Малышня из группы Бин много бегает по двору с искусственным газоном. Там же можно покататься на детских скутерах и машинках. Когда я прихожу забирать свою дочь, она обычно гуляет. Стоит ей заметить меня, как она радостно бросается мне на шею, торопясь рассказать, как прошел день.
Наступил последний ее день в яслях. После прощального обеда, забрав вещи из шкафчика, Бин обнимает и целует Сильви – свою главную воспитательницу. Весь год Сильви демонстрировала образцовый профессионализм, но стоит Бин потянуться к ней, как она начинает плакать. Я тоже.
Теперь, когда Бин прошла испытание яслями, мы с Саймоном понимаем, что для нее это был хороший опыт. Да, это так: мы часто чувствовали себя виноватыми, оставляя ее в яслях. И тревожные заголовки в американской прессе о том, что детские сады подчас негативно влияют на детей, тоже не прошли незамеченными. Но в Европе все по-другому – здесь никто не сомневается в пользе детских дошкольных учреждений. Шейла Камерман из Колумбийского университета говорит, что для европейцев образцовый уход, приветливый персонал и маленькие группы стали нормой. Но у американцев все еще слишком много сомнений насчет садов. Чтобы развеять их, правительство США профинансировало крупнейшее исследование на тему посещения детских учреждений в раннем возрасте во взаимосвязи с дальнейшим развитием и поведением ребенка. Главной находкой этого исследования стало то, что для ребенка не так уж важно, кто именно присматривает за ним в раннем детстве. Казалось бы, преимущества есть у детей обеспеченных и образованных родителей, то есть у тех, в чьих домах много книг и игровых материалов. Однако "домашние" дети по развитию не опережали посещающих детский сад тридцать и более часов в неделю.
При этом комментаторы исследования подчеркивают важность родительского воспитания, особенно то, насколько внимательны матери по отношению к миру своего ребенка. То же касается и воспитателей детских садов. Один из исследователей пишет, что высокий уровень ухода обеспечивают те сады, в которых воспитатели "внимательны к потребностям ребенка, реагируют на его вербальные и невербальные сигналы и намеки, поощряют любопытство и стремление познавать мир, проявляют эмоциональную теплоту, поддержку, заботу".
Другими словами, дети лучше развиваются, если за ними ухаживает внимательный взрослый, а няня это, бабушка или воспитатель детского сада (при условии занятости родителей) – не так уж важно. "Войдя в класс и не имея дополнительных сведений, невозможно определить, кто из школьников посещал детский сад, а кто – нет", – говорится в заключении.
Мне приходит в голову, что родителям следует больше волноваться вовсе не о том, что детские сады "плохо влияют на детей". Нас так волнует раннее развитие детей, что мы забываем спросить их, нравится ли им в детском саду, хотят ли они ходить туда. Между тем это главное, что заботит родителей во Франции.
Моя мама постепенно свыклась с мыслью, что Бин ходит в ясли. И даже начала называть их по-французски – crèche. Ясли всем нам идут на пользу. Во-первых, мы чувствуем, что прижились во Франции, – ну если не во всей Франции, то хотя бы в нашем квартале. И, к счастью, непрекращающиеся дебаты по поводу того, оставаться ли здесь, на время затихают. Нельзя же переехать именно теперь, когда мы столько усилий приложили, чтобы найти приличные и недорогие ясли! А ведь есть и еще один предлог, чтобы остаться во Франции: école maternelle – бесплатный государственный детский сад, куда принимают всех!
Но главная причина, по которой нам нравятся французские ясли, кроется в том, что они нравятся Бин. Теперь наша дочь ест голубой сыр, делится игрушками и играет в "помидор, кетчуп" (французский вариант игры "утка, утка, гусь"). И она сносно говорит по-французски, хоть и в командной форме. Правда, Бин стала немного агрессивной: любит пнуть меня по ноге. Но мне кажется, эта вспыльчивость у нее от отца. Вряд ли можно винить ясли в личных недостатках моей дочери.
Маки и Лила – по-прежнему лучшие подруги Бин. Иногда мы даже приводим дочь к яслям, и она через ограду смотрит на детей, которые там играют. А еще бывает, что Бин ни с того ни с сего поворачивается ко мне и говорит:
– А Сильви плакала…
Ясли были местом, где ее любили.
Глава 7
Сексапильные мамочки
Мне было легко привыкнуть к яслям. Гораздо проще, чем подружиться с другими мамами, приводящими сюда своих детей. То, что француженки не готовы мгновенно стать твоими лучшими подругами, я уже поняла. И слышала, что приятельские отношения здесь, во Франции, завязываются медленно и лишь через годы перерастают в настоящую крепкую дружбу.
