По мнению зоологов и антропологов, человек относится к виду Homo sapiens, семейству приматов, отряду узконосых обезьян, причем обезьян безволосых. По сути дела, это голая обезьяна с высокоразвитым мозгом, агрессивный хищник, зверь с соответствующей наследственно-зоологической психикой (душой) (Д. Моррис).
в) Вместе с тем перечисленные вековые проблемы с необходимостью интегрируются ("сливаются") в одну и ту же триединую проблему: 1) наследственного и приобретенного; 2) соотношения генотипа и фенотипа; 3) наследственности и фенотипической изменчивости. Однако, и эта "противоречивая" трехкомпонентная проблема перестает быть таковой, если мы вновь вспомним о моносистеме конституционального типа, одних и тех же(!), гомоморфных его свойствах и возможном применении и здесь интегрального системного подхода.
Результатом будет следующая трактовка: 1) наследственное и наследственно приобретенное (вспомним видотипичный выбор, по сути, наследственной видоспецифической информации, ложащейся на уже подготовленную, психогенетическую "почву"); 2) фенотип суть тот же генотип, развертывающийся в постнатальном саморазвитии во внешнесредовых условиях; 3) наследственность и наследственная изменчивость (свойства конституционального типа в текущем автофункционировании и саморазвитии, в видоспецифических условиях существования, могут усиливаться (ускоряться) или ослабляться (тормозиться), но при этом остаются одними и теми же тождественными свойствами конституционального типа). Иными словами, "новые" элементы индивидуальности или, так сказать, "кардинальное" изменение старых фактически есть тот же самый видоизмененный, благодаря внешним условиям саморазвертывающийся генотип, не выходящий за генетически данные рамки собственного функционирования и саморазвития.
Глава 3 Интегральный индивидуальный стиль
Несмотря, казалось бы, на внешнюю статичность мерлинской схемы индивидуальности, в которой разноуровневые однозначные зависимости свойств, а также многомногозначные зависимости ограничиваются, лишь рамками закрытой, замкнутой в себе системы, последняя, как отмечалось, существует исключительно во времени, в целенаправленной динамике, а посему и названные "одноуровневые" связи, полученные в результате интеграции, должны рассматриваться, по большому счету, в динамическом аспекте.
Выше было определено, что однозначность разноуровневой связи отражает "одноуровневый" генотип, одни и те же его свойства, закономерную самопричину, которая функционирует, и саморазвивается, и видоизменяется по стохастическим законам, оставаясь тем же генотипом, разворачивающим вероятностную однозначную активность в зависимости от условий удовлетворения потребностей. Таким образом, реализация рефлексов генотипа (обобщенных его рефлекторных свойств) носит каузально-телеологический характер и, вместе с тем, является детерминирующим фактором самой себя.
Выходит, что одна и та же связь, детерминация (по сути, каузальная) необходимо выступает как неспецифическая специфичность (много-многозначность), безусловная условнорефлекторность, как способность генотипа к ориентировочным реакциям в условиях существования, преследующим цели самоудовлетворения, реализации рефлексов генофонда (обобщенных его свойств), психологически представленного мотивацией, потребностями.
Разумеется, B.C. Мерлин в монографии об этом прямо ничего не говорит, предпочитая запутывать читателя: "Существует большое многообразие концепций системного подхода в научных исследованиях. В чем своеобразие принципов системного подхода в… интегральном исследовании человека? Оно определяется основной теоретической предпосылкой (предпосылкой, а не выводами. – Авт. ) о существовании двух различных типов детерминации – каузальной (однозначной) и телеологической (много-многозначной).
В противоположность ему, имеются такие концепции системного подхода, которые принимают единственный тип детерминации – каузальный (функциональный). Таковы, например теории технической кибернетики, теория функциональных систем П. Анохина, структурные концепции психики Ж. Пиаже, гештальттеория и т. п. В указанных концепциях целенаправленность системы рассматривается как особый случай причинной зависимости; специфичность этого типа порой характеризуется механизмом обратной связи, который, в свою очередь, является звеном каузальной цепи…" [28; с. 45–46].
Но ранее все тот же B.C. Мерлин утверждает следующее: "В результате установления специфических математических зависимостей между разноуровневыми свойствами в больших системах, совершенно по-новому (?) разрешается вопрос о телеологической детерминации как специфической характеристике индивидуальности человека. Обнаруживается, что направленность на определенный полезный результат присуща не только человеку и даже не только организму. Она может быть воспроизведена и с помощью ЭВМ…". И далее: "… телеологическая детерминация – это только одно из частных явлений (особый случай. – Авт. ), характеризующих детерминацию любой материальной большой системы, выражающуюся в специфических (стохастических. – Авт. ) математических зависимостях (см. В. Украинцев, 1972).
