В 1733 г. торийский лидер Г. Болингброк опубликовал одно из первых исследований британской партийной системы – "Рассуждение о партиях". Он выделял две политические партии в стране, но сетовал, что "значительные расхождения в принципах, на которых они основывались" исчезли вместе с эпохой Стюартов, а деление на "вигов и тори", "конституционалистов и антиконституционалистов", "партию Двора и партию Страны" в первой четверти XVIII в. – "номинально", "нелепо и смехотворно".
Другой интересный политический анализ партийной системы принадлежит Д. Юму. Просветитель выступил с идеей своеобразного "психологического" подхода, согласно которому британцы делились на сторонников свободы и сторонников порядка и традиций. Первые выступали в поддержку религиозных сект (диссентеров), вторые – за сохранение англиканства в качестве доминирующей веры. Следовательно, первые стали вигами, вторые – тори. В качестве главного критерия, по которому парламентские группировки делились на партии, Д. Юм выделял "принципы, которые составляют саму природу нашей конституции". Таким образом, просветитель определял идеологию как основу партийного разделения. Однако Д. Юм писал, что "определить сегодня природу этих партий – одна из труднейших задач, с которой только можно столкнуться", поскольку "проживая в стране, где высочайший уровень свободы, каждый может открыто высказывать свое мнение, а значит можно утверждать, что главные принципы, из-за которых партии делились (борьба за свободу слова, собраний, печати и т. и. – А. К.), утеряны".
В XIX веке историки единогласно писали о тори и вигах как о политических партиях. Представители "вигской" либеральной историографии (Дж. Лингард, Т. Б. Маколей, У. Лорд, У. Эбботт, С. Кент, К. Фейлинг, Дж. М. Тревельян) выдвинули тезис, согласно которому парламентская борьба Либеральной и Консервативной партий XIX в. имела самую прямую связь с противостоянием их предшественниц – партий вигов и тори. Однако столетие спустя американский исследователь Р. Уолкотт обвинил "вигских" историков в "осовременивании" истории. "Концентрация на идее противостояния либералов и консерваторов и более ранней борьбы вигов и тори привела к игнорированию других прежних дифференциаций, которые были характерны для стиля XVII–XVIII вв.: борьбы правительства против оппозиции или Двора против Страны", – писал Р. Уолкотт.
Несмотря на сложившееся в либеральной историографии мнение о вигах и тори как партиях, Т. Б. Маколей все же указывал на их сложную структуру в конце XVII в.: "Отношения парламентских партий… были очень запутанные. В каждой палате они делились и подразделялись несколькими пересекавшимися линиями. Не говоря о второстепенных подразделениях, была линия, делившая вигскую партию от торийской, и была другая линия, делившая должностных людей с их друзьями и клиентами, – их называли иногда придворной партиею, – от людей, которых называли в насмешку "роптателями", Grumbletonians, а в похвалу – национальною партиею, Country Party. Эти две главные линии пересекались: из должностных лиц и их приверженцев половина были виги, другая половина – тории". Таким образом, Т. Б. Маколей указывал на то, что в парламенте конца XVII – начала XVIII вв. присутствовало скорее четыре партии, а не две.
Еще одно классическое представление – о социальной структуре английских политических партий – сложилось именно в XIX веке. В начале XVIII в. деятели английского Просвещения указывали, что тори и виги представляли собой группы "земельных" и "денежных" интересов. Полвека спустя Д. Юм называл такое деление "неудачным", поскольку "интересы этих партий на самом деле не были ярко выражены". Однако именно историки викторианской эпохи вернулись к классовому делению парламентских группировок. Так Дж. М. Тревельян писал: "Тори… были той частью общества, которая самым искренним образом отстаивала сохранение аграрной Англии. Виги… большей частью являлись представителями землевладельческого класса, тесно связанного с коммерсантами и с их коммерческими интересами. Поэтому политика вигов, а не политика тори должна была выиграть в отдаленном будущем, благодаря непрерывному процессу экономических изменений, которые вели с неизменно ускоряющимся темпом к аграрному и промышленному перевороту, оставившему лишь очень немногое от того, чем характеризовались старые пути развития страны". Вместе с либеральными исследователями классовый подход к партийной истории Великобритании применили К. Маркс и Ф. Энгельс, чьи работы впоследствии оказали значительное влияние на историографию XX столетия.
