Техника безопасности для родителей детей нового времени - Морозов Дмитрий Витальевич 2 стр.

РОДИТЕЛЬСКАЯ ЗАБОТА И КАК ОТ НЕЕ ЗАЩИТИТЬСЯ

"В третьем классе, я помню, у нас было задание нарисовать что-то в древнерусском стиле. Я нарисовал лик святого, пом­ню, как я вложился в это, был полон излияния. А, показав учи­тельнице, нарвался на критику, и было обидно. Она сказала, что шея длинная, а нос кривой". И ореол, она решила, что я нарисовал циркулем. А я сам рисовал! Поэтому мне было дико обидно. Меня не оценили по достоинству. И я сделал вывод: са­мовыражаться - плохо".
"Помню, как я хотел на барабанах играть, а меня отдали на баян. Я ходил к преподавателю, и он меня мучил баяном. Ме­ня опять же родители ругали… кошмар. С тех пор я не перено­шу критику, чувствую угрозу, как будто я душу раскрыл, а мне туда наплевали".
Родители и учителя, соседи и товарищи по играм – все фактически заняты одним: "вбиванием" растущей личности в привычные рамки. Они стремятся отучить ее совершать ошибки и делать самостоятельные выводы, торопят с за­учиванием набора всеми разделяемых истин и стереоти­пов. Это называется групповая идентичность. По тому, как к нему относятся окружающие, ребенок начинает судить о себе сам. И вот, вместо обретения личного опыта – попыт­ка подделаться под эталон. С кем себя отождествляешь, тем и становишься - вот лозунг этого периода.
Вся система обучения человеческого существа (начиная с каменного века) построена именно на принуждении к пови­новению: удар дубиной, что в руке вождя, эдикты и уставы, законы, суды и т. д. Наша цивилизация в разных формах за­ставляет человека подчиняться, чтобы выжить, став "своим в доску". И только этот глубоко запрятанный инстинкт непод­чинения мешает в глобальном масштабе восторжествовать лени, безразличию, готовности превратиться в послушного барана. Шут нарушает суровую мрачность короля, еретики - монолитность религии, Колумб - уверенность в том, что за морем ничего нет.
Без внутреннего стремления нарушать границы не было бы ни науки, ни искусства, ни вообще какого-либо стремле­ния к совершенству. Вот почему Создателем человеческого существа (атеисты могут подставить вместо этого слова тер­мин "природа", который объясняет Мир ничуть не больше) самой важной эмоцией, заложенной на уровне безусловного рефлекса, выбрана "эмоция протеста", стремление к непод­чинению, некая изначальная неудовлетворенность тем, что есть.
Так неужели мы, педагоги, можем позволить себе проигнорировать это важнейшее качество развития, сокры­тый в недрах человеческого существа механизм эволюции и, что не менее важно, неистощимый источник энергии. Тот факт, что эта энергия может быть направлена на разрушение и даже на саморазрушение, еще не означает необходимость отказа от ее использования. Только там, где усилия педагога идут по линии воздействия эволюции, можно рассчитывать на гармоничное развитие личности.
Неприятие границ и запретов рождает ученых, первоот­крывателей, удачливых бизнесменов и нарушителей обще­ственного порядка. Вот тут-то и открывается возможность для творческого воздействия учителя, ибо качество "непод­чинения" не имеет нравственной характеристики так же, как химическая реакция сама по себе не может быть ни доброй, ни злой. Ее не надо оценивать - ее нужно понять. Если про­должать аналогию с химией, то можно сказать, что надо по­мочь химической реакции понять саму себя. Ребенок должен увидеть себя со стороны, разобраться в своих чувствах и эмо­циях и захотеть их контролировать. Тогда инстинкт расши­рения границ личности найдет позитивный выход в установ­ке на самореализацию.
***
Родители считают себя вправе творить ОБРАЗ БУДУ­ЩЕГО своего ребенка, словно перед ними не личность, а чистый лист бумаги. Этот ОБРАЗ БУДУЩЕГО извлекается из прошлого, то есть собственной памяти родителей, туда же добавляется жизненный опыт друзей, и все это сдабривается приправой из нереализованных мечтаний. Но дети НЕ ХО­ТЯТ ЭТО ЕСТЬ! Они не хотят реализовывать чужой план.
Мы в Китеже называем этот феномен "эффектом манной каши". Я помню, как сильно не любил манную кашу, но моя бабушка кормила меня ей, считая, что это очень полезно. Почему она так считала? Думаю, что в детстве ее тоже кор­мили манной кашей. Теперь у меня свои дети, и что-то в мо­ем сознании настоятельно советует кормить их этой когда-то ненавистной мне манной кашей.
Заботливые родители неосознанно пытаются воплотить в детях свои собственные программы: "Пусть получит то, че­го я не получил". Пусть это делается мягко, пусть это дела­ется во имя ребенка, но, учитывая авторитет, размеры и внутреннюю силу двух взаимодействующих сторон, все равно такая забота больше смахивает на тоталитарный контроль. 74
Святослав в гостях у бабушки в московской квартире. Он перевозбужден из-за новой обстановки, поэтому выбегает из комнаты в носках (куда-то "запсотил" домашние тапочки), торопясь надеть ботинки, чтобы выйти погулять на улицу. Бабушка тоже спешит его одеть.
Быстрее надевай ботинки!
Вдруг замечает нарушение и немедленно реагирует, из­меняя модуляции голоса:
Не ходи в носках по полу!
Светик обиженно сопит носом, но упорно пытается ре­шить проблему шнуровки ботинок. Втянулся в процесс, успо­коился, справился с задачей. Теперь сообщает с гордостью:
Смотри, я зашнуровал ботинки!
А бабушка, мысли и эмоции которой раскручиваются своим чередом, продолжает наставительно-обвиняющим то­ном:

