А Филипп все равно задевает, нарывается. Ему дали карту, а он ее скомкал, в задний карман засунул и забыл про нее. И вот бежит себе по джунглям: там льва пнул, там на змею наступил, до племени добежал - старейшине нахамил, главного охотника палицей задел и орет, требует честной дележки добычи охотников.
Ну, тут племя его и кончает. А кому он такой нужен? Это в Китеже ты можешь безнаказанно ошибки совершать. В джунглях или в племени это невозможно. И если его изобьют, то будет он Бога ругать и людей, говоря, что мир построен на зле, а вокруг лишь ведьмы да кощеи! А на самом– то деле, это он зло всем несет, свой индивидуальный ад за собой таскает.
Ну слеп, не видит линий силы, не видит тропинок между людьми… Там надо улыбкой мостик проложить, там руку протянуть, а Филиппок пока всем телом не наткнется, пока ногой не наступит - не понимает. Читать знаки, которыми люди отмечают места опасные, он не умеет. И опять же не способен дорогу спросить. А почему? Потому что ему кажется, что он эту дорогу знает! Он действует, не сомневаясь. Получив в результате действий по лбу, орет о несправедливости.
А вот как только он научится УЧИТЬСЯ, то есть принимать советы от мудрецов и всяких полезных зверей, он сразу найдет и клад, и Василису Прекрасную. Тогда все назовут его Иваном-царевичем".
2000 год. Из дневника Педсовета
Филиппок стал меняться. Сейчас он в 9-м классе. Он реже скандалит, отстаивая свои права. Он осознал, что со взрослыми проще договариваться, чем пытаться обманывать. Теперь его сознание способно пытаться строить модели будущего и искать пути, которые ведут к желаемому.
"Я теперь понял, что надо учиться. Иначе трудно будет устроиться в жизни. Жаль, что я это поздно понял, да и учителя ко мне уже плохо относятся. Они все равно привыкли видеть во мне двоечника, а я же меняюсь…"
Вот, говоря языком синергетики, "точка бифуркации", ключевой момент, когда незначительное воздействие может толкнуть ребенка к развитию, обретению уверенности в себе.
Если вы начнете внимательно присматриваться к тому, как ведет себя ребенок, вы довольно быстро начнете замечать те ключевые моменты, когда происходит "вырезание" образа из окружающей реальности и "запечатление" его в памяти. Именно в этот момент вы можете повлиять на то, что будет сохранено в памяти ребенка, по сути, на формирование узлов целостного Образа Мира. Именно в этот момент вы можете показать ребенку невидимую для него связь между причиной и следствием, объяснить, как надо реагировать на то или иное происшествие.
ЕСЛИ ЭТОГО НЕ СДЕЛАЕТЕ ВЫ, ЗА ВАС ЭТО СДЕЛАЮТ ДРУГИЕ. ИМЕННО ЭТО МЫ НАЗЫВАЕМ "БИТВОЙ ЗА ИНТЕРПРЕТАЦИЮ".У здорового ребенка постоянно продолжается процесс накопления информации. Он сам вносит изменения в наивную картину мира. Фактически в нем с развитием интеллекта и поступлением новых данных происходит тихая внутренняя революция. Появляются новые желания и стремления, приходится искать новые образы действий, которые могли бы проложить путь над неведомым к желанной цели.
Где взять образы для решения новых задач взросления? Самое надежное - у родителей. Но далеко не все дети склонны доверять их суждениям.
Именно родителям надо в первую очередь доказать свою значимость, вернее, свое право на свободу действий. Разве не о свободе мечтает каждый ребенок, когда его укладывают спать или запрещают смотреть фильм?Борьба за свободу в той или иной форме вообще неизбежный этап в развитии каждой личности. Но нам, родителям, далеко не безразлично, когда она начнется и какие формы примет. Если на ранних стадиях потеряна нить безопасной привязанности и любви, то ребенок, едва почувствовав собственные силы во внешнем мире, сразу начнет выходить из-под вашего контроля, с неожиданной легкостью жертвуя отношениями, на которых вы строили мир семьи. А он и не видит того, чем жертвует, поэтому ему не жалко.
У многих детей-сирот, которых родители игнорировали уже с первых месяцев после рождения, нет даже первообразов, притягивающих ребенка к маме, как к источнику ласки и защиты. Значит, и в картине мира таких детей будет недоставать важных частей.