Своеобразной революцией в историографии стало появление в 1929 г. монографии консервативного историка Л. Нэмира, посвященной британской политике эпохи Георга III. Исследователь обратил пристальное внимание не на идеологию партий, а на их социальный состав и структуру. Его выводы перевернули многие традиционные представления. Во-первых, Л. Нэмир утверждал, что "к 1760 г. не было надлежащих партийных организаций, хотя названия партий существовали". Тори и виги являлись скорее парламентскими фракциями, управляемыми влиятельными политиками. Не было и партийных идеологий, потому что все английские политики руководствовались собственными корыстными интересами и верностью влиятельному "патрону", который их курировал. Партийная система была пронизана патронажем и коррупцией. Во-вторых, анализ социального состава тори и вигов привел Л. Нэмира к выводу, что обе "партии" преимущественно состояли из дворян-помещиков, отстаивающих в парламенте, как правило, интересы собственных "боро". Таким образом, по мнению Л. Нэмира "политическая жизнь эпохи (XVIII века – А. К.) может быть полностью описана без использования партийных обозначений". Естественно, выводы Л. Нэмира вызвали бурную дискуссию в историографии, однако были признаны научным сообществом.
"Нэмировская революция" в англоязычной историографии оказалась настолько значительной, что до конца 1960-х гг. исследователи не использовали в своих работах термин "партия" в отношении политических группировок XVII – первой половины XVIII вв. Например, американский историк Д. Г. Барнс категорично заметил, что "о двухпартийной системе… девятнадцатого века даже не мечтали в 1689 г.".
Самым известным последователем Л. Нэмира в 1940-1960-х гг. оказался американский историк Р. Уолкотт, который поставил под сомнение наличие в британской парламентской системе конца XVII – начала XVIII в. всего двух партий. По его мнению, партийное деление было более сложным и неустойчивым, поскольку главную роль в политической жизни страны играли семейные и личные связи. Так, анализируя парламентские выборы 1702 г., Р. Уолкотт выделил восемь группировок: правительственную, Мальборо-Годольфина, Ноттингэма-Финча, Хайда-Сеймура, Харли-Фоли, придворных пэров, Ньюкасла-Пэлхэма-Уолпола и вигскую Хунту. Исследователь доказывал, что в период парламентских сессий эти группировки объединялись в четыре, а не две фракции: "Тори Двора", "Тори Страны", "Виги Двора" и "Виги Страны". Р. Уолкотт утверждал, что политическая система Британии на раннем этапе была многопартийной, трансформировавшись в двухпартийную только в эпоху Георга III.
В 1960-70-х гг. позиция Л. Нэмира и Р. Уолкотта, была подвергнута критике новым поколением исследователей, а тори и виги XVII–XVIII вв. снова объявлены политическими партиями. Британский историк Дж. Пламб полагал, что к началу XVIII в. Англия "уже обладала стабильной и глубоко инерционной политической структурой", в то время как "партийное деление было реальностью и порождало нестабильность". Дж. Пламб считал период 1675–1725 гг. эпохой жесткого партийного противостояния и даже ввел термин "партийные бури" применительно к этому периоду. Историк был уверен, что борьба за голоса избирателей могла быть успешной только с помощью "партийных отношений, идей и организации".
Своеобразный вызов Р. Уолкотту бросил исследователь Дж. Холмс, написавший фундаментальную монографию о британской политике в эпоху правления королевы Анны (1702–1714 гг.). Дж. Холмс, в отличие от последователей Л. Нэмира, обратил внимание не на состав и структуру парламентских фракций, а на то, как депутаты голосовали по различным вопросам. Особое внимание он уделил общенациональным проблемам (религия, экономика, война и др.). В результате историку удалось доказать, что, несмотря на принадлежность депутатов к разным "семейным" фракциям (Хайдам, Ньюкаслам, Харли и др.), их политический выбор почти всегда диктовался принадлежностью либо к тори, либо к вигам. Это значило, что, во-первых, двухпартийное деление все-таки имело место, и, во-вторых, что противостояние тори и вигов являлось не борьбой кучки землевладельцев в парламенте, а настоящим соперничеством двух крупных политических сил в национальном масштабе.
