Угроза, которую она несет нашей стране, всему человечеству, его настоящему и особенно будущему, сегодня осознается уже многими. К сожалению, в основном лишь на уровне интуиции. Инстинкт самосохранения восстанавливается. Но откровенно мало еще содержательной, критической дискуссии по этому документу. Не хватает систематизированных взглядов, не только раскрывающих основные аспекты этой концепции, но и показывающих механизмы и инструменты ее взаимодействия с другими глобалистскими документами, а также процесс создания на этой основе системы институтов, соединенных общими деструктивными целями и задачами. Между тем понимание всего этого позволило бы установить роль и место концепции "устойчивого развития" и эксплуатируемой ею экологической проблематики в общем глобалистском замысле, глубже проникнуть в его смысл, оценить ход и возможные последствия его реализации.
Стремлением предупредить об угрозе, исходящей отнюдь не оттуда, куда указывают многочисленные конспирологические изыскания, роль которых в осуществляемой дезинформации российского и мирового общественного мнения нам еще предстоит оценить, автор и руководствовался при написании этой работы.
Ваш Владимир Павленко
Раздел первый
Сговор элит и "глобальное потепление"
Ахейцам, осаждавшим Трою, понадобилось десять лет, чтобы додуматься до уловки с деревянным конем. Римскому клубу посчастливилось гораздо быстрее найти своего Троянского коня и одержать первую стратегическую победу в той исторической баталии, которая только начиналась13.
Аурелио Печчеи, первый президент Римского клуба *
Биография основателя Римского клуба, развернувшего на невидимом фронте "историческую баталию", жертвой которой стала наша Родина, включает много интересных штрихов. Назовем лишь некоторые, наиболее характерные:
- защита в 1930 году в фашистской Италии диссертации по ленинскому НЭПу;
- близкое знакомство и деловое взаимодействие с руководством Итальянской компартии (ИКП) и лично П. Тольятти, в чем, заметим, ему не препятствовал правивший в стране режим Муссолини;
- плодотворное сотрудничество в конце 1930-х годов с членами семьи председателя Национального правительства Китая и Центрального исполнительного комитета (ЦИК) Партии революционного Гоминьдана, будущего тайваньского президента Чан Кайши, установленное в период работы в итальянском консорциуме в Китае;
- командировка после войны в Аргентину, где Печчеи в конце 1940-х годов возглавил представительство "Фиата";
- и, наконец, разработка проекта инвестиционно-управленческой компании под названием "Группа Атлантического сообщества по развитию Латинской Америки" (АДЕЛА), созданной в 1964 году, во главе которой будущий основатель Римского клуба встал по поручению ряда американских сенаторов.
Главное, что обращает внимание, - крайняя сложность и неоднозначность личного позиционирования Печчеи, создающая впечатление, что он являлся "своим" для всех противоборствующих сторон, видимые и невидимые разногласия которых его как бы не касались. С одной стороны, связи в итальянском коммунистическом движении, причем в ИКП - партии, которая не только одной из первых компартий приняла конвергентную доктрину "еврокоммунизма", оппозиционную КПСС, но и отметилась связями с крайне правым Национальным комитетом Гв. Джанеттини, выдвинув с ним совместный проект Итальянской социалистической республики. Именно с ИКП было связано множество весьма сложных и противоречивых фигур, таких как В. Страда и Дж. Фельтринелли. Последствия их деятельности для СССР, мягко говоря, нельзя назвать однозначными, что, однако, не мешало им поддерживать тесные контакты не только в Вашингтоне, но и в Москве.
С другой стороны, важным этапом биографии стала работа Печчеи с 1942 года на американский разведывательный центр в Швейцарии. В какой мере это повлияло на его выход "сухим из воды" после агентурного провала и освобождение из-под одиннадцатимесячного ареста в конце правления Муссолини, несмотря на вынесенный ему смертный приговор? И какие обязательства, побудившие его отказаться от дачи свидетельских показаний в Нюрнбергском трибунале, были, возможно, приняты им перед проигравшими Вторую мировую войну нацистскими лидерами?
Интересен и тайваньский след биографии основателя Римского клуба. Особенно если иметь в виду, что фигуры Чан Кайши и его сына и преемника Цзян Цзинго, опять-таки, одинаково хорошо были знакомы и в Москве, и в Вашингтоне и негласно использовались советским КГБ для оказания нажима на официальный Пекин в период особых обострений советско-китайского противостояния 1970–1980-х годов.
Наконец, каким образом соединились все эти биографические штрихи в Аргентине - стране, ставшей "вторым домом" для многих нацистских преступников, где Печчеи возглавил разработку плана интеграции Латинской Америки в Атлантическое сообщество?
