Тем самым отрицательный персонаж (в данном случае это планета) вызывает злобное отношение у положительного персонажа. При этом, по логике автора, он, однако, не превращается в отрицательного.
Отрицательный герой "темного" текста – УМНИК, который замышляет злое дело, его ум злой, недобрый, коварный. Его ум порой приносит ему самому же несчастье: этот "умник" (именно в кавычках) нередко погибает от своего изобретения первым.
Очень часто в "темных" текстах угроза исходит от "маньяков, совершивших страшное научное открытие, грозящее уничтожением планеты, полным истреблением людей" (Парнов, 1978). В научной фантастике большое распространение получила тема "mad scientist" – тема сумасшедшего ученого. Можно назвать немало произведений на эту тему, где фигурирует ученый, осуществивший или намеревающийся провести антигуманный эксперимент.
Как считается, первым произведением на эту тему был роман "Франкенштейн, или Современный Прометей" М. Шелли. В нем идет речь о высоком человеке-роботе, созданном ученым из трупа и вышедшем из-под его контроля (он убегает от создателя и начинает убивать людей).
К "темным" следует отнести и текст о необыкновенном и гибельном эксперименте Гриффина – героя произведения Г. Уэллса "Человек-невидимка". Гриффин ищет средство, которое обесцвечивало бы органическую ткань. Но неудачный опыт – невозможность стать видимым – озлобил его и сделал "злым гением". Он крушит все вокруг и становится убийцей.
Похож на Невидимку и инженер Петр Петрович Гарин, создавший смертоносное оружие (А. Толстой "Гиперболоид инженера Гарина"). Гарин тоже зол на весь мир, он грозится его уничтожить и стать диктатором. И лишь всеобщее восстание предотвращает гибель Земли.
Итак, отрицательный герой "темного" текста – человек, который замышляет злое дело, его ум злой, коварный. Это именно умник, профессор, названный так со злой усмешкой. Отрицательному персонажу в "темном" ("простом") тексте как бы приписывается предикат 'сложный', который имеет следующее значение: очень умный, заумный, много знающий, наблюдающий, злой. Знания этого врага – это вредные знания, позволяющие ему делать его дела-делишки.
Приведем пример, иллюстрирующий такой тип взаимоотношений.
Товарищи ученые, доценты с кандидатами!
Замучились вы с иксами, запутались в нулях,
Сидите, разлагаете молекулы на атомы,
Забыв, что разлагается картофель на полях.
Товарищи ученые, кончайте поножовщину,
Бросайте ваши опыты, гидрит и ангидрит:
Садитеся в полуторки, валяйте к нам в Тамбовщину, -
А гамма-излучение денек повременит. <…>
Товарищи ученые, не сумлевайтесь, милые:
Коль что у вас не ладится, – ну там, не тот эффект, -
Мы мигом к вам заявимся с лопатами и вилами,
Денечек покумекаем – и выправим дефект!(Вл. Высоцкий "Товарищи ученые")
Ироническое отношение к отрицательному герою проявляется в обзывании его умником, профессором (В. Тельпугов "Парашютисты"), беззлобном подшучивании. Но гораздо чаще встречается злобное отношение.
Это связано с тем, что положительному герою "темного" текста непонятны эти идеи, он ненавидит их и ненавидит того, кто их выражает. Эта своего рода психологическая несовместимость вызывает борьбу "темного" героя со "сложным", а смысл этой борьбы состоит в том, чтобы доказать, что умные теории вредны.
Вот как эта мысль звучит у Конан Дойла: "Ох, сколько зла на сеете, и хуже всего, когда злые дела совершает умный человек!.." - говорит писатель устами Шерлока Холмса в рассказе "Пестрая лента". Или, описывая своего главного врага – высокого и тощего профессора Мориарти, он дает ему убийственную характеристику (рассказ называется "Последнее дело Холмса"):
У него наследственная склонность к жестокости. И его необыкновенный ум не только не умеряет, но даже усиливает эту склонность и делает ее еще более опасной… Он организатор половины всех злодеяний и почти всех нераскрытых преступлений в нашем городе. Это гений, философ, это человек, умеющий мыслить абстрактно. (Вспомним об умении Холмса обращать внимание именно на мелочи. – В.Б.) У него первоклассный ум. Он сидит неподвижно, словно паук в центре своей паутины, но у этой паутины тысячи нитей, и он улавливает вибрацию каждой из них. Сам он действует редко. Он только составляет план <…> профессор хитро замаскирован и <…> великолепно защищен <…>.
