Аня в рисунках пробует новые техники. Делает коллажи с наклейками-sticker’ами, наклеивает высушенные цветы, замазывает части картинки клеем, примешивая к нему краски. И, как и раньше, включает в рисунки "текст" – иероглифы и буквы.
5 + 7
Аня вот уже месяц особенно много рисует. Новый сюжет: поцелуй (кажется, иллюстрация к сказке о мёртвой царевне).
Аня дурит: нарисовала писающую девочку.
Анин рисунок: на большом зайце – маленькие, один на другом. Воспоминание о "д-ре Сусе" ("Кот в колпаке": маленькие коты, обозначенные буквами).
М. рассказывал детям о своей модели броненосца и об истории "Потёмкина", показывал фрагменты фильма Эйзенштейна. Потом спросил Алека, что запомнилось. Алек ответил: всего лучше была сцена, где машина падает в воду – и вдруг у неё появляются крылья! Воспоминание о "Chitty Chitty Bang Bang" "затесалось" в восприятие другого фильма и вытеснило свежие впечатления… Ещё Алеку понравилось, как матросы бросали офицеров в воду. Забавное превращение – в детском восприятии – политической драмы в "Праздник Нептуна"… Аня сделала "политическое" замечание: "Maybe it was good that the Czar went away". Алек оказался менее серьёзным товарищем.
Дети в Америке с М.
Рассказ М. Вечная Алекова проблема с именами; Линна называет "Ленин", несмотря на все поправки. Едет в роскошном кадиллаке Линна – и называет того "Ленин"! В конце концов Линн первый от поправок устал – и сказал, что ему так нравится… Только ближе к концу встречи Алек наконец исправлениям внял и начал называть Линна правильно.
Алековы рифмы: mind is behind.
С Оливией и Айзеей увидеться не удаётся. М. записал близнецов на гимнастику ("Superhero camp") и в "летний лагерь" (Summer camp), для общения, на пару часов до обеда. Лагерь на границе местности, где живут "чиканос", одна из воспитательниц принадлежит к этой группе. У второй превосходный английский, сама динамичная, умеет занять детей. У наших улучшился английский. Друг с другом говорят на английском. (Правда, странным образом сразу после "курса", как только залезают в машину, переходят на немецкий…)
5 + 8
Все прибыли.
Алек говорит по-русски на удивление много. И правильно! Длинными предложениями с придаточными и даже с деепричастием (чего раньше никогда от него не слышала!): "Я не потерялся, потому что держал папу крепко, не отпуская". Правда, забыл… любимое слово "самолёт": "Мама, как ты сказаешь airplane?" (Старые ошибки никуда не делись: "сказаешь", "можу"; о себе – опять! – говорит в женском роде: "я сама", "пришла"…). Ещё забыл слово "санки" (купленная копилка, похожая, по первому впечатлению, на туфельку, изображает санки) – назвал их "снег". Когда поправила, стал называть "санка", объяснил: "Она же одна!" Раньше такого не было – это он только теперь обратил внимание на "нелогичность" этой формы?
Аня говорит тоненьким голосом, тихо, с чудовищными запинками, такое впечатление, что многие слова забыла. Зато, говорит М., теперь изъясняется по-английски бегло и правильно.
Друг с другом они, как М. и сообщал, так и говорят по-немецки…
Т. о своих детях. Приехал дедушка, и выяснилось, что П. (1 + 6) не понимает по-немецки! (Папа детей в Вильнюсе.) Теперь Я. вынужден говорить с братом по-русски. Правда, у Я. появилась и другая причина перейти на русский: после поездки в Литву открыл, что русский сильно помогает объясняться. Родители, когда нужно было спросить что-то на улице, предлагали на выбор 3 языка, английский, немецкий и русский, – чаще всего люди выбирали русский! Одна дама в аптеке решилась разговаривать по-немецки (изучала в школе), но, кажется, в уме проговаривала свои ответы сначала по-русски (так я поняла Т.).
