* * *
Естественно, что избиратель, уже не имея возможности реагировать своим голосованием, ибо оно все равно фальсифицируется, перестает ходить на выборы. Отсюда проблема явки, которая является на сегодня самой серьезной проблемой российских выборов.
Перевести явку избирателей полностью на электронные рельсы, с тем, чтобы ее нельзя было реально проконтролировать, как голосование, пока еще невозможно. К большому сожалению Центризбиркома, избирателю для того, чтобы очередное действо аферы российских выборов удалось, еще нужно прийти на избирательный участок.
Поэтому единственное, что остается делать Центризбиркому, это любым способом бороться за явку. Чтобы избиратель хотя бы пришел, чтобы сохранялась хотя бы видимость легитимности выборов. Потому что когда он придет, результат нарисуют, какой требуется. Для этого есть и наукообразная система в лице разного рода рейтингов и опросов, и средства массовой информации, которые эти рейтинги и опросы раздувают и доносят до всеобщего сведения, и система фальсификации голосования, которая уже доведена до автоматизма. Но вот привести самого избирателя на выборы – это стало проблемой № 1.
Кстати, тот, кто видел избирательные кампании на Западе, так сказать, в "цитадели демократии", наверняка отмечал, что там идет агитация за партию, программу, кандидата. Обратите теперь внимание, что происходит в России: вас призывают в основном прийти на выборы. За кого вы проголосуете, уже не важно. Вы только придите, остальное сделают и без вас!
Приведу такой пример. В декабре 2005 года проходили выборы в Московскую Городскую Думу. Нижний порог явки на эти выборы по избирательному закону составлял уже тогда 20%. Хочу попутно отметить, что даже 25% явки, существовавшие с 1993 года для того, чтобы признать выборы состоявшимися, – это уже само по себе скандал. ¾ избирателей не приходят на выборы, оставшаяся четверть как бы голосует, и этот результат признается законным выбором избирателей. Если же учесть, что за победившего кандидата голосует только часть избирателей, то это значит, что выбирает даже меньше, чем меньшинство – ничтожное количество избирателей. Так вот, на этих выборах норма явки была опущена уже до 20%, как легко догадаться потому, что набрать и 25% было проблематично.
День голосования выдался морозный, снежный, то есть совершенно не располагающий к выходу из дому. И поскольку к тому времени ГАС "Выборы" в Москве уже работала на полную мощь и даже выдавала свои данные в интернет, я решил понаблюдать за ними. Зная то, как "делаются" выборы, меня интересовали не столбики, которые будут показывать результат по окончании выборов. То, что они покажут, было и так известно. Меня интересовала явка избирателей. Причем явка в режиме реального времени, когда тебе в конкретный час сообщают, сколько избирателей к этому времени пришло на избирательные участки.
Дело в том, что именно этот показатель, особенно по Москве, труднее всего фальсифицировать. Потому что на участках все-таки есть какие-то наблюдатели, они ведут свой подсчет, следовательно, могут сообщить хотя бы приблизительно цифру проголосовавших своим партиям. А те – сравнить ее с тем, что сообщает избирком. Короче говоря, в самый момент голосования эти цифры тяжелее всего фальсифицировать. Потом, после закрытия участков, на следующий день начнется переписывание итоговых протоколов. Но это уже на следующий день.
Я прекрасно помню, как где-то до 6 часов вечера сообщалось о количестве избирателей, пришедших на избирательный участок, а само голосование должно было закончиться в 20 часов. После 2 часов дня появилась цифра: явка на 14 часов составила где-то 18% избирателей. Следующая цифра должна была появиться к 18 часам. И тут данные по явке просто замерли. Никакого продолжения не последовало. Не было данных и на момент окончания выборов – в 20 часов.
Однако на следующий день данные в сети ожили, и вдруг оказалось, что в голосовании приняло участие даже больше избирателей, чем на прошлых выборах – 33%. Получалось, что в течение всего дня, достаточно морозного и не располагавшего к тому, чтобы идти куда-то голосовать, тем более при соответствующем отношении к выборам, только 18% избирателей тем не менее пришли на избирательные участки. Для Москвы, замечу, и то хорошо, поскольку это город, в значительной мере состоящий из чиновников и членов их семей. Так что можно предположить, что они как минимум проголосуют сами за себя, то бишь за свои интересы.
