Итак, все было продумано весьма тщательно, - Мейсон слегка повысил голос. - Но преступников погубила жадность! Полмиллиона долларов им уже казалось мало. Они знали, что Манро Бакстер собирается контрабандой провезти в Америку партию драгоценных камней. Они решили убить Бакстера и завладеть брильянтами. Уолтер Ирвинг помогал Манро Бакстеру организовать контрабандную аферу, а следовательно, был осведомлен о всех его намерениях.
Мейсон помолчал. В зале царила тишина. Адвокат снова заговорил громким, отчетливым голосом:
- Мнимый Дэвид Джефферсон не собирался надолго задерживаться в нашем городе. Он должен был забрать брильянты, а затем устроить так, чтобы труп настоящего Джефферсона был обнаружен до того, как полиция начнет расследовать эту историю. Однако внезапно произошли изменения в налоговой системе! Фирма отсрочила отправку ценной посылки. Что было делать преступникам? Мнимый Джефферсон должен был исчезнуть только вместе с брильянтами. Иначе Уолтер Ирвинг не смог бы приписать похищение драгоценных камней Дэвиду Джефферсону. А следовательно, нельзя было прикончить настоящего Джефферсона немедленно…
- Ваша честь! Ваша честь! - надрывался Гамильтон Бергер, полностью утративший самообладание. - Нас пытаются одурачить! Это очередная увертка, драматический эффект, которыми так славится господин защитник! Его клиент был признан виновным в убийстве первой степени, и я лично намерен позаботиться о том, чтобы убийцу приговорили к высшей мере наказания!
- Вот мой клиент! - холодно возразил Мейсон, указав на человека, стоявшего в проходе. - Мне поручили защищать именно его. Процесс состоялся в отсутствие моего клиента, и мне будет нетрудно это доказать. Мистер Джефферсон, прошу вас занять место для свидетелей и принести присягу.
- Ваша честь, я заявляю протест! - прохрипел Гамильтон Бергер. - Это нарушение судебной процедуры… Я утверждаю, что единственный обвиняемый по данному делу - этот человек! - И прокурор махнул рукой в сторону Джеймса Кинкейда, который, понурившись, стоял рядом с адвокатом.
Судья Хартли властно постучал ладонью по столу:
- Спокойствие, господа! Прежде чем суд примет то или иное решение, я должен тщательно ознакомиться с обстоятельствами дела. Необходимо выяснить, насколько обоснованы доводы защиты. Объявляю пятнадцатиминутный перерыв. Представителей обеих сторон прошу присоединиться ко мне в совещательной комнате.
На губах Перри Мейсона мелькнула улыбка.
Высокий изможденный мужчина с осунувшимся лицом, до этого момента неподвижно стоявший в проходе, внезапно повернулся в сторону зала. Казалось, он почувствовал чье-то приближение. Джефферсон не ошибся: к нему направлялась Мэй Джорден.
- Приветствую тебя, Сказочный Принц! - робко прошептала девушка.
Глаза Джефферсона вспыхнули.
- Привет, о Леди Гиневра! - ответил он чуть слышно. - Мне сказали, что вы будете здесь…
- Принц… Сказочный Принц!
- Оставляю моего клиента на ваше попечение, мисс Джорден, - заговорщически подмигнул Мейсон. - Полагаю, теперь он в надежных руках.
И знаменитый адвокат с довольным видом направился в совещательную комнату.
Глава двадцать вторая
- Итак, мы вас слушаем, Мейсон. - Судья Хартли явно сгорал от нетерпения.
