№ 46. Байка "Общественная деятельность и беспристрастие журналиста"
Известный лидер оппозиции, участвовавший в митинге и шествии, после акции оказался в местном Управлении внутренних дел. В полиции сказали, что он "приглашен для дачи пояснений" по заявлению о нанесении телесных повреждений. 20-летняя студентка журфака заявила, что получила травмы "в результате его действий во время интервью". Сотрудникам органов внутренних дел она представилась как внештатный корреспондент одного из региональных СМИ. По словам девушки, реакция лидера оппозиции последовала после того, как он узнал от находящихся неподалеку лиц о симпатиях журналистки к движению "Молодая гвардия" при "Единой России".
"Наша радиостанция не выступает ни на стороне законной власти, ни на стороне системной оппозиции, придерживаясь нейтралитета и объективного подхода к освещению событий. Почему оппозиционеры, якобы ратующие за справедливость, позволяют себе наглые действия в отношении представителей прессы? Хочется узнать у правоохранительных органов, когда наконец журналисты будут защищены?" – говорится на сайте СМИ, внештатным сотрудником которого представилась девушка.
Мораль. Да, радиостанция не выступает ни на чьей стороне и придерживается нейтралитета, но сама журналистка симпатизирует движению "Молодая гвардия" при "Единой России". Узнав об этом, ее собеседник мог засомневаться в беспристрастности представителя СМИ, что и послужило причиной его неадекватной реакции.
Комментарий. Во многих странах действуют этические кодексы журналистов. Например, в кодексе Общества профессиональных журналистов США сказано: "Журналисты должны отказываться от другой работы, политической деятельности, службы в общественных организациях, если такая деятельность компрометирует беспристрастность журналиста или его издателя".
Диапазон применения байки. При обсуждении вопроса о журналистской этике.
№ 47. Байка "Стереотипное представление"
Хлебный автофургон сбил человека, оказавшегося на проезжей части. Опрашивая очевидцев дорожно-транспортного происшествия, репортер оказался в сложной ситуации: один свидетель винил во всем водителя, который разговаривал в момент наезда на пешехода по мобильному телефону; другой утверждал, что парень-водитель в этот момент целовался с девушкой, сидевшей рядом; третий считал, что виноват сам пострадавший, неожиданно бросившийся под автомобиль…
Мораль. Даже свидетели события не всегда могут точно описать, что видели. Очевидец привносит что-то от себя, а затем представляет это как впечатление от пережитого. Лишь немногие факты целиком приходят в наше сознание извне. Большинство же, по мнению психологов, хотя бы отчасти конструируется в сознании. Таким образом, человеческое сознание отражает действительность с разной степенью приближения к ней. А если к этому добавить социальную и нравственную позицию владельца информации, уровень его познаний о предмете, о котором он беседует с журналистом, индивидуальные психологические особенности и прочие обстоятельства, работа репортера, пытающегося отделить достоверное от недостоверного, усложняется еще больше.
Комментарий. Известный американский журналист и теоретик массовой коммуникации Уолтер Липпман в своей книге "Общественное мнение" рассказал об эксперименте, проведенном на Конгрессе психологов в Геттингене с группой подготовленных наблюдателей.
Недалеко от места, где проходил Конгресс, организовали праздник с балом-маскарадом. Неожиданно дверь распахнулась и в зал заседаний ворвался клоун, а за ним – преследовавший его разъяренный негр с револьвером в руке. Они сошлись в середине зала, и началась драка. Клоун упал, негр наклонился, выстрелил, а потом оба выбежали из зала. Инцидент длился не более двадцати секунд.
Председатель обратился к присутствующим и попросил немедленно написать короткое сообщение об увиденном, так как, очевидно, будет проводиться расследование происшествия. В президиум поступило 40 записок. Лишь в одной было допущено менее 20 % ошибок при описании основных фактов. 14 содержали 20–40 % ошибок, 12–40–50 %, а еще 13 – свыше 50 %. Более того, в 24 записках 10 % деталей было выдумано. Десять отчетов воспроизводили ложную картину, еще шесть – достаточно правдивую. В итоге четверть описаний признали ложными.