За то время, что я прожила в Париже, мне удалось подружиться с несколькими француженками. Но у моих новых подруг либо не было детей, либо они жили на другом конце города. Я почему-то думала, что уж в нашем-то районе обязательно перезнакомлюсь с другими мамами. В моих фантазиях мы обменивались рецептами, устраивали пикники и жаловались на мужей. В Америке так и бывает. Моя мама, к примеру, до сих пор близко общается с женщинами, с которыми познакомилась на детской площадке, когда я была маленькой. Поэтому я была в полной растерянности, когда французские мамочки из яслей (все они живут в нашем районе, и их дети – ровесники моей Бин) демонстрировали полное равнодушие ко мне. По утрам мы приводили малышей, но они иногда даже не здоровались со мной! Вскоре всех детей из группы Бин я знала по имени. Но ни одна из французских мамаш не знала, как зовут мою девочку даже через год пребывания в яслях. А как меня – и подавно.
Первая стадия знакомства (по крайней мере, намек на него) вообще не напоминает знакомство. Мамочки, с которыми мы ежедневно видимся в яслях, кажется, даже не узнают меня, когда мы сталкиваемся в супермаркете. Возможно, они таким образом "уважают мое личное пространство", как пишут в книгах о культурных различиях: заговорить – значит навязаться, создать обязательства. А, может, они просто нос задирают?
Схожая ситуация – на детской площадке. Мамы из Канады и Австралии, которых я изредка вижу у песочницы, воспринимают ее так же, как и я, – место, где можно пообщаться, а возможно, и найти друзей на всю жизнь. Мы видим друг друга впервые, но уже через пару минут охотно выкладываем, откуда родом, замужем ли и какого мнения о двуязычных школах. А вскоре уже начинаем зеркалить друг друга: "Вы в "Конкорд" ездите за хлопьями с изюмом? Я тоже!"
Но обычно на площадке гуляют одни лишь француженки. А этих ничем не проймешь. Они почти не удостаивают меня взглядом – даже когда наши дети начинают драться за игрушки в песочнице. Я задаю вопрос, надеясь завязать общение: например, сколько вашей дочке лет? В ответ мне бубнят цифру и окидывают таким взглядом, будто я навязываюсь. Ответных вопросов не задают, или крайне редко. Те, кто задает, в итоге оказываются итальянками.
Что ж поделать, я в Париже – одном из самых недружелюбных городов мира. Презрительная ухмылка вполне могла бы быть местным изобретением. Даже жители других уголков Франции считают парижан холодным и отстраненными.
Мне бы просто не обращать внимания на всех этих женщин, но я не могу: они для меня загадка. Для начала, большинство из них выглядит куда лучше среднестатистической американской мамаши. По утрам я отвожу Бин в сад, стянув волосы в хвост и надев первое попавшееся, что валялось рядом с кроватью. Они же все с идеальными прическами, надушены. Я уже не таращу глаза, увидев в парке мамочку на шпильках и в джинсах в облипку, толкающую перед собой коляску с новорожденным. (Правда, чем дальше от центра Парижа, тем толще мамаши.)
Парижанки не просто шикарно выглядят – они еще и на удивление собранны. Никто не орет на своих детей и не бежит из парка с завывающим младенцем на руках. У всех мам прекрасная осанка. Они не распространяют вокруг себя ту самую ауру хронической усталости и вечного пребывания на грани истерики, что свойственна большинству моих знакомых нефранцуженок (я не исключение). Не было бы в поле зрения ребенка, никто бы и не понял, что перед ним молодая мать.
С одной стороны, мне хочется насильно накормить этих цыпочек тонной фуа-гра. С другой – выведать их тайну. Да, если их дети хорошо спят, умеют подождать и не ноют, понятно, почему они так безмятежны. Но не может же быть все так идеально. Наверняка у них есть какие-то проблемы, о которых я не подозреваю. А где их животы? Действительно ли француженки так совершенны? И если так – счастливы ли они?
После рождения ребенка первое принципиальное различие между француженками и мамочками из других стран заключается в отношении к грудному вскармливанию. Например, в Америке продолжительность грудного вскармливания свидетельствует о состоятельности женщины. Это как сумма на банковском счете. В английской группе, куда ходит Бин, одна из мамочек – бывшая бизнес-леди – регулярно подходила ко мне и спрашивала как бы невзначай: "А вы еще кормите?"
Как бы, но не невзначай: ведь все мы в курсе, что количество месяцев на грудном вскармливании – прямой способ похвастаться друг перед другом. Если вскармливание смешанное или мать слишком часто кормит сцеженным молоком, ее рейтинг снижается, как и в случае со слишком длительным вскармливанием (тогда ее начинают воспринимать как хиппи ненормальную).