- Это был целый заговор, - начал адвокат. - Собственно, они разработали план еще в Париже. Уолтер Ирвинг узнал, что его посылают в Соединенные Штаты - помочь Джефферсону основать новый филиал фирмы. В подручные Ирвинг взял Джеймса Кинкейда и Марлин Шомон, весьма ловкую особу, которую руководство парижского филиала приглашало на светские приемы в качестве "хозяйки". Возможно, замысел увенчался бы успехом, но преступников сгубила их непомерная алчность. Они знали, что Манро Бакстер собирается контрабандой провезти в Штаты брильянты стоимостью в триста тысяч долларов. Джек Джилли должен был ждать Бакстера в лодке, а затем доставить в условленное место. Преступники сказали Джилли, что Бакстер якобы передумал. Дескать, Джилли не внушает ему доверия. Пускай лучше в лодке его ждет Кинкейд с приятелем. Между прочим, Джилли солгал, заявив, что за прокат лодки ему заплатили пятьдесят долларов. На самом деле он получил две с половиной тысячи. У меня есть письменные показания Марлин Шомон.
- Минутку, - остановил Мейсона судья Хартли. - Эти показания касаются клиента, интересы которого вы представляете в суде?
- Повторяю, ваша честь, - твердо ответил Мейсон, - я представляю интересы настоящего Дэвида Джефферсона. Я взялся его защищать по просьбе правления "Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней". Однако суд должен предоставить Джеймсу Кинкейду возможность нанять собственного адвоката. Он тоже имеет право на новое судебное разбирательство.
- Даже если ваши россказни подтвердятся, этот субъект не имеет ни малейшего права на новый процесс! - взорвался Гамильтон Бергер. - Вы защищали его, Мейсон, и вы проиграли дело!
Мейсон смерил прокурора холодным взглядом:
- Если бы не показания Мэй Джорден по поводу ее переписки с Джефферсоном, возможно, вам бы и удалось загнать меня в угол. Однако корреспондентом мисс Джорден был настоящий Джефферсон, а не тот человек, которого вы обвинили в убийстве. Вы не в состоянии добиться осуждения настоящего Джефферсона хотя бы потому, что он не присутствовал на своем процессе. Вы не в состоянии добиться осуждения мнимого Джефферсона, поскольку, доказывая его вину, вы опирались на факты, касающиеся другого лица, а к обвиняемому не имевшие ни малейшего отношения. Сперва следовало выяснить личность индивидуума, которого вы арестовали, - язвительно продолжал Мейсон. - Но вы ведь так спешили, господин окружной прокурор! Вам не терпелось разделаться со мной. Вы проверили отпечатки пальцев, узнали, что подозреваемый когда-то судился и сидел в тюрьме… Вашему ликованию не было предела. Вы так увлеклись, что позволили Мэй Джорден рассказать суду о ее знакомстве с настоящим Джефферсоном. Вам и в голову не пришло, что человек, которому она подарила нож, и обвиняемый - отнюдь не одно и то же лицо. Если бы вы поменьше думали о сведении счетов со мной, истина могла бы обнаружиться гораздо раньше.
Мейсон на минуту умолк, а когда снова заговорил, было видно, что он взвешивает каждое слово.
- Как только поезд прибыл в Чикаго, Джеймс Кинкейд и Уолтер Ирвинг усыпили Дэвида Джефферсона при помощи какого-то наркотика. Они украли его документы, украли письма Мэй Джорден, украли нож… Вам придется все это доказывать на новом процессе, и я не намерен вам помогать. Сами добывайте нужные улики. У меня в конторе сейчас находится Марлин Шомон. Она сделала признание в письменной форме. Я позволю себе вручить эту бумагу вашей чести, мистер Хартли. Копия для окружного прокурора прилагается… И еще одна маленькая подсказка, мистер Бергер. Если вы хотите наконец завершить это дело, советую отыскать человека, который был в лодке вместе с Кинкейдом. Имейте в виду, что это отнюдь не Уолтер Ирвинг. Вам придется пошевелить мозгами, господин прокурор. А теперь прошу вашу честь освободить меня от ответственности за судьбу обвиняемого Джеймса Кинкейда, мошенническим путем склонившего меня представлять его интересы в суде. Мой единственный клиент - мистер Дэвид Джефферсон.