НАУЧИТЕ РАДОВАТЬСЯ ПРЕПЯТСТВИЯМ
Только столкновение с реальностью дает достаточную эмоциональную вспышку, пробуждает поток энергии, который, записывает полученную информацию в жизненную программу. Такой практический опыт, ведущий к трансформации личности, мы в Китеже называем вызовом. Далеко не каждый вызов может иметь предсказуемые последствия. Многое здесь зависит от соразмерности вызова (размеров опасности) силам растущей личности.
Для неуверенного в себе ребенка жизненной катастрофой станет попытка папы научить его плавать, бросая с лодки. А для кого-то такой опыт окажется способом повысить самооценку. Важно, чтобы вы чувствовали степень готовности маленькой личности к тем или иным испытаниям.Случай из жизни
Десятилетняя Нина рано осталась без папы, но мама компенсировала эту потерю своей беззаветной любовью и активной передачей жизненного опыта. В результате ребенок вырос тонкой артистичной натурой со способностью к эмпатии и умением управлять собственной любящей мамой. В присутствии мамы глаза Нины излучают любовь и преданность, речь ее превращается в нежный лепет, сама же она - в совершеннейшего ребенка. С детьми Нина назидательно терпелива, любит делать замечания и давать наставления, подражая даже в интонациях своей маме или кому-нибудь из учителей. Со взрослыми она очень аккуратна, подчеркнуто вежлива.
Мама у Нины сильная, быстрая в решениях и движениях женщина. Для Нины такая скорость и сила сами по себе являются вызовом, которого желательно избежать. Но и противостоять напору мамы представляется самоубийственным бунтом. Поэтому девочка выработала в себе естественную защитную реакцию торможения. Любое предложение мамы встречается с пониманием и готовностью, но выполняется в нарочито замедленном темпе. При этом и словами, и выражением лица демонстрируется полная лояльность.
Например:
- Дочка, пойди вымой посуду.
- Конечно, мамочка. Я сейчас, только доиграю, и буду мыть… Я уже почти пошла. Только у меня болит голова, ты помнишь, так же как три дня назад. Мне так же плохо. Уж и не знаю, как я вообще сегодня уроки буду делать…
Смотрите, какое тонкое знание психологии. Тут и пробуждение в маме естественного чувства жалости со ссылкой (эмоциональной зацепкой) на прошлый опыт детских страданий, и готовность выполнить просьбу, пусть ценой возвращения своих страданий.
В голосе - нежность и покорность, что неизбежно, как и напоминание о плохом здоровье, пробуждает в маме цепь запрограммированных всем предыдущим опытом реакций.
Детская магия! Между Ниной и близкими образуется некая сладостно-тягучая прослойка, сродни меду или смоле. В нее, как в защитную паутину, она пытается запеленать сильную, доминантную маму и не в меру активных сестер. Паутина делает мамины удары неточными, сбивает прицел.
Девочка уже знает от мамы, что завидовать, обижаться и ревновать нехорошо. Она не может этого не чувствовать, но пытается не показывать.
Мы спрашиваем Нину:
- Почему ты не дружишь с Н.? Ты ей завидуешь?
- Нет, нет, я никогда никому не завидую. Завидовать очень плохо.
Или в другом случае:
- Ты больше не играешь с В. Ты что на него обиделась?
- Нет, все нормально, я никогда не обижаюсь.
Человек по природе своей обречен на вспышки злобы и обиды. Ребенок не может не быть время от времени эгоистом, желающим притянуть все внимание родителей или убрать конкурентов. Но он знает со слов родителей, что это плохие чувства. Тогда он накладывает на них табу, он приказывает себе их не замечать. Того, что не замечаешь, вроде, как и нет. Так у него в голове появляются мертвые зоны. По-моему, именно это в психологии называется вытеснением. "Если это во мне есть, я плохая, а плохой я быть не могу, значит, этого во мне не может быть. Надо так себя вести, чтобы никто не заметил, что это во мне все-таки есть". Дальше все определяется особенностями характера ребенка: один просто притворяется, что не знает темных сторон своей личности, другой и правда приучает себя их не видеть. Но чувства-то все равно остаются и продолжают влиять на поведение. А вот работать с ними становится действительно невозможно.
ПРАКТИКУМ ДЛЯ РОДИТЕЛЕЙ
История Павлика
У Павлика, когда мы взяли его в шесть лет из детского дома, был очень скромный набор состояний.
