Служители культа в студенческой среде, такие, как пасторы студентов и руководители студенческих христианских ассоциаций, - это еще одна ситуация. Несмотря на другой род обязанностей, они стремятся освободить время для специфического консультирования как одного из важнейших аспектов своей работы. На протяжении всей оставшейся части этой главы мы будем говорить непосредственно о ситуации студенческих работников, хотя наши предположения также применимы к консультированию профессоров-преподавателей и священнослужителей.
Установление контактов
Для многих консультантов основная проблема заключается в том, как начать установление контакта с индивидами, нуждающимися в помощи посредством консультирования. Такие люди часто бывают не из разряда "людей с улицы". Есть несколько способов налаживания контактов, и каждому консультанту необходимо находить те из них, которые лучше всего подходят к его ситуации. Я успешно пользовался объявлениями, содержащими информацию, что у некого человека есть определенные "часы приема", когда он будет находиться в офисе, и любой желающий проконсультироваться сможет к нему обратиться. Это придает теме профессиональный оттенок и является способом сообщить, что человек готов вести консультирование. К примеру, студенческий куратор может поместить в университетской газете свою заметку, объявив о своих часах консультирования и упомянув при этом о собственной квалификации в качестве консультанта. Члены профессорско-преподавательского состава также могут порекомендовать студентам с личностными проблемами пройти у них интервью. Такая гласность не должна привлекать особого внимания и ей не должна быть свойственна напыщенность. Репутация человека как консультанта растет благодаря плодам его работы, а не громкости его саморекламы.
Самая важная и действенная реклама, какая возможна для консультанта, - это рекомендации из уст тех, кто прошел его консультирование. Студенты будут советовать друг другу: "Знаешь, мистер К. здорово мне помог. Тебе бы надо пойти и встретиться с ним". Это означает, что на прочное установление программы консультирования может уйти достаточно много времени, возможно, месяцы или даже год. Студенческого работника или священника, приступающего к новой ситуации, не должен разочаровывать целый год, потраченный на убеждение людей в его честности и понимание того, что если человеку требуется помощь, то можно обращаться прямо к нему.
Существуют некоторые более произвольные методы установления контактов. Проведение интервью на тему работы, или расписания занятий, или деловых вопросов, может позднее привести индивида обратно к тому же человеку с какой-либо конкретной личностной проблемой. В колледже, где я руководил религиозной студенческой службой, я ввел систему интервьюирования каждого пятого человека в университете с целью получения информации относительно университетских установок, и возможности для личного консультирования, открывшиеся в результате, оказались неограниченными. Это было также отличным методом выявления информации о студенческой массе в целом, что послужило весьма полезным фоном при консультировании отдельных студентов. Однако следует также проявлять уважение к независимости студента; если консультант попросил студента об интервью с целью получения информации, ему не следует неожиданно менять своей роли, превращаясь в советчика.
Консультант должен выказывать готовность к тому, чтобы с ним встретились, но без излишнего рвения. После прочитанной лекции к нему может подойти студент с вопросом по какой-либо проблеме, и здесь весьма уместно его пригласить: "Я был бы рад, если бы вы как-нибудь заглянули в мой кабинет, где мы могли бы продолжить наш разговор". Однако если консультант настолько горяч, что забегает вперед и стремится условиться о встрече, то у студента останется ощущение, что он звонит консультанту по его просьбе, а не по собственной инициативе. Ни в коем случае нельзя просить другого человека прийти для разговора о его проблемах; это нарушает автономию личности. И это способно испортить еще не начавшееся интервью, ибо трансформация личности происходит, лишь когда индивид сам находится в состоянии готовности к этому. Конечно, мы можем предложить прийти ему или когда некто упоминает личностную проблему другого, мы можем попросить его посоветовать этому другому договориться о встрече. Однако необходимое условие заключается в том, чтобы непосредственная инициатива исходила от клиента, а не от консультанта.