- Я хотел бы побеседовать с этим Джефферсоном, - обратился к адвокату судья Хартли. - Полагаю, его личность вами доподлинно установлена?
- Дэвид Джефферсон проходил службу в армии. Отпечатки его пальцев можно найти в картотеке соответствующей воинской части.
- Этого вполне достаточно, - улыбнулся судья Хартли. - Позовите мистера Джефферсона. Я хочу задать ему несколько вопросов.
Мейсон распахнул дверь, заглянул в зал заседаний и весело воскликнул:
- Ваша честь! Право, жаль прерывать столь оживленную беседу! Дэвид Джефферсон и свидетельница Мэй Джорден трещат, как сороки. Похоже, они мигом нашли общий язык. Впрочем, здесь нет ничего удивительного: ведь оба страстно увлекаются фотографией…
Судья Хартли добродушно рассмеялся.
- А может быть, господин адвокат, - предположил он с лукавым блеском в глазах, - мисс Джорден рассказывает мистеру Джефферсону, как ей удалось раздобыть ключ?
Эдигей Ежи. Рубины приносят несчастье
Ежи Эдигей - это псевдоним одного из крупнейших польских мастеров детективного жанра Ежи Корыцкого (1912–1982).
Он учился на юридическом факультете Варшавского университета. Работал адвокатом, судебным и спортивным журналистом, профессионально занимался спортом, одно время был тренером по гребле. Литературной деятельностью занялся лишь в начале 1960-х годов. Первый детективный роман - "Чек для белого ганга" был написан в 1963 году, и тогда Ежи Эдигей взял псевдоним по имени древнего татарского хана, от которого, по семейному преданию, пошел род Корыцких.
Романы Ежи Эдигея, которых насчитывается около пятидесяти, переведены на семнадцать языков.
Глава первая
Вечерело. Лучи заходящего солнца освещали вершину Гевонта. На Закопане уже опустилась густая тень. По улице, носящей оригинальное название "К Трамплину", шествовала группа туристов - три женщины и четверо мужчин. Вероятно, они возвращались с прогулки в горах: на всех были спортивные костюмы, а одна из дам даже щеголяла в шортах. Конечно, жители Закопане и не такое видали, но прохладным октябрьским вечером подобный наряд выглядел весьма своеобразно, привлекая внимание прохожих.
- Кажется, меня принимают за полоумную!
- Прямо не верится, что вы не замерзли.
- Честное слово, пани профессор, я чувствую себя превосходно! Будь я мерзлячкой, зачем бы я стала так одеваться?
- Прибавим шагу, а то за обедом разразится скандал!
- Сомневаюсь, что нам вообще подадут обед. Слишком уж поздно.
- Мы ведь предупреждали, что задержимся.
- Да, но мы обещали - явиться к трем, а сейчас около пяти.
Продолжая болтать, туристы добрались до уютного белого особняка, огороженного металлической сеткой на каменных столбиках. Черная мраморная табличка гласила:
КАРЛТОН
Кто-то из гостей пансионата приписал внизу мелом: "Обитель лени и праздности". Как видно, дополнение всем пришлось по душе. Во всяком случае, никто и не подумал его стереть.
На застекленном крылечке компанию встретила горничная в белом фартуке:
- Никакого обеда! Кто опаздывает, тот сидит голодный!
- Очень уж вы с нами суровы, пани Рузя!
- И поделом. Повар страшно обозлился. Ждал-ждал, плюнул, ушел домой…
- А наш десерт?!
- Беда мне с вами! Все остыло. Котлеты - точно деревяшки.
- Ага! Значит, нам все же кое-что достанется?
- Живо марш в столовую! Сейчас принесу обед.
На крыльцо от тротуара вела невысокая лесенка. На первой же ступеньке дама в шортах споткнулась и чуть не упала. Один из спутников успел ее подхватить.
- Ну и порядочки! - возмутился другой. - Любопытно, кто забыл на лестнице эту штуковину?
Он поднял со ступеньки большой, тяжелый молоток.