Работа Дж. Холмса была высоко оценена историками, получив множество положительных отзывов. Так британский исследователь У. Спек утверждал: "Теперь нет больше причин сомневаться, что политика этого периода была сформирована соперничеством двух партий – тори и вигов. Эти партии были разделены прежде всего различными взглядами на проблемы природы правительства, религиозного урегулирования и направлений внешней политики". Ученики Дж. Холмса применили его метод ко всему периоду от Славной революции до середины XVIII столетия и подтвердили выводы о существовании двухпартийной системы.
Однако в 1980-х гг. новым событием в историографии стали труды британского исследователя Дж. Кларка, который исследовал партийную борьбу второй половины XVII–XVIII вв. с позиций "нового ревизионизма". Его выводы опять поставили под сомнение принадлежность тори и вигов к "партиям". "В Англии не существовало двухпартийной системы или партийной системы любого другого вида. Родословная английских партий фрагментирована и прерывиста… Миф о давнем существовании двухпартийной системы был ретроспективно изобретен политическими деятелями и публицистами, ищущими оправдание родословной, – писал Дж. Кларк. – Партия не была постоянным явлением, которое может быть определено политологом и затем описано историком. Английский опыт показывает постоянно прерывающуюся последовательность систем с двумя, тремя и даже четырьмя партиями, которые развиваются и влияют друг на друга".
Идею Дж. Кларка поддержали и другие британские историки. Л. Колли, исследовавшая торийскую партию, полагала, что "несмотря на свою кажущуюся остроту, соперничество вигов и тори в правление Вильгельма III и королевы Анны… было розыгранным, часто безжалостно, конфликтом, который проходил в рамках общественного консенсуса – проявления доверия и фундаментального политического унисона земельной элиты Англии". Современный историк Дж. Блэк, рассуждая о вигах второй половины XVII в., писал что "эту партию следует считать скорее группой, связанной неформальными узами, амбициями и идеологией, а не партийной дисциплиной и централизованным управлением".
В наши дни исследователи стремятся найти консенсус между позициями сторонников и противников идеи существования двухпартийной системы во второй половине XVII–XVIII вв. Интерес к этой проблеме постепенно угас, оставив еще множество различных вопросов. Один из них – вопрос о времени происхождения английских политических партий.
Г. Болингброк полагал, что это был период накануне Славной революции. Д. Юм возводил истоки тори и вигов к "кавалерам" и "круглоголовым" эпохи Английской революции 1640–1660 гг. Т. Б. Маколей утверждал, что партийное противостояние началось раньше: "Эта партия (виги – А. К.) возвысила свой голос еще против Елизаветы в великом вопросе о монополиях; эта партия в царствование Иакова I организовала самую первую парламентскую оппозицию, которая твердо стояла за права народа. Эта партия заставила Карла I отказаться от произвольной корабельной подати. Эта партия уничтожила Звездную Палату и Верховную Комиссию. Эта партия при Карле II вынудила Акт Habeas Corpus". Дж. М. Тревельян снова вернулся к представлениям о тори и вигах как наследниках "кавалеров" и "круглоголовых".
Интересное предположение выдвинул в начале XX в. британский историк У. С. Эбботт. Он полагал, что истоки борьбы были не столько политическими, сколько религиозными, и происходили из религиозной борьбы эпохи Тюдоров. Как утверждал историк, "в результате этих событий в церкви и государстве образовались три партии: консервативная католическая, умеренная англиканская и либеральная пуританская". Однако развиваясь в течение XVI–XVII вв., когда религиозные противоречия стали еще и политическими, эти группы сформировались в две партии, которые впоследствии и получили названия "тори" и "вигов". Складывание двухпартийной системы У. С. Эбботт относил к 1660–1675 гг. "После 1675 г. принципы, методы, организация и даже персоналии английских политических партий мало изменятся (до XIX в. – А. К.)", заключал исследователь.