Место, где проводится интервью, должно быть уютным и достаточно изолированным, чтобы оградить от излишних прерываний. Можно задействовать мебель, картины и цветы в создании гармоничной, умиротворяющей атмосферы, которая сделает возможным откровенный разговор. Это место, будь то офис или комната, предназначенная для консультирования, должно быть доступным, но в то же время находиться в стороне от оживленного маршрута, чтобы никто не побеспокоил беседующих. Нельзя провести сколь-нибудь стоящего консультирования, когда посторонние постоянно входят и выходят из комнаты или звонит телефон, что нарушает ход мыслей клиента. В своей практике я выводил клиента из своего офиса в находящуюся в стороне комнату на время интервью. В то же время рекомендуется избегать создания атмосферы величайшей секретности, прячась за огромным количеством запертых дверей; клиент должен чувствовать, что это частная беседа, но не какой-то тайный и торжественный случай. Поэтому проведение интервью во время прогулки, что создает несколько романтическое настроение, обычно не способствует объективности интервью. По той же причине часто предпочтительнее использовать офис, или специально предназначенную комнату для интервью, или что-либо в этом роде, чем собираться с этой целью у кого-либо дома, ибо субъективный оттенок гостеприимности может препятствовать спокойной, деловитой объективности консультирующего интервью.
Установление раппорта
Подходя теперь к самому ведению консультирующего интервью, первостепенной задачей мы видим установление раппорта с клиентом. Отличным началом может быть пожатие рук; это может убедить другого человека в теплом, подлинном дружелюбии и быть первым эффективным шагом в растущей эмпатии. Раппорт зависит от того, насколько непринужденно себя чувствует человек, и для консультанта лучшим способом помочь клиенту в этом является собственное ощущение раскрепощенности и демонстрация этого. Пусть и клиент, и консультант сидят с максимальным комфортом, сводя тем самым к минимуму искусственное напряжение. Нельзя преувеличить психологическую значимость расслабления: искусственное напряжение всегда является симптомом появления барьеров или препятствий к психической активности. Расслабление подмывает плотину, давая возможность эмпатии разрушить ее и устремить свой поток через нее. К слову можно заметить, что способность расслабляться - один из вернейших признаков ментального здоровья. Невротик вынужден жить в напряжении, подобно гангстеру, преследуемому полицией, ибо неразрешенные жизненные проблемы неотступно гонятся за ним.
В своей установке по отношению к другому человеку в самом начале интервью консультант должен балансировать между чувствительностью и твердостью. Значение чувствительности в этом отношении понятно всем, и отсюда надо соблюдать особую предосторожность в том, чтобы не зайти слишком далеко, - проявляя излишнюю чувствительность. Как только консультант становится "деликатным" или "манерно-изысканным", клиент чувствует его неискренность и начинает сдерживать свое доверие. Здесь необходима твердость, качество, которому способствует дружеский тон голоса и хорошее чувство юмора. Это напряжение между чувствительностью и твердостью нелегко установить; и оно, вне сомнений, для каждого человека бывает разным. Парадоксально, но необходимо обладать достаточной чувствительностью, чтобы знать, когда проявить твердость.
Основным барьером к установлению гармонии является профессиональная манера. Если декан встречает студента, не обращая на него особенного внимания, и затем откидывается назад в своем кресле так, что это говорит громче любых слов: "Я декан, а это лишь еще один случай, в котором надо разобраться", то интервью задушено еще не начавшись. Или если пастор говорит исключительно в манере священника, то установить гармонию будет весьма нелегко. Конечно, у каждой профессии свой фирменный знак, и вместе с профессией человек принимает ее отличительный знак. Важный момент состоит в том, чтобы при консультировании консультант был, прежде всего, человеческим существом, а не деканом или священником или кем-то еще; и тон его голоса, и вся его позиция должны принадлежать обычному человеческому существу.
Работая со студентами, я встречал весьма очевидное предубеждение относительно манеры священника. Студенты видели проявление этой манеры в высокопарном тоне голоса, натянутом чувстве юмора или похлопыванию по спине и чрезмерному дружелюбию. В этом случае "проповедническое" становится врагом "личному". Безусловно, можно быть человеком, оставаясь при этом священником, и именно человек важен при консультировании.
Наш заключительный принцип в вопросе создания раппорта относится к способности использовать язык другого человека. Речь является обычным каналом эмпатии, и две личности, которым удалось прогрессировать к определенной степени личностного отождествления, автоматически задействуют общий паттерн речи. Фактически, можно измерить степень эмпатии священника с паствой или учителя со студентами по способности говорить на языке другого человека.
