Родная дочь зеленых гор,
ты хороша красой пригодной,
когда грозы глухой раздор
не застит глуби многоводной,
любимица зеленых гор!
Скользит-плывет твоя волна
походкой легкою горянки,
как воздух горный ты ясна,
как песня горцев ты звучна -
в ней плеск твоей волны-беглянки,
красавица свободных гор!("Реке Соче", перевод М. Петровых)
После блистательного дебюта в 1864 г. в журнале "Словенский гласник" Грегорчич становится ведущим лириком стрита-ровского "Звона". Первый его сборник "Стихотворения" увидел свет в 1882 г. и вызвал бурную реакцию как демократической, так и клерикальной критики. Первая, высоко оценив чистоту поэтического слога, не была удовлетворена пессимистическими взглядами автора на окружающую действительность, вторая обвиняла в пантеистической ориентации и аморальной чувственности. В поисках душевной гармонии Грегорчич обращается к образам родной природы. Он был родом из горного края Словении и в своей поэзии воспел его суровую и величественную красоту. В историю словенской литературы он вошел как "соловей из Гориции". Многие из стихотворений поэта были положены на музыку и стали народными песнями.
В 1880 г. на страницах журнала "Люблянски звон" было опубликовано первое стихотворение Антона Ашкерца (1856–1912), ставшего впоследствии виднейшим поэтом-реалистом конца XIX – начала XX в. Ашкерц родился в бедной крестьянской семье, но все же родители отдали его в гимназию, которую он закончил, преодолевая не только тяжелые материальные трудности, но и казенную преподавательскую муштру. Под давлением родных он был вынужден поступить в духовную семинарию, а после ее окончания принять сан священника, хотя уже тогда его религиозные убеждения были не особенно прочными. Однако мужественный, боевой склад характера спас Ашкерца от той участи, которая сломила Грегорчича: осознав, что его призвание – служение поэзии, а не церкви, что он чужд клерикальной среде, преследовавшей его не менее ожесточенно, чем его собрата по перу, Ашкерц пошел на разрыв с церковью и клерикалами и в 1898 году сложил с себя духовный сан.
1880-е гг. были начальным этапом творчества Ашкерца, периодом формирования его творческого метода. В его юношеской поэзии представлена патриотическая, любовная, пейзажная и философская лирика, но предпочтение он отдавал эпике. "Уже в раннем творчестве Ашкерца, – омечаетМ. И. Рыжова, – проявилась одна из основных особенностей его большого поэтического таланта – его незаурядный эпический дар, способность к живому, исполненному динамики и драматизма повествованию, красочному, осязаемо-пластическому и в то же время лаконичному. Его излюбленным жанром надолго становится баллада, пишет он и небольшие рассказы в стихах, притчи-аллегории, имеющие философский или чаще – сатирический смысл, и лирические стихотворения" . В основу большинства ранних баллад Ашкерца положен либо конкретный исторический сюжет, либо народное предание, с любовью воспроизведенное поэтом. Многие из этих легенд носят ярко выраженный патриотический характер, например легенда о рыбаке-перевозчике, решившемся погубить турецких лазутчиков и самому погибнуть вместе с ними ("Перевозчик", 1883). Патриотическая тема звучит в балладе "Завещание Святополка" (1883), стихотворении "Мы встаем!" (1885) и ряде других произведений молодого поэта. В некоторых балладах изображены фантастические существа, являющиеся героями народных легенд и поверий ("На поминках", 1886; "Сказка о вине", 1887), другие проникнуты сочным народным юмором, например "Свадьба в Логах" (1887): в этом стихотворении старик-мельник во время свадебного пира в качестве подарка вручает жениху корзину… с его незаконнорожденным сыном. Баллады "Анка" (1883), "Межевой камень" (1887), "Крестная мать" (1889) воссоздают быт и духовный мир словенского крестьянства. О призвании художника, которому суждено пережить измену возлюбленной и выразить всю свою любовь к ней и всю горечь утраты в ее прекрасном портрете, повествует баллада "Картина" (1882), во многом близкая к балладам Прешерна "Лекарство от любви" и "Нетленное сердце".
Особое место в творчестве Ашкерца занимает балладный цикл "Старая правда" (1888). Цикл повествует о крестьянских восстаниях XVI в. Борьба словенских крестьян против усиливавшегося феодального гнета имела и народно-освободительный характер: помещики здесь в большинстве были немцы. Ашкерц опирается на исторические источники, хотя часто трактует их согласно собственному замыслу.
Бунт словенский! Он уже грохочет!
Так чего ж вы ждете?
Пусть вернут законы
Старой правды! Быть ей вновь в почете!
Что стоите? Знак нам подан свыше!
Господам проклятье!
Или тяжкое ярмо вам сладко?
