Сейчас территория Восточной Европы является передним флангом НАТО, и станции противоракетной обороны готовятся расположить именно на этой территории. Выход из договора по ракетам средней дальности означает, что в случае, если он прекращает свое действие для нас, то из него автоматически, причем по инициативе России, выходят и Соединенные Штаты. Таким образом, западный военный блок получает на законных основаниях и вроде бы даже не по своей воле право размещать свои ракеты средней дальности уже не как раньше – в Западной Германии, Италии и Англии, а непосредственно в районах, прилегающих к России, то есть в Польше, Чехии, Болгарии, Румынии и т.д. И эти ракеты будут бить не по странам восточного блока, – некогда нашему стратегическому предполью. Они будут бить непосредственно по территории России: по Смоленску, Москве. А в ответ, разместив свои ракеты малой и средней дальности, Россия получит возможность наносить ракетные удары по Польше, Чехии, Болгарии и Румынии. Что, как вы понимаете, до слез расстроит США.
Спрашивается, в результате такого выхода из договора для кого реальная угроза нападения возрастает больше? Очевидно, что для России.
В чьих же тогда интересах были такие действия Путина? Похоже, что не в российских. Во всяком случае к системе ПРО, развертываемой против наших стратегических ядерных сил, добавятся ракеты средней дальности – уже чисто наступательное оружие. И более того, получается, что эта угроза нападения создана даже не руками НАТО и Соединенных Штатов, а руками самой России, о чем громогласно заявляет Путин. Причем даже как бы при официальных сожалениях из США. Мол, не стоило прекращать договор, но раз уж вы так пожелали, то мы не виноваты, что вы теперь под прицелом.
Напомню кстати, что советское руководство всегда остро реагировало на попытки нацелить на СССР такие ракеты короткого боя. Всем памятный карибский кризис 1962 года начался не с завоза советских ракет на Кубу, а с их размещения американцами в Турции. И закончился, когда они их оттуда убрали.
Теперь же, усилиями Путина, новый ракетный кризис начинается у самого порога России, да еще и без возможности дать ему адекватный ответ. Впрочем, если такой ответ вообще входит в истинные планы Путина.
* * *
Вспомните затопление подводной лодки "Курск" американской субмариной, следы чего всячески пытались скрыть, даже разрезав наш несчастный "Курск" под водой, что было тяжелейшей самой по себе операцией. Ее цель – не поднимать носовую часть лодки, которая явно хранила на себе следы американской атаки. Затем ее даже взорвали под водой, лишь бы только не оставить на будущее улики, указывающие на истинную причину гибели "Курска". И все для того, чтобы скрыть очевидное: то, что американские подводные лодки продолжают в Мировом океане охоту за российскими лодками, и ни о каком геополитическом мире нет и речи.
В чьих же интересах скрывать истину? Естественно, не в наших, поскольку, маскируя американскую угрозу, легче разоружать российский флот. Легче, например, под предлогом внедрения новой ракеты "Булава", которая до сих пор не вышла из стадии испытаний, ликвидировать ракеты советского производства. В результате наши атомные подводные лодки оказываются без ракет и даже их выходы в Мировой океан по существу боевыми дежурствами не являются. А у американцев – являются, и их ракеты нацелены отнюдь не на Иран.
А подводные лодки "Тайфун", две из которых собираются попросту разрезать на куски? Ведь это не просто подводная лодка, это по водоизмещению линкор, который спрятан под воду и обладает стратегической военной мощью. В советское время таких подводных линкоров было построено
6. Можно спорить о том, насколько это был правильный или неправильный шаг. Но это огромный корабль, и модернизировать его явно проще, чем уничтожить. Сами Соединенные Штаты до недавнего времени держали на вооружении даже свои линкоры времен 2-й мировой войны, периодически перевооружая их, и использовали, например, во время войн в Персидском заливе.
И если у нас эти линкоры остаются, во-первых, без движения, во-вторых, без ракет, а часть из них просто уничтожается, то это прямой удар по стратегической безопасности России, и он наносится не из Вашингтона, а из Кремля.
Вспомним про космическую станцию "Мир", которая была затоплена в Мировом океане. Россия, между прочим, была единственной страной, обладающей своей собственной космической станцией. И сколько бы ни рассказывать баек про ее устарелость, остается фактом, что ни у кого в мире ничего подобного не было. Помимо своего научного потенциала, к уровню которого только сейчас подошла международная космическая станция, "Мир" имел еще и несомненную стратегическую ценность, наблюдая за всеми важными районами Земного шара. Не говоря уже о том, что станция с постоянно пилотируемым экипажем обладала гораздо большими возможностями стратегической разведки, чем любой автоматический спутник. И вот именно это стратегическое преимущество России, неоценимое уже потому, что его не с чем было даже сравнить, было затоплено по приказу Путина. Официальная причина – "Мир" дорого нам стоит. Об этой дороговизне стоит сказать несколько слов особо.