- Должно быть, ребятишки директора, - оправдывалась горничная. - Вечно всё бросают где попало, а убирать за ними некому.
- Дайте-ка сюда молоток! - потребовала хорошенькая блондинка в оранжевой курточке и ядовито-зеленых брюках. Ее наряд довершали высокие голубые ботфорты, вполне пригодные для ловли форели, и нелепая крошечная шляпка. Через плечо она перекинула палку, на которой болталась корзинка причудливой формы. Ясно было, что молодая особа любой ценой жаждет обратить на себя внимание, даже рискуя стать всеобщим посмешищем.
Один из кавалеров с наигранно-галантным поклоном протянул ей молоток:
- Извольте, пани Зося. Но зачем вам это смертоносное оружие? Неужели для Анджея?
- Пусть только попробует мне изменить! Ого! Проломлю голову! - Пани Зося грозно взмахнула молотком. - Какой тяжелый!
- Самый что ни на есть весомый аргумент в спорах между супругами.
- Что вы смыслите в семейной жизни, пан инженер? - рассмеялась другая дама. - Вы же холостяк!
- Достаточно послушать пани Зоею. Когда она распространяется насчет бесчисленных поклонников и бедного мужа, я благодарю небо, что покамест не встретился со своим "идеалом"…
- Не зарекайтесь. Все вы клянетесь, что умрете холостыми, а потом силой тащите под венец какую-нибудь злосчастную жертву, чтобы отравить ей жизнь.
- Это вы-то злосчастные жертвы?!
- Ах, пани Рузя, как чудесно мы прогулялись! - восторгалась дама в шортах. - Сначала пошли в Кондратову, оттуда - на Сухой Кондрацкий, потом через Кондрацкий Купол - на Гевонт. Обратно через Гжибовец до Стронжиской Долины…
- Верно, вы совсем окоченели, пани Бася, - заметила горничная.
- Нисколечко! - обиделась Бася. - Наоборот, мне было жарко. Ужасно жарко!
- Ну да. А зубы у вас так стучали - ни дать ни взять, стадо овец спускается с гор…
- Кажется, я похудела по крайней мере на два кило! - гордо заявила полная дама.
- А я продал на Гевонте два колечка! - похвастался пожилой мужчина в очках.
- Ясное дело, - усмехнулся высокий молодой человек, - ювелир везде ухитрится подзаработать. Не то что мы, жалкие подмастерья.
- Да идите же в столовую! - сердилась горничная Рузя. - Ей-Богу, не будет вам обеда.
- Сейчас, сейчас. Только руки вымоем, - сказал статный брюнет с сединой в волосах.
- Давно ли вы сделались таким чистюлей, пан редактор? - ехидно осведомился щуплый, лысоватый блондин.
- Ну, художники вообще рук не моют, - парировал журналист. - Экономят краски.
- Зато у нашей прессы всегда чистые руки…
- Прошу к столу! - надрывалась Рузя. - Обед простынет!
Несмотря на бурные протесты журналиста, горничная загнала все общество в столовую, и начался долгожданный обед. Гости энергично жевали, обмениваясь впечатлениями от удачной прогулки.
Художник поддразнивал соседку:
- Может, вы и потеряли два кило, пани профессор… Ничего, вот покушаете этого супчика - и они вернутся обратно.
- Стыдно обижать беззащитную женщину! Сами налили мне полную тарелку!
- Что ж вы раньше-то молчали? Суп уже через край переливается, а пани профессор - ни гугу, сидит себе с довольным видом.
В столовую вошел еще один обитатель пансионата:
- Вы только что вернулись? Мы ждали около часа, но наконец терпение лопнуло…
- Представьте себе, - пожаловалась пани Зося, - инженер и пани Бася погнали нас по горам и долам до самого Гевонта. Если мой Анджей узнает, какой опасный был поход, он страшно рассердится. Я совершенно выбилась из сил.
