании одной из основных для человека ценностей не опасно в контексте, предполагающем принятие простых решений. Однако в ситуации, когда предстоит сделать трудный выбор, лучше, чтобы каждый четко понимал, чего он хочет и что для него важно. Платон убедительно связывает с неспособностью этих полководцев к самоанализу катастрофические военные и политические просчеты сицилийской экспедиции, когда действия главнокомандующего Никия стали основной причиной трагического поражения Афин. Сократическое исследование не гарантирует, что человек сумеет правильно ставить перед собой цели, но оно обеспечивает хотя бы то, что преследуемые цели будут ясно связаны друг с другом, а ключевые вопросы – не упущены в спешке или по небрежности.
Еще одна проблема состоит в том, что неспособные к самоанализу люди обычно слишком легко поддаются влиянию. Если талантливый трибун обращался к афинянам, делая это эмоционально, но не приводя при этом дельных доводов, они готовы были тут же последовать за ним, даже не задумавшись над его аргументами. Затем они легко могли перейти на противоположные позиции, и при этом тоже не задумывались над тем, чего им хотелось на самом деле. Фукидид приводит в качестве яркого примера такого поведения спор о судьбе восставших жителей Митилены. Под влиянием трибуна Клеона, который говорит об оскорблении чести афинян, Народное собрание голосует за то, чтобы казнить всех мужчин Митилены и продать в рабство женщин и детей. Из Афин на Лесбос для выполнения приказа отправляется триера. Затем другой трибун, Диодот, успокаивает афинян и молит о пощаде для жителей Митилены. Переубежденные жители голосуют за отмену приказа, и вслед за первой триерой отправляется вторая, которая должна остановить первую. По воле случая первая триера попала в штиль, и потому второй триере удалось ее нагнать. Таким образом, судьбу множества жизней и важную политическую ситуацию разрешил случай, а не аргументированный спор. Если бы Сократ заставил афинян остановиться, подумать и проанализировать речь Клеона, критически осмыслить то, к чему он призывает, то по крайней некоторые участники Народного собрания, скорее всего, смогли бы отвлечься от мощной риторики и возразить против призывов к насилию; тогда не нужна была бы и успокаивающая речь Диодота.
Нерешительность часто сочетается с готовностью подчиниться авторитетному мнению и давлению коллектива: мы уже видели, что эта проблема характерна для всех человеческих обществ. В ситуации, когда довод – не главное, слушателя легко отвлечь упоминанием об известности или заслуженной репутации говорящего либо о том, что коллектив придерживается того же мнения. Напротив, сократические критические дебаты совершенно не авторитарны. Статус говорящего не важен; важна лишь суть довода. (Мальчик-раб, которому задают вопросы в платоновском "Меноне", дает на них более дельные ответы, чем знаменитые политики, отчасти потому, что он лишен их высокомерия.) Преподаватели философии, считающие себя авторитетными фигурами, изменяют сократической традиции. Сократ подал Афинам пример истинно демократической уязвимости и смирения. Классовая принадлежность, слава и известность не имеют никакого значения; значение имеет лишь довод.
Не имеет значение и оценка коллектива. Тот, кто владеет искусством сократического спора, мыслит иначе, зная, что в споре важен лишь конкретный человек и довод. Количество людей, имеющих то или иное мнение, не имеет значения. Демократии нужен человек, приученный следовать за доводом, а не за толпой: эксперимент Аша показал, что такие люди способны противостоять давлению коллектива и обличать неверные или поспешные решения.
Еще одна проблема людей, неспособных к самоанализу, состоит в том, что они часто относятся друг к другу неуважительно. Если полагать, что политический спор – это что-то вроде соревнования атлетов, где каждый зарабатывает себе баллы, то люди с готовностью считают "другую сторону" врагом, жаждут ее поражения или даже унижения. Им не придет в голову стремиться к компромиссу или искать общий язык. Точно так же хоккейная команда "Chicago Blackhawks" не станет во время матча искать "общий язык" с соперниками. Сократ же, напротив, относится к своим собеседникам точно так же, как к самому себе. Каждому человеку необходим самоанализ; все люди равны перед лицом довода. Подобное критическое отношение раскрывает структуру положения каждого человека, параллельно выявляя общие для всех предпосылки, точки пересечения, которые помогут согражданам прийти к общему выводу.