- Никто не ходит в носках по полу! Сколько раз я тебе должна повторять?

Святослав сбит с толку. Какие носки? Он же только что одержал победу. Он ждал похвалы…
Впрочем, мелкие ошибки такого рода не страшны, если есть базовое доверие, уверенность ребенка в том, что родные и близкие его любят.
Поселите в ребенке уверенность в вашей любви и не за­нимайтесь мелочной опекой! Тем более что это беспо­лезно. Ни один нормальный родитель не в состоянии проконтролировать точность и добросовестность испол­нения заданного им плана. Поэтому война заданного по приказу плана с внутренним, неосознанным планом раз­вития ребенка будет все равно проиграна родителями. Последствия этой войны также очевидны – неврозы, равнодушие, затаенная злоба, инфантилизм и черт его знает, что еще.
Самые серьезные психологические травмы родители на­носят, пытаясь сломать сопротивление ребенка, и делается это "ради его же блага".
Это не значит, что нам лучше не вмешиваться и только взывать к высшим силам о милости. Просто не надо ничего упрощать. Конечно, соблазнительно для увеличения тиража книги, свести все к паре простейших формул, понятных для широкого читателя и легко усваиваемых. Мы вообще склон­ны считать верным то, что доступно нашему пониманию. Увы, просто и ясно объяснить законы, существующие в че­ловеческом микрокосмосе, еще никому не удавалось. Пом­ните, как у Омара Хайяма:
Человек, словно в зеркале мир - многолик.
Он ничтожен и все же безмерно велик.