- Ваш Анджей должен быть в восторге… Чем больше сил вы потратите на походы, тем меньше останется для…
- Пан редактор, что за намеки?!
- Я продал два кольца на Гевонте, - опять похвастался ювелир.
- Как это вам удалось? - полюбопытствовал новоприбывший.
- Очень просто. Мы пили сливки. Я держал стакан в левой руке. На пальце у меня кольцо… - Ювелир поднял руку и продемонстрировал обществу изящный серебряный перстень с кораллом. - Какая-то женщина поинтересовалась, где я его купил. Я честно сознался, мол, сам сделал. Она решила, что я ее разыгрываю. В подтверждение своих слов я вытащил из кармана два кольца, которые закончил вчера вечером. Тогда она спросила о цене. Ну, "Цепелия" платит мне двести злотых за штуку… Тут моя дама вынимает из сумочки две сотенных купюры. Ее приятельнице, видимо, колечко тоже пришлось по вкусу… Что прикажете делать?! В итоге я нежданно-негаданно заработал четыреста злотых.
- С вас причитается! Ведите-ка нас к "Ендрусю"!
- Только не сегодня! - защищался ювелир. - Я с ног валюсь от усталости. Может, завтра?
- Но ведь завтра вы уезжаете, - заметила пани профессор.
- Останьтесь еще на пару дней, пан Мечислав! - взмолилась пани Зося. - Сходим к "Ендрусю"! Вы обещали станцевать со мной твист.
- Не советую! - предостерег ювелира журналист. - Анджей вас убьет в припадке ревности. Все похождения Зосеньки в Закопане запишут на ваш счет.
- Берегитесь, пан редактор! Я тоже могу шепнуть кое-кому в Варшаве, что поделывал в "Карлтоне" некий джентльмен… Либо… Не взяться ли мне за молоток?
- Кстати, куда вы его дели? - спросила пани Бася. - В моих туфельках вылез какой-то противный гвоздь. Нельзя ли его забить?
- Молоток я положила на диванчик в холле.
- Молоток чересчур велик, - возразил инженер. - Здесь пригодилось бы долото. Я попробую что-нибудь сделать.
- Отлично. После обеда я принесу вам туфли.
- Полюбуйтесь на них! - вскричала Зося. - Нимало не церемонясь, в нашем присутствии назначают друг другу свидание!
- А вас это ужасно шокирует. Вы ведь недотрога!
- Пан редактор! Последний раз предупреждаю: не цепляйтесь ко мне, хуже будет!
- Значит, вы нас покидаете, пан Мечислав? Как жаль! - сокрушалась пани профессор. - Погода чудесная, приятное общество…
- Ничего не поделаешь. Впрочем, я приезжал сюда работать, а не отдыхать. Готовил пару вещиц для ювелирной выставки во Флоренции. Вчера закончил, сегодня сходил с вами в горы, а завтра меня ждут в Главном управлении ювелирного искусства. Мы хотим устроить во Флоренции собственный стенд. Несколько дней уйдет на разные формальности и возможные поправки. А ведь уже середина октября. Вряд ли я вернусь в Закопане.
- Вы едете во Флоренцию? - спросила пани Зося.- Боже мой, я без ума от Италии! Дивное небо, роскошные мужчины!
- Я понятия не имел, что вы бывали в Италии, - удивился художник.
- Гм… Не совсем. Я однажды ездила в Албанию… Но ведь это почти одно и то же! Я знаю Италию по рассказам друзей, а на будущий год мы с Анджеем непременно туда выберемся. Он твердо обещал!
- Увы, - вздохнул ювелир, - во Флоренцию отправляюсь не я, а мои работы.
- А заодно - десяток пижонов из Главного управления, - присовокупил художник. - Обычное дело. На выставку в Неаполь тоже поехали наши картины в сопровождении каких-то министерских чинуш.
- А ведь я ни разу не видела ваших знаменитых произведений, пан Мечислав, - заметила пани профессор. - Что вы приготовили для флорентийской выставки?