В США применение смеси для искусственного вскармливания нередко воспринимается как разновидность жестокого обращения с детьми. То, что грудное вскармливание требует терпения, приносит определенные неудобства, а в отдельных случаях и физическую боль, лишь повышает статус кормящих матерей.
Дополнительные баллы получают те мамы, которые продолжают кормить грудью после переезда в страны, где грудное вскармливание не пропагандируется. Скажем, во Францию. Многих это тревожит. "Кормящая мать здесь воспринимается если не как любопытное исключение из правил, то как человек, совершающий абсолютно ненужный подвиг", – говорится в пособии для молодых родителей, выпущенном организацией Message, поддерживающей англоязычных мам в Париже.
Мы рассказываем друг другу ужасы о французских докторах. Стоит им увидеть трещинку на соске или диагностировать закупорку протока, они сразу же велят кормящим мамочкам переходить на смесь. Для борьбы с этим в Message существует собственная армия консультантов по грудному вскармливанию, работающих на добровольных началах. Еще до родов одна из таких консультантов предупредила меня никогда и ни за что не отдавать ребенка в детское отделение роддома, так как больничный персонал скорее всего накормит ребенка смесью из бутылочки, если тот заплачет. Диагноз "отказ от груди" в ее устах звучал страшнее, чем "аутизм".
Из-за всех этих сложностей иностранки в Париже чувствуют себя чуть ли не кормящими супергероинями, ведущими сражение со злыми докторами, которые хотят лишить их детей столь необходимых им антител.
В чатах женщины перечисляют самые необычные места, где им приходилось кормить грудью: в соборе Сакре-Кёр, на кладбище Пер-Лашез, на приеме в отеле "Георг V". Одна мамочка пишет, что кормила ребенка грудью, подавая жалобу у стойки авиакомпании в аэропорту Шарля де Голля: "Я его прямо на стойку положила". Не завидую сотруднику авиакомпании.
С учетом такого рвения нам, иностранкам, трудно понять, почему дети французов почти поголовно на искусственном вскармливании. Лишь 63% матерей во Франции сразу после родов начинают кормить грудью; к моменту выписки из роддома этот процент равен уже 50 с небольшим, да и тех хватает ненадолго. Случаи длительного вскармливания крайне редки. А в США 74% матерей кормят грудью хотя бы некоторое время после рождения; треть из них продолжает кормить после четырех месяцев.
Можно представить себе несколько причин, объясняющих нежелание француженок кормить грудью: 1) им все равно; 2) их больше волнуют собственные сиськи, чем дети (хотя доказано, что грудь теряет форму во время беременности, кормление тут ни при чем); 3) они просто не в курсе, как это важно, и т. д.
Во Франции до сих пор бытует мнение, будто грудное вскармливание – пережиток тех времен, когда детей отправляли к кормилицам в деревню. Кое-кто утверждает, что компании по производству смесей приплачивают роддомам, раздают бесплатные образцы роженицам и беспощадно атакуют их рекламой.
Оливье, муж моей подруги-журналистки Кристины, считает, что кормление грудью убивает загадочный образ женской груди, превращая ее во что-то утилитарное и примитивное. Оказывается, папы во Франции не только предпочитают не стоять с "принимающего конца" во время родов, они и женскую грудь не желают рассматривать иначе, как сексуальный объект.
– Мужчины предпочитают не смотреть, как женщина кормит грудью, – говорит Оливье.
Во Франции существуют маленькие группки энтузиастов грудного вскармливания. Однако общественного давления, пропагандирующего длительное вскармливание, здесь нет. Когда моя подруга, англичанка Элисон, которая преподает в Париже английский, сказала врачу, что все еще кормит грудью своего ребенка (ему год и месяц), тот ответил:
– И что говорит ваш муж? А психиатр?
Журнал "Ребенок" (Enfant), один из самых популярных глянцевых журналов во Франции, и вовсе заявляет: "Кормление грудью больше трех месяцев всегда воспринимается окружением женщины отрицательно".
Александра, мать двоих дочерей и сотрудница яслей, признается, что ее дочки не получили ни капли грудного молока. Причем говорит это без капли сожаления или вины. Она, мол, очень обрадовалась, что ее муж – он работает пожарником – высказал желание присматривать за девочками, и искусственное вскармливание было лучшим способом дать ему такую возможность. "Обе девочки абсолютно здоровы", – добавляет она.
– Для нашего папы это был отличный опыт – кормить их из бутылочки по ночам. А я высыпалась и могла выпить вина в ресторане. Не так уж плохо для молодой мамы.
Пьер Битун, французский педиатр, уже давно пропагандирующий грудное вскармливание во Франции, говорит, что многие француженки считают, будто им не хватает молока. Он утверждает, что в большинстве французских роддомов матерям не объясняют, что нужно кормить новорожденных раз в несколько часов. А в начале грудного вскармливания это очень важно – иначе молоко действительно не будет вырабатываться в достаточном количестве. Недостаточно частые кормления и являются причиной почти неизбежного перехода на смесь.
– К третьему дню жизни новорожденный теряет двести граммов, и матери говорят: "О да, у нас нет молока, давайте подкормим смесью, ребенок голодный". Вот так и бывает. Это просто безумие!
Доктор Битун часто читает лекции во французских роддомах: рассказывает о процессе грудного вскармливания и его преимуществах.
– Культурное влияние сильнее, чем научное, – говорит он. – Три четверти людей, с которыми мне приходится работать в роддомах, не верят, что грудное молоко полезнее смеси. Им кажется, что нет никакой разницы. И что нет ничего плохого в искусственной молочной смеси.
Вообще-то, несмотря на то что смесь поглощается французскими младенцами в невероятных количествах, когда речь заходит о здоровье, они опережают американских деток почти по всем параметрам. Рейтинг Франции на шесть баллов выше среднего показателя по развитым странам в сводке ЮНИСЕФ, включающей данные о детской смертности, охвате вакцинацией до двухлетнего возраста и смертности от несчастных случаев или увечий до девятнадцатилетнего возраста. Рейтинг США – на восемнадцать баллов ниже этого показателя.
Французы не понимают, почему смесь так ужасна, и не возводят грудное вскармливание в ранг священного ритуала. Они считают, что грудное молоко гораздо нужнее ребенку, родившемуся у нищей матери в одной из беднейших африканских стран, чем младенцу из обеспеченной семьи парижан.
– Оглянись, и увидишь, что с детьми, которые на смеси, все в порядке, – говорит мне Кристина. – Мы все выросли на смеси, и ничего.
Я не разделяю ее спокойствия. По правде говоря, разговор с консультантом по грудному вскармливанию так меня напугал, что в роддоме я настаивала на круглосуточном совместном пребывании с Бин. В итоге просыпалась каждый раз, когда она начинала пищать. Мне эти страдания и самопожертвование казались естественными. Однако на третий дней до меня дошло, что я, кажется, единственная из мам, кто подвергает себя таким пыткам. Другие – даже те, кто кормил грудью, – на ночь отдавали малышей в детский бокс в конце коридора. Они считали, что заслужили несколько часов сна.
Наконец я так вымоталась, что тоже стала отдавать Бин в детский бокс, хоть мне это и казалось потаканием своему эгоизму. Но я тут же оценила все преимущества этой системы, да и Бин ничуть не страдала. Вопреки слухам, медсестры и нянечки привозили мне ее на кормления каждый раз, а потом увозили обратно.
Франция, пожалуй, никогда не станет оплотом грудного вскармливания. Зато здесь есть Служба защиты матери и ребенка – та же организация, в чьей юрисдикции государственные ясли. По всему Парижу действует сеть государственных клиник, где можно пройти бесплатные осмотры и сделать прививки детям до шести лет – даже тем, кто находится во Франции нелегально. Родители из обеспеченных слоев редко пользуются услугами этих клиник, так как программа государственного страхования покрывает наблюдение у частного педиатра. (Страховка государственная, но у большинства французских врачей частная практика.)
Я сомневаюсь насчет государственной клиники. Что, если врачи там равнодушны? Что, если там грязно? Но перевешивает важное преимущество: это бесплатно. Ближайшая клиника в десяти минутах пешком от дома. Оказывается, мы можем закрепиться за одним врачом и все время ходить к нему. В приемной безупречная чистота, есть игровая комната. По возвращении из роддома на дом приходит медсестра из Службы защиты матери и ребенка, проверяющая здоровье малыша и мамы. Страдающим послеродовой депрессией помогает психотерапевт. И все это бесплатно: даже счет не предъявляют. Ну и стоит ли так переживать из-за грудного вскармливания?
Но я лично не намерена даже раздумывать. Американская академия педиатрии рекомендует грудное вскармливание до года – что я и делаю, почти день в день: прощальное кормление у нас с Бин происходит как раз в ее первый день рождения. Иногда мне нравилось кормить, но порой раздражало, что я должна бросать свои дела и бежать домой или, что случалось все чаще, сцеживаться молокоотсосом. Я продолжала кормить главным образом потому, что так много прочла о пользе грудного молока, – ну и чтобы заткнуть за пояс дамочек из англоязычной группы.
Солидарность мам в США в отношении грудного вскармливания, с одной стороны, идет на пользу здоровью нации – ведь наши дети благодаря этой солидарности получают грудное молоко. Но, с другой, это не очень хорошо влияет на нашу психику. Француженки за километр чувствуют наше беспокойство и "вину" перед ребенком и пытаются сопротивляться им, как могут.