Так вот, если верить избиркомовским данным, когда наступило время ужина и расслабления в воскресный вечер, почти столько же избирателей, что и в течение дня, бросив все, ломанулись на избирательный участок и тем создали необходимую явку, даже превысив ее. При этом понятно, что они в своем большинстве проголосовали за тот состав Городской Думы, который был нужен Лужкову.
Нереальность такого факта настолько очевидна, сразу бросается в глаза. Очевидно также, что сбой системы в интернете пришелся как нельзя кстати, чтобы урегулировать вопросы с явкой. Потому что иначе был бы не избран состав Думы, последовал бы скандал.
Той ночью в работе московской ГАС "Выборы" вообще объявили так называемый технический перерыв до 10 утра. Это не значит, что система не работала – просто ее данные никому не показывали. Хотя всеми избирательными законами это запрещено. Зато появилась возможность поправить тех из избирателей, кто по скудоумию ошибся с выбором. Например, бессменный спикер Мосгордумы до технического перерыва проигрывал в своем избирательном округе кандидату от КПРФ. А после технического перерыва уже выиграл.
* * *
Как видите, даже в Москве, где и коммуникаций побольше, и народ более политически опытен, и то удается подделать даже такой трудный параметр, как явка. Что же в таком случае говорить о провинции? Там это делается вообще без всякого стеснения и без всякой оглядки. Для примера приведу референдум, который проходил в апреле 2005 года в Красноярском крае на предмет объединения с прилегающими автономными округами: Эвенкийским и Таймырским в единый субъект Федерации.
Тут надо пояснить контекст вопроса. Жители Красноярского края от такого объединения ничего особенно не проигрывают и не выигрывают. Что же касается жителей самих этих автономных округов, то слияние с Красноярским краем для них реальная потеря, причем достаточно большая. Поскольку как автономные округа они были представлены в Совете Федерации, то есть имели своего человека в Москве, который – плохо ли, хорошо ли, но отстаивал их интересы. А это в первую очередь вопрос ресурсов, которые удается выбить из центра на развитие территории, от которых прямо зависит благополучие ее жителей.
При слиянии автономных округов это представительство исчезает. У самого же Красноярского края, как нетрудно догадаться, много и собственных территориальных единиц.
Так вот по этому поводу проходил референдум, причем в зимне-весенних условиях Сибири, когда и достичь-то избирательных участков в этих автономных округах было достаточно проблематично. Да и выгоды от голосования для их населения были туманны. Так вот в этих условиях оказалось, что процент явки избирателей на избирательные участки по официальным отчетам зашкалил аж за 60%! Причем в самих автономных округах этот процент был еще выше. По избиркомовским данным, картина была такова, будто люди среди зимней стужи в воскресный день, побросав свои дела, бросились из чумов на избирательные участки, лишь бы только отдать свой голос. Естественно, подавляющее большинство, по отчетам Центрального и Красноярского избиркомов, проголосовало за объединение в единый край.
Особую пикантность бравурным результатам этого референдума придает тот факт, что в тот же самый день в двух городах Красноярского края – Канске и Ачинске – проходили выборы в органы местного самоуправления. Избиратели в этих городах, таким образом, были мотивированы не только голосованием на референдуме, но и выборами своих городских глав и членов городских дум. То есть у них было вдвое больше причин прийти в этот день на избирательный участок. Плюс к тому, поскольку это все-таки городские условия, достичь избирательных урн им было гораздо проще, чем в сельских местностях, тем более расположенных за Северным полярным кругом. Так вот оказалось, что в этих городах явка на выборы была порядка 30 – 40%. И, соответственно, референдум в них был признан несостоявшимся.
А вот в глухой и совершенно нехоженой местности, в которой избиратели должны были проголосовать против своих же собственных интересов, явка была чуть ли не в два раза больше! И в такого рода цифры избиркомовские фокусники предлагают нам верить!
В действительности разгадка феномена столь фантастического голосования проста. На местных выборах в Канске и Ачинске были наблюдатели. И потому подделать результаты явки не удалось. А во всех других местах политические организации голосование не контролировали – за ненадобностью. Ну и избиркомы всех уровней вкупе с ГАС "Выборы" показали, на что они способны.