ПРАВО НА СВОБОДУ ПОИСКА

Святослав впервые дополз до стены и ударил в нее голо­вой. Не больно. В той комнате стена была обшита фанерой. Он отполз на полшага и боднул стену еще раз. После первого удара, который явился для него неожиданностью, он не за­плакал, не впал в ступор, а провел эксперимент. Итоги про­анализировал и головой в стену больше не бился. А если бы мы не подпустили его к стене? Ничего хорошего не вышло бы и из нашей попытки ускорить развитие ребенка, напри­мер, ударяя его головой в стену по собственному желанию. Главный вывод после такого насильственного эксперимента будет отнюдь не о плотности стены, а об опасности, исходя­щей со стороны родителей.
Родители, ждите, когда ребенок сам налетит на стену, и тогда воспользуйтесь возможностью помочь ему с осозна­нием происшедшего!
Постепенно можно сделать этот процесс в значительной степени управляемым. Важно только иметь достаточно сво­бодного времени для наблюдения за ребенком в разных си­туациях и уважительный интерес к его личным открытиям.
Природа заложила тактику проб и ошибок как основу познавательного поведения, чтобы позволить маленькой личности самостоятельно выбрать наиболее подходящий ва­риант для данного места и времени. Не совершая ошибок, она не будет учиться.
Жизненный опыт нельзя заменить наставлениями и лек­циями просто потому, что это будет чужой жизненный опыт. Но реакции и оценки родителей должны быть по возмож­ности понятными и однозначными, чтобы не вносить допол­нительную путаницу в создаваемый на их глазах очередной Образ Мира.
В возрасте четырех с половиной лет наш сын узнал власть денег. В Китеже шла экономическая игра. Была выпущена своя валюта - КИЯНИ. ("Ки" в китежской мифологии - еди­ница исчисления силы.) Кияни можно было зарабатывать, а потом на них приобретать разнообразные товары - от шоко­ладок и колы, до предметов личного туалета. Святослав долго расспрашивал нас с Ириной о значении слов "купить", "слиш­ком дорого", "не по карману", а потом насобирал по дому ме­лочь и спрятал денежки под подушку. Наша старшая прием­ная дочь укладывала его спать и случайно обнаружила клад из монет. Святослав не растерялся, а взял одну и протянул ей со словами: "Вот тебе денежка. Ты ее возьми и не выдавай меня. Не рассказывай никому о том, что я храню под подушкой".
Этот способ решения проблемы он придумал самостоя­тельно, не опираясь на аналогии! Ну да, он пытался ввести в заблуждение родителей. Но какой же бизнес в наше время обходится без манипулирования? Пытаясь найти способ ута­ить правду, он сделал открытие: лучше поделиться частью, чтобы сохранить основной капитал.
А я до сих пор так и не научился разбираться в особеннос­тях товарно-рыночных отношений, хоть и слушал лекции по этому предмету в МГУ им. М. Ломоносова. Но в конце 70-х годов эти лекции не имели никакого отношения к жизни.
Каждая система воспитания, если она исходит из интере­сов ребенка, должна быть основана на реальной оценке общества, в котором ребенку предстоит жить.
***
Среди моих знакомых был один мальчик, которого роди­тели (горячие сторонники пацифизма) воспитывали в духе предельного миролюбия. Так вот, когда он попытался всту­питься за девочку на танцах, то был избит. Избит очень серь­езно. И в душе его поселились страх и жестокая обида. Но обида была направлена не на парней, которые били, а на добрых родителей, не предупредивших о такой возможности развития событий. Я вовремя успел вмешаться и отвел маль­чишку, который теперь боялся ходить по улицам в одиночку, в секцию каратэ. Через год к нему вернулась уверенность в себе. Еще через несколько лет он закончил институт, устро­ился на высокооплачиваемую работу. Он ни разу больше не дрался. Я не видел парня настолько полного миролюбия и внутренней гармонии. Но и через 10 лет он не бросил заня­тий рукопашным боем. Это стало его психологической опо­рой, без которой он, возможно, и не выжил бы.
Святослав лет с пяти полюбил смотреть фильмы про ви­кингов и древних греков. Он спал с деревянным кинжалом под подушкой, отважно рубил крапиву деревянным мечом и хвастался, что победит любого, кто посмеет на нас напасть. Я понимал всю опасность подобных иллюзий, но ничего по­делать не мог, хоть и знал, что подобная наивная храбрость при первом опыте реального столкновения с болью и нена­вистью очень часто обращается в трусость, причем пожиз­ненную. В безопасных условиях Китежа многие наши дети вообще забывают об опасностях мира, то есть подвергаются, куда большему риску при выходе в реальность. Я понимал, что чем раньше Святослав узнает, зачем нужны мужчине мускулы и кулаки, тем больше шансов, что ему не придется их применять. Но искусственно смоделировать такую ситуа­цию невозможно. Оставалось надеяться, что все произойдет само собой, а я или супруга окажемся рядом, чтобы помочь с правильной интерпретацией.
Святослав впервые подрался, когда ему исполнилось шесть лет и два месяца. Его противнику было девять лет, и силы были явно неравными. Но я наблюдал за происходя­щим из-за угла, тихо радуясь, что первый физический конф­ликт Святослава проходит в сравнительно безопасной фор­ме. Соседский мальчишка был хоть и эмоциональным, но не злым и размахивал руками достаточно аккуратно, чтобы не поставить синяков. Святослав узнал границу своих возможностей, понял, что драка - это больно. Но не впал в истерику, а отступил с до­стоинством. Счастливый отец подсматривал из-за угла за тем, как его чадо трансформирует страх в "справедливый гнев" и с серьезным лицом пытается ткнуть маленьким кулачком в грудь более крупному противнику. Получил сдачи, отступил и с обидой на лице поднял большой камень. Вот тут пришло время вмешаться. Я вышел из-за угла и громко скомандовал: "А этого не надо, положи камень!" Оба драчуна застыли, пыта­ясь предугадать мою реакцию. В глазах Святослава я видел явное облегчение, все-таки он не хотел развития конфликта с более сильным соперником. Мое появление в этой ситуации было воспринято с радостью. Он еще раз убедился, что папа ему нужен. Разумеется, если бы я начал наказывать ребят, я бы сбил и ощущение победы, и радость от собственного по­явления. Да и соседский мальчишка был не виноват - не сомневаюсь, что Святослав сам его спровоцировал на конф­ликт, отказываясь подчиняться во время игры. Поэтому я сказал просто: "Хватит мужики - померились силами, теперь помиритесь". Испытываемое обоими облегчение оттого, что я не ругаюсь и не наказываю, было столь велико, что стерло недавнее ощущение взаимной обиды и злости. Они обменя­лись улыбками и пожали друг другу руки совсем по-взрослому. Теперь Святослав гораздо чаще по собственной инициа­тиве занимается физическими упражнениями и реже демонс­трирует старшим мальчикам свой плохой характер.
Родитель не может защитить ребенка от влияния окружаю­щего мира, не рискуя затормозить его развитие, а это опаснее любых вредных привычек и представлений, которыми замусо­рен "большой мир". В одиночку не создать развивающей среды. Воспитывает окружающий мир, а мы можем лишь успевать с интерпретацией и объяснением… или не успевать.