Незадолго до затопления станции в Россию срочно приехал президент Ирана Хатами с предложением: либо оплатить расходы по содержанию "Мира", при условии, что на нем вместе с российскими будет работать и иранский член экипажа, либо вообще выкупить ее целиком. Причем в качестве цены сделки фигурировала сумма порядка 3 миллиардов долларов. Поскольку сейчас один полет космонавта-туриста на несколько дней на МКС стоит 20 миллионов долларов, эта цена не выглядит завышенной. А если учесть, что Иран – вторая по объему экспорта нефти страна ОПЕК, то и средства у него есть.
Так вот Ирану в этой сделке было отказано – мол, поздно. Хотя понятно, что такие предложения не делаются в последний день, и о нем было наверняка известно загодя. Тем не менее станцию предпочли утопить в океане, не получив за это ни цента.
Чтобы понять, чем были тогда, да и сейчас 3 миллиарда долларов для России, стоит сказать, что за месяц до затопления "Мира" в 2001 году Путин специально ездил в Южную Корею, чтобы договориться об отсрочке выплат российского долга размером около 2 миллиардов долларов. Он, кстати, до сих пор не оплачен.
Так вот, единственный, кто выиграл от затопления "Мира" – это США. Во первых, Россия лишилась своего стратегического преимущества в космосе, а, во-вторых, Иран, нападение на который уже просчитывалось, не получил стратегического оборонного объекта, с которого можно наблюдать за американскими военными приготовлениями. Все это достаточно очевидно. Странно другое: почему Путин предпочитает американские стратегические интересы российским?
* * *
Давайте также вспомним закрытие стратегической базы России в Лурдесе, на Кубе, которая прослушивала практически всю территорию Соединенных Штатов лучше любого спутника и контролировала пуски американских ракет, причем этому невозможно было помешать. То есть находилась в положении, сходном с нынешней позицией США в Восточной Европе и Прибалтике. Вспомним также закрытие военно-морской базы во Вьетнаме, которая являлась единственной надежной точкой опоры в Юго-Восточной Азии в военном отношении, поскольку она находилась на территории дружественного нам и весьма стабильного вьетнамского правительства. Нас оттуда никто не гнал. Закрытие этих баз тоже на совести Путина.
Именно при нем появились военные базы США в бывших республиках советской Средней Азии. Поскольку все они так или иначе находятся в стратегических отношениях с Россией, без согласия Кремля это было невозможно. Базы открыли как бы для подготовки военного вторжения США в Афганистан. Вторжение произошло, а базы остались…
А вот вам почти анекдотическая ситуация, которая сложилась на второй год президентства Путина. 1 апреля 2001 года американский самолет-разведчик вторгся в воздушное пространство Китая и был посажен на аэродром военной базы КНР на острове Хайнань. Поднялся жуткий международный скандал. Китайцы конфисковали самолет за шпионаж и арестовали экипаж – 24 человека.
По ходу скандала прозвучал комментарий от пограничной службы России: выяснилось, что у нас таких нарушений происходит около 1000 в год, то есть буквально по три раза на день! Причина тому веская: оказывается, Ельцин еще в марте 1992 года подписал так называемый договор об открытом небе, в соответствии с которым американские разведчики могли свободно проникать в небо России и препятствовать им наше ПВО не имело права. Конечно, договор был на взаимной основе. Но российские разведчики в США не летали. Типа не было горючего. Да и вообще не интересно. А вот американцы чего-то прям такие любопытные – все летают и летают!
Самое пикантное в договоре было то, что как и СНВ-2 он не был ратифицирован. То есть для России не действовал, хотя по факту было приказано его исполнять. Вот и поинтересовались по случаю пограничники, не пора ли мол это безобразие и для России прикрыть: вот ведь Китай-то защищает свои воздушные границы!
Ну и верховный главнокомандующий, то бишь президент Путин, оперативно отреагировал. Поставил задачу перед думским большинством – будущей "Единой Россией". И ударными темпами, уже 26 мая 2001 года договор об открытом небе, хоть и десять лет спустя, но был ратифицирован! С тех пор американские разведчики спокойно летают в нашем небе на полностью законном основании.
Такие истории можно приводить бесконечно и их список вышеприведенными не исчерпывается.
