Россия в этой ситуации обречена либо и далее утрачивать самостоятельную проектность, либо, восстановив ее, принять активное участие в межцивилизационном объединении незападных цивилизаций, являющемся, как полагают некоторые специалисты, например вице-президент Академии геополитических проблем К. В. Сивков, единственным, что способно остановить западную экспансию.
Для того чтобы объяснить, почему мы ставим вопрос именно таким образом, обратимся к весьма интересному анализу соотношения европейских, американских и российских ценностей, проведенному заместителем директора Института Европы РАН Ал. А. Громыко.
""Европейская мечта" является наднациональной системой ценностей эпохи постмодернизма. Среди ее главных составляющих: универсализм, общественный домен и экономика соучастия, мягкая сила, секулярность, приоритет качества жизни над максимизацией материального достатка, социальный рынок, концепция устойчивого развития, многокультурье (мультикультурализм), опора на социальную составляющую прав человека, многосторонность (стремление к консенсусу при решении внутри- и внешнеполитических задач), взаимозависимость на международной арене, "пул суверенитетов" в границах Европейского союза.
Что касается ценностей "американской мечты", то она сложилась в эпоху модернизма и представляет собой комбинацию христианской эсхатологии и утилитаризма. Среди ее составляющих: партикуляризм (избранность, мессианство, метанарративы), индивидуализм и антропоцентризм, ассимиляция ("плавильный котел"), жесткая сила, религиозность, идеал обогащения, материальный, линейный прогресс, абсолютизация права собственности, односторонности и автономности ("кто не с нами, тот против нас", "коалиции желающих").
<...> Промежуточное положение России с аксиологической точки зрения между Западной Европой и США объясняется тем, что наша страна еще развивается в координатах эпохи модернизма.
Ценности, вышедшие на передний план после 1991 года, сближают ее с США, а культивирование ряда ценностей советского и досоветского периодов - с "европейской мечтой". Так, в российском менталитете от этих прошлых исторических эпох сохраняется влияние ценностей универсализма (в советское время - интернационализма) и коллективизма" (курс. - Авт.).
В приведенном нами фрагменте есть с чем поспорить. Например, с тем, что "христианская эсхатология" сложилась в эпоху Модерна. В чистом виде она на самом деле является продуктом Средних веков, а в сложившейся в США форме "христианского сионизма" ("диспенсациализма"), о котором мы еще будем говорить (§ 5.3; § 6.7), вообще опирается на ветхозаветный фундамент, что также исключает ее принадлежность к Модерну. Важнее другое: все более явное взаимное переплетение европейских и американских ценностей, осуществляемое на постмодернистской основе. Ибо универсализм, "устойчивое развитие", мягкая сила (сетевые центры управления "цветными", в том числе арабскими революциями), "приоритет качества жизни", почему-то противопоставленный "материальному достатку", также характерны для США, как и для Европы. А что уж говорить об обратном влиянии на Европу американских ценностей с помощью новых членов ЕС! Таким образом, правильнее будет говорить о едином, постоянно прогрессирующем постмодернизме Запада, обращенном против застрявшей в Модерне или около него России, и это в условиях перемещения центра этого Модерна, как верно указывает С. Е. Кургинян, на Восток, где "много бедного, молодого, дисциплинированного населения".
В этих условиях все разговоры о присоединении нашей страны к Западу равнозначны включению ее в Постмодерн, места в котором России нет, а если и есть, то лишь в качестве обслуживающего персонала экспортной трубы, численность которого - самое главное - должна поддерживаться на минимально достаточном уровне. Поэтому не общее нужно искать с этим Постмодерном, а особенное, позволяющее России обойти и избежать его, продлив собственную проектность.
Пока у нас в стране ведутся дискуссии о том, является ли проектный генезис цивилизаций выдумкой или реальностью, на Западе проектное противостояние уже давно поставлено в центр всей геостратегии. В своей нашумевшей книге "Столкновение цивилизаций" ("The Crush of Civilizations") известный американский политолог С. П. Хантингтон, отличавшийся достаточной близостью к центрам принятия решений в западной интеллектуальной и политической элите, утверждал, что цивилизационная конкуренция протекает в форме "войны цивилизаций". Получает она или нет поддержку в научной среде - отдельный вопрос. Но создается устойчивое впечатление, что в практической политике Запад, и США в особенности, именно этим подходом и руководствуется.