Явный спецслужбистский уклон и признаки агентурной "многовекторности", казалось бы, побуждали относиться ко всему, что исходило от Печчеи, с крайней осторожностью, если не сказать подозрительностью. Поэтому поражает легкость, с которой тогдашнее советское руководство пошло с ним на контакт несмотря на то, что даже авторство пропагандировавшихся им идей конвергенции принадлежало матерым антисоветчикам, вроде Зб. Бжезинского, а сами эти идеи официальной Москвой жестко отвергались. Только ли в ложно понимаемых идеологических мотивах, недооценке опыта распада, пережитого нашей страной в 1917 году, и дефиците у поздней советской элиты трех главных типов мышления - геополитического, исторического и метафизического здесь дело? Или имел место еще и злой умысел?
Однозначно ответить на эти вопросы сложно. Не имея доступа к соответствующим секретным архивам, можно лишь попытаться с той или иной степенью достоверности проанализировать деятельность основателя Римского клуба, в том числе на наиболее важном и, не будем скрывать, болезненном для нас направлении - советском.
Глава 1
Проектная конкуренция России и Запада. Вопросы к советской и российской элитам
Известный политолог В. А. Никонов неоднократно рассказывал о забавном эпизоде, который как нельзя лучше объясняет природу и характер существующих на современном Западе комплексов по отношению к России. Его коллега из Канады, исчерпав весь имевшийся в его распоряжении запас недоумения по поводу того, почему Россия не может объединиться с Западом и быть с ним по всем вопросам заодно, пришел по этой причине в крайнее эмоциональное возбуждение. И высказал мысль, безусловно претендующую на роль афористичной квинтэссенции всех западных заблуждений в этом извечном вопросе наших двусторонних отношений и контактов. "Были б вы чернокожими, - выпалил он в конце очередного спора, - никаких вопросов! Но вы же белые, как мы. Почему же вы такие другие?!"
Ответ канадцу прост и сложен одновременно. Если коротко, то суть его сводится к тому, что Россия - не Запад, а другая цивилизация.
Что такое цивилизация? Существует около двухсот определений этого понятия. Международный энциклопедический словарь "Глобалистика", изданный с участием хорошо известных своей политической и идеологической ангажированностью германского Фонда Фридриха Эберта и международного "Горбачев-фонда", например, трактует его следующим образом:
"ЦИВИЛИЗАЦИЯ (лат. civil - гражданский, государственный) - культура городского типа, материальные, духовные и структурные атрибуты которой отличаются рядом характерных черт. Ее духовный фундамент составляют язык (письменность), обычаи и культы, а также развитые религиозные, национальные и/или социальные представления. Материальное бытие цивилизации основано на разделении труда и производящем хозяйстве. Ее структурная организация предполагает сословное и имущественное расслоение общества, наличие властной вертикали и ее аппарата физического и морального воздействия (принуждения) на общество.
Обычно все цивилизации мира подразделяются на два типа - восточные и западные. Смысл данной дихотомии заключается не в географии <...>, а в содержании материальной, духовной и структурной составляющих цивилизаций. Характерные черты восточных цивилизаций: хозяйство нерыночного типа <...>, строго иерархическое деление общества <...>, мировоззрение, выдержанное в духе религиозной, национальной или классовой идеологии <...>. Кроме того, восточным цивилизациям было свойственно ярко выраженное стремление к хозяйственной и культурной изоляции <...>.
Западные цивилизации опираются на принципы существования, прямо противоположные восточным <...>".
Несмотря на явную и преднамеренную узость этого определения, обусловленную общим идеологическим уклоном издания, из него следует, что понятие "цивилизация" не является однозначным. Именно поэтому в цивилизационных исследованиях выделяются два подхода - материалистический и культурно-исторический.
Материалистический подход исходит из представлений о "цивилизованности" как более высокой стадии развития или "уходе от варварства", которая противопоставляется традиционной и потому якобы "отсталой" культуре. В рамках этого подхода обнаруживается стремление частичного или полного распространения европейского и в целом западного опыта на все человечество, а также придания ему глобального характера. Идеологами Римского клуба, вслед за рядом американских и европейских ученых, особо подчеркивалось, что космополитическая общественность формирует и воплощает в государственных и международных институтах некую наднациональную политическую сферу, руководствуясь принципом "конституционного патриотизма", соотносимого не с конкретной нацией или государством, а с абстрактными, распространяемыми повсеместно методами и принципами демократической политической культуры.
Культурно-историческое направление цивилизационной теории, более востребованное не на Западе, а на Востоке и в России, отражено в идеях и трудах Н. Я. Данилевского, мыслителей евразийской школы, ряда современных ученых, например Ш. Н. Эйзенштадта. Значительный вклад в его развитие внесен циклической концепцией О. Шпенглера, рассматривающей цивилизацию высшей и завершающей стадией эволюции локальных культур, теорией локальных цивилизаций А. Дж. Тойнби, концепцией этногенеза Л. Н. Гумилева. Как указывается этими видными учеными, локальные цивилизации характеризуются устойчивостью социокультурных общностей, объединенных религией, мировоззрением, культурой, этничностью, историей, географией, сохранением своеобразия и целостности на больших исторических промежутках, несмотря на внешнее давление.
Ряд исследователей, например директор Института динамического консерватизма В. В. Аверьянов, обращают внимание, что различия материалистического и культурно-исторического подходов, а также обусловленное ими видение цивилизации противопоставляют друг другу имперское и национальное начало в том виде, в каком последнее сформировалось в "большую эпоху" Модерна.
