Разбив милиционеров на две группы, дал задание: начав одновременно с разных концов поселка, обойти все дома. Всех встреченных опрашивать, не замечали ли они темновишневые "Жигули".
Пока две группы милиционеров обходили поселок, он зашел в несколько домиков. Оставшихся на зиму дачников было немного. Поговорил с каждым, но никто из них не видел ни темно-вишневых "Жигулей", приезжавших в четверг вечером, ни женщину или мужчину, похожих на Веру Гаеву или Разина.
Наконец в уже сильно сгустившихся сумерках Тауров услышал чуть в стороне собачий лай. Лай был особый, с нотками злобы - так всегда лает собака, взявшая след. Пошел на лай и увидел всю опергруппу. Собака, задыхаясь от усилий, пыталась разрыть передними лапами освещенную несколькими фонариками полоску сравнительно недавно вскопанной земли.
Два милиционера принесли лопаты. Копали быстро, изредка сменялись. Наконец примерно на полуметровой глубине в свете фонарей из-под взрыхленной земли показалась часть одежды. Отложив лопату и спрыгнув в яму, копавшие осторожно отгребли остаток земли руками. Вытащили из ямы труп мужчины. Модная синяя пуховая куртка, синие брюки, заправленные в щегольские черные полусапожки. Вещи были сильно испачканы землей и уже покрыты плесенью. Тронутое тлением лицо опознать было трудно, тем не менее Тауров не сомневался, что это Разин. После осмотра тела, проведенного наспех при свете фонарей, обнаружил в области сердца у поясницы следы выстрелов в упор из огнестрельного оружия. На одежде убитого около пулевых отверстий можно было разглядеть характерные темные пятна - следы ожогов.
Форпик, спектр и остальное
На следующий день результаты осмотра были уточнены. Из тела Разина извлекли две пули, выпущенные из пистолета "вальтер" калибра 7,65. Выстрелы были произведены с близкого расстояния в момент, когда покойный находился в состоянии алкогольного опьянения.
Поиски в городе и крае машины "Жигули" вишневого цвета 43–12 пока результатов не дали. Родители Веры Гаевой категорически отрицали, что у их дочери могла быть машина. По их словам, дочь никогда им об этом не говорила. Сами они тоже ни разу ее в подобной машине не видели. Вывод мог быть только один: на имя Веры Гаевой машина была лишь записана, пользовался же вишневыми "Жигулями" скорее всего тот, на чьи деньги они были куплены. Этим человеком теперь с полным основанием можно считать "блондина". Неизвестного, использовавшего чужой паспорт на имя Севрюкина Павла Васильевича, и называвшего себя "Пашей" и "Павликом". То, что именно "Паша" сбывал золотые десятки. подтвердил рассказ позвонившего в первой половине дня и подъехавшего в УВД старшего из братьев Гутиных. Игорь Гутин. как и обещал, поговорил с братом. Сначала Юрий Гутин ничего не хотел рассказывать даже брату, но в конце концов все же рассказал, что на продажу десятки его подбил некто "Алексей". Этим именем назвался человек лет тридцати, высокого роста, худой, светлоглазый, с выступающей нижней челюстью, блондин с редкими волосами. Это описание полностью повторяло портрет "Павлика". С "Алексеем" Юрий Гутин встретился около месяца назад в кафе "Лотос". "Блондин" оказался случайным соседом по столику. Разговорились, "Алексей" угостил вином, подарил пачку дорогих сигарет. Встретились еще два раза в том же кафе. В третью встречу "Алексей" предложил заработать - продать в горторге золотую монету. За поиск "клиентши" и всю операцию "блондин" обещал дать младшему Гутину сто рублей, как он выразился - "для начала". Когда в пятницу вечером "Алексей" и Юрий встретились в "Лотосе", "Алексей" попросил Гутина сначала пойти в горторг без монеты и посмотреть, нет ли там милиции. В случае, если Юрий ничего не заметит, он должен вернуться к садику недалеко от горторга и ждать встречи с "Алексеем". Когда Юрий, ничего не заметив, вышел из горторга и подошел к садику, спрятавшийся за тополем "Алексей" окликнул его. Юрий остановился, сделав вид, что прикуривает. "Алексей" спросил его, видел ли он девушку, которая вышла вслед за Юрием из горторга, то есть Наташу Киселеву. После того как Юрий сказал, что эта девушка сидела в одной комнате с "клиентшей", Аделаидой Григорьевной, "Алексей" велел ему уходить. При этом сказал, чтобы Юра его не искал, он найдет его сам. После этого Юрий Гутин не видел "Алексея", не разговаривал с ним по телефону и вообще ничего о нем не слышал.