* * *
Все это вместе взятое приводит к неутешительному выводу, что реальные результаты голосования по любому вопросу в нынешней российской избирательной системе вообще не учитываются. На сегодняшний день то, что пока еще оказывает влияние на размеры фальсификации выборов, это только физическая явка гражданина на избирательный участок. В случае, если он там появился, его голос можно приписать как угодно и к чему угодно. Системы, которая бы реально защитила от этого избирателя, в России сейчас нет.
Поэтому естественно, что у людей остается все меньше и меньше мотивов, чтобы прийти на выборы, потому что они понимают, что избираются не те, за кого они голосуют, а те, кого назначит соответствующая власть. Поэтому требуется все большая подделка результатов выборов, и масштаб российской избирательной аферы все растет.
В этом причина постоянно снижающегося порога явки на выборы. Дело ведь даже не в том, что власть не может ее натянуть. Как мы видим на примерах выборов в Москве и в Красноярском крае, до сих пор у нее это получалось. Она боится, что как-то раз на выборы придет так мало избирателей, что избирательный блеф лопнет. И для того, чтобы этого не произошло, она подстраховывает себя, снижая порог явки сначала до 25%, потом до 20%. Сейчас он вообще отменен. Теперь даже одного избирателя, пришедшего на избирательный участок, достаточно, чтобы признать выборы состоявшимися.
Кстати, если судить по официальным результатам выборов, то окажется, что явка избирателей как раз довольно стабильна. В Москве, например, она порядка 30 – 35%, кое-где даже повышается до 50 – 60%. Если посмотреть на результаты выборов в Чечне, так там чуть ли не 90% избирателей является на избирательные участки.
Но если все это так, отчего в законе постоянно понижается порог явки на выборы? Если проблемы нет, почему сейчас его опустили до нуля? Ответ на этот вопрос один. Реально во многих регионах страны голосуют уже менее 20% избирателей, и российским властям это прекрасно известно. Поэтому, отменив порог явки, и в то же время заявляя о 30-60 или более процентах проголосовавших, они фактически расписались в том, что фальсифицируют выборы, причем по-крупному. Так что действительно, голосуй – не голосуй, все равно получишь…
2.4. Закон что дышло
Самое наглядное свидетельство того, что российские выборы превратились в аферу, состоит в том, что наше избирательное законодательство переписывается к каждым выборам. Поскольку выборы – это соревнование, то в сравнимых понятиях это выглядит так, как если бы каждый чемпионат страны, ну, скажем, по футболу, проводился по новым правилам.
Надо сказать, что многие страны, как демократические, так и не очень, гордятся тем, что их избирательное законодательство не меняется в течение десятилетий. Этим подчеркивается, что выборная система неконъюнктурна, стабильна, зависит только от воли избирателей, и каждый раз президенты или парламенты избираются по одному и тому же правилу. Иначе говоря, никто не пишет к каждым выборам правила и законы, как меня, всенародно любимого, вернее избрать, а точнее – переизбрать. Как правило, все изменения в избирательных законодательствах большинства наших образцов демократии – западных стран – происходят в плане уточнения границ избирательных округов от выборов к выборам, поскольку каждый раз депутаты избираются от определенного количества населения. Естественно, что за период от выборов до выборов численность населения меняется, поэтому возникает такая необходимость. Но это происходит абсолютно во всех избирательных системах, ничего здесь особенного нет. Сам закон как таковой, принцип голосования при этом не меняется.
В России же абсолютно к каждым выборам, начиная с 1993 года, принимается новый закон. Точнее говоря, в 1993 году, когда народу явили ельцинскую конституцию, вместе с ней было опубликовано положение о выборах, введенное указом президента.
В то время для видных демократов – сторонников президента одной из любимых тем обсуждения было то, как на осколках советской системы пишутся нетленные российские демократические ценности, включая самые демократичные нормы выборов. Это вам, мол, не советская лоскутная конституция, в которую внесли более 300 поправок. Здесь все незыблемо: пишется на века.
Действительно, с 1993 года ельцинская конституция никаких изменений не претерпела. Есть, правда, другой нюанс: ее просто не исполняют. Самый простой, хотя и формальный, пример – те самые объединения регионов, которые прошли в результате так называемых референдумов, например, объединение Красноярского края.
Дело в том, что количество субъектов Федерации, то есть этих самых округов, областей и краев, расписано в самой российской конституции. Конституция является высшим законом государственной жизни. Выше ее закона в государстве нет. А это значит, что если в этой конституции прописаны определенные субъекты Федерации – автономные округа, то никакие их слияния или упразднения без изменения конституции невозможны и недействительны. А они, тем не менее, происходят. И все ветви власти, включая так называемую четвертую – крупные СМИ, делают вид, будто ничего особенного не случилось.