Он демонстрировал нам или улыбку до ушей, или насупленные брови и опущенные плечи. Он мог поддерживать разговор, говорить правильные слова о необходимости учиться и дружить. Но на самом деле он таким способом часто просто отвлекал взрослых от тех сомнений и страхов, которые испытывал. Так он оставался "мягким, круглым и пушистым" снаружи и покрытым панцирем недоверия внутри. Причем я предполагаю, что Павлик и сам не осознавал причин такого поведения, просто он привык считать мир станом врага.
Вот хроника первой в его жизни сессии "игровой терапии".
1-й день. Стреляет в солдатиков, потом играет в "пожар в доме".
2-й день. Агрессивная игра сменяется 10-минутной релаксацией. Павлик назвал плейтерапевта доктором и долго собирал аптечку и даже оружие для доктора.
3-й день. В игре Павлика лечит доктор: он колет ему укол, а потом произносит фразу: "Ты здоров". Строит дом и делает запасы продуктов. В конце Павлик включает большого робота и тот убивает всех монстров.
4-й день. 15 минут релаксации чередуются с пятью минутами агрессии. Павлик начинает исследовать окружающий мир: осматривает коробки в комнате плейтерапии, куда раньше не заглядывал.
5-й день. 50-минутная конструктивная игра, физическая агрессия переходит в вербальную ("Дурак, убью" и т. д.).
6-й день (спустя месяц после последней игры). 12 минут всячески убивает робота. Остальное время - конструктивная игра. Очищает плохой дом от крокодилов, которые внутри него. Просит раскрасить его в человека-паука.
Выводы:
Агрессивная игра переходит в конструктивную.
Главный объект агрессии во всех играх - "робот", то есть сильный мужчина.
Отыграл с домом, где ему было плохо. Чувствует безопасность в доме, где он живет сейчас.
Преодолел свой страх, победил всех врагов, почувствовал себя сильным. Обратился за поддержкой к плейтерапевту.
Признал ситуацию плейтерапии как ситуацию лечения. (Напоминает самому себе, что "настоящий" мир невозможен без боли. Укол делает мир настоящим, что-то сродни очистительной жертве.)
Стал эмоционально более уравновешен.
В игре делал съестные запасы - страх голода.
Мы несколько раз беседовали с ним, чтобы помочь поверить в себя.
- Павлик, ты можешь хорошо учиться. Ты хороший и умный, и это все видят.
- Нет. Я плохой, глупый, и все видят именно это.
- Ты можешь изменить свою жизнь.
- Нет, не могу.
Он бы мог еще добавить: "Мне вбили синяками в тело истину о том, что я плохой и мне ничего не светит". Но это его тайна. Павлик не поделится этой тайной, пока не поверит нам.
Он не может хотеть биться за победу, потому что он еще ни разу не испытывал радости победы. Его отучили делать усилия. Он готов проигрывать! Он даже в игре кричит Святославу: "А давай, ты как будто выстрелишь и я так упаду и умру". Или на уроках: "Я не могу решить этот пример, я не могу запомнить таблицу умножения".
Точнее было бы сказать: "Я не могу найти внутренних сил для того, чтобы напрячься и начать учить".
Первые шаги надо делать вместе с ним, тут необходима энергия учителя, которая воплощается во внешнем стимулировании, уговорах и поддержке. Эта энергия пойдет на поддержку (генерирование) нового "образа себя" - сильного, умного, уверенного и счастливого! Но и эти образы не имеют базы в его сознании, значит, нужно, чтобы их внесли учитель или кто-то из старших товарищей.
Иными словами, нужна энергия для трансформации и нужна информация о том, куда трансформироваться, то есть пример для подражания.Дело было летом на юге. Мы отдыхали с Павликом, Святославом и Верой. Южное море и солнце дарили ощущение радости и комфорта, что позволяло накопить душевные силы. В этих благополучных условиях я рискнул помочь Павлику перейти на новый уровень уверенности в своих силах. У нас была уже база - взаимное доверие и умение заключать договоры. И вот, за пару выученных столбиков таблицы умножения я предложил Павлику бонус - катание на электрокарах. Святослав и Вера, разумеется, присоединились к договору. Святослав получил пять минут катания в тот же вечер. Ему очень хотелось сесть за руль, и он честно вызубрил два столбца. Павлику тоже хотелось, но ему не хватило стремления, упорства, веры в себя. (С точки зрения учителя математики, у Павлика больше способностей к этому предмету, чем у Святослава.)