Рассказанное старшим Гутиным было ценным: теперь Тауров знал точно, что "Павлик", встреченный им в ресторане и скорее всего убивший Разина, и есть "блондин", продавший Никитенко золотую десятку. Теперь сомнений в том, что золотые десятки и записка Веры как-то связаны, у него не оставалось.
Он сидел в кабинете и размышлял об этом, когда позвонил Лунков.
- Слава, это я. Может, подъедешь?
- А что?
- Тут досмотр провели на "Петропавловске". Ну и есть кое-что.
- Что именно? По телефону нельзя?
- Почему, можно. В одном из питьевых танков, верхнем правом… том самом, в котором ремонт провели только сейчас, похоже, нашли тайник. Вернее, следы возможного тайника.
- Конкретней не объяснишь?
- Несколько плоских кармашков, что ли. Металлических. Вделанных "заподлицо" с горловиной. Умело скрытых. В эти кармашки можно было что-то вкладывать. Скажем, что-то плоское и узкое. Допусти, валюту. Но во время ремонта, последнего, эти кармашки прибили молотками. По указанию старпома.
- Откуда это стало известно?
- Мы опросили тех, кто проводил ремонт. Они говорят, что во время очистки танка обратили внимание на эти кармашки. Но старпом, когда услышал о кармашках, приказал их забить. Сказал: разбираться, что это такое, некогда, ремонт надо скорей кончать. Так и было сделано.
- Спасибо, Паша. Я сейчас буду. Вот что: я сразу поднимусь на борт "Петропавловска", а ты организуй, чтобы ремонтники не уходили.
- Все сделаю, приезжай.
В форпик "Петропавловска" Тауров спустился вместе с Лунковым, боцманом и двумя матросами, проводившими ремонт. Горловина одного из питьевых танков, правого верхнего, была отдраена. Взяв фонарь, Тауров с трудом просунулся в танк, посветил на еще влажную от недавно слитой воды поверхность. Вот он, край горловины. Видны края прибитого молотками тонкого металлического листа, когда-то представлявшего собой карман. Плоский и длинный карман, искусно припаянный или приваренный, скрытый под обводами горловины. Обнаружить такой тайник почти невозможно, особенно если танк будет заполнен питьевой водой. Тауров вгляделся, пытаясь понять, что же можно спрятать в такой карман? Валюту? В принципе можно. И все-таки скорее всего карман был предназначен не для валюты. В записке говорилось о золоте. Листовое золото? Да, тонкий лист вполне мог быть спрятан в таком кармане. Тут же он подумал: а монеты? Монеты… Почему бы и нет. Монеты, уложенные во что-то плоское. Скажем, в пластиковый лист. В фольгу. Пожалуй, такое вполне могло быть.
Поговорив с боцманом и матросами, Тауров услышал от них повторение того, что они уже рассказали таможенникам и Лункову: старпому о карманах они сообщили, он велел их забить.
