Одно время, в семидесятых или восьмидесятых годах, частые полеты считались престижными. Я вспоминаю Бобси, покойного друга нашей семьи, который порой вынимал кипу авиабилетов из нагрудного кармана и жаловался на то, что завтра ему лететь в Ла-Пас через Мехико, а через три дня после этого в Боготу, что домой он вернется не раньше чем через две недели и сразу же улетит в Париж. Сегодня над подобными признаниями только посмеются. Часто летающие люди вызывают сожаление или досаду. Почти никто из них не платит за билет из собственного кармана, потому что они уже налетали за счет фирмы столько километров, что хватило бы на частный самолет. Поэтому они с серьезными лицами проходят мимо регистрации, бросая в мобильный что-нибудь вроде: "Предупреди остальных, что я опаздываю".
С антропологической точки зрения очень жаль, что нет больше вида летающих на "конкорде". Было на что посмотреть, когда Кейт Мосс и семнадцать мрачноватых мужчин в черных костюмах поднимались на борт своего самолета, который за три с половиной часа долетает до Нью-Йорка. А потом через полчаса, вне себя от гнева, вновь возвращались в зал ожидания из-за обнаружения "технической неисправности".
На дешевые полеты смотрят примерно так же, как на частые, и поэтому нет ничего удивительного в том, что на трех крупнейших туристических рынках (в США, Германии и Японии) отказ от полетов считается признаком высокого общественного положения. Любой уважающий себя человек сегодня относится к полетам с пренебрежением. Смешон тот, кто кичится своими вылазками в "Эл-Эй", "Ню-ю-Йорк" или на "райские пляжи Бали". Люди начинают понимать, что счастье нельзя заказать в TUI. Поэтому бедные скоро последуют примеру богатых и пресытятся воздушными путешествиями. Англичане называют это "trickle down effect", эффект просачивания.
Единственной формой путешествия, о которой можно серьез задумываться, остается длительное пребывание. Великий философ Николас Гомес-Давила сказал однажды: "Лишь интеллигентные и ограниченные люди обнаруживают склонность к оседлости. Посредственность неугомонна, ее постоянно тянет в дорогу". Однако тот, кто отправляется в другую страну на несколько недель или месяцев, чтобы набраться опыта, поучиться, поработать или просто навестить друзей, не путешествует в современном смысле этого слова. Такие поездки были некогда в моде даже у императоров и королей, которые перебирались из одной резиденции в другую. Принцев отсылали к чужим дворам, с тем чтобы они постранствовали по свету и научились общепринятой "светскости".
Современной версией подобного путешествия является "gap year", предоставляемый выпускникам школ, или "sabbatical", отпуск для студентов и простых тружеников, во время которого они уезжают на полгода куда-нибудь в Африку или Азию и узнают местную культуру намного лучше, чем обычные туристы. Ведь для того, чтобы разобраться в чужой культуре, мало увидеть ее - к ней надо приобщиться.
Длительное пребывание за границей выгодно для стильного бедняка хотя бы потому, что расходы на хозяйство среднего европейца довольно велики. Сдавая свою квартиру и живя в другой стране, вы можете даже сэкономить. Месяц роскошества в Стамбуле или Каире обойдется дешевле, чем неделя экономии в Мюнхене. И хотятакие классические центры всеобщего паломниче ства, как Париж, особой дешевизной не отличаются, появились новые города, заслуживающие внимания Например, Таллин (Ревель) с полностью сохранившимся средневековым городом - такого в Германии не найдешь. Или София. Если загодя заказать билеты на поезд, то цена их будет чисто символической. На "Интерсити" можно добраться до Белграда, там пересесть на поезд до Софии и через сутки оказаться в городе, где правит бывший царь, где среди мечетей и азиатских рынков стоят древнейшие церкви Европы, где на окнах вагонов метро можно увидеть занавески, а еще попробовать самый вкусный в мире кофе.
До шестидесятых - семидесятых годов в каждом европейском городе можно было найти сотню старушек, сдававших комнату в просторной квартире или державших небольшой пансион. Если верить литературным описаниям, то приюты эти частенько выглядели далеко не лучшим образом, зато давали дешевый кров заблудшим душам, художникам и студентам. Сегодня в большинстве городов можно на несколько недель снять маленькую квартиру, которая будет стоить меньше, чем комната в недорогом пансионе. Преимущество наших дней заключается еще и в том, что за отсутствием старушек, подающих завтрак, надо самому заботиться о себе в чужом городе и ходить в магазин или на рынок не как туристу, а как местному жителю.