С успехом играли в "метлу", угадывание действий, писали кубиками и читали. У Алека нет проблем с глаголами (если не принимать во внимание род). Склоняя, лучше всего справляется с винительным и творительным. Аня иногда делала ошибки (склоняя слово "зеркальце").
Приехали из летнего лагеря (были там 5 дней). Аня молчит, опускает голову, смущённо улыбается, такое впечатление, будто ей действительно трудно перестроиться с немецкого на русский. Когда я ей сказала, что обижусь, если не будет со мной разговаривать, бросилась ко мне на шею, с умоляющими интонациями (как бы поднывала умоляя) – и не могла из себя выдавить ни слова! Потом успокоилась, перестроилась наконец, всё наладилось. Алек поначалу тоже ничего не рассказывал, но он просто отвлечён своими "размышлениями", когда захотел, разговорился. Говорит уверенно, правильно (М. сказал, и английский у Алека улучшился). (Может, его языки выигрывают оттого, что внимание уделяется исключительно одному?)
Предложила Алеку прочитать "письмо" (выложенную кубиками фразу). Рациональный Алек спросил (в пространство, как бы размышляя наедине с собой): "Что я, глух?" (именно так, с прилагательным в краткой форме).
Слышала пару раз, как говорят друг с другом… по-английски! Но в основном продолжают говорить по-немецки, с русскими вкраплениями изредка (слова из тех, что незадолго до того названы по-русски: "верёвочка").
Вечером – "Город мастеров" Р. Бычкова. Алек сначала не хотел смотреть, Аня выбрала чтение с папой, потом прибежала. Постепенно так втянулись, что не хотели отправляться спать, отобрали у меня пульт дистанционного управления. Фильм закончился – так переполнились впечатлениями, что не могли молчать, должны были поделиться (хотя мы смотрели втроём). У Алека большей частью "мальчишеский" вариант, нечто вроде: "А он его… А этот… бах! Всех в корзинки засунули!" Теперь они задают вопросы о непонятом; Аню интересовало: как это, в "дядю с горбиком" (Метельщика) "стрелочка" попала, а он встал – почему?
Алек играет сам с собой – говорит исключительно по-английски!
Аня: "Папа – как девочка!" Сказала и смеётся. Я не сразу поняла, о чём она. Потом дошло: она заметила, что "папа" склоняется как слова женского рода.
У Ани вовсе не короткая память. Обещанное ей – помнит. (Если бы ещё и в обратном направлении не забывала…) Ещё: проходили мимо Schaubude – тотчас сама вспомнила, что смотрели здесь спектакль "Ich-bin-Ich" (несколько месяцев назад!).
М.: у них немецкий акцент в английском – Kehlkopfverschluß ("гортанный приступ") в начале слов, которые начинаются с гласных, например: "What ’is ’it?" вместо "What is it?" (ср. немецкое "’Ein ’Ei ’in ’einem ’Eimer").
М.: Алек правильно использует простое прошедшее время нерегулярного глагола (drank).
Более-менее спокойный день. Плескались в лягушатнике (Planschbecken), собрали (по инициативе Алека) для меня букет полевых цветов (Алек назвал пару раз "пакет"). Цветы Алек захотел поставить в вазе на письменный стол. Быстрее читают (после того, как закончились занятия в "русской группе", я решила каждый день писать им кубиками хотя бы по строчке). Играли втроём в "телефон" (сначала "разговаривали" со мной, потом друг с другом, я подсказывала, если было трудно формулировать) – с большой фантазией, говорили много, связно и большей частью правильно. Разве что (у Алека) всё те же ошибки держатся: "можу", "сказаешь" (Аня говорит правильно: "Как ты скажешь…"), путаница в роде у глаголов прошедшего времени… Только после тренировки выговаривается "полицейский", не получается "металлический"… И опять: Алек не выносит требований, возмущается. Сдерживая слёзы, пытался описать свои переживания, когда Николь (воспитательница его группы) тоже пытается что-то требовать.