В наше войско, братья!("Небесное знамение" из цикла "Старая правда", перевод Г. Усовой)
В произведении возникает собирательный образ страдающего и борющегося народа, предстающий иногда как огромная, шумная, многоголосая толпа в живой динамике говора, пересыпанного меткими народными речениями, передается и мировосприятие крестьян, верящих в "доброго царя", в чудеса и приметы, чему способствуют и фантастические фольклорные мотивы. Обобщенный образ народа конкретизируется иногда в скупо очерченных персонажах, среди которых особое место занимает историческое лицо, крестьянский король Матия Губец; его страшная казнь – коронование раскаленной короной на раскаленном престоле – воспринимается как подлинное возвеличение, апофеоз крестьянского вождя и вместе с ним всего страдающего народа, обретающего и некий романтический ореол, хотя в обрисовке событий ощущается реалистическая достоверность и историческая конкретность. Лучшие стихотворения, созданные Ашкерцем в 1880-е гг., были включены в первый сборник "Баллада и романсы" (1890), после выхода которого поэт получил всенародное признание, стал кумиром молодого поколения.
Словенская драматургия 1850-х – 1880-х гг. отставала в своем развитии от прозы и поэзии. Значительная часть национального репертуара того времени создавалась для удовлетворения потребности читален, ставивших на своих сценах непритязательную просветительскую и развлекательную драматургию. "Если бы у нас был театр, – писал в своем "Путешествии из Литии в Чатеж" Левстик, – вероятно, появились бы комедии из крестьянской жизни" Именно такую комедию из крестьянской жизни "Юнтез" сам Левстик написал в 1855 г. В том же году она была поставлена актерами-любителями в родном селе автора, затем вошла в репертуар других любительских трупп, однако серьезного влияния на развитие словенской драматургии не оказала.
С резкой критикой дилетантских, малохудожественных пьес, составлявших основной репертуар любительских трупп, выступил Стритар, ориентировавший словенское театральное искусство на классическую европейскую драму. В целях "европеизации" словенской драматургии Стритар пишет и свои пьесы, адаптирующие античные сюжеты, опираясь на традиции европейского романтизма ("Орест", 1869; "Медея", 1870 и др.). Однако и произведения Стритара не оставили значительного следа в развитии словенской драматургии.
Гораздо большим успехом пользовались у зрителей того времени комедия Мирослава Вилхара (1818–1871) "Староста" (1866), резко критикующая германофилов, и комедия Иосипа Огринеца (1844–1879) "Где межа?" (1879), рассказывающая о тяжбе двух крестьян из-за клочка земли. В этих незамысловатых пьесах с их грубоватым юмором проскальзывают элементы реализма. Однако почва для развития реалистической словенской драмы еще не была подготовлена. Вершинные достижения словенской драматургии этого периода связаны с романтическими трагедиями Юрчича и Левстика.
"У нас, словенцев, появилась драма, трагедия, историческая трагедия. С 1876 г. начинается новая эпоха в словенской драматургии" , – писал Стритар об исторической трагедии "Тугомер", имеющей необычайно сложную и интересную творческую историю. В 1870 г. Люблянское Драматическое общество объявило конкурс на лучшую трагедию с историческим (желательно из истории Словении) сюжетом. Юрчич, решивший принять участие в этом конкурсе, нашел в книге "Wendische Geschichten aus den Jahren 780-1182" главу о крещении северных славян, о боях между франками и полабскими славянами и истории словенского князя Тугомера, выдавшего своих родственников германцам. Этот сюжет был необычайно актуален для того времени, когда в культурной и политической жизни было очень сильно германизаторское начало и предательство национальных интересов было нередким явлением. Юрчич начал писать "Тугомера" в стихах, закончил его в 1875 г. в прозе. Завершив трагедию, он отдал ее Левстику, который, заинтересовавшись пьесой, создал на ее основе новый вариант, причем он не только вернулся к стихотворной форме, но в корне изменил ее сюжет и смысл. У Юрчича "Тугомер" – это история князя-предателя, мечтавшего о том, что франки дадут ему корону, а получившего за свое предательство смерть от руки любимой женщины, ненависть соотечественников и презрение франков. В варианте Левстика представала трагедия героя, обманутого изменником, оклеветанного врагами и невольно ставшего причиной катастрофы своего народа. Вместе с тем, это трагедия народа, завоеванного чужеземцами, трагедия, пафос которой заложен в освободительных настроениях, отрицании чужеземных владык и насильно навязываемой чужеземной религии. Трагедия кончается гибелью Тугомера, оставляющего своему народу завещание:
Тверд будь и несгибаем, словно сталь.
И будь готов восстать за честь и правду,
И за язык народа своего.