Применяя математический язык в исследовании интегральной индивидуальности, мы должны опираться на некоторые общие предпосылки системного подхода. Следует предположить, что один и тот же тип математических зависимостей определяет связи между любыми иерархическими уровнями интегральной(!!) индивидуальности… Это значит… что, например, психофизиологические зависимости должны быть выражены при помощи специфического математического аппарата, применяемого ко всем разноуровневым связям. Между тем, в настоящее время психофизиологические зависимости описываются с помощью того же математического аппарата, что и зависимости чисто физиологические или чисто психологические, т. е. одноуровневые, хотя наиболее адекватным для описания разноуровневых связей является, на наш взгляд, принцип полиморфизма". [28; с. 41–42]
Следовательно, принципиального отличия интегрального исследования с использованием математического арсенала от других попыток применения системного подхода – нет, если учесть, что в результате "слития" при однозначной разноуровневой связи мы получаем "одноуровневую" систему, одни и те же ее свойства, а стохастические много-многозначные зависимости "перемещаются" из статики в ее динамику (естественно, что наряду с закономерно-однозначной сопряженностью). Вопрос здесь только в том, является ли много-многозначная детерминация особым случаем детерминации закономерной, каузальной или наоборот, последняя всецело, поглощается случайно-вероятностными связями, как закономерными.
"В других системных концепциях, – подчеркивает B.C. Мерлин, – разный тип математических связей соотносится с одним и тем же типом каузальной (функциональной) детерминации. С этой точки зрения, разноуровневые отношения свойств индивидуальности не отличаются от одноуровневых (!) по характеру математических связей (например, у Б. Ананьева, 1968". [28; с. 46]
Что в принципе, и требовалось доказать. Но B.C. Мерлин, по-видимому, все равно, настаивает на двух различных типах связи или, точнее, примате "одноуровневого" стохастического (много-многозначного) как закономерного, хотя закон достаточного основания как дополнительности в данном отношении гласит: "не то и не другое и в то же время и то и другое вкупе".
Отличие интегрального исследования от других концепций, однако, проявляется в другом. "В других концепциях структурного подхода, элементы системы понимаются, как очень динамичные. Это процессы или функции, виды активности, деятельности. Одни элементы непрерывно трансформируются в другие. Поэтому полное разграничение элементов системы не всегда возможно. Точно так же границы между разными множествами становятся размытыми. В силу этих причин иногда неправомерно применять в исследовании математический аппарат, опирающийся на теорию множеств (А. Брушлинский, 1978). Точно так же иерархизация системы определяется в указанных концепциях совершенно иными критериями" [28; с.47].
Поэтому, здесь вновь всплывают противоречия-проблемы: 1) устойчивость и неизменность свойств и в то же время их процессуальность и изменчивость; 2) дискретность свойств по "вертикали" и "горизонтали" и в то же время "слитность" их и непрерывность и по "горизонтали", и по "вертикали". На деле же, однако, противоречия отсутствуют, ибо элементы генотипа одновременно дискретно "слиты" в изменчивой константности. Парадоксальность "слития", казалось бы, взаимоисключающих понятий как раз и есть отличие системно-интегрального исследования.
Если обратиться к концепциям-исследованиям Л. Дорфмана и А. Щебетенко, легко заметить, что оба они с неизбежностью выходят на функционирование системы, весьма надуманно и неуклюже преодолевая ее статику и в то же время не имея представления о видоизменениях "ИИ". Что же касается второго противоречия-проблемы "слитности"-дискретности по "вертикали" и "горизонтали", то "реформаторы" теории, к несчастью, несмотря на тщетные попытки сляпать из конгломерата нечто целостное и неразделимое, фактически остались на исходных предпосылках разноуровневости человека.
Так, у А. Щебетенко, предмет "особого" структурно-функционального подхода, – так называемые синхронические функциональные структуры, "неразрывным образом" повязанные со "структурно-генетическим исследованием", приписываемом B.C. Мерлину. Синхронические свойства, как структуры, синхрокомбинатор наделил функционированием, но не развитием (о чем, мол, B.C. Мерлин позаботился), при этом постулируя их "переструктурирования", а также "помощь" в трудных ситуациях друг другу.
