* * *
А. Караулов: – Су-25 почти 10 минут кружил над этим полем, где упал самолет. Видимо, фотографии еще делал. Бортовой номер еще раз повторю: 299-ая эскадрилья, 08. Вот этих крестьян, очевидцев трагедии, очевидцев боя боевого самолета с безоружным "Боингом", кто-нибудь, киевские ли власти, международная ли комиссия – кто-нибудь допросил?
Международная комиссия заинтересовалась свидетелями непосредственными, хоть одного допросили человека?
Калиниченко: – Вот для меня это самое удивительное. По крайней мере, я человек шесть или семь слышал, которые видели сбежавший самолет. Делают вид, что этого не было вообще. Я не говорю об объективности, характере повреждений на этом рухнувшем самолете… есть очевидцы-свидетели, которые абсолютно точно не врут.
А. Караулов: – И их много.
Ю. Кублановский: – Я почему-то с самого начала был уверен, что в истине тут никто не заинтересован. И в реальном исследовании.
А. Караулов: – Дальше спрашиваю у всех моих зрителей. Как сложилась судьба диспетчера? Ее зовут Анна Петренко, она 17 июля над территорией Украины вела малазийский "Боинг".
Калиниченко: – Я знаю, что там была диспетчер, которую начали скрывать изначально украинские власти, и ее фамилия как бы была затерта.
А. Караулов: – Ее зовут Анна Петренко… На следующий день после трагедии диспетчер уходит, официально уходит в отпуск. Рядом с Петренко в этот день в особо охраняемой зоне, Центре управления полетов, находился человек, которого никогда, ни до, ни после этой трагедии, там в Центре никто не видел. Предполагаю, от Коломойского был гость. Только Петренко знает, кто этот человек и что он делал, но ее никто не допросил. Она ушла срочно в отпуск.
Я предлагаю всем нашим зрителям зайти в интернете на личную страничку диспетчера Анны Петренко "В контакте". Мы увидим ее любовь к "Правому сектору", ее объяснение в любви Коломойскому публично, и так далее, и так далее. Вот, так сказать, такие у нее настроения.
Ее никто не допросил и сегодня.
Ю. Кублановский: – Ну, это нарушение, по-моему, самых элементарных правил следствия.
А. Караулов: – Такого никогда не было. Вот именно. Когда во Внуково не так давно случилась трагедия с французским самолетом, первым делом – вопросы к диспетчерам. Они были арестованы все четверо. Почему арестованы? Чтобы не выработали свою лживую версию того, что случилось с самолетом французским.
Ю. Кублановский: – Ну, и чтоб круговой поруки не было между ними по сговору.
А. Караулов: – Конечно. Первым делом – вопросы к диспетчеру. А к кому же еще? Но Петренко-то в отпуске, из которого она на работу до сих пор не вышла.
А. Мамонтов: – Да, мало того, мы звонили в Борисполь, в Днепропетровск, в диспетчерскую службу. Были такие смешные отговорки от руководства этих служб. Например, в Днепропетровске сначала нам говорили, что такая не работает у них вообще…
А. Караулов: – Да, да, мы такую не знаем.
А. Мамононтов: – Но вот они, документы…
А. Караулов: – И она в штате.
А. Мамонтов: – "Нет, нет, мы не знаем". Потом позвонили кому-то рангом ниже. Видимо, человек был не в курсе, либо из отпуска только пришел. Мы говорим: "У вас работает такая?" "Да, работает". Потом мы перезвонили снова руководителю, говорим: "Так вот ваш такой-то подтверждает, что она работает". Потом: "Я не розумiю вас", перешла на украинский, и все – положила трубку. На этом все объяснение закончилось.
И. Дискин: – В данном случае удар пришелся в район кабины пилота. Это очень характерно для ракеты, выпущенной с самолета.
Из украинского штурмовика, действия которого зафиксированы системами российского ПВО.