Эпизод был инсценирован и даже сфотографирован. Десять ложных описаний можно отнести к категории сказок и легенд, 24 являются полулегендами и только шесть примерно соответствуют требованиям точного свидетельства.
Таким образом, большинство из 40 опытных наблюдателей, добросовестно написавших отчет о произошедшем у них на глазах, увидели не то, что было на самом деле. Что же они увидели? Отвечая на этот вопрос, Липпман пишет, что свидетели события увидели собственное стереотипное представление о драке. В жизни люди не раз сталкивались с подобными стычками, и именно эти образы мелькали у них перед глазами во время инцидента. У одного человека они заняли менее 20 % реальных событий, еще у 13 человек – более половины. У 34 из 40 наблюдателей стереотипы завладели, по крайней мере, десятой долей сознания. Ученый считает, что поскольку мы не можем понять действия других людей, пока не узнаем то, что, по их мнению, знают они, чтобы дать справедливую оценку, нам нужно оценить не только известную им информацию, но и сознание, через которое они ее отфильтровали.
Диапазон применения. При установлении достоверности фактов, их отборе и осмыслении.
№ 48. Байка "СМИ как источник или ретранслятор знаний (или не знаний)"
В этой теме объединен цикл историй, которыми иллюстрировал свое выступление на научно-практическом семинаре Факультета журналистики СПбГУ "Журналистика и образование: новые реальности – новые проблемы" редактор отдела культуры Санкт-Петербургской газеты "Невское время" Владимир Желтов. По каким-то причинам текст его выступления не вошел в сборник материалов указанного семинара и находился у составителя этого издания, который использовал приведенные В. Желтовым примеры на лекциях для будущих журналистов. Наконец представился удобный случай довести поучительные истории до более широкой аудитории.
Позволю себе начать с довольно пространной цитаты:
"…Я написал рецензию на Первую симфонию Шостаковича, не услышав ни звука. А так как я учился на музкомедии, у нас был предмет "Музыкальная литература". Там сольфеджио и прочее, то есть терминологически я был подкован и нафигачил эту рецензию. И отнес "труд" о Шостаковиче в "Вечернюю Москву". Запланировали в номер, но потом его кто-то дал на просмотр музыкальному редактору. И он пришел в неописуемый восторг и ужас: "Откуда это? Что такое?" Ему объясняют: "Уже стоит "в набор"". Он говорит: "Да вы что, белены объелись?! Покажите мне этого дельца". Они чуть не напечатали, а я там накрутил терминов. Музыкальный редактор сказал: "Но перо у него бойкое! Вы его держите на заметке, потому что он что-нибудь дельное еще напишет!" Они спросили, не могу ли я написать о сельском строительстве. Я говорю: "Напишу! Какая мне разница, о чем писать?!" Я вспомнил глину, саман, солому, что там еще? Кизяки…"
("Автора!" Пожалуйста!" Народный артист России Валерий Золотухин. Цитирую по книге: Александр Трутнев. Валерий Золотухин: от "Живого" до "Живаго". И.: Эксмо", 2006. С. 252.)
Саман, солома, кизяки… Интересно, что получится, если действительно начать строить из "самана, соломы, кизяков", без знания материала и технологий?
Читаю в книге Александра Савельева "Улыбнитесь, каскадеры!":
"Для каждой исторической эпохи характерны вполне определенные виды оружия. В древней Руси землепашцу не разрешалось иметь меч. А они тоже участвовали в сражениях. Конечно, большинству кинозрителей это неведомо, но едва ли выиграет фильм, если этого не знает режиссер-постановщик. На экране такие воины могут привлекать зрительские симпатии необыкновенной смелостью, недюжинной силой и благородством души. Но ни в коем случае – ратным умением".