Так описывается опасный враг знаменитого сыщика – скромный учитель математики.
Если отрицательный герой – это враг, солдат вражеской армии, представитель другой банды, нарушитель границы, то отношение к нему очень злобное. Такого рода отрицательные персонажи описываются как люди, которые много знают и в силу этого считают, что могут победить. Поэтому задача положительного героя состоит не только в борьбе с ними, но и в раскрытии нечеловеческих замыслов врагов, которые считаются извергами, изуверами. И в этом случае борьба может идти не на жизнь, а на смерть.
Приведем пример такой "злобной" характеристики из газетного очерка об одном из организаторов фашистских концлагерей: "Изощренный убийца с университетским образованием, доктор общественно-политических наук, христианского вероисповедания" (Тарасенко, 1985). Обратим здесь внимание не на то, что текст создан в годы советской власти и в эпоху социалистической идеологии, а на эмоциональный тон характеристики, на языковые средства ее выражения, которая несет большой заряд язвительности и злости.
Образ 'умного и опасного' в рамках эпилептоидного мироощущения оказывается близок образу дьявола, сатаны, черта. В "простых" текстах речь идет о грехе человека (примерами могут служить брошюры против СПИДа) и о его искуплении (W. P. Blatty "The Exorsist"; Зальтцер "Знамение"), о другой инфернальной тематике (К. Кастанеда "Дверь в иные миры").
Характерно, что "неожиданное наступление припадков, <…> вызывающих впечатление какого-то постороннего чужого для личности воздействия в прежние времена, – как пишет Д. Е. Мелехов, – давало основание расценивать эти приступы как результат вмешательства злой силы, одержимости бесами" (Мелехов, 1992, с. 74).
Нередко деятельность злого умника связана с порошком (у Ф. Достоевского в "Двойнике" врач-немец дает какой-то порошок настоящему Голядкину, после чего у того появляется двойник; Урфин Джюс у А. Волкова также пользуется порошком чтобы оживить деревянных солдат-зомби).
Особым типом отрицательного героя является герой-красавец. Он красив, но развратен, за его красотой и непорочной внешностью тщательно скрывается такая бездна зла, которую только можно представить. Таков герой упоминавшегося выше "Знамения" (Д. Зальтцер), который является дьяволом в образе ребенка. Таков герой О. Уайлда Дориан Грей ("Портрет Дориана Грея"). Он очень красив, самовлюблен. Продав дьяволу душу, он получает возможность быть вечно молодым и красивым. Дориан Грей становится причиной смерти чистой Сибиллы Вэйн, убивает своего друга Бэзила Холлоурда. Но за это он наказан. Дориан Грей встречает в деревне простую невежественную девушку, обладающую всем тем, что он утратил, и решает убить своего двойника – свой нестареющий портрет, – но тем самым убивает себя. Так реализуется идея "развратник должен быть наказан".
"Промежуточный" персонаж
В "темных" текстах может присутствовать, кроме положительного и отрицательного героев, и "промежуточный" герой, которого мы назвали так в силу того, что он занимает положение между ними. Он выполняет как минимум две функции.
Так, промежуточный герой может быть проводником идей зла, может быть марионеткой, которой манипулирует злой гений, и тем самым он также может нести зло.
Примерами таких персонажей являются спутники главного героя мистической повести "Знамение"
(Д. Зальтцер) – гувернантка, помогающая ребенку столкнуть свою мать с балкона, офицер военной школы, говорящий мальчику-дьяволу о книге Бытия, где сказано о его дьявольском предназначении.
В других случаях "промежуточный" персонаж бывает пассивен и не выделяется как личность. Как правило, этот персонаж не один, их много, и они организованы в стаю, свору, толпу. Они страшны не сами по себе, они страшны тем, что они нелюди, нечеловеки или даже недочеловеки, которые потеряли человеческий облик, которые забыли все святое, не помнят своего прошлого, потеряли всякое уважение к другим людям.
В этом случае они становятся предостережением для главного героя, примером того, каким не должен быть человек, но каким может стать, если попадет под влияние умного и злого или не будет бороться за свои права.