Такие путешествия по-настояшему обогащают жизнь, хотя в них, конечно, не отправляются три-четыре раза в год. Важно идти по миру с открытыми глазами, а не пробираться по нему туристической ощупью. Поэтому иногда намного полезнее остаться дома, чем "отправиться в отпуск". Например, если проводить отпуск в родном городе, то можно и не осматривать достопримечательности. Ни одному пизанцу не придет в голову лезть на Пизанскую башню, ни одному парижанину - на Эйфелеву. А вот турист полезет - вероятно, чтобы избавиться от тайной уверенности в бессмысленности туристических поездок как таковых.
Не надо заказывать всеобщие мечты на рынке услуг, надо придумывать свои, достижимые собственными силами. Быть может, не заходить так далеко, как Жан Флорессас дез Эссент, главный герой романа Гюисманса "Наоборот", но хотя бы немного у него поучиться.
Дез Эссент, уединенно живущий, сверхчувствительный отпрыск старинного дворянского рода, совершенно отказывается от всяческих путешествий, потому что в его собственном доме в окрестностях Парижа и без того есть все, что ему нужно. Хотя однажды, поначитавшись Диккенса, он все-таки решил съездить в Англию. И просит своего слугу собрать чемоданы, а потом объявляет, что вернется через год, или несколько месяцев, или несколько недель - когда точно, он сам пока не знает.
Дез Эссент садится в парижский поезд, едет на улицу Риволи и там покупает путеводитель Бедекера по Лондону. Ни на минуту не прекращающийся дождь кажется ему предвестником грядущего путешествия. Прежде чем отправиться дальше, дез Эссент сперва заходит в винный погреб, чтобы выпить английского портвейна, а потом перебирается в английский ресторан, где, вновь оказавшись среди островитян, ест, запивая трапезу элем. От сытной еды, непривычных запахов и звуков, портвейна и эля дез Эссента одолевает усталость, и он пропускает свой поезд до Дьеппа, порта, в котором ему надо было сесть на корабль. Исполненный счастья, оттого что, с одной стороны, не пришлось отправляться в дальнее путешествие, а с другой, удалось испытать множество новых ощущений, дез Эссент возвращается домой на поезде и нисколько не сожалеет о содеянном. Воображение с помощью дождя, гумана, уличной сутолоки и так позволило ему побыть в Англии: "Зачем же мучиться, переезжать с места на место и растрачивать драгоценные впечатления?" Спустя несколько часов после своего отбытия дез Эс сент вновь оказывается с чемоданами, саквояжам пледами и зонтиками перед изумленным слугой, "oщущая физическую и душевную усталость человека, приехавшего домой после долгого и опасного путешествия".
Примеру дез Эссента последовали итальянцы. Жаль только, что это вызывает у них ложную скромность. Италия - единственная страна в Европе, где существует феномен псевдоотпуска. Люди включают автоответчик, отдают комнатные цветы на попечение соседям, холодильник до отказа забивают едой, а детям разрешают смотреть видеофильмы. И так живут две недели, не выходя из дома. Подобный отпуск из-за нехватки денег ежегодно проводят около трех миллионов итальянцев. Не мог бы кто-нибудь объяснить им, что они относятся к мировому авангарду?
Старый наряд короля
Мой кумир - герцог Девонширский:
его манжеты и воротнички так потрепанны,
будто он свою одежду сперва на год дает поносить
садовнику. Теперь вы понимаете, что значит стиль!
Леди Рендлсхем ("Тайме", 1973 г.)
Шик новых бедных
В этой главе я буду краток, потому что много рассуждать об одежде почти так же неприлично, как и быть плохо одетым. Если вы чересчур много думаете о своей одежде, то вы, как говорит наше юное поколение, "uncool", "неклевый". Ваш внешний вид лишится всякой непосредственности, если вы слишком часто станете сновать между шкафом и зеркалом. Людей по одежке все-таки только встречают. Можно надеть костюм с иголочки, подобрать к нему рубашку, шелковый галстук и самые дорогие ботинки, но если в них вы чувствуете себя неловко, то и выглядеть будете, как далай-лама в бермудах. Элегантность зависит не от того, какую одежду вы носите, а от того, насколько она вам идет. Причем нет никаких непреложных правил, справедливых для всех и каждого.