Приходил Райнер, заявил в шутку, что им должно быть стыдно: знают всего 3 языка. Я, подначивая-подбодряя, сказала, что они знают ещё французский. Алек согласился и в доказательство вспомнил "мерси". А вот с другими языками не прошло: "шалом" Алек забыл.
Анина внезапная стыдливость: переодеваясь в пижаму, прячется от Райнера (а в детском саду, по жаре, бегают голышом, не смущаясь присутствием воспитательниц и родителей: те "свои"?).
Я и Алек играли с мячиком, тренировали ловкость и (упрямая мама…) согласование притяжательных местоимений: "Зуб?" "Мой!" и т. д. (начала играть, потому что показалось: Алек не до конца освоил / забыл модель). Множественное число и средний род я, на всякий случай, продемонстрировала в начале. В целом, как обычно, в игре Алек называет формы правильно. Трудности с родом – когда я называю существительные 3-го склонения (без – а на конце: мышь) или существительные среднего рода. Успели поиграть и с предлогами, по-немецки (что где лежит, кто где сидит; я провоцировала поправки: "укладывала" сыр под диван, кошку на компьютер и т. д.). У Алека путаница в роде-артикле-склонении немецких слов. Но иногда лучше меня: "im Regal" (а не "auf dem Regal", как я говорю).
Почему всё-таки Алеков "лингвистический компьютер" плохо вырабатывает правила, а Анин – хорошо?.. Зато у Ани снова фаза: начала забывать русские слова, пытается использовать немецкие и английские.
Гуляли – Алек назвал берлинскую телебашню "Eifel Tower". Вот как долго помнится то, что нравится! Главное, вовремя назвать на нужном языке…
Сегодня особенно послушные. Рассказали мне каждый по 3 длинные истории на 3-х языках – одну просто так, одну "для дедушки" и одну "для бабушки Гейл". Аня рассказывала по "книжке", которую сама изготовила, Алек – по чужим книжкам (2 русские – "Середина сосиски" и "Золотой петушок" – мы прочитали уже давно, английскую – "М-р Нос" – недавно). Перед рассказом ему нужно было пару минут сосредоточиться (продумать историю?). О "золотом петушке" он сильно фантазировал. Хорошо поработал, под конец даже устал, закончив, вздохнул с облегчением: "Уфф…"
Устроили себе "поезд" из стульев в коридоре, не хотели идти обедать – пошли, только когда я пригласила в "вагон-ресторан" (а не просто на кухню). Аня поинтересовалась, что за ресторан (выговаривая слово по-французски), как называется. Я, на свою голову, объявила, что английский, – дальше мы играли в английских официанта и клиентов. Алек с Аней были явно возбуждены; говорили бегло. Все получили выраженно английские имена. А Алек назвал себя вымышленным именем "Зангзоуз" (почти Зангези – но от меня они этого точно не слышали!), объяснил, что имя это значит "вода-огонь". К имени прилагался рассказ: Алек описывал, как попеременно заливают воду в ракету и зажигают огонь, в результате этих манипуляций ракета летит; "Зангзоуз", обитающий в ракете, – некто вроде супергероя, намерен передвинуть или потушить солнце ("Потомки солнца" / "Сатана мысли" как фантазия пятилетнего!) и зажечь звёзды; и его родственники – тоже не обычные люди: могут поднимать волны на море и т. п. (отголосок сказаний о Калевале и мельнице Сампо? недавно читали).
Потом решили поехать на "поезде" "в Россию". Под предлогом проверки на границе удалось потренировать их в согласовании прилагательных с существительными. (Нет, всё-таки не стыдно за одержимость "тренировками": надо!)