Синхронические функционально-генетические структуры названы "межуровневыми", по типу "межуровневой интеграции системы". Последняя же означает интеграцию между подсистемами индивидуальности. Но А. Щебетенко почему-то решил втиснуть некие несуществующие структуры между уровнями. Он тоже использует павловское понятие "слития", подкрепляя его, возможно, "синхронизмом" межуровневых, призрачных структур, которые, оказывается, могут быть, не только синхроническими, но и диахроническими. Между тем существуют также, обобщенные, устойчивые элементы внутриуровневых структур (?!) с разными, мол, сущностями, но, однако, "слитых" (?!), надо полагать, в моносистему. ("Первооткрыватель" разноуровневой однозначной связи, по-видимому, так понимает процессы интеграции и дифференциации системы индивидуальности).
Диахронические образования у человеколога подчиняются другим (но также функциональным) закономерностям, нежели синхронические образования. (Последние, как ни парадоксально, с одной стороны, функциональны, а с другой "афункциональны"). Определения "открытых" А. Щебетенко, доселе неизведанных закономерностей пугающи: например, – "компенсаторно-синергическая самоактуализация голографического пространства своих функциональных состояний"… Однако более всего поражает то, как, по сути, разноуровневая, но "слитая" (?!) система умудряется функционировать через индивидуальный стиль как опосредующее звено, – по логике вещей, – в много-многозначных (?!) сопряженностях между "слитыми" (?!) иерархическими (?!) уровнями "ИИ". Стиль, между тем, по А. Щебетенко, есть "интегральная характеристика индивидуальности" (определение Вольфа Соломоновича Мерлина, как и "открытая" пронырливым человекологом, "однозначная разноуровневая связь"). [6 и др.]
Иной, не менее своеобразный, научно-фантастический "подход" у Л. Дорфмана. Не мудрствуя лукаво, он оставляет иерархию системы неизменной ("как у B.C. Мерлина"), не помышляя ни о "слитии", ни даже о функционировании стабильных элементов. Отнюдь не расставаясь с мерлинской монументальной статикой, он просто приплюсовывает к ней, – ни больше, и ни меньше, – этакую "активностную полифонию", выделяя "хронос" ее, "красис", "резонанс", "циклы" и "периоды", "смещения" и даже "частоту". [16; с.446]
Любопытно положение концепции о внутренних и внешних целях и причинах: "Внутренние причины порождают процесс, приводящий к следствиям в форме изменений по схеме "до – после". Они локализуются на отдельных уровнях ИИ (?); их следствия совершаются посредством особых форм активности – в объектах мира… Внутренние цели локализуются в межуровневом пространстве (?!) ИИ (почти межклеточном. – Авт. ). В них, заранее заложено то, что может произойти потом (вначале "после", потом "до" (?!)). Они выступают в качестве программ и инициируют специфические формы активности. В результате, в объектах мира создаются материальные и идеальные модели внутренних целей".
Если внутренние цели и причины характеризуют экстраиндивидуальность, то внешние причины-цели пожинает интериндивидуальность: "Причины внешние – одна из функций объектных значений, благодаря которой последние принимают на себя роль логического субъекта (причины), а интериндивидуальность – логического объекта (следствия)… Цели внешние – одна из функций объектных значений, благодаря которой последние принимают на себя роль логического субъекта (цели), а интериндивидуальность – логического объекта (средства)…"
И, наконец, ответственно-торжественный момент – "принятие внешней цели": это "построение интериндивидуального образа желаемого будущего, как активного выбора каких-либо возможностей объекта (а как же свои возможности? – Авт. ). Принять внешнюю цель – значит сделать выбор в пользу одних возможностей объекта против других его возможностей, полагая в первых себя". [16; с. 442–443]
Симптоматично то, что Л. Дорфман раскрывает-таки механизм "принятия", как собственного выбора системой внешних целей, не оставляя, впрочем, интериндивидуальному субъекту права на какие-либо, внутренние побуждения и цели (если только "экстраиндивидуальные"). На деле же, однако, "недалекий раб"-интерсистема обладает тем же генофондом рефлекторных свойств (потребностей), как "господин-законодатель" (т. е. экстраиндивидуальность), и если интериндивидуальность вынуждена подчиняться его воле, то выбор "внешних целей" становится такой же внутренней прерогативой, как и прочие рефлексы. Ибо внешний стимул актуализирует (точней – интерсистема актуализирует) те внутренние механизмы генотипа, которые и подвигают к соответствующему интра(!)поведению.
Еще один момент. Причина как потребность (свойство) порождает внутреннее следствие как поведение (схема: "до" и "после"), тогда как цель (по сути, та же самая причина) внутренне присуща свойству изначально, генетически. Иначе говоря, потребный результат (акцептор), наряду с самой потребностью, суть психогенетическая каузальность (телеологичность), которая хронологически и однозначно-стохастически развертывается в связи с условиями удовлетворения потребностей.