Одному моему другу, когда он чувствует себя по-настоящему плохо, помочь может только костюм. Летом, при 32 °C в тени, с отрицательным балансом на счету и легким похмельем в голове, когда остальные ходят в шортах и майках, моему другу не нужно ничего, кроме легкого светлого костюма и галстука. Только они могут снова вернуть его к жизни. Чем выше поднимается температура и чем больше плавятся мозги, тем нужнее становится дисциплинирующий галстук. Другой мой приятель постоянно носит костюм на работе и кажется при этом чересчур напыщенным. Лишь на выходных в джинсах и футболке он выглядит действительно элегантно
Важнейшее правило звучит следующим образом: носите одежду сами и не позволяйте ей носить себя. Элегантно смотрится лишь тот, кто относится к своей одежде с известной долей пренебрежения. В большинстве случаев лучше быть "underdressed", чем "overdressed" Еще не перевелись люди, которые с помощью одежды пытаются нам что-то сказать. Например: "Посмотрите на меня, я еще молодой!" - или: "Посмотрите на меня я ношу самое дорогое!" - или даже: "А плевать я хотел на свою одежду!" Так или иначе, одежда не должна привлекать к себе внимание.
Если человек намеренно одевается небрежно, то у него тоже не все в порядке со стилем. Зримые усилия - будь то ради небрежности или изящности - в любом случае мешают внешней элегантности. Элегантность всегда должна быть естественной. О том, кто выглядит так, словно только вышел из ателье, не стоит и говорить: он сам подчеркивает свое стремление обзавестись новой одеждой. Ничуть не лучше смотрятся и псевдоденди, щеголяющие в потрепанно-элегантных одеждах. По ним прекрасно видно, как они хотят, чтобы другие оценили их старания. Я знаком с одним берлинским галерейщиком, который изо всех сил пытается выглядеть, как обедневший английский помещик. На рукавах его пиджака пришиты кожаные заплаты, хотя видно, что пиджак совсем новый и еще не успел протереться. Ему наверняка подошел бы "лендровер", на котором он возил бы глину, чтобы еще больше подчеркнуть привязанность к земле.
Кажется, начиная с определенного возраста, когда у человека образовался некий гардероб, покупать новые вещи нужно лишь на смену тем, что носить уже никак нельзя. Человеком, пренебрегавшим этим правилом, был Рудольф Шарпинг, которого Мориц Хунцингер одевал с головы до пят в самых дорогих магазинах мужской одежды. Шарпинг выглядел настолько смехотворно, что именно его манера одеваться, скорее всего, и послужила главной причиной его отставки с поста министра обороны.
У женшин все, разумеется, немного иначе. Вернер Зомбарт дошел даже до того, что признал склонность прекрасного пола к расточительству причиной возникновения капитализма. Он утверждал, что если бы дамы в XV–XVI веках не сходили с ума от сладостей, то объемы торговли сахаром, какао, кофе и чаем никогда бы не достигли значительных масштабов. Производство этих товаров в колониях и торговля ими сыграли решающую роль в развитии капитализма. По Зомбарту, дух современности родился из духа расточительности, а последний - один из "женских" факторов в мировой истории.
Я готов согласиться с Зомбартом, когда заглядываю в обувной шкаф своей жены. Хотя и у нее уже замечаю некоторые признаки утомления. Недавно она призналась, что обуви ей вполне достаточно. И, судя по показателям розничной торговли, так думает не только моя жена. Большинство ее подруг тоже миновали фазу "куплю-платье-и-повешу-его-в-шкаф", потому что покупка новой одежды превратилась в слишком дорогую терапию. Как ни странно, все они одеты сегодня ничуть не хуже, чем в те времена, когда переплачивали лишние деньги за марку того или иного модельера.
У женщин, которым красивая одежда особенно радует сердце, есть свои способы так одеваться во времена финансовых затруднений, что их экономность остается незамеченной. Например, мадам Эррасурис оказала большое влияние на Кристиана Диора и одно время считалась законодательницей парижской моды, хотя сама была бедна как церковная мышь. Она приехала в Париж беженкой, вероятно из Константинополя, и жила в крошечной, очень элегантной квартире на улице Виктора Гюго. Она не хотела брать у Диора ни сантима и зарабатывала публикациями статей в журналах мод. Раз в году выбирала себе платье "от кутюр" и носила его целый год на всех общественных мероприятиях, где считала нужным появиться. Правило экономии от мадам Эррасурис звучало так: тот, кто не очень богат, вынужден от давать предпочтение качеству, ведь ему нужна одежда которая не надоедает и не изнашивается в считаные дни. Хотя, возможно, ей было легко так говорить, потому что она дружила с Диором.