Вернувшись в УВД, Тауров некоторое время сидел, крутя перед собой на столе золотую десятку, взятую под расписку в НИЛСЭ. Теперь, как никогда, ему важно было знать, откуда "Паша-Алексей" достает эти золотые десятки. Вообще, что это за десятка? Подлинная? Фальшивая? Решить это ему не помогли ни Еськин, ни Лисогорский. Вдруг вспомнил фамилию: Кужель. Телефон. Точно - Платон Платонович Кужель, специалист по золоту. Уволившийся из милиции эксперт, о котором ему когда-то говорил начальник УВД Бабарин Андрей Арсеньевич…
Через полчаса Тауров сидел в маленькой комнатушке Кужеля, жившего в коммунальной квартире. Выслушав Таурова, Кужель покачал головой:
- История заковыристая. Допускаю, конечно, что кто-то нашел клад с золотыми десятками. И не спеша его реализует. Но вполне может быть, некий умелец изготовил штамп. И теперь балуется. Ну что, выход один: поезжайте в политехнический институт, на кафедру физики. Там у них есть спектрограф. Во-первых, у меня на этой кафедре бывший соученик, Виктор Бобошко. Впрочем, для вас, конечно, он Виктор Михайлович. Он профессор, завкафедрой. Я ему позвоню, сейчас же. Ну и от себя старайтесь. Падите в ноги, нажмите на обаяние, скажите, нужна немедленная помощь, не знаю уж что, но попросите срочно провести спектральный анализ. Конечно, анализ они будут проводить без всякого понятия. Но это уж и на том спасибо. Лишь бы провели. Попросите. чтобы они вам выдали список составных сегодня же. Получите - сразу возвращайтесь ко мне. Вместе подумаем.
Кужель вложил монету в пакетик, протянул. Тауров спрятал монету, все еще обдумывая следующий вопрос; хозяин комнаты кивнул:
- Что-то еще? Говорите, не стесняйтесь.
- Я хотел спросить: если монета фальшивая, какой смысл кому-то этим заниматься? Ведь со штампами, с чеканкой хлопот не оберешься? Не проще ли сбывать золото в натуральном виде?
Кужель взял стоящий на столе заварочный чайник. Осторожно плеснул в стакан, отхлебнул, поморщился:
- Вопрос не простой. С одной стороны, смысла чеканить фальшивые золотые десятки действительно нет. Как будто. Чего проще - прокатал золотую проволочку, нарубил. И сбывай. Ни тебе хлопот, ни штампов сложнейших. Ни чего другого. А с другой - для злоумышленника есть смысл чеканить фальшивые десятки. И немалый. Облегчает сбыт. Простите, вы сами, говорите, тоже имеете отношение к золоту? Занимались вопросом?
- Если иметь в виду приисковое золото - занимался.
- Прииски, шлихтовый песок… Ну, шлихтовое золото несет в себе те же проблемы. Думаю, вы с ними знакомы. У любого нелегального покупателя золото в каком бы то ни было виде вызывает недоверие. Если это лом, нужна пробирная доска. Если изделие, скажем, кольцо, брошь - покупатель ищет пробу. А царская монета, да еще если это золотая десятка, сама заявляет о себе авторитетно. Берет человек такую монету в руки и видит: герб, по гурту надпись, все остальное. Золотая монета само по себе, что ли, как проба. Если особо осторожный покупатель - он может без риска показать эту монету ювелиру. Ведь монету легализовать неизмеримо легче, чем золотой лом. Кто ни спросит, ответ один: досталась по наследству.
- Да, и вот еще, - сказал Кужель, уже в дверях. - Насчет смысла изготовлять штампы для золотых десяток. Учтите и такое: чеканить монеты прямой смысл тому, кто хочет вывезти золото за границу. Монеты за кордоном сбывать неизмеримо легче, чем, скажем, бруски. К монетам отношение за границей особое.
Приехав с монетой в политехнический институт, Тауров убедился: звонок Кужеля возымел действие. Часа через два, получив на кафедре физики полный расклад спектра монеты, он вернулся к бывшему эксперту.
Результаты спектрального анализа Кужель изучал долго, целиком уйдя в занятие. Изредка он причмокивал, цокал, один раз даже присвистнул и сказал: "Ну-ну". Наконец обернулся:
- Вячеслав Петрович, дорогой, вы в курсе дел вашего ОБХСС? Случайно у вас ничего не наметилось по фарфоровому заводу?
- По фарфоровому? - Почему-то подумалось: фарфоровые статуэтки в квартире Веры. - Пока нет, а что? В этой химии я не очень силен. Есть что-нибудь в анализе?
- Список составных вы, конечно, изучили. Посмотрите. - Кужель протянул бумажку. - Видите, судя по сплаву, из которого изготовлена монета, золото похищено. И не откуда-нибудь, а с фарфорового завода. Ну что, по чашке чаю? Крепенького, по рецепту?