Вот какая характеристика дается Бандерлогам, Обезьяньему народу, похищающему Маугли:
Они жили на вершинах деревьев, а так как звери редко смотрят вверх, то обезьянам и Народу Джунглей не приходилось встречаться. Но когда обезьянам попадались в руки больной волк или раненый тигр, или медведь, они мучили слабых и забавы ради бросали в зверей палками и орехами, надеясь, что их заметят. Они поднимали вой, выкрикивая бессмысленные песни, звали Народ Джунглей к себе на деревья драться, заводили из-за пустяков ссоры между собой и бросали мертвых обезьян где попало, напоказ всему Народу Джунглей. Они постоянно собирались завести и своего вожака, и свои законы и обычаи, но так и не завели, потому что память у них была короткая, не дальше вчерашнего дня. В конце концов они помирились на том, что придумали поговорку: "Все джунгли будут думать завтра так, как обезьяны думают сегодня", и очень этим утешались.
(Р. Киплинг "Маугли")
Схожими характеристиками наделены и Морлоки из повести Г. Уэллса "Машина времени". В этом фантастическом романе Путешественник во Времени попадает в 802701 год и является свидетелем того, как мир разделился на Верхний Мир и мир людей, которые жили под землей (о категории 'верх' – 'низ' см. дальше). Описание этого "второго рода людей", ведущих подземный образ жизни, которых автор называет Морлоками, очень похоже на описание Бандерлогов.
Герой произведения падает в колодец и лежит, весь дрожа. "Воздух был наполнен гулом и жужжанием машины, накачивавшей в глубину воздух". Его "привело в себя мягкое прикосновение чьей-то руки, ощупывавшей его лицо". Он вскакивает и видит Морлоков, "которые проводили свою жизнь в темноте, и потому глаза их были ненормально велики". Затем герой видит "небольшой стол из белого металла, на котором лежали куски свежего мяса. Оказалось, что Морлоки не были вегетарианцами!". Позднее герой догадывается, что это было человеческое мясо.
Все кругом было очень неясно: тяжелый запах, большие смутные контуры, отвратительные фигуры, притаившиеся в тени и ожидающие темноты, чтобы снова напасть на меня! <…> Меня поразил какой-то особенно неприятный запах. Мне казалось, что вокруг себя я слышал дыхание целой толпы этих ужасных маленьких существ. <…> они <…> приблизились снова, издавая странные звуки, похожие на тихий смех. <…> Морлоки <…> жужжали и шелестели в тоннеле, словно листья от ветра. <…>
В одно мгновение меня схватило несколько рук. Морлоки пытались оттащить меня назад. Я зажег новую спичку и помахал ею прямо перед их ослепшими лицами. Вы едва ли можете себе представить, как омерзительно, нечеловечески они выглядели, эти бледные, как бы обрубленные лица, с большими лишенными век красновато-серыми глазами! Как они дико смотрели на меня в своем слепом замешательстве!
Похожи на Морлоков и Бандерлогов бараны с Дурацкого острова из повести Н. Носова "Незнайка на Луне". Целыми днями катаясь на качелях и каруселях, они из "обычных" коротышек медленно, но верно превращаются в баранов.
Близки к ним и пролы, о которых Уинстон – герой роман "1984" Д. Оруэлла писал: "Тяжелый физический труд, заботы о доме и детях, мелкие свары с соседями, кино, футбол, пиво и главное – азартные игры – вот и все, что вмещается в их кругозор. Управлять ими несложно".
В фантастическом рассказе С. Гансовского "День гнева" тоже есть некие существа (также получившие необычное наименование – в данном случае это отарки), ставшие мутантами в результате научного эксперимента), которые загнаны в особые резервации и поедают своих мертвых сородичей, не знают свою историю, имеют короткую память, желают навязать свои мысли другим, но при этом владеют устным счетом.
Очевидно, что и йеху (yahoo) Д. Свифта ("Путешествия Гулливера") – эти "грязные, эгоистические, с животными инстинктами человекообразные существа" – в противопоставлении жителям идеальной страны гуингнмов (houynhnhm) – попадают в эту же группу. Любопытно, что животные (обезьяны) противопоставляются одичавшим людям как более умные и в антиутопии "Планета обезьян" П. Буля.
В повести Ч. Айтматова "Буранный полустанок: И дольше века длится день…" также есть существа, которые выполняют функцию противопоставления человеку. Это манкурты, не помнящие своего прошлого, превращенные жуаньжуанами в чучело прежнего человека.
Очевидно, что такую же роль выполняет Полиграф Полиграфович Шариков – результат эксперимента профессора Преображенского ("Собачье сердце" М. Булгаков).
Иными словами, приведенные здесь характеристики оказываются достаточно типичными для построения многих на первый взгляд разных художественных текстов.
Двойник
В "темных" текстах у главного героя нередко имеется двойник. Отметим только те стороны проблемы двойника, которые имеют отношение к нашей теме. В "простых" текстах двойник выполняет две функции.