А вот моя сестра Майя с удовольствием покупает себе одежду в "ZARA", "Н&М" или "Top Shop" и при этом старается выглядеть, словно одевается у Жозефа или Гуччи. Вся одежда должна быть дешевой, купленной либо на распродаже, либо в секонд-хэнде. Один из наиболее красивых предметов гардероба моей жены, японское шелковое пальто, в котором она всегда выглядит превосходно - не важно, отправляемся ли мы на свадьбу или на простую вечеринку, - было приобретено за 30 евро в мюнхенском секонд-хэнде. Кроме таких магазинов, у женщин со скудным бюджетом, но хорошим вкусом есть еще один источник одежды: "hand-me-downs". У подруг моей жены существует хитроумная сеть обмена и дарения одежды. Чтобы не появляться на разных праздниках в одном и том же, женщины обмениваются своими нарядами. Последней новинкой стали "upperwear parties", на которых обедневшие владелицы чересчур богатых гардеробов устраивают для своих подружек частную распродажу.
Во времена экономического подъема даже женщины с хорошим вкусом ненадолго заразились погоней за именами модельеров. Но потом наступил спад, и свое законное место вновь занял le style simple. Тот, кому сегодня требуется много денег, чтобы хорошо выглядеть, обычно удостаивается снисходительной улыбки. В худшем положении находится лишь тот, кто уделяет одежде больше пяти страниц своей книги.
Детки, детки
Мы не можем снова стать такими, как дети,
но можем сделать все, чтобы дети не стали такими, как мы.
Эрих Кестнер
О воспитании без потребительской зашоренности
Дети - это благословение? Да, но и самое серьезное испытание. Если в обычном торговом центре вы спросите продавщицу, нет ли у них старой, доброй "детской почты", то на вас посмотрят, как на исламского террориста. Вульгарный капитализм обнажает в магазинах детских игрушек свою отвратительную сущность: все находится в руках двух-трех крупных концернов, которые, как фантастические киношные монстры, поделили на части весь мир. Пластмассовые игрушки содержат пластификаторы и выделяют ядовитые вещества, независимо от того, сосут ли дети игрушки или просто берут их в руки. Около ста процентов всех игрушек производят в Китае или Вьетнаме. Тамошние дети, не разгибая спины, вкалывают для здешних, в таких местах, как Кунчулин и Хайфон, в плохо проветриваемых заводских цехах, которые время от времени сгорают.
Причем, к ужасу исследователей рынка, детям больше не нужны обычные игрушки. В Северной Америке и Западной Европе половина всех детей от четырех до шести лет предпочитают видеоигры. Гиганты, вроде "Toys'H'Us" и "F. А. О. Schwarz", пребывают в панике, потому что их целевая группа становится все моложе и моложе. Раньше одиннадцатилетние дети с удовольствием играли в конструктор, а сегодня шести летних малышей в основном интересует только папочкин ноутбук.
Маркетинговые стратеги постепенно осознают феномен, который наглядно проявился в моей семье: обычные игрушки нужны детям не больше чем рыбе зонтик. Моему сыну компьютер интереснее, чем вся пластмассовая дребедень, вместе взятая. Если оставить его без присмотра на несколько минут, то он либо начнет расхаживать по квартире с туалетным ершиком, потому что недавно видел его у меня в руках, либо отыщет радиотелефон и наберет любимый американский номер. Вызывать пожарных он умел задолго до того, как научился выговаривать слово "машина". Дочери тоже много не надо, ее интересует одна-единственная любимая кукла. Та, как и все любимые куклы девочек, выглядит далеко не самым лучшим образом: у нее остался только один глаз и почти нет волос. Однако все, что ей дарят, моя дочь принимает без особого восторга и снова играет со старой, любимой куклой, которую всюду таскает за собой.
Страсть к подаркам и игрушкам никак нельзя назвать врожденной. Очевидно, мы сами постепенно прививаем ее детям. Чтобы дети не утратили интерес, надо уметь себя ограничивать. Родители со скромным бюджетом часто приобретают множество игрушек и детских вещей, которые им не по карману. Из страха обделить ребенка они покупают кучу ненужной ерунды: говорящие игрушки, школьные портфели с изображениями диснеевских персонажей, видеоигры, полное спортивное обмундирование от "Найк" и т. п. А когда дети вырастают в самостоятельных потребителей, то они уже не могут контролировать себя - им обязательно нужно то, что есть у соседа. В худшем случае детей заваливают подарками с самого рождения до конца школы, после чего им во взрослой жизни недостает сильных ощущений. С такими детьми происходит то же, что и с главным героем романа Кристиана Крахта "1979", который все время бежит от мира безвкусной роскоши, пока не оказывается в китайском исправительном лагере.