Его и у нас подхватили и разнесли, не вникнув до конца в смысл. Цитируя вдоль и поперек Хантингтона порой только для того, чтобы оправдать обращение к цивилизационному подходу, особенно его противопоставление привычному классовому методу анализа, многие ученые начинают забывать о том, что основной целью этого исследователя являлась не столько дискредитация марксизма, сколько обоснование легитимности западной проектной экспансии. Главное у Хантингтона - не факт борьбы, а кто с кем борется. Знаменитая формула "The West and the Rest" означает "Запад и все остальные", то есть Запад против всех остальных. В своем последнем, эсхатологическом смысле эта формула сливается с концепцией "конца истории" Ф. Фукуямы. Ибо описываемая им вселенская победа Запада означает завершение конкуренции и объединение человечества - отнюдь не добровольное, жестко контролируемое и управляемое. Поэтому можно до хрипоты спорить о том, нравится или нет межцивилизационное объединение нашим прозападным интеллектуалам, но сути дела это не меняет. Чтобы о таком объединении поставить вопрос, нужно обладать альтернативной Западу проектностью. Причем не модернистской и не постмодернистской, а иной. Актуальность проекта "Сверхмодерн", о котором говорит С. Е. Кургинян*, - можно и нужно обсуждать. Это - серьезнейшая концепция, в отличие от попыток любой ценой втащить Россию в Запад "хоть чучелом, хоть тушкой", в которых нет ничего, кроме эсхатологии "конца истории", помноженной на стремление обеспечить благополучие элитарного меньшинства - "продвинутого" и не очень.
Итак, главное противоречие между двумя школами цивилизационных исследований заключено в отношении к проектности цивилизаций, то есть наличия у них цельного мировидения, затрагивающего как прошлое и настоящее, так и будущее. Материалистическая школа утверждает проектную монополию Запада, отказывая в будущем незападным империям, по В. В. Аверьянову "частным глобализациям", и возводя в абсолют их интеграцию под эгидой Запада в единую, единственную и универсальную либеральную "новоимперскую" глобализацию. Культурно-историческая школа демонстрирует подчеркнутый плюрализм и оставляет место разным
Эта тема обсуждается в выпуске 7 видеопрограммы "Суть времени", которая ведется на официальном сайте Центра Кургиняна (http://www.kurginyan. ru/publ.shtml?cmd=add&cat=4&id=92).
"частным" имперским "глобализациям". Она утверждает, что не бывает более или менее "цивилизованных" цивилизаций. Бывают иные цивилизации - с иным набором цивилизационных признаков и ценностей и иным местом в истории. Поэтому лишь очень наивные и недалекие люди могут полагать, что всеобщее торжество "демократии и прав человека", особенно на нынешнем витке развития, станет историческим прорывом в будущее. Скорее, наоборот. Ибо "конец истории" - это не продолжение, а завершение всякого развития - как на Западе, так и Востоке. Остановка развития раз и навсегда, означающая наступление глобального фашизма, что не является преувеличением именно потому, что фашизм по своей содержательной сути как раз и есть остановка развития.
О том, что произойдет дальше, написано в религиозной и светской литературе, спектр которой практически безграничен, рассчитан на любые взгляды, убеждения и вкусы и простирается от "Апокалипсиса" Иоанна Богослова до "Машины времени" Г. Уэллса.
Что может воспрепятствовать "концу истории"? Только продолжение конкуренции различных проектов мировидения в цивилизационном или даже межцивилизационном формате.
Сегодня проектный подход все активнее пробивает себе дорогу. Так, в этом направлении, пусть медленно и непоследовательно, но начинает разворачиваться и обновление российских государственных документов. Концепция внешней политики России в действующей редакции 2008 года впервые формулирует положение о конкуренции различных ценностных ориентиров и цивилизационных моделей.
В монографии Института Европы РАН "Россия в многообразии цивилизаций" указывается: "<...> Система ценностей служит сеткой координат, вне которой любая цивилизация утрачивает идентичность, если не сам смысл существования. <...> Хотя с течением времени ценности могут эволюционировать, <...> они устойчиво закреплены в нравах и обычаях народов, догматах и ритуалах религиозных конфессий, нормах законодательства". В каком соотношении находится эта посылка с провозглашением России "частью Запада", пусть решают в самом Институте Европы.
Так что же такое "ценности" и как они влияют на проектность? Это важный вопрос, потому что к ценностям мы будем обращаться постоянно.
"ЦЕННОСТЬ (греч. axios - ценности) - понятие, используемое в философии и социологии для обозначения объектов и явлений, выступающих как значимые в жизнедеятельности общества, социальных групп и отдельных индивидов. В различных подходах ценности рассматриваются как атрибут материального или идеального предмета или как сам предмет <...>.
Можно говорить о двух формах ценностей. Во-первых, ценность выступает как общественный идеал <...>. Во-вторых, ценность предстает <...> в виде произведений материальной или духовной культуры <...>.
Другим основанием типологии ценностей выступает классификация социальных общностей, отражением жизнедеятельности которых они являются. Наиболее общими являются ценности общечеловеческие. Их универсальность и неизменность отражает некоторые общие черты, присущие жизнедеятельности людей различных исторических эпох, социально-политических укладов, классовой, национальной, этнической и культурной (а также религиозно-конфессиональной. - Авт.) принадлежности. Вместе с дифференциацией образа жизни людей, принадлежащих к различным социальным общностям, дифференцируются и ценности, порождаемые конкретным общественным укладом и отражающие его специфику <...>" (курс. - Авт.).