В фильме Сергея Бондарчука "Война и мир" есть сцена вызова Долоховым Пьера Безухова на дуэль. Коллекционеры смеются: на груди у Долохова Георгиевский крест Временного правительства. А Пьер наводит на противника пистонный пистолет, который появился спустя несколько десятилетий после описанных Львом Толстым событий.
В фильме "Опасные гастроли" на шее генерал-губернатор Одессы нагрудный орден Станислава третьей степени… В общем, "глина, саман, солома, кизяки".
"Пипл схавает!" Пипл и не такое схавает. Но все эти, казалось бы, мелочи оставляют несмываемые пятна на парадном мундире великого Бондарчука и до скончания века будут оттенять его звезду Героя Социалистического Труда. Да и для скромного пиджачка Георгия Юнгвальд-Хилькевича, снявшего "Опасные гастроли", кизяки не прошли бесследно.
Я приведу конкретные примеры из своей журналистской практики. Там, где нельзя обойтись без упоминания имен, изменю их до неузнаваемости. Сразу прошу прощения – некоторые примеры будут циничны, но иначе не понять остроту проблемы.
* * *
Журналист Елена Д. прислала по электронной почте "интервью" с литератором Полиной Дашковой. Слово "интервью" я взял в кавычки не случайно: в прикрепленном файле была элементарная расшифровка материалов пресс-конференции Дашковой в магазине "Буквоед", на которой, кстати, присутствовал и я. В тексте фигурировал неведомый мне поэт Лев Оршанин. Когда я обратил внимание журналиста на эту нелепицу, она искренне удивилась:
– А что, разве нет такого поэта? Дашкова сама говорила, что училась у него в Литературном институте.
– Училась она у Льва Ошанина, а Андрей Аршавин – футболист!
* * *
Лидия подготовила репортаж с награждения премией "Петрополь". Ошибок – тьма!
– Лида, почему у вас Андрей Краско вручает премию?
– Потому что он вручал.
– Лида, Андрей Краско умер 4 июля 2006 года.
– Ой, я имела в виду его отца. Как его зовут?
– Лида, а что это у вас за персонаж – Семен Фурманов?
– Ну как, артист такой. Вы что, не знаете?
– Лида, есть актер и антрепренер Рудольф Давыдович Фурманов, в далеком прошлом – Фурман, и есть актер Семен Фурман.
– А разве это не один и тот же человек?
Сегодня на семинаре уже прозвучало, что встречаются журналисты, которые "не знают, кто такой Пушкин, уже не говоря о Тарковском". К сожалению, я буду приводить примеры из того же ряда.
* * *
Однажды я взялся написать заметку об одном мероприятии в музее "А музы не молчали" и прихватил с собой фотографа. Нам повезло – в зале оказался Кирилл Лавров. Но фотограф отлучился покурить: есть у него такой грех – отлучаться покурить в самый неподходящий момент. Пока мы беседовали с Кириллом Юрьевичем, он так и не появился. Во время мероприятия фотограф работал. Однако оно затянулось, и Лавров ушел, не дождавшись окончания. На следующий день выяснилось, что фотограф так и не сделал его фотографии.
– Вы же мне его не показали.
– Ты не знаешь в лицо Кирилла Лаврова?!
– Нет, я кино не смотрю, тем более старое.
Что тут скажешь? Начали просматривать отснятый материал. На одном из снимков – спутница Лаврова. Я шучу:
– Взял бы чуть левее…
– А зачем? Слева от нее сидел какой-то старый хмырь…
Стоит ли после этого удивляться, что разговор молодого журналиста с Андреем Толубеевым может начаться с извинения: "Простите, я не знаю вашего отчества…"
На утренней летучке при обзоре номера один редактор отдела говорит: "К автору замечательного материала о комсомольском вожаке Александре Косареве у меня только одна претензия. В начале материала нужно было объяснить, кто такой Косарев, его же никто не знает". Да, выросло поколение незнаек, они не в курсе, кто такой Александр Матросов, Зоя Космодемьянская, Виктор Талалихин. И с этим приходится считаться.