- Огромное спасибо. Платон Платонович, не могу. Срочно должен быть у руководства.
Черноводов после рассказа Таурова сразу же позвонил Бабурину.
- Андрей Арсеньевич, срочное дело. Помните историю по фарфоровому заводу? Так вот, как будто выплыло. Хорошо, идем. Я и Тауров.
Бабурин, внимательно выслушав все, что рассказал Тауров, долго молчал. Набрал было номер телефона и тут же положил трубку. Посмотрел в упор:
- Вы сами-то, капитан, знаете о фарфоровом заводе? Иван Васильевич рассказал?
- Не успел.
- Изложите историю, Иван Васильевич. Заодно и мне напомните.
- Пожалуйста. - Черноводов помолчал. - Излагать тут особенно нечего. Лет восемь-девять назад… Да, так примерно. Если быть точным, восемь с половиной - на фарфоровом заводе было вскрыто крупное хищение. Ну, естественно, все это было не на голом месте. Ослаблен был контроль, руководство проявило халатность. Осудили по делу что-то около десяти человек. Часть украденного золота нашли и конфисковали. Но именно часть. По информации, которая проходила по делу, да и по нашим подсчетам, основная часть похищенного золота где-то осела. Причем часть солидная. Эксперты подсчитали - что-то около десяти, пятнадцати кэгэ. Где она осела, никто из проходивших по делу сказать не мог. До какого-то определенного момента путь золота прослеживался. А дальше - все. Головка, как говорится, была обрублена. Причем, похоже, это был именно один человек.
- Теперь понимаете, капитан, на кого вы можете выйти? - спросил Бабурин.
- Понимаю. Получается, все завязано в один узел.
- Получается. Золотые десятки, судоремонтный завод. Исчезновение Гаевой. Что еще?
- Убийство Разина.
- Да, убийство Разина. Масштаб. Вам что-нибудь нужно? Люди, техника другая помощь? Говорите, дадим все, что потребуется.
- Пока не нужно. Есть у меня кое-какие соображения. Когда же потребуется помощь, я доложу.
Лариса Лаврова
Вечером, около одиннадцати. Тауров подъехал к ресторану "Золотой рог". Остановился на том же месте, около парикмахерской. Выключил фары и мотор и стал ждать. По его расчетам, Лариса Лаврова еще не выходила, но выступление должно было уже закончиться. Подумал: хорошо бы она вышла одна. В этом случае он просто подвез бы ее к Седанке. И они поговорили бы по дороге, в машине. Ну, не сказала бы она ему ничего - что из того? А вдруг сказала бы?
На переднее стекло машины летел мелкий снег. Все, зима. Около дверей ресторана, как обычно стояло несколько человек. Изредка дверь открывалась, выпуская посетителей. Каждый раз он вглядывался - и каждый раз расслабленно откидывался на сиденье. Не то. Наконец вышла женщина и четверо мужчин, он вгляделся - двое держат в руках футляры. Музыканты. Женщина похожа на Ларису. Все пятеро остановились у тротуара, он дал г аз, проехал немного. Резко затормозил - как раз около девушки. Открыл дверцу:
- Лариса?
Понял - в его сторону она смотрит давно, с самого начала. Что же с ней… На лице просто неприкрытый испуг. Чего она боится? Повторил:
- Лариса, я вас подвезу? Нам нужно поговорить.
Пригнулась, зашептала:
- Уезжайте! Пожалуйста, очень вас прошу, уезжайте! Вы не должны привлекать внимания! Пожалуйста!
- Что-нибудь случилось? Кого вы боитесь? Товарищей по работе?
- Нет… - В лице на секунду возникло напряжение. - Хотя, может быть, и их.
- Лариса, успокойтесь. Если вы боитесь своих товарищей… или кого-то другого - напрасно. У моей машины индивидуальный номер. Самого меня тоже сейчас никто не видит.
Увидел в зеркальце: оркестранты повернулись в их сторону. Понятно, им нужна машина.
- Лариса, вы собирались ехать домой? Раз вы боитесь, сделайте вид, что вам не удалось со мной договориться. Добирайтесь домой, как удастся. Я сейчас поеду на Седанку и буду вас там ждать. Помните, где мы с вами расстались в прошлый раз?