Итак, первое, что выделим: ценности подразделяются на две категории - идеальные и материальные.
Второе, что следует отметить, зафиксировать и удержать в памяти на протяжении всего исследования, - собирательный и преимущественно материальный характер так называемых "общечеловеческих" ценностей, обусловленный тем, что они базируются не на идеалах, а на интересах. Различным эпохам, укладам, классам, нациям, этносам и культурам, как видим, свойственен лишь очень ограниченный круг по-настоящему общих ценностей. Их список в основном исчерпывается сугубо утилитарными представлениями о жизни как физиологическом процессе, а также о благосостоянии или "процветании".
Большинство же ценностей, в отличие от интересов, по своей природе идеальны и отнюдь не являются универсальными. Они порождены тем или иным специфическим общественным укладом, отражают его уникальность и формируют соответствующий этому укладу идеал, определяющий соответствующую идентичность - религиозную, этническую, национальную, социальную (классовую), государственную, цивилизационную. Каждая такая общность неповторима, у каждой - свое место на лестнице исторической эволюции.
Можно сказать, что если идеал выражается категорией "образ жизни", то квинтэссенцией интересов служит другая категория - "качество жизни". Далее мы увидим, как эти категории пересекаются и какую полемику между собой в современных условиях они ведут.
В политической сфере культурно-исторический, имперский подход в отличие от материалистического, либерального настаивает на первичности не эгоистических интересов отдельных подданных или граждан, а общественного идеала. Между тем кое-кто сегодня надеется на то, что удастся незаметно подменить и поменять местами эти понятия и выдать возведенные в абсолют интересы личности за последнее слово эволюции человеческой общественнополитической мысли. Выделим это специально, ибо нам предстоит бессчетное количество раз цитировать и анализировать содержание документов, в которых "общечеловеческие ценности" лукаво выставляются эквивалентом не столько материального развития, сколько экзистенциальным идеалом, следуя которому даже пытаются создать некую "новую этику".
Для чего это делается? Чтобы, спекулируя ценностями, реализовать интересы. Сознательно ввести нас в заблуждение, убедив в общности этих интересов с теми, у кого нет идеалов, и, обманув, воспользоваться этим неведением в собственных, отнюдь не вегетарианских целях. Для России это особенно актуально. Периоды исторических подъемов и максимумов нашей страны неизменно обусловливались наличием мобилизующего общественного идеала. И наоборот: девальвация идеалов всегда вела нас в "болото" безвременья и распада.
Заметим: интересы индивида - единственное, что связывает между собой различные цивилизации. Все остальное у них разное - религия, культура, история, географическое положение и т. д. Потому западные идеологи и превозносят индивида, пытаясь представить его "единицей исторического измерения", чтобы замазать эти различия.
Но у индивида не может быть иного "проекта", кроме личного преуспевания, которое не только не тождественно общественным интересам, но и нередко им противоречит. Примеры? Пожалуйста. Индивид не хочет платить налоги, а общество в них нуждается, потому что ему необходим формируемый государством бюджет; индивид не хочет служить в армии, а государство, как и общество, без обеспечения безопасности существовать не может и т. д. Удовлетворить интересы индивида можно только за счет интересов общества, и сам этот лозунг служит разрушению общей идентичности и атомизации индивидов. Все басни о неизбывной "гармонии" между этими интересами - от лукавого...
Итак, "проект" и "проектность" - характеристики не индивидуальные, а общественные. Цивилизационные и/или государственные. Ибо именно государство, как точно подмечает С. Е. Кургинян, является тем средством, с помощью которого народ и общество продлевают свое существование в истории.
"Глобальный проект" - не новая категория, а обобщающее название уже известной. Проектное видение всемирно-исторического процесса уходит корнями в историю отечественной и мировой общественно-политической мысли. Проблема была поставлена еще в XIX веке и оказалась в центре дискуссии между славянофилами и западниками, подробно описанной Н. А. Бердяевым, Н. О. Лосским и другими мыслителями и историками.
В. С. Соловьев, а за ним К. Н. Леонтьев рассматривали противостояние между католическим Западом и православным Востоком как борьбу "политических идей общего значения" и попыток "унификации духовной и культурной идентичности европейских государств". В постреволюционный период концепция цивилизационной проектности получила развитие в трудах мыслителей евразийской школы, которые соединили народ как культурно-историческую личность с геополитическим мышлением элиты, а имперскую традицию - с советской. В трудах П. Н. Савицкого и Н. В. Устрялова говорилось о конкурирующих "стилях и способах человеческого бытия". Один из лидеров белого движения, правый эсер Н. Д. Авксентьев - именовал проектность "национальной задачей" и т. д.
В прямой постановке категория "глобальный проект" как квинтэссенция мировидения и мироустройства упоминается в работах современных исследователей и публицистов - В. В. Аверьянова, А. С. Панарина, А. А. Проханова, В. Л. Цымбурского и других. Автор этих строк посвятил немало времени изучению закономерностей формирования и эволюции глобальных проектов.