Спрашивается, когда руководство страны постоянно так действует, в чьих интересах оно работает? Понятно, что не в российских. Во всяком случае, если бы американский президент вел себя таким образом по отношению к России, никто бы в США не сомневался, что он агент Кремля. И вряд ли бы при всей дружбе и партнерстве между двумя державами, он бы надолго остался президентом.
Послесловие
Суверенный фашизм
Шествие России по демократическому пути, начиная с 1991 года, привело нас в итоге к имитации выборов и, как следствие, отсутствию избранной народом власти. Современный российский политический режим никак не тянет на демократию, даже "суверенную", он выглядит совсем по-другому.
Реальная политическая конструкция путинской России такова: страной рулит так называемый национальный лидер, даже если при этом он формально не занимает высший государственный пост. Под себя он формирует так называемую партию, у которой нет какой-либо иной явной задачи, кроме поддержки его самого. Все ветви власти сведены в вертикали, главная особенность которых в том, что они формируются сверху, а не избираются снизу, как при демократическом устройстве общества. Последние остающиеся рудименты демократии уже не играют какой-либо существенной роли и постепенно искореняются (выборы мэров городов, муниципальных собраний).
У такой власти есть вполне четкое родство и характерные признаки, которые позволяют назвать ее современной формой фашизма. Слово "фашизм" у нас часто употребляется в качестве некоего политического ругательства. Тех, кого хотят политически оскорбить, называют не гадами, сволочами или как-то покрепче, а фашистами. Тем самым вольно или невольно затемняется сам смысл этого понятия, к нему вырабатывается отношение как к некоему хулиганскому действию в политике. С фашизмом олицетворяются скинхеды, все, кто носит свастику, хотя на самом деле это древний языческий символ, которому не только в Третьем рейхе придавали значение. Короче говоря, всё, что угодно, кроме подлинного смысла этого слова – что именно является фашизмом, кому и для чего он нужен.
В действительности, речь должна идти не о какой-то частной инициативе марширующих молодчиков, натягивающих на себя образцы нацистской атрибутики, а об особой государственной системе. Потому что фашизм – это не столько идеология, сколько способ построения государства. И с этой точки зрения он должен быть проанализирован достаточно серьезно.
Если взять за отправную точку труды классиков фашизма, в первую очередь Муссолини, и затем уже Гитлера, поскольку он создал скорее свою форму фашизма и сам считал его родоначальником Муссолини, то можно увидеть описание определенной политической системы, которая по своей сути является антиподом демократии. Она базируется на трех "китах".
Во-первых, это культ дуче, фюрера, вождя нации, которого никто не должен переизбирать, ибо быть вождем своего народа – это его карма и счастье для нации.
Во-вторых, система власти, формируемая самим вождем и его назначенцами принципиально сверху вниз, а не снизу вверх, как при представительной демократии. Характерный тому пример – известный фильм Лени Риффеншталь "Триумф воли" об одном из съездов нацистской партии. Внимательный зритель обратит внимание, что на нем фюрера никто не выбирает. Это фюрер выбрал себе партию! Совсем как Путин – Единую Россию. Кстати, само ее название как нельзя лучше отражает фашистскую идею.
И, в-третьих, это корпоративная экономика, смысл которой в том, чтобы подчинить частный сектор воле государства, ибо основное финансирование экономики идет через эти корпорации. Само собой, что ими руководят ставленники фюрера. Идея здесь в том, что независимый производитель может позволить себе и независимые политические взгляды, а будучи привязанным к фашистскому государству через корпорации, он будет подчинен его воле. На этом фоне путинская идея о создании госкорпораций в России, изначально непонятная многим, наполняется смыслом.
Если сопоставить эти фашистские принципы с тем политическим режимом, который реально создан в России, то их родство станет очевидным. Буквального сходства с каким-либо ранее существовавшим фашизмом, разумеется, не будет, их не было и тогда, когда в половине Европы имелись фашистские государства. Время тоже вносит свои коррективы, и то, о чем раньше заявлялось открыто, теперь маскируется под некую "суверенную демократию", суть которой затрудняются определить даже ее создатели. Совсем как "план Путина".
Символом же фашистской системы, с подачи Муссолини, является вовсе не свастика, а ликторский топорик – древнеримское оружие почетной стражи императора. Его длинное тонкое древко обкладывалось прутьями и туго перевивалось лентой, благодаря чему становилось прочным и не ломалось при ударе. Аллегория здесь такова: сам топорик – вождь, прутья – народ, а лента, притягивающая народ к вождю – фашистская партия. Этот символ фашизма был известен в Европе гораздо больше, чем свастика; его взяла себе, например, петеновская Франция.
