Литературно-критической деятельностью занимался и Керсник, автор широко известной в свое время статьи "Развитие мировой поэзии", опубликованной в 1878 г. в газете "Словенски народ". "Новое время, – утверждал Керсник, – это время науки, а не того чистого идеализма, который был фундаментом некогда благоуханной, а ныне уже увядшей романтики… Нужно познавать объективные закономерности мира, и если прежде основой литературы были вера и мифология, теперь единственным стимулом литературного развития должно стать знание". Материалистические взгляды, которые стоят за его пониманием реализма, основываются на принципах биологического и социального детерминизма, однако литературную практику Керсника определяли не только и не столько они, сколько влияние русского реализма и его представителей – Гоголя, Тургенева и Толстого. В трудах Керсника и Целестина теория реализма в словенской литературной жизни XIX в. достигла своей кульминации. Вместе с тем, особенность словенского литературного процесса заключалась в том, что теоретические требования, направлявшие писателей в сторону реализма и сформулированные в литературно-критических статьях Левстика, а затем на новой основе развитые Целестином и Керсником, в известной степени опережали художественную практику, в которой реалистические тенденции очень редко доминировали над романтическими. В целом можно говорить о накоплении элементов реализма в словенской литературе конца 1850-1870-х гг. и о том, что эстетические требования Левстика и Целестина были значительным стимулятором этого процесса. Тем не менее даже в 1880-е – 1890-е гг. наряду со зрелыми реалистическими произведениями Керсника и Ашкерца существовала линия, представленная не менее яркими писателями (Стритар, Грегорчич, Тавчар), в творчестве которых отчетливы романтические элементы.
Для всего рассматриваемого периода был характерен интерес к отечественной истории, а также к истории родственных славянских народов, что обусловлено интенсивно протекавшим процессом национального определения, опиравшимся на идеи "славянской взаимности". С этими идеями во многом связан и характер контактов словенской литературы с литературами других народов. Общность исторических судеб югославянских народов на протяжении веков вела к общности и в области их духовной культуры. Для рассматриваемой эпохи характерны особенно прочные связи словенской литературы с хорватской. Так, выдающийся хорватский писатель, критик и публицист Август Шеноа (1833–1881), центральная фигура хорватского литературного процесса 1860-1870-х гг., очень хорошо знал словенскую литературу и посвятил свою известную новеллу "Гвоздика с могилы поэта" Прешерну. Именно Шеноа представил Целестину возможность опубликовать статью "Заметки о развитии самосознания русского народа" (1877) на страницах редактируемого им журнала "Виенац". Эта статья, включенная тем самым в процесс становления хорватского реализма, стала связующим звеном в общем движении югославянских литератур к реализму, тем более что в ней во всеуслышание было заявлено о важности реалистического направления вообще и о значении его для славянства в особенности. Чрезвычайно плодотворной была и глубокая убежденность Целестина в том, что обращение югославян к творчеству русских реалистов "расширит наш кругозор, пробудит реальное мышление – источник правильного понимания собственных интересов, духовных и особенно материальных" . Исследователи словенской литературы обобщают: "Систематическое обращение прогрессивных югославянских писателей к опыту более развитых инонациональных литератур, и прежде всего к опыту русской литературы, близкой им по духу, языку и уходящим в глубокую древность связям, становится в 1860-1880-е гг. особенностью литературного процесса, его ускорителем. У словенцев это обращение к русской культуре имело и свой особый национальный импульс. Засилье австрийских германизаторов, возможность распада Австро-Венгрии, казавшаяся особенно реальной в конце 60-х – начале 70-х гг. XIX в., пробуждали в словенской демократической интеллигенции интерес к России как к стране, которая защитит их народ от агрессии пангерманизма. Эту тенденцию активно выражали словенские публицисты и переводчики, ставшие последовательными пропагандистами русской литературы и критики у себя на родине".
Идея славянской общности особенно ярко проявилась в 80-е гг. на страницах журнала "Люблянский звон", который стремился как можно шире знакомить читателей с культурной жизнью других славянских народов, их достижениями в области литературы, изобразительного искусства, славистических исследований. С самого начала издания "Люблянского звона" в нем печатается информационный материал о русской литературе, а с 1883 г. русская литература представлена в журнале и более фундаментально – подробными монографическими статьями К. Штрекеля и Ф. Целестина о некоторых крупнейших русских писателях и отдельными переводами произведений русской литературы несмотря на то, что публикация переводов не входила в программу журнала.