Живя в Европе и встречаясь с разными людьми, я наблюдал, что, когда человек, скажем мой друг из Франции, переводил свою речь на английский язык с целью облегчить мое понимание, я проявлял к нему лишь слабую эмпатию. Он, если можно так выразиться, сам приходил ко мне. Но когда я общался на греческом языке с жителями деревень Греции, моя эмпатия к ним была определенно сильнее. Заключение состоит в том, что лучший способ отождествить себя с другим человеком - это использовать язык его речи. Нам по опыту известно, что профессору, никогда не изменяющему манеру разговора на социологическом или чрезмерно точном языке, трудно бывает сблизиться со студентами. Если студент замечает, когда они идут вдоль по улице: "Черт возьми, ну и дождь!" - а профессор отвечает: "Действительно, этот сезон характеризуется наиболее сильными осадками", - барьеры к эмпатии на какое-то время становятся непреодолимыми
Для университетского пастора такой разговор на студенческом языке означает специальное использование так называемого сленга. Подчас эти выражения обладают немалой силой, - а это, в конце концов, и есть критерий эффективности речи. Выражение "Он классный", к примеру, для студентов имеет смысл, определение которого могло бы занять целые параграфы, и даже тогда настоящее значение было бы упущено. Или более саркастическое выражение "Ну и что с того?" несет в себе особенно сильную смысловую нагрузку, как и любое другое из университетских выражений.
Это использование сленга не обязательно опровергает известный своей изысканностью английский язык. И в том, и в другом есть своя сила, и большего успеха добиваются те студенческие работники, которые владеют обоими из них. Это придает их речи гибкость, подвижность, наряду с теплотой и человечностью.
У читателей, по всей вероятности, будет предвзятое мнение относительно использования сленга. Нас можно назвать лингвистическими фарисеями, обладающими неким глубоким чувством по отношению к "правильным" и "неправильным" словам и безжалостно списывающими сленг до последней категории. Но именно эта озабоченность исключительной правильностью языка может послужить барьером к эмпатии. У формального языка имеется тенденция отделять человека от реальной жизни подобно любому другому формализму. Эту преувеличенную заботу о правильности можно отнести к зачаточному компульсивному неврозу. Нам очень хорошо известно, что использование излишне грамотного языка является для некоторых людей способом возвышения над другими человеческими существами, чей язык не отличается такой безупречностью.
Ни к чему хорошему не приводит, - если читателю необходимо это предостережение, - когда профессор или священник переусердствует в обратном, используя уличные выражения. Всем нам когда-то приходилось улыбаться в глубине души при виде вчерашнего старшеклассника, копирующего маститого третьекурсника и выглядящего при этом не опытнее любого другого новичка, или над некоторыми отцами, стремящимися казаться моложе своих детей. Все это не имеет ни малейшего отношения к теме нашего разговора; здесь очевидна фальшь и эгоистическое стремление индивида к признанию вместо истинной эмпатии.
Эмпатия подразумевает взаимное влияние личностей, и, следовательно, в процессе эмпатии не только студенческий консультант использует яркие выражения студентов, но и они в свою очередь впитывают его более богатую и выверенную терминологию.
Глава 6. Исповедь и интерпретация
Когда налажен контакт с клиентом и установлен раппорт, мы находимся в основной стадии интервью, исповеди. Эта стадия заключается в том, что клиент "высказывает все до конца". Это piece de resistance (главное блюдо (фр.) - Прим. ред.) и консультирования, и психотерапии. Фактически, исповедь настолько важна, что консультанты вполне могут придерживаться практики, заложенной психотерапевтами, а именно, отводить по крайней мере две трети каждого часа на высказывание со стороны клиента.
После того как клиент выговорил свою проблему, описал ситуацию и выложил все карты на стол, наступает стадия интерпретации. В течение этого периода клиент и консультант вместе изучают обнаруженные факты и стремятся через них узнать структуру личности клиента, в которой и скрыты истоки его неадаптированности. Толкование является функцией консультанта и клиента, работающих сообща. В стадии исповеди в центре внимания находится клиент, и говорит практически он один. Однако во время интерпретации консультант постепенно выходит из тени, вначале просто задавая наводящие вопросы, затем предлагая предполагаемые инсайты и в конце концов оказывая на клиента эмпатическое влияние.
Вероятно, наилучшим подходом будет показать стадии исповеди и толкования посредством описания реального интервью. С этой целью я изложу в сжатой форме двухчасовое интервью, по мере возможности дословно цитируя клиента и консультанта. Я выбрал этот случай, поскольку клиент проявил особенное понимание в вопросе, благодаря чему на интерпретацию не было затрачено много времени. Однако именно по этой причине данный случай нельзя считать типичным, так как для большинства клиентов этот процесс происходит намного медленнее. В конце повествования мы подведем итог и исследуем наиболее важные моменты интервью.