МОЕ РОДИТЕЛЬСКОЕ КРЕДО

Я решил, что помочь моим детям, как родным, так и при­емным, вырасти "в свою меру" - самореализоваться, можно только через окружающий их мир, сверстников и друзей, их таланты и устремления. Я делаю все, чтобы мои дети были окружены честными и трудолюбивыми людьми, мужествен­ными и духовными. Пусть окружающий мир научит их сопе­реживать и творить, напрягаться и бороться, а главное, само­стоятельно строить программу собственной жизни.
Я буду сильным, требовательным и любящим. Но в своей заботе, постараюсь не стереть индивидуальную программу развития ребенка, лишая его надежды на счастье собствен­ного поиска пути.
Я готов к тому, что между мной и детьми будут возникать проблемы, но я не буду ОБИЖАТЬСЯ на них. Не бывает де­тей, которые всегда слушаются своих родителей, так как лю­бое развивающееся существо проверяет границы дозволен­ного, нарушая установленный порядок.
Не бывает детей, которым нравится, когда им делают за­мечания.
Не бывает взрослых, которым нравится, когда их не слу­шаются дети.
Я буду чутким и терпеливым. Мне придется учиться улав­ливать растущие потребности ребенка, удовлетворять его любопытство и даже ставить на его пути препятствия, чтобы не угасала страсть к поиску и преодолению.
И я буду доверять ему!

"Вера в человека именно тем характеризуется, что мы уве­рены: за пределом того, что мы уже узнали о человеке, за преде­лом того, что нам видно, что нам постижимо, есть в человеке такие глубины, которые нам непостижимы, тот глубокий, глубинный хаос, о котором когда-то писал немецкий философ Ницше, говоря: кто в себе не носит хаоса тот никогда не поро­дит звезды. Только сердце по-настоящему зряче и раскрывает уму те глубины, которые тот постичь не может; настоящая вера в человека учитывает возможность этих глубин, потаен­ных возможностей в них, и ожидает, что неожиданное, непос­тижимое может случиться. Оно случается почти всегда. Мы человеку даем свободу и одновременно дарим ему наше доверие".
Антоний, митрополит Сурожский