Хотя свастика у нас теперь является запрещенной, гораздо более родной фашизму ликторский топорик можно лицезреть совершенно свободно. Например, на решетке Александровского сада возле Кремля или на эмблеме Федеральной службы исполнения наказаний. Интересно, случайно ли его ввели в эмблему путинского ГУЛАГа? Судя по установленному в России строю, и там, и там он к месту.
* * *
То, что у нас сейчас установлен осовремененный фашистский режим, не должно кого-либо шокировать или пугать – это просто констатация факта. Придя к ней, есть смысл задуматься как минимум над тремя вещами.
Первое. Почему у нас в стране так ожесточенно преследуют за какое-либо серьезное исследование или цитирование классиков фашизма? У нас это является уголовным преступлением. Но по какой причине? Если кто-то прочтет или процитирует "Майн кампф", сразу станет фашистом? С той же степенью вероятности можно говорить о том, что любой человек, прочитавший коммунистический манифест Карла Маркса, тут же станет коммунистом. Очевидно, что это не так. Более того, как человек, читавший "Майн кампф", хочу сказать, что это скорее исторический памятник, нежели какое-то руководство к действию. Это достаточно откровенное произведение, написанное в свою эпоху, которое с современной эпохой имеет мало общего, кроме, пожалуй, некоторых теоретических выводов, которые могут осмыслить только люди, всерьез интересующиеся историей и политикой. Но стать каким-то убежденным национал-социалистом от ее прочтения совершенно невозможно. Не говоря уже о том, что эта книга достаточно трудна для изучения и понимания. Во всяком случае, в русском переводе и в сопоставлении с русскими реалиями. Поэтому когда запрет на распространение и анализ первоисточников присутствует, в первую очередь появляется вопрос: а зачем это нужно? Я могу на это найти только один ответ: чтобы как можно меньше людей в России могло понять, что такое государственный фашизм в действительности, и сопоставить его с тем режимом, который сегодня реально существует. То есть это запрет не в целях предохранения общественной морали от фашистской заразы, а наоборот, чтобы эта фашистская зараза стала возможной и реализуемой в России.
Второе. Говоря о нашем современном фашистском режиме, надо понимать, что история никогда не повторяется в точности дважды. А точнее, как говорит известная пословица, повторяется один раз в виде трагедии, другой раз – в виде фарса. Примерно это мы сейчас и наблюдаем. Трагедия произошла, когда фашизм пришел впервые в середине ХХ века в Европу и достаточно широко по ней распространился, впоследствии захватив даже часть государств Латинской Америки. А в виде фарса он повторяется сейчас. Комичность этого фашистского режима в том, что хотя он трудолюбиво придерживается политических рецептов середины ХХ века, в него никто не верит как в национальную идею, а "национальный лидер" набирает свои липовые проценты рейтинга за счет явных махинаций, а не в результате подлинно народной поддержки.
В свой трагический период фашизм был национальной идеей народов, в него реально верило значительное число людей, за него сражались, и именно поэтому он стал мировой трагедией. Не говоря уж о том, что ее главные актеры (я имею в виду лидеров фашистских государств) были по природе аскетами, не гнавшимися за личной выгодой. Они довольствовались достаточно немногим и всю свою жизнь посвящали политической идее. Это касается самых разных людей, не только дуче или Гитлера, но и Франко, Салазара, Петена, Маннергейма – людей, имевших определенные регалии и заслуги перед обществом, но не ставших роскошествующими баронами, которые пируют, пожирая все, до чего только дотянется их рука. Какой явный и разительный контраст с нынешней российской верхушкой и её так называемым национальным лидером!
И третий момент, особенно актуальный в связи с происходящим в России. Стоит задуматься над закономерностью, почему так часто представительная демократия перерождается в фашистское государство? Видимо, в ней самой есть некий изъян, который предопределяет возможность ее скатывания к фашизму примерно так, как определенная конструкция самолета способствует его срыванию в штопор.
В конечном счете, сама фашистская теория, фактический отказ от выборной системы и обоснование перехода к фюрерству зиждется на критике представительной демократии. Автор "Майн кампф" посвятил немало страниц доказательству того, насколько представительная демократия недееспособна, коррумпирована и идет вопреки национальным интересам страны, развив эту идею на примерах той эпохи. Очевидно, этот вывод соответствовал мнению достаточно большого числа его сограждан, которым фашисты пропагандировали свои идеи. Они поддерживали их не из корыстного интереса, как это происходит сейчас в Единой России, а именно потому, что они в это поверили.
В чем, еще раз подчеркну, коренное отличие европейской трагедии середины ХХ века от того фашистского фарса, который мы переживаем сейчас.