* * *
На Гатчинском кинофестивале "Литература и кино" юная особа с диктофоном задала свой первый вопрос Эльдару Рязанову:
– Когда вы последний раз были в Стокгольме?
– А что мне там делать?
– Ну как, вы же "Андерсена" там снимали!
Рязанов не сдержался:
– Вон!..
* * *
Дежурю по номеру. Нужно подписать фотографию и придумать подзаголовок к небольшому тексту о возвращении в Петербург парусника "Мир" из учебного похода. Чувствуется, что автор "не в теме" – абсолютная чушь. Начинаю править, затем просто все переписываю. Выпускающий редактор не понимает, почему я так долго вожусь. Объясняю и слышу: "Это еще что! Вначале вообще было: "Паруса опущены, мачты подняты".
* * *
Корреспондент делится с читателями своими впечатлениями о прыжке с парашютом. Оказывается, на грешную землю он спускался, держась за "стропила". А между прочим, "стропила" и "стропы", как говорят в Одессе – две большие разницы. "Опечатку" прошляпили все – и редактор отдела, и выпускающий. Материал так и опубликовали.
* * *
Материал Алены Д. о визите в наш город сына аргентинской актрисы и певицы Лолиты Торрес. Привожу фрагмент, дословно:
"Киноманы собирали ее портреты на почтовых открытках, водители обклеивали ее изображением кабины грузовиков и салоны автобусов. Новорожденных девочек в те годы частенько называли Лолитами. Политики тоже подпадали под ее обаяние – сам Никита Хрущев почитал за честь сфотографироваться с изящной Лолитой Торрес. Юрий Гагарин брал с собой в космос запись песен в ее исполнении – чарующий голос Лолиты помогал космонавту легче переносить разлуку с Землей".
По большому счету, фрагмент не выдерживает критики. Но последняя фраза!.. Я так и не смог получить от журналиста ответ на вопрос, сколько времени первый космонавт провел в космосе. О какой "разлуке с Землей" может идти речь, если полет продолжался 108 минут?! Это, кажется, известно любому школьнику.
Пример из другой области, но автор тот же. Интервью с солистом балета Мариинского театра Ильей Кузнецовым, фрагмент: "Вот раньше работали очень сильные хореографы: Версаладзе делал прекрасные спектакли, Григорович, Хачатурян", – якобы говорит Кузнецов. Из троих названных только один хореограф. Догадайтесь, кто? И исправьте ошибку в одной из фамилий.
* * *
Самая потрясающая история связана с Еленой Л. В принципе талантливый журналист, много пишет, но небрежно. Журналиста кормят ноги, и если работать на несколько изданий, кормят весьма недурно.
Лена сдала заметку "срочно в номер" и убежала. Уже на полосе читаю: "Сейчас идет подготовка к празднованию 200-летия музея Александра Сергеевича Пушкина в Лицее". Звоню ей на трубку:
– Ты что написала?
– А что? Он так сказал.
– Кто он?
– Директор Всероссийского музея Пушкина на Мойке. (Кстати, в тексте так же.)
– Лена, во-первых, нет такого музея – Всероссийского на Мойке!..
– А как он называется?
– Тысячу раз говорил: не знаешь – узнай, сомневаешься – проверь. А во-вторых, отними 200 лет, какой год получается?
Пауза.
– 1806-й.
– Сколько лет было Пушкину в 1806 году?
Пауза.
– Лет семь-восемь.
– В каком году был открыт Лицей?
Пауза, после которой ответа не последовало.
– У тебя получается, что Лицея еще не существовало, Пушкину было лет "семь-восемь", но там уже создали его музей!