Впрочем, что там слияние краев да округов, высокая политика! Попробуйте-ка обратиться в любой российский суд (кроме разве что Конституционного) и оспорить что-либо на основании российской конституции. Той самой, которая прямого действия и выше любого российского закона. Вы увидите, куда вас тот суд пошлет. Скорее всего, туда же, куда всем наблюдателям на выборах, начиная с 1993 года, советуют засунуть их протоколы голосования. Так что неизменность конституции отнюдь не гарантия исполнения того, что в ней написано.
В любом случае положению о выборах 1993 года повезло меньше, чем конституции. Еще не доходя до голосования, его успели уже дважды поправить. Сначала добавили в Думу 50 депутатских мест, а потом, еще подумав, объявили весьма демократичную норму, по которой голосование против всех, собиравшее наибольшее число голосов, обязывало провести новые выборы – недействующей. Правда временно, и только на выборах в Госдуму 1993 года. Но зато очень вовремя: как оказалось, в 32 округах кандидат "против всех" собрал больше голосов, чем любой из кандидатов. Кстати, эта норма перекочевала в положение о выборах 1993 года из советского избирательного закона. Но до своего применения, как видите, не дожила: планка советской демократии оказалась слишком высокой для демократических выборов. Само собой разумеется, на следующих выборах о ней уже никто не вспоминал.
* * *
Итак, в 1995 году, вместо положения о выборах Государственной Думой был принят избирательный закон. При этом уже тогда в процессе его принятия начал принимать активное участие Центризбирком, хотя при его создании всего два года назад специально оговаривалось, что ему до законотворческого процесса нет никакого дела. Ему полагалось не продвигать законы, а их исполнять. В частности Центризбирком настаивал, чтобы партии сдавали в свою поддержку вдвое больше подписей – 200 000, и добился своего. О результатах сдачи этих подписей я уже писал выше.
В 1999 году, накануне новых выборов, вдруг оказалось, что необходим новый избирательный закон. И он снова был принят, причем фактически его полностью разрабатывал Центризбирком.
К 2003 году, когда снова подошли выборы, само собой, потребовался очередной избирательный закон. Причем когда он появился, а сама череда этих законов стала объектом политических анекдотов, было объявлено, что к следующим выборам будет готовиться уже избирательный кодекс. Мол, это будет уже не просто закон, а некий свод законов, который по самому своему названию – кодекс – подразумевает полноту и неизменность.
Я, конечно, понимаю, что всех законописателей завораживает кодекс Наполеона, который, будучи принят еще в 1804 году, с некоторыми поправками действует во Франции до сих пор и, кстати, приносит ему посмертную славу. Российские кодексы столько не живут. Да и те, что есть: гражданский, налоговый и другие, как только принимались, тут же начинали правиться, корректироваться, доводиться, переписываться так, что теперь они напоминают лоскутное одеяло.
На самом деле, существенным во всей этой истории было лишь то, что уже принимая к выборам 2003 года новый избирательный закон, в Кремле не сомневались, что к следующим выборам его снова потребуется переиначить.
И лишь прикидывали, что лучше: лоскутный кодекс или очередной закон-анекдот.
Выбор был сделан в сторону анекдота. Поэтому думские выборы сейчас проходят по новому избирательному закону, последние правки в который внесены 24 июля 2007 года – за 4 месяца до выборов. Не надо забывать, что выборы президента происходят по своему собственному закону. Который тоже больше одних выборов не служит. А под обоими лежит как опора базовый акт: федеральный закон об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации. Тоже одноразового пользования. А если какой из них и доживет до следующих выборов, то число заплат на нем будет равносильно новому закону .
По этой причине всерьез анализировать эти законыпамперсы вряд ли имеет смысл. Сам законодатель низвел их на уровень туалетной бумаги. Хочу лишь обозначить тенденцию – ради чего они меняются.
Первое – это проблема явки избирателей. Порог явки, при котором выборы считаются состоявшимися, за все годы "демократизации" России шел "вверх по лестнице, ведущей вниз", и, наконец, дошел до нуля. Можно обоснованно предположить, что в дальнейшем он уже опускаться не будет – некуда.