Во-первых, двойник является помощником положительного персонажа или даже выступает с ним в одной роли. Таковы Сашка и Колька из повести А. Приставкина "Ночевала тучка золотая". Братья-близнецы очень похожи друг на друга, чем постоянно сбивают с толку окружающих. Такую же функцию выполняет и двойник изобретателя Гарина (А. Толстой "Гиперболоид…"), спасающий его от разъяренной толпы, желающей смерти опасного для человечества инженера. Для того чтобы не быть убитым, делает себе восковую фигуру Шерлок Холмс, имеющий помощника доктора Ватсона (А. Конан Дойл "Приключения…").
Во-вторых, двойник может быть антагонистом положительного персонажа.
Именно такую функцию выполняет Голядкин-младший в повести Ф. М. Достоевского "Двойник", где он появляется для того, чтобы занять место персонажа, появившегося первым. Портретное изображение Дориана Грея, будучи наделенным его душой благодаря дьяволу, стареет, отражая все злодеяния, совершенные "оригиналом" (О. Уайлд "Портрет Дориана Грея"). Естественным финалом становится убийство Дорианом Греем своего почти живого двойника, что приводит к его собственной смерти. Мистер Хайд из романа Г. Уэллса "Странная история доктора Джекила и мистера Хайда", появляясь на свет в результате эксперимента, приведшего к раздвоению личности, становится убийцей своего создателя – доктора; есть двойник и у героя Э. Гофмана ("Эликсир сатаны").
В рамках эпилептоидного мироощущения разделение личности на "положительную" и "отрицательную" части может быть проявлением двойственного отношения к себе, имеющему как бы две ипостаси – до припадка (спокойный, нормальный) и во время (возбудимый, гневливый). "Такие сочетания, – отмечает Д. Е. Мелехов, – одновременно проявляющихся или меняющих друг друга противоположных полярных признаков производят тяжелое впечатление двойственности, двойниковости, противоречивости" (Мелехов, 1992, с. 74).
Названные функции положительных, отрицательных и "промежуточных" персонажей и двойников существуют не сами по себе, а как элементы образной системы "темных" текстов.
Отметим, что проблема двойника в литературе не исчерпывается теми характеристиками, которыми он наделен в "темных" текстах. Рассмотрение же этого вопроса в культурологическом плане является самостоятельной проблемой.
Образность "темных" текстов
"Темные" тексты очень колоритны по образности и насыщены повторяющимися семантическими компонентами, являющимися по функции психологическими предикатами. Они встречаются при описании почти всех действий героев "темного" текста, создавая вполне определенный коннотативный ореол, и составляют основу его образности. Отметим также, что мы оставляем в стороне такое существенное измерение художественного текста, как его художественность. Мы лишь полагаем, что оно связано с богатством системы образности, а в психологическом плане – скорее всего с когнитивной сложностью. Тексты "малохудожественные" будут скорее когнитивно простыми.
По содержанию семантические компоненты "темного" текста связаны с физиологической и психофизиологической сторонами жизни человека, с ощущениями, коррелирующими с дисфорией, сумеречными и другими состояниями, характерными для эпилептоидной личности. В частности, в них много описаний эмоциональных состояний 'злобы' и 'тоски', проприоцептивных ощущений, ощущений равновесия, всевозможных зрительных, слуховых и обонятельных ощущений.
Перейдем к описанию их вербальной реализации в литературных текстах.
Эмоциональные состояния
В "темном" тексте преобладает такой семантический компонент, как 'тоска'. Она отличается от печали и грусти в "печальном" тексте (см. ниже). Здесь 'тоска' не только сопровождает события, разворачивающиеся в "темном" тексте, она давит, заставляет героя активно действовать, избавляться от нее.
По модальности и семантике описание 'тоски' в "темном" тексте близко по содержанию к интериоцептивным ощущениям, которые А. Р. Лурия относил к сфере "темных чувств" (Лурия, 1975). Однако в рамках нашей типологии эквивалентом этого психосоматического компонента становится дисфория – расстройство настроения, сопровождающееся чувством тоски, злобы и страха.
На следующий день после совершения убийства Раскольников "шел, смотря кругом рассеянно и злобно" (Ф. Достоевский "Преступление и наказание"). Тоска и неудовлетворенность преследуют героя романа Ф. Кафки "Замок". Безысходная, невыносимая, нарастающая тоска охватывает персонажей романа "Плаха" (Ч. Айтматов).