Бросаю трубку. Самое потрясающее было дальше. Минуты через три звонок, Лена:
– Я звонила Сергею Михайловичу.
– Зачем?
– Уточнила. Оказывается, он имел в виду совершенно другое…
* * *
И еще одна история. Л. сделала материал о предках Пушкина, он пошел не через меня, я его не видел. Вдруг меня останавливает выпускающий редактор:
– Передайте Л., что Витас – эстрадный певец, а Беринг – путешественник, который к Витасу никакого отношения не имеет.
– Спасибо за бдительность, но, думаю, что это опечатка.
На всякий случай спрашиваю корреспондента:
– Как звали Беринга?
– Витас.
– Ч-т-о-о-о?! Я тебе сколько раз говорил: не знаешь – узнай! Каждую буковку в фамилии, названии, особенно аббревиатуры, каждую цифру надо проверять!
– Я проверяла!
– Где?
– В Интернете.
– Школьники в пятом классе знают, как звали Беринга!
– И как?
– Витус!
– Да нет же, смотрите! Вот в Интернете – Витас Беринг!
В общем, все те же "глина, саман, солома, кизяки". И Витас Беринг – порождение Интернета. "Благодаря" Интернету ошибки множатся в катастрофической прогрессии.
Примеры можно продолжать до бесконечности.
Часто корреспонденту кажется, что информашку можно сделать "кавалерийским наскоком" – пришел, увидел, написал. Иногда можно пропеть песню акына. И даже талантливо. Но лишь в том случае, если ты "в теме".
Корреспондент отправляется на открытие выставки работ Николая Константиновича и Святослава Николаевича Рерихов, о которых знает понаслышке. И вдруг понимает, что за 15–20 минут работы, на которые рассчитывала, о Рерихах даже крохотную заметке не написать. И начинается погружение в неведомые миры художников и философов. Хорошо, если начинается…
Много раз приходилось слышать: журналисту не требуются глубокие знания, достаточно поверхностных. Но не до такой же степени!
Мне приходилось долго убеждать корреспондентов в том, что они не должны писать рецензии. Что этим занимаются люди другой профессии – театроведы. Дескать, "ахи" и "охи", традиционный набор эпитетов (талантливый, блестящий и т. п.), даже употребление специальной терминологии – еще не есть оценка. Яркое тому подтверждение – приведенный выше рассказ Валерия Золотухина.
И нет ничего удивительного в признании культуролога Григория Бирженюка, который сказал, что будь его воля, он бы ликвидировал журфаки. Мотивировка была убедительная – нужны пишущие профессионалы. О театре должен писать театровед, об экономике – экономист, о науке – ученый. Среди профессионалов всегда найдется пишущий человек. Если нет, предположим, физика легче научить писать доступным для массового читателя языком, чем журналисту изучить физику в необходимых пределах. Развивая мысль Григория Михайловича, можно рассматривать журналистику как второе высшее образование. Впрочем, все это из области фантастики.
Известный петербургский журналист Лев Сидоровский утверждает: надо любить своего героя! Он удивляется и даже со свойственной ему эмоциональностью возмущается – как можно писать о том, кого (или чего) не знаешь. К сожалению, на практике постоянно приходится сталкиваться с тем, что молодые журналисты рассматривают профессию журналиста как средство легкого и непыльного заработка. Причем не без удовольствия: общение с популярными людьми, премьеры, тусовки, фуршеты, банкеты и "корочки", открывающие многие двери. И конечно, если не слава, то определенная известность в определенных кругах. А для этого нужно всего лишь уметь складывать слова в предложения. Поговорил за кулисами с артистом – и интервью готово. Обработкой себя можно не обременять – редактор доведет "полуфабрикат" до кондиции. На тот случай, если обнаружатся ошибки, всегда есть оправдание: "Он так сказал. Не верите? Могу предъявить диктофонную запись". К сожалению, "он (она) так сказал(а)" приходится слышать постоянно.