А. Караулов: – Более того, понятно, что произошла мгновенная разгерметизация самолета. На лице одного из пассажиров – кислородная маска. Еще раз: там от тел мало что осталось. Но вот на одном пассажире – кислородная маска. Они выскакивают автоматически, если происходит разгерметизация. А теперь еще раз. Было ли в мире что-то подобное, чтобы диспетчер после такой трагедии, трагедии на весь мир, на следующий день после катастрофы срочно ушла бы в отпуск? И до сегодняшнего дня ей никто не задавал никаких вопросов.
Вторая загадка: как мог соврать Генеральный штаб Украины, что в небе не было Су-25? Их было четыре. И это показали не только наши российские, но и европейские средства слежения.
Следующая история. Остатки "Боинга" как лежали там на поле, так и лежат по сегодняшний день (на 24 июля 2014 года). Сначала к месту трагедии было невозможно подойти. Киевские власти (напомню, Порошенко – верховный главнокомандующий) открывают обстрел этой территории уже вечером 17 июля.
* * *
А. Родкин: – С самого начала и премьер-министр, и вице-премьер говорили о создании гуманитарной зоны на месте падения самолета. Честно скажу, с военной точки зрения нам это не выгодно. Потому что под Мариновкой, неподалеку в восточной части, окружена группировка противника…
А. Караулов: – Сколько там человек?
А. Родкин: – Около полутора тысяч. Часть уже на Российскую территорию сдались.
А. Караулов: – То есть перебежали просто?
А. Родкин: – Да, да, да. Раненые.
А. Караулов: – Попросили политическое убежище?
А. Родкин. – Ну, вряд ли это так формулировалось. Россия их приняла…
А. Караулов: – И вот там падает…
А. Родкин: – Западнее падает самолет, и мы понимаем, что гуманитарная зона, скорее всего, позволит уйти окруженной группировке противника гуманитарным коридором. Что, учитывая превосходство врага, нам крайне невыгодно.
Пургин, Бородай озвучили… Но дело даже не в нашем правительстве. Любому разумному человеку ясно, коль скоро в конфликт Украины и Новороссии вмешивается такая трагедия, правду о которой заинтересованы знать и имеют право знать третьи страны…
А. Караулов: – Да и весь мир.
А. Родкин: – Да и весь мир. Очевидно, что нужна гуманитарная зона, что нужно создать все условия для работы экспертов. Мы обращаемся, но мы не слышим в течение нескольких дней никакого отклика от Киева на это.
А. Караулов: – Почему, можете объяснить? Вот когда Порошенко, по моим сведеньям… (Журналистов много, и информаторов разных). Так вот, когда Порошенко узнал об этой трагедии, он напился в смерть в своем кабинете, видимо, от страха. Чего он боится?
А. Родкин: – Я могу предположить, что он боится разоблачения. Итак, эксперты в Киеве, Киев говорит экспертам, которые прибыли, их было на вчерашний день 81 человек… Порошенко им говорит, что ехать опасно, стреляют. Ну, действительно постреливают, если карательная армия не прекращает свою операцию. Однако иностранные журналисты работают, наблюдатели ОБСЕ работают. Но ни в одной миссии наблюдателей, ни в одной точке мира нет специализированных экспертов: авиационных, патологоанатомов, взрывотехников. Естественно, они должны приехать. Наблюдатели ОБСЕ наблюдают, чтобы наши ополченцы ничего не стащили, не украли, не подменили, не фальсифицировали. Мы обеспечили охрану места трагедии в первые же дни. Премьер в первую же ночь создал штаб по координации, и дальше прибыли 4 эксперта украинских, 12 малазийских экспертов, 81 человек в Киеве, напомню, и мы ждем экспертов международной организации, которая это расследует.
Однако на четвертый день после катастрофы начитается штурм Донецка. И экспертам действительно становится ехать опасно.