Любопытное. Я изменила правила игры (бросала мячик, называла слово – отвечать нужно было не местоимением в правильном роде, но прилагательным "большая", "большой" и т. д.). Алек быстро перестроился – Аня нет! Иногда я думаю, что у него многое зависит от твёрдого представления о правилах (если сформировано – ему легче), т. е. он аналитичен. Аня же успехами обязана хорошей памяти, вообще же довольно инерционна…
Сейчас английский впереди. У Ани и оба других языка хороши, разве что русская речь с паузами (начала забывать слова) и как бы скандирующая. У Алека в русском совершенно правильное спряжение (кроме случаев с чередованием). Синтаксис сложный. А вот падежи иногда путает (сейчас непорядок с творительным и предложным). Категория рода плохо работает. В немецком – произвольны артикли, падежи, в сложноподчинённом (немецком) иногда порядок слов неверен.
Алеково точное мышление. Забыл, как называется метла, – пытается дать определение: "короткие прутики с ручкой" (и изображает, как подметают).
Новый мотив в рисунках Ани – кошки. Пристрастие к кошкам – от подруги Нины? К сожалению, Аня часто не слишком самостоятельна.
5 + 9
Ошибки, как будто уже изжитые (неправильные родовые формы глаголов прошедшего времени в русском), снова вернулись. Что это, следствие поездки в Америку? Неужели так будет после каждого визита в другую страну? Так хочется верить, что когда-нибудь речь их станет, наконец, правильной…
Алек: "вижу маленькая бабочка" (!).
Аня сказала "спют", выслушала мою поправку и начала повторять много раз, как бы пытаясь запомнить правильную форму: "Спят. Спят. Спят…"
У Ани после поездки снова всплыло "возьмила".
То, что (у Алека) некоторые неправильности держатся годами, о чём-то говорит; видимо, о том, что поправки малоэффективны. Значит, нужно опять вернуться к специальным играм, стишкам, хотя бы простейшим, импровизированным (как вчера:
В облаках летать хочу,
Захотел – и полечу!
Быстро бегать я могу,
От улитки убегу!).
Наверное, паниковать всё же не надо. Недавно вспомнила рассказ Л., как М. тестировали в билингвальной немецко-русской школе у Бранденбургских ворот. Учителя были в восторге от того, что М. склоняет существительные правильно! В отличие от других претендентов на место в школе. Например, она говорила "на кровати", "под кроватью". Л., делясь со мной впечатлениями, вспоминала о своём недоумении: а как можно иначе сказать?.. У Л. в это время семья существовала как, практически, русская: русский представляли мама и бабушка, папа появлялся нечасто и говорил дома по-русски. Неудивительно, что девочка говорит так же хорошо, как дети в России.
Алек получил в подарок свисток-леденец, играл им всю дорогу до детской площадки – на площадке вдруг обнаружилось, что потерял подарок. Говорит, махнул рукой – вещь исчезла в кустах. Показал кустик. И удалился играть; видимо, не придал пропаже большого значения. Потому я не стала долго искать. Минут через 10 пропавшее нашлось: в кармане курточки! Память…
Играли в "уборку": я создавала хаос, раскладывая всё на неподходящие места (ботинок на письменном столе и т. п.), Алек наводил порядок, комментируя свои действия. Потом ему надоело; сам собой возник новый вариант игры. У каждого из нас было в руках по машинке, они постоянно перемещались (надо было говорить, где они и что делают), соревновались, боролись и т. д. Оказалось полезно: 1) потренировались в падежах, по-русски и по-немецки, 2) в формах прошедшего рода в русском. (Кстати, выяснили серьёзность запущенной проблемы: Алек и после 10 минут игры называл машину "он", "маленький" и говорил "поехал"; неверные формы позиций не сдают!)
Аня: "Я хочу, чтобы ты читаешь".
Аня рассказывает о фильме: подлодка, которая плавает в somebody’s body. Переключение, заданное темой (как обычно), – или заполнение опустевшего места, забытых русских слов оживлёнными в памяти английскими?
М.: Аня теперь говорит всегда tell you something (до поездки say you what, по немецкому образцу Ich möchte dir ’was sagen). Алеку объяснили, в чём ошибка, и он прислушался, теперь ошибается, только если недостаточно сосредоточен.
АЛЕК
в русском
Вернулись трудности с родом глаголов в прошедшем времени (и когда говорит о себе!).