В целом 1850-1880-е гг. можно охарактеризовать как чрезвычайно продуктивный период словенской литературы, когда ею были успешно освоены новые жанровые формы (роман, сатирическая утопия, историческая драма), активно развивалась литературная критика, шло постепенное упрочение реалистических тенденций.
Часть III
Литература на рубеже XIX–XX вв. (1890–1918)
Реализм, натурализм, модерн
Последнее десятилетие XIX – начало XX в. явились важным, во многом переломным этапом в истории словенской литературы. Специфика этого этапа у словенцев, как и у других южных славян, определяется значительным усложнением и ускорением литературного процесса, его все более отчетливой синхронизацией с общим литературным развитием европейских народов; преодолевается отставание и в художественно-эстетической сфере – словенская литература обогащается блестящими достижениями, непреходящими художественными ценностями. Значительно расширяются, становятся более многообразными ее связи с другими литературами. В своей основе эти изменения обусловлены общественно-историческими факторами, хотя соотношения между ними и развитием искусства становятся все более сложными и противоречивыми, что вообще характерно для этой эпохи. Последствия все еще не решенного национального вопроса, неравноправное положение словенцев в Австро-Венгрии продолжают неблагоприятно сказываться на их экономической, политической и культурной жизни. Обостряются идеологические и политические противоречия, связанные со все более интенсивным развитием капиталистических отношений, происходит расслоение деревни. Постепенно растущий, хотя все еще немногочисленный пролетариат начинает сознавать себя организованной силой, чему способствует образование социал-демократической партии (1896). В стане словенской буржуазии – нерешительной, склонной к компромиссам с верхами господствующей нации – обостряется политическая борьба между двумя группировками, оформившимися в 1890-е гг. как партии либералов и клерикалов ("национально-прогрессивная" и "католическая национальная", впоследствии переименовавшая себя в "словенскую народную"). Обе партии все более себя дискредитируют – выявляется демагогия, беспринципность, корыстность их политических манипуляций. Видную роль – идеологическую и политическую – по-прежнему играет католическая церковь. Она ведет борьбу за влияние на народные массы и агрессивно вмешивается в культурную жизнь словенцев, хотя клерикальный лагерь в это время уже не был монолитен. От консервативного ядра – воинствующих реакционных фанатиков – отходят демократически настроенные сторонники "христианского социализма", искренне желающие помочь своему народу, разоряющемуся словенскому крестьянству.
Это разнообразие общественно-политических позиций находит свое отражение в словенской периодике, в том числе в ведущих литературных журналах – на рубеже XIX–XX вв. именно идеологические принципы, а не эстетические программы и приверженность определенным литературным направлениям становятся основой их противостояния. Так, самый значительный литературный журнал "Люблянский звон", как и в предыдущий период, объединяет вокруг себя преимущественно либерально настроенных литераторов. Сходной ориентации придерживается и издававшийся с 1902 г. иллюстрированный журнал "Слован". Более левые, радикальные позиции занимает литературно-публицистический "социальный" (как значится на титульном листе) журнал "Наши записки" (1902–1922). Им противостоит издававшийся клерикально-католическими кругами литературный журнал "Дом ин свет", хотя иногда в нем печатались и писатели иных убеждений. Большая консервативность, догматичность, нетерпимость отличают журнал "Католишки обзорник" (1897–1906). В этих и других периодических изданиях отражается многообразная литературная жизнь Словении, получает дальнейшее развитие литературная критика, рецензируются, оцениваются – порой с противоположных точек зрения – важнейшие произведения писателей, нередко ведется острая полемика как по литературным, так и по некоторым социально-политическим вопросам.