"Корень противопоставления национального государства и империи лежит в том, что имперская государственность в принципе несовместима с глобализацией. Имперская государ
ственность сама представляет собой частную глобализацию на своем пространстве. Поэтому имперские проекты не могут не противоречить той глобализации, которая является по отношению к ним внешней.
<...> Уже в XIX веке у нас были такие выдающиеся и самобытные теоретики, как Н. Г. Дебольский, построивший развернутую концепцию "национальности", "национального начала". И в его трактовке как раз получается, что народ изначально нагружен очень серьезными и культурными, и государственными, и религиозными связями, системными связями. Без них он неполноценен и по существу народом назван быть не может. У Дебольского есть очень интересная мысль <...> о том, что, с либеральной точки зрения, будущее народа строится по неким предвзятым, отвлеченным правилам, а с точки зрения начала национальности это будущее должно быть укоренено в прошлом <...>.
Здесь Дебольский подчеркивает, что если мы хотим стандартизировать себя по лекалам англичан или других стран, которые создали национальные государства, то фактически мы встаем на путь именно либерального национализма <...>.
Немецкий исследователь Кон делит национализм на два типа: западный и восточный <...>. А Бирнбаум то же самое называет другими словами: государственный и культурный типы национализма. Отмечают, что западный, или государственный, национализм тесно связан с либеральной идеей, он либерален по своему происхождению. И здесь, помимо Дебольского, вспоминается К. Н. Леонтьев, который указал на то, что западный, либеральный национализм фактически способствует денационализации в глубинном, коренном смысле слова. Это парадокс национализма космополитического, <...> который, по мысли Леонтьева, через государственные институты губит культурный и бытовой национализм. То есть ведет к лишению народа его сущности, его специфичности.
Итак, мы имеем дело с двумя национализмами.
С одной стороны, либеральным, создающим те самые national state, "нации", из которых, как из кирпичиков, складываются и старые европейские союзы, и Лига Наций, и затем ООН, и нынешнее "международное сообщество", которое обеспечивает согласованную расправу сильных держав над "тиранами" и теми, кто не вписывается в передовые стандарты демократии, политкорректности и глобализации.
Но, кроме него, существует древний "национализм", который у разных народов именовался по-разному, на языках этих народов.
Это понимание "нации" можно трактовать как приверженность "алтарям и нивам" родины, "ларям и пенатам" своего города и своего царства, <...> оно связано с такими идеалами и ценностями,
как Отечество, Семья, Земля, <...> с народными представлениями о вере предков <...>.
Понятно, что такой национализм не противоречит имперской идее, но органично с ней стыкуется. Такой национализм, если бы он развился до международного уровня, дал бы совсем иные плоды, чем "либеральный национализм"англосаксов " (курс. - Авт.).
Как видим, проектным потенциалом обладает каждая цивилизация. Но не каждая его реализует. И лишь единицы способны делать это по историческим меркам долго. Представляется, что критерием проектности является способность цивилизации к внутренней консолидации и выработке четкой идентичности, к защите своего ареала и расширению за его пределы. Поэтому претендовать на нее могут только государства, осуществившие вокруг себя трансграничную цивилизационную консолидацию, став ее ядром. Например, Великобритания и США на Западе. А также уже состоявшиеся государства-цивилизации - Россия, Китай, Индия.
Из того, о чем пишет В. В. Аверьянов, следует, что "частная глобализация" в масштабах самой западной цивилизации в целом завершена. На повестке дня другой вопрос: распространение ее на все человечество, которое осуществляется с помощью допускаемых в "прихожую" Запада представителей незападных элит, формирующих то, что мы именуем проамериканским "агрессивно-послушным большинством". (Вернем Ю. Н. Афанасьеву ярлык, который был им приклеен сторонникам сохранения Советского Союза на Съезде народных депутатов и в Верховном Совете СССР.)
Не принадлежащие же к Западу цивилизационные центры перспективу интеграции с ним в своей массе отвергают, хотя многим влиятельным представителям их элит, преследующим в основном собственные частные выгоды, она кажется привлекательной. При этом они ввиду различия проектных задач по сей день не консолидированы, хотя и не находятся в состоянии острой междоусобной проектной конкуренции. Индия все более тянется к Западу, что обусловлено спецификой ее двуязычной элиты, оставленной англичанами при предоставлении стране национальной независимости. Китай, цивилизационное развитие которого долгое время осуществлялось по замкнутому циклическому кругу, ведет экспансию в направлении Юго-Восточной Азии и Тихого океана. При этом необходимо заметить, что, как ранее неоднократно указывалось автором, формально объединяющая эти государства-цивилизации группа БРИКС (ранее БРИК) является не самостоятельным субъектом глобальной политики и даже не механическим объединением ее участников, а продуктом неких закулисных договоренностей, реализуемых в режиме долгосрочного стратегического планирования и управляемых все тем же проектным центром Запада.