Таким образом, интрамодель условий внешнего существования, наследственно и постнатально, предопределена; отсюда схема Л. Дорфмана, в которой цель оторвана от внутренней причины, нуждается в корректировке.
Действительно, в них, целях, заранее заложено, по сути, то, что может быть во времени, а значит, вероятностно реализовать потребность. Следовательно, причины целей (а не только цели) существуют "после", но в режиме "до" и, в то же время, порождают, вкупе, внутреннее следствие как механизм и отраженность поведения, не говоря об интразамыкании рефлекса. Впрочем, внутреннее подкрепление не сводится, лишь к ключевому действию, как, собственно, удовлетворению потребности, но, стохастически, сопровождает весь циклический процесс реализации рефлекса от начала ("до") и до конца.
Отсюда ясно, что закономерно-стохастическая (каузально-телеологическая) самодетерминация системы суть однозначно-много-многозначная ее зависимость и связь с условиями (объектами) удовлетворения потребностей. Последние (условия) не столько непосредственно отражены субъектом мотивации (потребностей), но изначально-генетически заложены в видотипичной памяти субъекта, постнатально актуализируясь. Иначе говоря, наследственная безусловная-условная детерминация и связь системы с внешними условными (и безусловными(!)) объектами потребностей (как мотивации), должны рассматриваться как одна моносистема интра(!)индивидуальных свойств.
Не метаиндивидуальный, но интра(!)индивидуальный мир любого генотипа, неотделим от самодвижущейся в вероятности (самоактуализирующейся (самодетерминирующейся) и саморегулирующейся) его самопричины. Посредством мира (внешнего внутри(!)) интрасистема и функционирует, и саморазвивается, при этом оставаясь, в сущности, одним и тем же замкнутым образованием. Онтогенез являет, таким образом, круг внутреннего бытия во внутренних условиях извне, который, саморазвиваясь, не выходит за пределы эгоизма (собственного "Я") и одиночества…
Однозначно-стохастические связи генотипа с миром, как условно-безусловно-рефлекторная детерминация, находят отражение в концепциях физиологии и психофизиологии. Так, в рамках потребностно-информационного подхода П.Симонова мы обнаруживаем следующие формулировки: "Поскольку в основе любого действия, любого поступка лежит инициирующая его потребность, – путь к уяснению сущности души, как феномена внутреннего мира человека, проходит через анализ сферы его потребностей (!), а наиболее тонким инструментом такого анализа служат человеческие эмоции.
Мы определяем эмоцию как отражение мозгом человека и высших животных какой-либо актуальной (актуализированной. – Авт. ) потребности и возможности ее удовлетворения, характеризуемой вероятностью достижения цели. Оценку вероятности субъект производит на основе врожденного и ранее приобретенного опыта, непроизвольно сопоставляя информацию о средствах, времени, ресурсах, прогностически необходимых для достижения цели (удовлетворения потребности), с информацией, поступившей в данный момент.
Прогнозирование вероятности достижения цели человека может осуществляться как на осознаваемом, так и неосознаваемом уровне. Возрастание вероятности достижения цели, в результате поступления новой информации, порождает положительные эмоции, активно максимизируемые субъектом с целью их усиления, продления, повторения. Падение вероятности, по сравнению с ранее имевшимся прогнозом, ведет к отрицательным эмоциям, которые субъект стремится минимизировать – ослабить, прервать, предотвратить.
Таким образом, эмоции в нейрофизиологическом смысле есть активное состояние системы специализированных мозговых образований, побуждающее субъекта изменить поведение в направлении максимизации или минимизации этого состояния, что определяет регуляторные функции эмоций, их роль в организации целенаправленного поведения". [44; с. 7]
В концепции П. Симонова привлекает, помимо указания на стохастическую природу удовлетворения потребности как достижения системой цели, отражение по меньшей мере двух моментов, имеющих для нас первостепенное значение. Во-первых, это однозначная направленность системы на гедоническое насыщение, как по части минимизации отрицательных эмоций, так и по максимизации положительных с целью усиления их, продления и повторения.
Во-вторых, идея потребностно-эмоциональной саморегуляции посредством информационных стохастических процессов. Потребностное состояние и соответствующие ему эмоции фрустрации регулируют себя через посредство деятельности (эмоционально-волевого подкрепления, информационных образований), приводя систему к целевому состоянию эмоционального комфорта, независимо от деятельностного содержания и содержания достигнутой цели.