Мистер Бронсон, как мы назовем нашего клиента, был преподавателем по философии религии в колледже. Когда он пришел на консультацию, я увидел перед собой привлекательного молодого человека с интеллигентной внешностью. Он радушно пожал мою руку, проявляя дружелюбную установку. Мы обменялись несколькими фразами, и затем, без обычных промедлений, мистер Бронсон прямо перешел к своей проблеме.
Бронсон. Меня беспокоит тот факт, что я всегда работаю с большим напряжением. Кажется, у меня не получается расслабиться. Начиная работать с меньшим усердием, я чувствую себя больным. Очень странно - на второй день каждого уик-энда я чувствую себя совершенно вымотанным и оказываюсь в постели с простудой или чем-то вроде этого. (Смеется.)
Консультант. Что ж, это интересно. Расскажите мне об этом побольше.
Бронсон. Кажется, как будто меня всегда должно что- то побуждать, иногда даже принуждать меня работать. Без этого сильного внешнего принуждения я просто полностью опускаюсь.
Консультант. Вы говорите о побуждении вас к преподаванию?
Бронсон. Да, но это касается и других аспектов моей работы, например написания статей. Когда мне надо написать обзор книги, я читаю ее, делаю конспект, слишком переживаю из-за предстоящей работы и бросаюсь писать; а затем, потратив на это огромное количество времени, я откладываю работу незаконченной и не могу к ней вернуться. В моем кабинете, как правило, лежит множество незаконченных статей, к которым я не прикасаюсь.
Консультант. Да, очевидно, вы работаете в большом напряжении. Как давно вы начали это за собой замечать?
(К этому моменту консультанту удалось сделать несколько наблюдений внешних проявлений характера клиента. Мистер Бронсон сидит в дружелюбной позе, без каких-либо признаков враждебности. Однако его движения отличаются резкостью и определенно нервозны, время от времени он закидывает ногу на ногу, принимая напряженную позу. Глаза выглядят немного поблекшими и утомленными, заметна бледность лица.)
Бронсон. Всегда. По крайней мере, насколько я себя помню. В школе я работал очень усердно и быстро, - я был тогда очень маленького роста, всего четыре фута десять дюймов, - и мне приходилось использовать свои мозги, когда я хотел чего-либо добиться. И поэтому я был прилежным учеником. Поступив в колледж, я продолжал работать в том же самом напряжении, которого и придерживаюсь до сих пор. В дополнение ко всему у меня всегда были экономические проблемы, что не способствует разрешению напряжения.
Консультант. Расскажите мне больше о том, как это напряжение проявляется в вашей жизни в настоящий момент.
Бронсон. Больше всего меня беспокоит то, что я не могу достичь того, чего хочу. Когда мне надо что-либо сделать, скажем редактировать работы, я откладываю это и берусь за более интересное дело. И в конечном итоге, когда наступает последний момент, я яростно бросаюсь в работу и делаю ее с бешеной скоростью. В такой же напряженной манере я работаю и над статьями; но в этом случае меня никогда не оставляет ощущение, что я должен сделать нечто большее, прочесть еще одну или две книги или переписать статью, поскольку она несовершенна; и в результате я никогда не довожу работу до конца.
Консультант. Но вам никогда не приходила в голову мысль, что ваша работа могла бы стать более творческой без такого сильного напряжения?
Бронсон. Да, я часто это осознаю. Однако в другой момент я чувствую необходимость испытывать принуждение извне. Больше всего я боюсь когда-нибудь попасть в положение, в котором не будет этих внешних движущих сил, поскольку тогда я бы немедленно опустился. Я чувствую, что лучше преподаю, когда с огромной энергией бросаюсь в эту работу.
(Здесь мы замечаем непоследовательность мыслей клиента; он жалуется, что работа в большом напряжении становится причиной его проблем, хотя одновременно чувствует, что внешнее принуждение помогает ему и, кажется, не против его сохранить. Это противоречие говорит нам о том, что напряжения, на которые он жалуется, на самом деле являются симптомами плохой адаптации в глубине его личности. Утверждение, что он лучше работает в напряжении, нельзя принимать за чистую монету, ибо в этом заключается его манера давать рациональное объяснение проблеме.)