Рассмотрим случай Билли Такера: в 19 лет этот студент массачусетского бизнес-колледжа должен был в процессе обучения прослушать несколько курсов по "гуманитарным наукам", в том числе и курс по философии. Интересно, что его преподавателем философии оказался американец индийского происхождения, Кришна Маллик, родом из Калькутты, знакомый с образовательными идеями Тагора и усердно применявший их в своей работе, поэтому его курс философии соединял две в высшей степени сократические культуры. Для студентов курс начался с рассказа о жизни и смерти Сократа. Такера неожиданно тронула история этого человека, который пошел на смерть, чтобы остаться верным своим принципам. Затем студенты изучали основы формальной логики, и Такер с радостью отметил, что получил высокую оценку по этой теме; он никогда раньше не думал, что может хорошо разбираться в чем-либо абстрактном или высокоинтеллектуальном. После этого студенты начали анализировать речи политиков и передовые газетные статьи и искать в них логические ошибки. Наконец, на последнем этапе курса, они исследовали дискуссии на злободневные темы. Такер с удивлением обнаружил, что его просят привести доводы против смертной казни (при том, что сам он выступал в ее защиту). По его словам, он никогда прежде не представлял себе, что можно защищать точку зрения, которой человек не придерживается. Мне он рассказал, что этот опыт научил его иначе вести себя в политических дискуссиях, и сегодня он более склонен уважать мнение противоположной стороны и интересоваться доводами обеих сторон, а также теми пунктами, в которых противоположные стороны сходятся во мнении, тогда как раньше дискуссия представлялась ему всего лишь поводом для бахвальства и пустых обещаний. Мы видим, как подобный подход очеловечивает политического "противника", приучает разум считать оппонента рациональным существом, способным хотя бы в чем-то согласиться с мнением противоположной стороны.
Теперь рассмотрим важность такой способности на нынешнем этапе развития современной плюралистической демократии, существующей в условиях могущественного мирового рынка. Заметим, что даже при первостепенности экономического успеха лидеры крупных компаний прекрасно понимают значение корпоративной культуры, и такой, в которой не замалчивалась бы критика, сочетались индивидуальность и ответственность. В США я разговаривала с ведущими педагогами в сфере бизнес-образования. Кое-кто из них связывает самые крупные наши катастрофы – провал некоторых этапов осуществляемой НАСА программы "Космическая транспортная система", еще более трагичные истории банкротства компаний Enron и WorldCom – с соглашательством, когда довлеют авторитет и кастовость, а критика остается просто невысказанной. (Такое соображение получило подтверждение в проведенном Малкольмом Гладуэллом исследовании культуры пилотов гражданской авиации: Гладуэлл обнаружил, что следование авторитету – основная причина нарушений безопасности.)
Не менее важен для бизнеса вопрос инновационного потенциала. Есть основания полагать, что гуманитарное образование развивает воображение и независимое мышление, а эти навыки остаются ключевыми для поддержания эффективной культуры инноваций. Опять же, педагоги в сфере бизнес-образования обычно побуждают студентов составлять для себя широкую образовательную программу и развивать воображение, и многие компании нанимают на работу выпускников гуманитарных учебных заведений, а не студентов, получивших более узкоспециализированное образование. Смоделировать контролируемый эксперимент в этой сфере непросто, однако, пожалуй, одной из отличительных черт развития американского экономического потенциала стало то, что мы всегда получали базовое общее гуманитарное образование или, если говорить о естественно-научной сфере, базовое образование в сфере естественных наук и обучение исследовательским навыкам, но не узкоспециализированное обучение исключительно прикладным навыкам. Эти вопросы требуют более полного исследования, но, вероятнее всего, такое полное исследование лишь еще раз подтвердит мои предположения.