В рассматриваемый период заметно возрастает общественная значимость литературы, обогащается ее содержание, отображение жизни становится более сложным и глубоким. Это относится и к способам обрисовки объективной действительности, и к раскрытию субъективного мира человека, внимание к которому заметно возрастает. Многоаспектность, различия в мировосприятии и способах отображения жизни связаны с возникновением новых литературных течений и стилей, которые наслаиваются на ранее существовавшие, вступают с ними и между собой в самые разнообразные сочетания и взаимодействия. В словенской литературе рубежа XIX–XX вв. сосуществуют и переплетаются элементы реализма, романтизма, натурализма, импрессионизма, символизма, а в 1910-х гг. и зарождающегося экспрессионизма, по-разному сочетаясь и варьируясь в творчестве одного писателя и даже в структуре одного произведения.
В конце 1880-х – 1890-е гг. как в поэзии, так и в прозе еще ощутимы очень живучие романтические традиции. Связь с этими традициями по-прежнему чувствуется в лирике С.Грегорчича, хотя в целом его творчество, имеющее и определенные реалистические элементы, не вписывается в рамки романтизма. В 90-е гг. для наиболее талантливых писателей романтические традиции нередко служат отправным моментом в поисках новых художественных средств, смыкаются с новыми стилевыми элементами. У второстепенных литераторов эти традиции приобретают характер эпигонства.
Длительное, устойчивое существование романтических (и даже предромантических) элементов в словенской литературе отражается на некоторых типологических особенностях словенского реализма. формирование которого определяло магистральное направление литературного процесса в предыдущий период. В конце 1880-х – начале 1890-х гг. реализм развивается еще в прежнем русле. Это в первую очередь относится к творчеству Я. Керсника, наиболее видного словенского прозаика-реалиста XIX в. Важную роль в творческом становлении Керсника сыграла вытекающая из характера его дарования и специфических особенностей развития словенской литературы предрасположенность к восприятию Тургенева – едва ли не самого популярного из зарубежных писателей в Словении тех лет, много переводившегося на словенский язык. Активное усвоение на разных структурных уровнях тургеневских художественных компонентов особенно отчетливо проявилось в творчестве Керсника – повести "Рошлин и Верьянко" (1889), отчасти романе "Выскочки" (1893), цикле рассказов "Картины из крестьянской жизни" (1882–1891). Это относится и к ряду произведений Франа Детелы (1850–1926), включая его лучшую повесть "Тройка" (1897). Связи с творчеством Тургенева проявляются позже и у некоторых писателей более молодого литературного поколения, в частности в произведениях Франца Ксавера Мешко (1874–1964).
Другую разновидность словенской реалистической прозы, в какой-то степени соотносящуюся с традицией, идущей от Юрчича, представляет творчество И. Тавчара, одного из лидеров словенских либералов, писателя яркого самобытного дарования, темпераментного и цельного как художественная личность. В реалистической ткани произведений Тавчара еще кое-где возникают романтические вплетения, проявляющиеся порой в самом мироощущении писателя, в его склонности к отображению исключительных судеб, к трагедийности, резким контрастам. Наряду с драматическим началом в произведениях Тавчара обычно присутствует светлая, исполненная оптимизма любовь к родному краю. Наиболее полно талант прозаика раскрылся в воплощении национальной истории. Следуя традиции, заложенной Юрчичем, он в своих исторических произведениях удачно соединяет беллетристический ("массовый") потенциал жанра и натуралистический историзм, с помощью которого воссоздаются особенности местного колорита. Первым историческим романом, в котором писатель взглянул на словенское прошлое с реалистических позиций, стал роман "За кулисами конгресса" (1905–1908), где сделана попытка интегрировать словенскую общественную и бытовую ситуацию в систему координат европейской политики первой четверти XIX в. и тем самым актуализировать политические проблемы современности. В центре романа находится конгресс лидеров Священного союза императоров России и Австрии и прусского короля, проходивший с января по май 1821 г. в Любляне (Люблянский или Лайбахский конгресс), в ходе которого была определена европейская политическая стратегия второй четверти XIX в. Художественная хроника люблянской встречи монархов и дипломатов, показанная в романе глазами провинциальных обывателей, дает представление не только о масштабе и важности события, но и о быте и нравах тогдашней Любляны. При этом автор, с одной стороны, опирался на документальные свидетельства (дневники Ф. Рихтера, выдержки из газетной периодики), с другой – давал волю своей романтической фантазии в описаниях люблянских любовных похождений императора Александра I или князя Меттерниха. Иногда с юмором, но чаще с пафосом Тавчар описывает, как высокие гости прибывали в город, где селились, как их встречали горожане, оказавшиеся, пожалуй, впервые в истории в эпицентре важнейших событий своего времени. Население города выросло почти на пятьсот человек (только в свиту австрийской императорской четы входило свыше двухсот сопровождающих), их надо было обслуживать, соответственно доходы люблянцев возросли. Военные парады, театрализованные представления и церковные торжества сменяли друг друга. В романе представлен ряд ключевых исторических фигур постнаполеоновской эпохи, среди которых, помимо вышеназванных, – король неаполитанский Фердинанд IV, герцог монденский Франц IV, министр иностранных дел России граф К. В. Нессельроде и др. Внешняя атрибутика, костюмы, манеры, речь персонажей говорят о том, что автор изучал изображаемую эпоху, знаком с рядом документов. На страницах романа мимоходом появляется и гимназист старших классов, с любопытством наблюдающий за происходящим, – Ф.Прешерн. В дальнейшем историческая тема найдет развитие в лучшем романе писателя "Хроника усадьбы Высокое", опубликованном в 1919 г.