А. Караулов: – Опасно. То есть вы связываете обстрел Донецка с нежеланием пустить экспертов Киева?
А. Родкин: – Это, скорей, уловка. Обстрел Донецка и наращивание наступления объясняются двумя вещами…
А. Караулов: – Но чего боится Порошенко? Все тот же вопрос.
А. Родкин: – Первое. Боится разоблачения, второй момент, почему наращивается военная операция – пока не случилось разоблачение, надо максимально задушить Новороссию. Успеть, даже если потом придется отвечать за самолет.
А. Караулов: – Успеть… Хорошая постановка задачи – успеть задушить Новороссию…Через 4 дня 21 июля штурм Донецка. Украинские полководцы подождать не могли. Естественно, комиссия на поле работать не стала.
Г. Райков: – Немножко вспомним предысторию… Еще "Боинг" не успели сбить, как уже заявили, что его сбили ополченцы.
А. Караулов: – Абсолютно верно. Шутки шутками, Геннадий Иванович, но ведь, действительно: вброс, что Россия сбила "Боинг", был сразу, и мощнейший – Россия, Путин.
Г. Райков: – То, что это подготовленная операция, понятно каждому, даже ребенку.
А. Караулов: – Еще раз. Через несколько минут мы докажем – мне, автору этой работы, так представляется, – докажем, что они ждали самолет Владимира Путина, президента России, который возвращался в Москву с саммита в Латинской Америке. И я, Караулов, предполагаю: Коломойский имел ложную информацию, что борт номер один, самолет Путина, сядет в Ростове, где Путин будет присутствовать на военных учениях.
Однако никаких учений не планировалось. Путин летел в Москву. Но над Варшавой действительно пересеклись маршруты малазийского "Боинга" и борта номер один, нашего самолета. Через несколько минут об этом Порошенко… Вот это деталь! Да, он, Порошенко, нередко появляется пьяным публично, в том числе и перед журналистами и телекамерами. В тот раз – в Мариуполе, 8 сентября 2014 года. Посмотрим эти кадры:
П. Порошенко: – …Танковым ударом. Через Новоазовск. И танковой … набитой … (неразборчиво)
А. Караулов: – Мужественный верховный главнокомандующий. Ну, в Мариуполе страшно. Фронтовые сто грамм для храбрости – вот и немножко бессвязная речь.
Кстати, бойцам украинской армии, погибшим на Юго-Востоке, полагается компенсация. Но есть так называемый "закон о пьяных трупах": если в крови погибшего бойца украинской армии будет найдена хотя бы одна промилле алкоголя, компенсация родственникам по факту утраты кормильца – бойца – не полагается. Такая вот экономия государственного бюджета. Считается, если украинский боец перед боем выпил, то он сам виноват: погиб по собственной неосторожности.
А теперь еще раз. Когда Порошенко доложили, что сбит малазийский "Боинг", он закрылся в кабинете, и из кабинета его уже плашмя выносили.
Г. Райков: – Дать поработать на поле, значит получить очень большую огласку. Не пустить, а потом когда-то пустить… это как-то…
А. Караулов: – Секундочку. Впервые в истории всех мировых катастроф самолет, остатки "Боинга", и сегодня валяется там на поле.
А. Широкорад: – Обычно обломки любого погибшего самолета, останки его, складываются в специальных ангарах…
А. Караулов: – И всегда из всего, что осталось, выкладывают остов самолета…
А. Широкорад: – Да, выкладывают остов самолета со всеми деталями.
А. Караулов: – До крупицы собирается все, что осталось от самолета.
А. Широкорад: – В данном случае это сделано не было. Мало того, два огромных двигателя "Боинга" до сих пор валяются на месте катастрофы. Их никто не ищет.
А. Караулов: – Оказались не нужны комиссии.
А. Широкорад: - Они не нужны.
А. Караулов: – А как это может быть? Вот выложили Ту-154, борт президента Польши, погибший под Смоленском. Всегда, крупица к крупице, собирается все, что осталось от самолета. Любая деталь может помочь в расследовании.
А. Мамонтов: – Мало того, должны были землю просеять. На месте катастрофы земля должна быть просеяна на предмет поиска поражающих элементов. Я думаю, что это не выгодно просто…
А. Караулов: – Международной комиссии?
А. Мамонтнов: – Да.
А. Караулов: – То есть, задумаемся: если международной комиссии не выгодно расследовать эту катастрофу, то тогда что же выгодно? Не расследовать?
Г. Райков: – Андрей Викторович, я 30 лет делал авиационные и другие двигатели. Были аварии, катастрофы…
А. Караулов: – Хоть раз бросали остатки самолета?
Г. Райков: – Мы землю просеивали, чтобы иметь все доказательства, сделать макет, конструкцию катастрофы, чтобы определить все-таки, отчего он упал…
А. Караулов: – Почему ж тут-то все под снег ушло? Вот зима началась.
Г. Райков: – А здесь просто-напросто надо умолчать было. Вы думаете, в Европе никто не понимает, что…
А. Караулов: – Стоп. Вот именно! Это же понимает весь мир. Когда не собирается ничего… Когда нам говорят: "Год ждите", – хотя это все можно в секунду установить. От какой ракеты и как разорвался самолет. В секунду.
Г. Райков: – Мы живем в 21-ом веке. У нас спичечный коробок на Земле видят из космоса…
А. Караулов: – Где же тогда… Гнев – не точное слово… Но где вопросы-то всех стран, Малайзии прежде всего, к международной комиссии? Которая ничего не изучает, и о самолете, брошенном на поле, никого не допрашивая, говорит: "Через год узнаете, что мы, комиссия, думаем". Если международная комиссия ангажирована – это скандал.
Ю. Кублановский: – Может быть скандал еще впереди, но они выполнили свою тактическую задачу, если не стратегическую…
А. Караулов: – Пока отложили на год. Так сказать, "Ждите год, что мы вам скажем".
Ю. Кублановский: – Дело не только в этом. Дело в том, что сразу был вброс в сознание европейского и вообще западного обывателя, что виновата Россия.
А. Караулов: – Мгновенно.
Ю. Кублановский: – Это использовали по полной, и это уже навсегда. Каких бы ни было потом расследований, это в сознании обывателя европейского осталось.
* * *
А. Караулов: – А теперь о вбросе. Еще раз. О вбросе, то есть – о реакции на западе многих даже порядочных людей.
Г. Райков: – Некоторые отводят глаза, некоторые отходят в сторону, некоторым стыдно, но так как они находятся в определенной корпорации, которая ведет атаку непосредственно на руководителя государства… На него идет атака. И в том числе – на Россию. Вот и все.
П. Дейнекин: – Они-то хотели России приклеить ярлык убийц. Вот в чем дело. Полился гнусный поток обвинений российской стороны во всех смертных грехах.
А. Караулов: – Как может быть иначе, если, по нашей версии, украинские Су-25, аж четыре штурмовика, были подняты в небо. Они ждут Путина, его самолет. Скорости огромные. "Боинг" – 850 километров в час, штурмовик тоже летел на огромной скорости. Летчик (я еще раз называю бортовой номер Су-25, самолета-убийцы, – 08, предположительно 08) ошибся, не тех расстрелял.
И. Дискин: – Он видел опознавательные знаки, не различимые с бортом президента Российской Федерации.
А. Караулов: – Того, что рядом с малазийским "Боингом", на расстоянии километра…
И. Дискин: – Даже ближе, он подходил гораздо ближе.
А. Караулов: – …Летел украинский штурмовик, это установленный факт.
А. Мамонтов: – Он видел ровно идентичную раскраску…
А. Караулов: – Раскраска, действительно похожая.
А. Мамонтов: – С любого угла, кроме перпендикуляра, окраска не различима. Ракета "воздух-воздух" пошла сначала из самолета, а после этого стало понятно, что самолет не падает, и его добивали ракетой с земли.
А. Караулов: – А он мог лететь на одном моторе совершенно спокойно.
А. Мамонтов: – Да, да, как все современные самолеты.
А. Литвинов: – Если нет повреждений крыла…
А. Караулов: – …то может лететь.
Литвинов: – …Если просто вышел из строя двигатель, то, конечно, может.
А. Караулов: – Вот летит самолет, и вдруг попадает в двигатель ракета. Что творится в кабине?
А. Литвинов: – Сразу отказ систем. Если выходит из строя у меня двигатель, то я что вижу на своих приборах? Отказ. Слышу: какой-то был толчок. Я понимаю, что, может быть, у меня двигатель просто развалился в воздухе. Такое бывало.
А. Караулов: - Бывало?
А. Литвинов: – Конечно. Лопатки двигателя разлетаются…
А. Караулов: – И "Боинг" летит на втором двигателе…
А. Литвинов: – А мне надо понять, что произошло. И в этот момент, пока я с приборов буду считывать информацию…
А. Караулов: – То есть в тот момент, когда ракета, выпущенная из самолета, влетела в мотор, летчик мог подумать все, что угодно? Все в секунды, в доли секунды. А следом (это наше предположение, я аккуратно говорю все время)… А следом летчик расстрелял кабину пилотов. Сразу погиб и основной экипаж, и дублирующий. Там два экипажа было. Еще раз: тела летчиков не выданы до сих пор, а если будут выданы, уверен, никаких следов, никаких следов от пуль, снарядов в телах не будет. Все уберут. Это мое предположение.
Н. Павленко: – Ну, если считать, что Су-25 "Грач" имеет ракеты класса "воздух-воздух", и стрелял из пушки – это значит, что уничтожали так, чтобы не осталось следов.
А. Мамонтов: – Самолет был обстрелян авиационной пушкой "воздух-воздух". По край мере, тот немецкий пилот… Кстати, вариант кабины, который был расстрелян, фотографию которой показывали, о которой нам рассказали в Союзе российских журналистов… Мы стали эту фотографию искать и случайно нашли того немца, который эту фотографию взял и разработал.
А. Караулов: – Ему стало интересно, он специалист…
А. Мамонтов: – Он раскрутил… Вот что интересно: никто не знал, что он занимается этим, просто вдруг из интернета стали пропадать материалы, на которые он ориентировался. Но он успел их скачать.
П. Хайзенко: – Я нашел эти фото в пятницу, примерно в шесть утра, после того, как самолет был сбит. И та фотография меня просто заворожила.
А. Караулов: – Петр Хайзенко. 30 лет работы в "Люфтганзе", летчик первого класса.
П. Хайзенко: – Это счастливая случайность, что я нашел ее в таком разрешении в интернете. Фото фрагмента обшивки, по которому видно, что он с кабины пилотов со стороны командира. И на фото видно, что целились именно в пилотов. Там большое отверстие от попадания прямо в область живота пилота. А я ведь провел 16 тысяч часов в таких кабинах. Если представить себе, что кто-то стреляет тебе прямо в живот… О, да, возникает неприятное ощущение.
А. Мамонтов: – И вдруг ему стали звонить люди…
А. Караулов: – Немецкому летчику?
А. Мамонтов: – …да, из Киева, и представлялись украинскими журналистами. Тогда он стал спрашивать: "Пришлите, пожалуйста, ваше резюме, какой канал, кто вы, что вы и так далее". Сразу все исчезало.
А. Караулов: – СБ Украины?
А. Мамонтов: - Не знаю, но все исчезало. Он не знает, что за люди ему звонили несколько раз, потом они исчезли.
А. Караулов: – Это хорошо, что ты его снял, а то убить ведь могли.
А. Мамонтов: - Могли.