Почувствовав ее колебание, добавил:
- Назовите другое место? Любое?
- Н-ну хорошо. Давайте там. Только поезжайте скорей.
- Конечно.
Отвернувшись и не оборачиваясь, он вырулил на Ленинскую улицу, прибавил газ. На Седанке остановил машину подальше от одиноко горевшего фонаря, примерно в том самом месте, где прошлый раз вышла Лариса. Выключил мотор. Кажется, вокруг никого. Шумят волны. Ждал он около двадцати минут, пока не услышал за домами шум автобуса. Автобус остановился где-то совсем недалеко.
Подойдя почти к самой машине, Лариса оглянулась, будто проверяя, не следят ли за ней. Села рядом, захлопнула дверцу.
- Простите. - Около минуты они сидели молча, прислушиваясь к волнам. - Все это выглядит глупо, понимаю. Но я хотела бы, чтобы нас никто не видел. Так будет лучше.
- Почему?
- Не знаю. У меня есть основания.
- Лариса, вы же понимаете, искать с вами встречи просто так я не стал бы. Кого вы боитесь?
- Просто мне кажется… Кажется, что встречаться с вами опасно.
- Просто никогда не кажется. Ведь раньше вы не боялись? Может, вам кто-то угрожал? Допустим, предостерегал от встреч с милицией?
- Вячеслав Петрович… - Покосившись, увидел: ее губы напряглись. - Основания бояться кого-то или чего-то есть у меня лично. Говорить о них сейчас считаю лишним. Вы хотели что-то спросить?
- Перестаньте вы…
- Повторяю, Вячеслав Петрович: вы хотели что-то спросить?
Посмотрел на нее. Может быть, она наконец что-то поймет? Нет, молчит. Сказал тихо:
- Хотел.
- Спрашивайте.
- Я спрошу то же самое, новых вопросов нет. С кем вы видели Гаеву в ресторане?
- Гаева… Это девушка, фото которой вы мне показывали?
- Да, это та самая девушка.
- По-моему, ее зовут Вера?
- Вера.
- Вы говорили - с ней могло случиться что-то нехорошее? Так, кажется?
- Говорил.
- И… с ней что-нибудь случилось?
- Она пропала.
Пропала… и все? Я хочу сказать - она жива?
- Вы так спрашиваете, будто у вас есть основания думать, что она мертва. Не знаю, жива она или нет.
- Я говорю так потому, что вы сами сказали - ее могли убить.
- Сказал. Теперь же есть серьезные основания думать, что ее на самом деле убили.
- Значит… Значит, все-таки это может случиться.
- Что - это?
- Ну - то. - Некоторое время они сидели молча, наконец он сказал:
- Лариса, почему бы вам все не рассказать? Вы боитесь кого-то?
- В общем - боюсь.
- Откуда вы знаете, что Гаеву зовут Вера?
- Это имя я слышала от Бориса. Он так называл ее.
- Может быть, все-таки расскажете? Момент назрел?
Достала сигареты, закурила. Приоткрыла дверцу, стряхнула пепел.
- Хорошо, расскажу. Я давно хотела. Просто тогда… В первый раз, когда вы меня спрашивали… Я подумала - все это пустяки. Все ваши страхи и все остальное.
- Теперь что-то переменилось?
- Переменилось.
- Почему?
- Просто по ощущению. Знаете, мне Рафик, наш ударник, когда увидел этого человека… сказал: будь осторожней. И все. Этого было достаточно. Чтобы я все поняла.
- Что же это был за человек?
- Человек, который все время танцевал только с Верой. И она тоже танцевала только с ним, больше ни с кем. Кто бы ее ни приглашал, как бы ни умолял - она не шла.
- Что, Гаева приходила в ресторан с этим человеком?
- В том-то и дело, нет. Они приходили отдельно. Всегда. Садились за разные столики. Причем с Верой всегда садился кто-то, кто никогда ее не приглашал на танец. Как бы вам объяснить… Наверное, это был кто-то из его приближенных. Шестерок, или как там называется.
- Понятно. Что, часто Гаева приходила с этим человеком вот так? Отдельно?
- Всегда.