Несмотря на немалые достижения этих прозаиков, в общественном сознании постепенно нарастает неудовлетворенность особенностями их реализма, ограниченностью критического осмысления действительности, известной тематической узостью. Назревает и становится все острее потребность в актуализации литературы, расширении ее идейно-тематического диапазона, углублении социального анализа. Эти тенденции в основном прокладывают себе путь в творческих устремлениях молодых словенских литераторов.
Из писателей старшего поколения в наибольшей степени этим задачам в 1890-е гг. соответствует творчество А.Ашкерца. Воплощая в себе реалистическую линию развития словенской поэзии, оно открывает новые идейно-тематические горизонты. В начале рассматриваемого периода у Ашкерца преобладает его излюбленный жанр – баллада со все более заметными реалистическими чертами. Это относится к балладному циклу о крестьянских восстаниях XVI в. "Старая правда", дающему глубокую, исторически верную трактовку событий и воспевающему многострадальный народ, борющийся против жестокости феодалов и национального угнетения. К середине 1890-х гг. реализм Ашкерца становится более последовательным. Значительно расширяется и усложняется разрабатываемая им проблематика – поэт вносит в словенскую литературу новые острые вопросы и темы. Католический священник, полностью разуверившийся в религии и пришедший к материалистическому миропониманию, Ашкерц решился на смелый в условиях Словении того времени шаг – отказ от своего сана (1898). Его философские искания находят выражение и в поэзии (стихотворения "Я", "Свет из бесконечности", "Полет").
Все более важное место в творчестве поэта занимает тема социальной несправедливости. В 1894 г. он переведен по службе в шахтерский поселок Шкалы под Веленьем, где непосредственно видит жизнь и тяжелый, опасный труд шахтеров, сближается с социал-демократами, читает их прессу. Он первый вводит в словенскую поэзию тему пролетариата, некоторые свои стихи обращает прямо к рабочему читателю. Таково одно из самых последовательно реалистических произведений Ашкерца – цикл "Из песенника неизвестного бедняка", включенный в сборник "Лирические и эпические стихотворения" (1896). В этом цикле поэт перевоплощается в безымянного "бедняка", в одного из многих неимущих, оттеняя этим типичность его судьбы – беспросветную нужду, вечную заботу о куске хлеба. Цикл отличает простота формы, предельная лапидарность стиля. Острое недовольство существующей действительностью проявляется в особой интонации, в иронии – от грустной усмешки до едкого сарказма, особенно явственного в стихотворении "Вечерняя молитва бедняка", где "молитва" лишь сатирический прием, обращенная к Богу просьба не только помочь измученному нуждой труженику, но и облегчить богачу бремя его богатства:
Выходит, что удача – бремя
Для вылезшего в богачи.
Господь, лиши его богатства
И жизнь бедняге облегчи.(Перевод Ал. Щербакова)
Тематически к циклу примыкает стихотворение "Песня рабочего о каменном угле" (1897), вошедшее затем в сборник "Новые стихотворения" (1900). В нем возникает картина тяжелейших условий труда шахтеров и грозящей им смертельной опасности: