Иллюзия взаимопонимания.
О нападении инопланетян.
В пособиях по литературному творчеству очень любят приводит историю о радиопостановке по мотивам романа Герберта Уэльса "Война миров". Пожалуй, я тоже расскажу о ней. Уж очень история поучительная.
До эпохи телевиденья самым популярным средством массовой информации было радио. Особым успехом пользовались ныне почти забытые радиопостановки. Грубо говоря, театральные представления со множеством актёров и спецэффектами, только без визуальной картинки, разумеется.
В 30-ых годах прошлого века в США выпустили в эфир радиопостановку по мотивам книги Герберта Уэльса "Война миров". Только действие перенесли в современность, будто журналист в прямом эфире рассказывает о нападении инопланетян на Нью-Йорк.
Радиослушателей честно предупредили: это радиопостановка, пьеса, по мотивам. В перерывах на рекламу предупреждения звучали ещё и ещё раз. Не помогло – в стране началась паника. Не смотря ни на что люди поверили, будто на Нью-Йорк и в самом деле напали инопланетяне. В одном маленьком городке некий клерк убежал с работы, снял в банке все деньги, накупил продуктов и умчался на автомобиле в лес, прятаться. При этом он бросил на произвол судьбы жену и дочь.
Для сравнения, несколько позже в тех же США уже телевизионщики попытались провернуть тот же трюк. На этот раз телезрители якобы в прямом эфире наблюдали за высадкой инопланетян в Центральном парке на Манхэтоне. Но! Повторить "успех" 30-ых телевиденью не удалось.
Так почему же миллионы людей поверили радио и только посмеялись над телепередачей? Разгадка кроется в иллюзии взаимопонимания.
Иллюзия взаимопонимания.
Что такое язык, речь, разговор, слова? Если разобраться – ничего, пустое место, иллюзия. Худо-бедно ещё можно понять вещественные существительные. Можно показать пальцем на "стол", присесть на "стул" и закусить "яблоком". Но… что значит "стол"? Какой он? Деревянный, кухонный, или металлический на тонких ножках? А почему широкая доска на двух красных кирпичах то же может быть "стол"? У себя на даче мы с супругой отлично проводит время поедая свежезажаренные шашлыки на "столе" из перевёрнутого старого мангала.
С абстрактными существительными полный завал. Нет таких вещей как "свобода", "власть", "сила". Если попросить пятерых самых талантливых скульпторов слепить из глины "власть", то они создадут пять совершенно разных скульптур.
Не легче с прилагательными. "Синий", "красный", "пурпурный" и "серо-буро-малиновый" ещё можно изобразить на бумаге. А как быть с "верным", "наивысшим", "любимым" и "открытым"? Почему одна и та же женщина в глазах одного мужчины "красивая", а в глазах другого "уродина"?
Та же неразберих с прочими определениями. Что значит "огромный" и "маленький"? Почему слон в сравнении с мышкой "огромный", а в сравнении с Эйфелевой башней "маленький"?
С глаголами завал полнейший. "Идти", "летать", "плыть" и "есть" в чистом виде не изобразить ни на бумаге, ни воплотить в глине. Нет в природе физических вещей с такими названиями. Нет! Это мы, люди, человеки, их придумали.
Если со словами, с базовыми кирпичиками любого языка, такой бардак, то как же мы понимаем друг друга? А никак! Мы всё дружно думаем, совершенно искренне заблуждаемся, что понимаем друг друга. Возникает взаимная иллюзия взаимного понимания. Если вы расскажете приятелю, как вчера в ночном клубе встретили "классную чувиху", то он представит себе свою собственную "классную чувиху", причём совсем не ту, о которой вы только что рассказали.
Вот почему простые американцы поверили радиопостановке и запаниковали. Когда журналист завопил, что видит "ужасного монстра", каждый радиослушатель тут же представил своего собственного "ужасного монстра" согласно своим собственным представлениям об "ужасных монстрах" и наложил в штаны от страха.
Когда же "ужасного монстра" показали по телевизору, то кто-то действительно испугался, кто-то разочарованно хмыкнул, а кто-то рассмеялся от столь нелепого зрелища. На экране телевизора зрители увидели "ужасного монстра" в представлении главного режиссёра шоу и только его.
Я пустился в столь долгое объяснение сущности иллюзии взаимопонимания ради одной единственной мысли: не пытайтесь навязать читателю своё собственное представление об "ужасных монстрах". Он всё равно вас не поймёт. Точнее, поймёт, но по-своему, совсем не так, как хотелось бы вам.
Разводить долгие и нудные описания не имеет смысла по определению. Чем больше подробностей, чем более детально вы пытаетесь описать своих "ужасных монстров", тем быстрее читатель захлопнет вашу книгу и обзовёт вас графоманом. Проще, быстрее и надёжней создать несколько точек опоры для воображения читателя, задать общее направление, показать несколько наиболее ярких черт и обрисовать эмоциональное состояние. И без вашей навязчивой помощи читатель поймёт, что речь идёт о красивой соседке по лестничной площадке, а не о противном толстяке из дома напротив; что офицер полиции приехал на легковой машине со включенными мигалками, а не примчался на взмыленном гнедом жеребце и так далее.
Но! Не нужно впадать в другую крайность. Читатель должен, имеет право, получить минимальное представление и о красивой соседке и об офицере полиции. Иначе он их банально перепутает.
Не следует забывать о заднем плане. Ни одно действие не разворачивается в пустоте или на белом фоне. Читателю нужно подсказать, что ваш главный герой пробирается не где-то там в белой абстракции, а ночью через запущенный сад позади старого заброшенного дома; или же он мчится на новенькой машине на огромной скорости по прямой, словно стрела, автостраде, по бокам которой мелькают засыпанные снегом деревья. Но о заднем плане я расскажу в другой статье.
Ну а как же всё таки описывать?
То, что я написал выше, теория. А теория без практики, что нуль без палочки – ничего. Вопрос: а как же всё таки описывать конкретных персонажей и места действий? Вот теперь дошла очередь и до практических рекомендаций.
В описании персонажей и мест действия нужно придерживаться нескольких очень важных закономерностей.
Через эмоции.
Любое художественное произведение в первую очередь обращается к эмоциям читателя. Даже в детективе вы не найдёте описания главного героя как в полицейском досье: пол – женский, рост – 178 сантиметров, вес – 67 килограмм, глаза – карие, левого не хватает. Всегда и везде, в любой художественной книге, описания персонажей и мест действия передаются только через эмоциональную призму персонажа, через так называемую точку зрения.
Какие именно бывают точки зрения, в каком лице и что такое фокальный персонаж, прекрасно описано в статье Фрези Грант "Фокализация. Фокальный персонаж". А сейчас важно понять главное: художественное повествование обязательно должно иметь точку зрения, некого персонажа, не обязательно главного героя, чьим глазами читатель смотрит на происходящее. Автор, авторский текст, "голос за кадром", как правило, сохраняет нейтральную позицию.
Пример: на автобусной остановке стоит солидный мужчина пятидесяти лет в хорошем костюме-тройке. Как его увидят и опишут разные персонажи?
Случайный прохожий, эмоциональная позиция нейтральная: "Солидный мужчина пятидесяти лет в хорошем костюме-тройке".
Подчинённый, обиженный зело: "Опять этот старый козёл нацепил свой дорогущий пиджак и попёрся на автобусную остановку. На своем "Гранд-Чароке" не ездит, жмот. Бензин экономит".
Жена, ревнивая, случайно заметила мужа на остановке: "И куда это он собрался? Почему машину не взял? Почему побрился, причесался и одел самый лучший, самый дорогой костюм? Даже ботинки почистить не забыл. Подозрительно".
Солидный мужчина на остановке один и тот же, ситуация одна и та же, а три точки зрения трёх разных людей совершенно разные.
От крупных деталей к мелким. Плюс несколько ярких подробностей.
Воображение читателя создаёт образ происходящего точно так же, как художник рисует картину. Сперва наиболее крупные детали: "дом", "легковой автомобиль", "космический корабль". Одного, двух слов ещё мало, чтобы появился образ, но читатель уже знает, в каком направлении двигаться. Значит нужно добавить несколько уточняющих подробностей:
"Старый двухэтажный дом с железной крышей и покосившимся крыльцом".
"Вазовская девятка вишнёвого цвета с тонированными стёклами".
"Новенький, только что со стапеля, космический штурмовик с плавными обводами корпуса и выступающими из-под коротеньких крыльев хищными боеголовками ракет".
Вот, уже лучше. На основе таких описаний воображение читателя создаст вполне завершённый образ. Но этого мало. Несколько наиболее ярких подробностей не только добавят новые детали, а создадут эффект правдоподобности:
"Старый двухэтажный дом с железной крышей и покосившимся крыльцом. Левое окно разбито, а железный флюгер возле кирпичной трубы жалобно поскрипывает на ветру".
"Вазовская девятка вишнёвого цвета с тонированными стеклами. На левом заднем крыле плохо заделанная вмятина. Под зеркалом заднего вида висят большие игральные кубики".
"Новенький, только что со стапеля, космический штурмовик с плавными обводами корпуса и выступающими из-под коротеньких крыльев хищными боеголовками ракет. Под кабиной пилота чья-то умелая рука нарисовала голову тигра с распахнутой пастью".
Совсем другое дело! "Старый двухэтажный дом с железной крышей и покосившимся крыльцом" может быть и на рисунке. А вот "разбитое окно" и "поскрипывающий на ветру флюгер" заставят читателя думать, будто этот дом существует где-то на самом деле. Ни в коем случае не пренебрегайте яркими и наиболее выразительными подробностями.
Порядок описания должен быть именно таким. Для сравнения попробуйте перевернуть его и посмотрите, что получится:
"На ветру жалобно скрипит железный флюгер возле кирпичной трубы. Левое окно разбито. Покосившееся крыльцо и железная крыша на старом двухэтажном доме".
"Большие игральные кубики висят под зеркалом заднего вида. Плохо заделанная вмятина на левом заднем крыле. Тонированные стёкла и вишнёвый цвет на вазовской девятке".
"Голова тигра с распахнутой пастью нарисована чей-то умелой рукой под кабиной пилота. Ракеты с хищными боеголовками выступают из-под крыльев короткого размера на с плавными обводами новеньком, только что со стапеля, космическом штурмовике".
Бред, не правда ли? Если в первом случае воображение читателя создаёт цельный образ, то во втором перед внутренним взором возникает несколько плохо связанных между собой образов. Ставить телегу впереди лошади глупо, не допускайте подобных ошибок.
Незнакомое и очень хорошо знакомое, подробно и кратко.
Вам приходилось бывать в Эрмитаже? Сколько минут вы рассматривали Малахитовую гостиную? А сколько любовались картиной Леонарда да Винчи "Мадонна с младенцем" или пялились на часы "Павлин", особенно если механическая птица с музыкой и пением распускала перья?
А теперь вспомните, сколько времени каждый день вы тратите на разглядывание собственной комнаты, ванны или кухонного стола? Как долго вы любуетесь фотографией мамы над вашим рабочим столом? И вообще, часто ли смотрите на неё? Вызывает ли у вас жгучий интерес микроволновка, когда по утру с гудением и шипением она разогревает вам завтрак?
Надеюсь, вы уловили суть. А теперь вопрос: а почему такая разница? Ответ прост.
Если вы не житель Санкт-Петербурге, то вряд ли бываете в Эрмитаже каждый день. Ну а если вы попали в этот великолепный музей первый раз, оказались в окружении столько всего красивого и необычного, то вполне естественно вы будете с восторгом пялиться по сторонам и заходить за красные ограждения. А в своей комнате вы бываете каждый день, где вам знакома каждая деталь, каждый ободранный котом угол и каждая складка на ковре. Как бы горячо вы не любили свою маму, но на её фотографию смотрите только тогда, когда вспоминаете о её чудесных пирожках или, не приведи господь, должны ей денег.
Аналогия с художественным текстом самая что ни на есть прямая. Если главный герой видит что-то в первый раз, тем более если это что-то необычное, забавное, опасное, противное ну или одела глупое платье, то и разглядывать его он будет долго, тщательно и внимательно. А если речь о чём-то хорошо знакомом, обычном, привычном, то ваш главный герой бросит на него мимолётный взгляд, отметит факт существования и всё. В первом случае чтобы передать эмоции и переживания главного героя вам потребуется куча слов и не меньше двух страниц. Во втором хватит уточняющей фразы.
Для большей наглядности пример. Два персонажа: крестьянин из глухой деревни, где до сих пор не отменили крепостное право, и реальный пацан из мегаполиса. Крестьянин возвращается вечером после работы в поле в родную избу, реальный пацан катит в любимый ночную клуб потусоваться. Что каждый из них увидит?
Крестьянин: "Наконец из-за пригорка показался родной дом. Из трубы вьётся дымок, значит Марьяна (жена) уже затопила печь. Из-под ворот выскочил Бобик, радостно залаял и завилял хвостом. Левая створка ворот раскрылась тихо и плавно, а вот правая пронзительно заскрипела. Не забыть бы смазать".
Реальный пацан: "Подкатил к ночную клубу. Оба! Иллюминацию уже врубили. На крыльце у входа, недалеко от мордастых охранников, собралась наша туса. Наташка, во коза, нацепила чудной прикид, мохнатая юбка едва прикрывает зад. Почти десятка, скоро пускать начнут".
А теперь поменяем крестьянина и реального пацана местами.
Крестьянин: "На противоположном конце улице сверкает цветными огнями чудной, странный дом. То ли полукруглый, то ли квадратный, то ли надкушенный. Высоко над каменным крыльцом мигают огромные буквы на иностранном языке. Это, сосед Фёдор сказывал, название будет. Перед огромными прозрачными дверями переминаются с ноги на ногу два упитанных амбала с наглыми мордами в чёрных пиджаках и брюках. Рядом с ними шумит большая толпа чудно разодетых парней и девок. Ещё никогда не доводилось видеть столько волосатых парней, бритых девок, кожаных одежд, размалеванных лиц и голых ляжек".
Реальный пацан: "Из-за бугра показалась отстойная деревенская хата за ограждением из заострённых досок. Банальная коробка из толстых брёвен. Крыша у хибары обита железными листами, хотя солома была бы прикольней. Кирпичная труба из облезлых кирпичей изрыгает белый дым. Из-под ворот выскочил мохнатый блохоносец неизвестной породы. Местный пахарь в прикиде позапрошлого века широко раскрыл скрипучие ворота".
Как говорится, почувствуйте разницу. Во втором описании гораздо больше и эмоций, и впечатлений и собственных суждений. Заодно обратите внимание, что в первом случае и крестьянин и реальный пацан оба заметили некоторые изменения в привычном облике деревенского дома или ночного клуба. Так крестьянин отметил, что из трубы идет дым, значит его жена уже затопила печь. Реальный пацан заметил на старой знакомой Наташке новый прикид.
Когда и вы будете описывать персонажа или места действия, спросите сами себя: а как хорошо персонаж, с точки зрения которого идёт повествование, знает другого персонажа или место действия? Будет одинаково глупо в деталях описывать комнату, где главный герой живёт последние двадцать лет, так и пройти мимо циркового представления зелёных человечков с Альфа Центавра, которые прилетели на Землю с гастролями на глуаконовом звездоправе.
По ранжиру, весу и жиру.
Опытный читатель может с ходу угадать главного героя или другого важного персонажа. Да и трудно не обратить внимание на главного героя, если автор потратил на его описание две с половиной страницы. И вы поступайте так же.
Ни в одном законодательстве мира не прописаны жёсткие ограничения на объём романа, повести или рассказа. Считается, что произведение до одного авторского листа рассказ. Средний объём принимаемых издательствами рукописей равен 15 авторским листам. Казалось бы, 600 тысяч символов с пробелами это очень и очень много. Но на деле это не так.
Каким бы длинным не был бы ваш роман, но места в нём все равно очень и очень мало. В жалкие 600 тысяч символов нужно впихнуть кучу информации: предыстория, политический режим, климат, цвет и повадки птички ара, взаимоотношения, любовь, ненависть, война, драка и что съел на обед главный герой.
Да, можно написать не один роман, а дилогию, трилогию, длинную серию, наконец, но это не выход. Каждая книга, не в зависимости от порядкового номера в длинной серии, должна быть самодостаточной. Вся, вся без исключения, необходимая информация должна быть втиснута всё в те же 15 авторских листов. Поэтому придерживайтесь очень простого правила: чем важнее персонаж, тем более длинным и подробным должно быть его описание.
При классической компоновке сюжета повествование начинается со знакомства с главным героем. В прошлом тысячелетии авторы тратили десятки страниц, чтобы как можно более подробно и обстоятельно познакомить читателя с главным героем. В принципе, это хороший тон. Пусть не с десяток листов, но две-три страницы следует потратить и в наше время, но не больше. Только не впадайте в другую крайность.
Даже если у вас куча информации по главному герою, не грузите ей читателя без необходимости. Сперва расскажите о самом главном. После, если подвернётся возможность, то можете добавить ещё несколько подробностей.
Персонажи, которые появляются в вашем повествовании время от времени, заслуживают меньше внимания, случайные – минимум. Чтобы не ходить далеко за примерами, раскройте мою любимую книгу "Двенадцать стульев" и прочтите первый десяток страниц.
Ипполит Матвеевич Воробьянинов, один из главных героев:
"Ипполит Матвеевич сунул сухощавые ноги в довоенные штучные брюки, завязал их у щиколотки тесемками и погрузился в короткие мягкие сапоги с узкими квадратными носами и низкими подборами. Через пять минут на Ипполите Матвеевиче красовался лунный жилет, усыпанный мелкой серебряной звездой, и переливчатый люстриновый пиджачок. Смахнув с седых (волосок к волоску) усов оставшиеся после умывания росинки, Ипполит Матвеевич зверски пошевелил усами, в нерешительности попробовал шероховатый подбородок, провел щеткой по коротко остриженным алюминиевым волосам пять раз левой и восемь раз правой рукой ото лба к затылку и, учтиво улыбаясь, двинулся навстречу входившей в комнату тещё – Клавдии Ивановне".
Гробовых дел мастер Безенчук, персонаж, который появляется в повествовании время от времени:
"Ипполит Матвеевич, слегка раздражённый, вышел из дому. У входа в своё потасканное заведение стоял, прислонясь к дверному косяку и скрестив руки, гробовых дел мастер Безенчук. От систематических крахов своих коммерческих начинаний и от долговременного употребления внутрь горячительных напитков глаза мастера были ярко жёлтыми, как у кота, и горели неугасимым огнём."
И случайный персонаж, который мелькнул в повествовании всего раз:
"В канцелярию вошёл рыжий бородатый милиционер в форменной фуражке, тулупе с косматым воротником. Под мышкой милиционер осторожно держал маленькую разносную книгу в засаленном полотняном переплёте. Застенчиво ступая своими слоновьими сапогами, милиционер подошёл к Ипполиту Матвеевичу и налёг грудью на тщедушные перильца."