Национально-освободительный пафос этой трагедии был направлен против германизаторской политики австрийской буржуазии, против онемечивания словенской интеллигенции и предательства ею национальных интересов. Поэтому постановка пьесы была запрещена австрийской цензурой вплоть до 1914 г. Оба варианта "Тугомера" – юрчичевский и левстиковский – относятся к тому типу исторической трагедии, который возник в европейской драматургии в период, предшествовавший романтизму, приобрел свой "классический" облик уже в эпоху романтизма. Основными образцами для этой драматургии были исторические трагедии и драмы Шекспира, оказавшие несомненное влияние и на творчество авторов "Тугомера". При этом Юрчич создавал образ князя-предателя по типу шекспировского Ричарда III и Эдмунда из "Короля Лира", а для Левстика оказалась ближе драма "Кориолан". Кроме того, в первоначальном, юрчичевском варианте чувствуется несомненное влияние шиллеровских "Разбойников". Левстику же шиллеровский тип драмы был чужд, у него центр тяжести переносится с ярких драматических характеров и коллизий на правдивость в изображении исторических процессов. В статье "Критические заметки о драме Пенна "Илия Грегорич, или крестьянский король"" (1867), Левстик протестует против "несоответствия" пьесы исторической правде о восстании крестьян Крайны в XVI в., против ее статичности, против использования готовых фольклорных ситуаций и образов и формулирует непреложный закон всякого художественного и тем более драматического произведения, закон естественного развития сюжета, определяемого не абстрактно-рационалистической схемой, а внутренней логикой жизненных обстоятельств. Эту теоретическую программу Левстик стремился (правда, не вполне успешно) воплотить на практике и при переработке юрчичевского "Тугомера".
Вторая пьеса Юрчича, трагедия "Вероника Десеницкая" (1886), была напечатана уже после смерти автора и явилась своеобразным итогом его творческой эволюции. В основе пьесы – те же исторические события, что и в повести Турнограйской. Рассказывая трагическую историю красавицы Вероники, убитой по приказу графа Германа Цельского, Юрчич обращает особое внимание на психологическую мотивировку поступков своих героев. Это особенно бросается в глаза при сопоставлении "Вероники" с первым вариантом "Тугомера". В "Тугомере" образы героев являются непосредственной иллюстрацией авторской идеи, а в "Веронике Десеницкой" эта идея раскрывается при помощи убедительных, мастерски воплощенных характеров и поступков. Эпическое начало переросло в драматическое, автору удалось отойти от идеализации героев и искусственного разрешения драматического конфликта. Благодаря этому пьеса "Вероника Десеницкая" стала лучшим драматургическим произведением словенской литературы эпохи становления реализма. Премьерой этой трагедии Юрчича начал свой первый сезон Словенский Национальный театр, открытый в Любляне в 1892 г. Деятельность "Драматического общества" в 1887–1892 гг. и создание словенского национального театра, этого подлинного центра словенской театральной культуры, подготовили почву для подъема словенской драматургии на следующем этапе ее развития, в начале XX в.
Выше уже говорилось о том вкладе, который внесли в развитие словенской литературы крупнейшие представители литературно-критической и эстетической мысли Ф. Левстик, Й.Стритар и Ф. Целестин. Однако не следует забывать, что у истоков критики рассматриваемого периода стоял Я. Трдина, опубликовавший еще в 1850 г. в газете "Люблянский часник" статью "Обзор словенских поэтов", которую А. Слодняк назвал "важнейшим критическим документом фольклорно-реалистического направления" . В центре этого обзора творчество Ф.Прешерна, наиболее важными чертами которого Трдина считал близость к национальной модели мировосприятия и мироощущения, искренность и чеканную простоту формы. Противопоставляя творчество Прешерна помпезной поэзии Весела Косеского, Трдина, тем не менее, пытался объективно оценить творчество последнего. "Обзор словенских поэтов" был первой и единственной в то время попыткой оценить уходящую в прошлое литературную эпоху и наметить перспективы будущего развития словенской литературы. В дальнейшем Трдина занимался преимущественно художественным творчеством. Между тем необходимость развития критической мысли ощущали все литераторы того времени, в том числе и сотрудники периодических изданий, на страницах которых и печатались немногочисленные критические заметки, носившие преимущественно информативный характер. Так, в 1858 г. обозреватель "Новиц" литератор Ф.Цегнар писал: "Нам, словенцам, стоит не бояться критических статей, а молить всех святых о том, чтобы они испросили для нас у Бога – наряду со всеми другими благами – хотя бы немного критики!". В том же году о необходимости развития словенской критики писал в своих "Ошибках словенского правописания" Левстик, призывавший: "Кто хочет словенцам добра, пусть вместе со мной воскликнет: "Бог в помощь критике!"" . Свою роль, правда, несоизмеримую с ролью Левстика, сыграл в развитии словенской критики и учредитель журнала "Словенски гласник" А.Янежич (1828–1869). "Взгляды Янежича были заимствованы из современной европейской литературы, что свидетельствует о том, что этот литературный педагог прекрасно чувствовал, откуда должны исходить творческие импульсы развития словенской прозы".