Два раза он пытался сдать мне два столбика, делал ошибки, забывал ответы и, патетически восклицая: "О Боже!", уходил, низко опустив плечи и повесив голову.
Ему хотелось на автокары, но это хотение еще не превращалось в победное усилие. И все-таки я продолжал его поддерживать и уверять в том, что победа, то есть машинки, очень близка, да и Святослав своим примером доказывал достижимость цели. На третий день получилось.
Вы, взрослые, понимаете, что, если долго мучиться, что-нибудь получится. Но для Павлика это было первое острое переживание и самого факта победы, и удовольствия от награды. Это не значит, что Павлик сразу принял чужую для него программу. Прошло еще три дня, прежде чем он выучил следующие два столбика. И еще много раз мы слышали его патетический вопль: "боже мой, ничего не могу!" Но количество побед постепенно накапливалось, свидетельствуя о нашей правоте.
Так в его сознании незаметно начался пересмотр.
Потом мы вернулись в Китеж на летнюю ролевую игру "Звездные войны". И тут Павлик оплошал. Он "взял банк", похитил казну. В Китеже воровать не принято. Мы не запираем двери своих комнат, кладовок и шкафов. Павлик знал, что воровать нехорошо.
Но он узнал также, что высшей добродетелью является преданность команде. А цель у команды - победить в "Звездных войнах". Но для этого требовались "кияни" - местная валюта, хранящаяся в межгалактическом банке в "первой обители". Павлик вместе с Лешкой (который старше его на три года) разработал операцию по изъятию необходимых для команды финансовых средств. Лешка стоял "на шухере", а исполнителем был Павлик. Через день пропажа была замечена, и после короткого следствия и душевной беседы Павлик признался маме Марии. Лешка признаваться отказался.
Было решено, что виновные извинятся перед всем сообществом во время ужина. И вот, представьте себе такую картину: зал столовой, стук ложек, китежане - взрослые и дети - гости, иностранные волонтеры, и к ним выходит Павлик, но молчит.
Я пытаюсь напомнить ему о цели выхода:
- Павлик, ты совершил неблагородный поступок - украл кияни. Значит, должен принести компенсацию.
Павлик тяжело (с сердцем) вздохнул, и глаза его погасли. Вместо энергичного, подчас гиперактивного мальчугана перед нами стоит выжатый жизнью старичок. Он не возражает против очевидного. Но, даже не пытаясь оправдываться, Павлик прибегает к программной реакции на опасность - отключает мысли и чувства почти по методу даосских отшельников: "Я камень у дороги, и вы со мной ничего не сделаете".
Павлик выработал все свои реакции в условиях детдома. В его сознании болью записаны границы возможностей проявления его воли и энергии во внешний мир. Говоря простым языком, пьющие родители и старшие мальчишки во дворе вбили в него на уровне бессознательной аксиомы "не вылезай, а то пришибут". А мы как раз хотим заставить его вылезти.
Для слабых натур всегда проще достать готовое решение, не отягощая голову особыми рассуждениями и сомнениями. Но когда перед ними оказывается неизвестное явление, аналогов которому в памяти не обнаруживается, то сознание выключается. Внешне это проявляется в застывшем взгляде, скованности движений, но бывает, что и во взрыве неконтролируемой ярости.
Ребенок "тормозит". Но хочется удержать родителей от попыток подтолкнуть его вперед. Вмешательство он примет за агрессию и "затормозит" еще больше.Агрессивная среда детского дома отрабатывает именно такую манеру поведения. Если столкнулся с неведомым, если не понимаешь причины гнева, что навлек на себя, то лучше всего стать незаметным, уйти в себя: с дурака какой спрос? Хотя, возможна и прямо противоположная линия поведения: атаковать самому с максимальной агрессивностью, тогда "в следующий раз не полезут". И все-таки, если ты не вышел силой и статью, то самая лучшая реакция - удариться в лживые слезы или застыть, не подавая признаков жизни.
Но в Китеже отсутствие реакции не является добродетелью. То, что раньше обеспечивало безопасность, здесь мешает развитию.
Впадение "в ступор" делает ребенка неуязвимым, так как никто не может определить его истинных мыслей и чувств. Но в отсутствие диалога мы, педагоги, не знаем, с чем работать.
А ребенок стоит на своем. У него нет никаких сомнений в правильности своего Образа Мира.