Не всегда правильное согласование (прилагательных и местоимений) с существительными в роде.
Есть трудности с множественным числом ("глазы"), с падежами – особенно с предложным (который не всегда использует) и творительным, закрепился и не уходит ужасный оборот "вместях с" (дальше может быть не только творительный, но и… родительный и винительный!).
Спряжение: трудности в глаголах с чередованием / с изменением ударения (сказаю, лю́блю, хо́чу, хо́чил -!), "буду съесть".
В синтаксисе – калька с немецкого "Что это для?", "Где мы идём?", высказывания с одним отрицанием.
Речь с запинками, иногда хуже артикулирована.
в немецком
Трудности с артиклями, окончаниями существительных.
Не всегда верно спрягает неправильные глаголы.
Иногда нарушает порядок слов в сложноподчинённых предложениях.
в английском
Нерегулярные глаголы плохо даются, использует инфинитив вместо причастных форм (случаи fall – fell – has fallen, think – thought, buy – bought, see – saw – has seen). У него go вместо went.
Род бывает не тот.
АНЯ
в русском
Иногда неверно образует предложный падеж; но она сразу же "схватывает" правильную форму.
"Возьмила", "возьмить".
"Я хочу, чтобы ты читаешь".
Русский у Ани тише двух других языков, несколько монотонен, чуть более отчётлив, чем нужно.
в немецком
в английском
Как и у Алека, проблемы с нерегулярными глаголами. У неё goed вместо went.
ОБА
заменяют look at… на look on (что меняет значение: посмотреть – наблюдать). (Мало используют предлог at, заменяют.)
Kehlkopfverschluß в начале английских слов.
"That are…" вместо "Those are…" (переводят немецкую конструкцию: Das sind…, но по русскому образцу: "Это…", со сказуемым-существительным во множественном числе).
"They want, THAT something happens" (вместо They want something to happen) (М.: ошибка теперь считается знаком "бруклинского диалекта": конструкция из речи еврейских иммигрантов чрезвычайно распространилась).
М. сообщил ещё об одной старой ошибке: дети "всё ещё" используют в английском двойное отрицание ("I don’t do nothing" вместо "anything"). По русскому образцу, думал М.; но как раз двойного отрицания мне в русском не хватает! Они используют нужную форму не в том языке…
Аня сказала пару слов по-немецки, я попросила перейти на мой язык. Аня возразила, волнуясь: "Тогда и ты не говори по-немецки с папой". (Мы, к сожалению, иногда переходим, когда тема сложная и времени нет ждать, пока останемся одни: М.-у легче понять письменный русский, чем устный.)
В России.
Смешные рассказы о К. Выпрашивала мелочи из киоска – родители устали бороться и решили обратить приятное (для неё) в полезное. Стали давать карманные деньги, с условием, что сама себе купит, что хочет. К. в итоге рано научилась счёту и операциям с цифрами. Но даже в школе сохранила забавную особенность: с вычитанием-сложением-делением легко справлялась, разве что добавляла после цифры: …рублей. Производить арифметические действия ей было проще, если объясняли, что речь идёт, скажем, о конфетах.
К. (ей теперь 7) говорит, что ей начали давать деньги лет в 5. Нашим почти 6, но они в арифметике далеко не так продвинуты, как К. в их возрасте…
М. говорит, дети используют (по немецкому образцу) форму bring with, а надо бы bring along. Впрочем, уже поколение нынешних 20-летних не опознаёт эту форму как неправильную, как немецкую кальку: она (из языка нью-йоркских евреев?) вошла в слэнг.
Мой брат услышал "акцент" в Аниной речи: ч звучит иначе ("по-английски", его словами). Мы с М. этого не чувствовали. Я прислушалась – теперь и мне кажется, что ч не вполне правильное: жестковато, и как будто слышится призвук "ш". Работаем: предложила Ане повторять "чья чашка". Аня говорит, что тоже слышит разницу между её ч и нашим.