Однако это был не единственный доход, который приносила торговля охранными услугами. В определенных условиях покупатели не только несут бремя охранных издержек, но и сами могут получать доход от подобных услуг. Это происходит в случае умелой политики охранного предприятия (правительства). Лэйн ввел понятие охранной ренты - специфического дохода, получаемого купцами или другими производителями каких-либо мирных услуг за счет возможности покупать охрану по более низким ценам, чем у конкурентов, и тем самым снижать издержки и реализовывать это преимущество на рынке. Охранная рента являлась, по сути, разновидностью дифференциальной ренты, получение которой зависело от эффективности, активности и ценовой политики предприятия, контролировавшего организованное насилие и поставлявшего охранные услуги. При этом как охранные предприятия, так и торговые группы были вовлечены в сложные конкурентные отношения, нацеленные на получение экономических преимуществ путем использования реального и потенциального насилия, - когда для поддержания высокого уровня риска коммерческой деятельности и нанесения ущерба конкурентам привлекались пираты, разбойники, частные и правительственные армии, использовались иные средства.
Наиболее яркий исторический пример устойчивого, коммерчески успешного взаимодействия производителей охраны и торговых предпринимателей являла собой Венеция, военная аристократия которой активно способствовала, прежде всего за счет умелого использования военного флота, увеличению совокупного богатства республики. Например, в конце XI века Венеция получила от Византии хартию, согласно которой ее купцы наделялись правом беспошлинной торговли, что давало им колоссальные конкурентные преимущества. Этими привилегиями они были обязаны венецианскому правительству, предоставившему военный флот для поддержки византийского императора в его войне против нормандского короля Сицилии, а затем и для других военных кампаний. Благодаря такой политике военных купцы получали охранную ренту, ибо их охранные издержки в Византии, в отличие от издержек конкурентов, были равны нулю (в то время как конкуренты должны были платить пошлины, которые Лэйн причисляет к категории охранных издержек). На примере Венеции Лэйн попытался показать - в духе меркантилистского подхода к вопросу об источниках богатства, - что охранная рента как реализация в международной торговле преимуществ, полученных в результате умелого использования силы, может стать важным источником экономического роста отдельно взятых государств. В эпоху раннего капитализма, пишет Лэйн, охранные ренты "были более важным источником доходов, чем превосходство в промышленных технологиях или промышленной организации".
ОХРАННЫЕ ПРЕДПРИЯТИЯ И ХОЗЯЙСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ
На самом деле аргумент, выдвинутый Лэйном в пользу экономической продуктивности правительств и других организаций, владеющих средствами насилия, может быть принят, только если предположить, что перераспределение ресурсов от слабых стран в пользу более сильных является естественным и неизбежным процессом, а продуктивность государства измеряется его выигрышем в условиях игры с нулевой суммой. Поэтому модели Лэйна можно противопоставить аргумент, известный еще во времена Адама Смита: создание торговых монополий, перераспределение богатств или заключение торговых соглашений с помощью силы не является экономически оправданным, поскольку ведет к неоптимальному использованию ресурсов, отклоняя последние от наиболее эффективного их размещения, которое может подсказать лишь свободный рынок. Но модель, предложенная Лэйном, - это не единственный способ решить проблему экономической роли владельцев средств насилия. Дуглас Норт предложил альтернативную теорию, в рамках которой рассматривается прежде всего способность правительств определять правила игры и принуждать экономических субъектов им следовать, а тем самым формировать условия, способствующие экономическому росту или, наоборот, тормозящие его.
Что нам может сказать неоинституциональная теория об экономической роли силовых структур, в том числе государств? Неполнота информации о свойствах обмениваемых благ, о других участниках обмена (или ее несимметричное распределение среди участников экономической деятельности), а также необходимость контролировать соблюдение договорных обязательств вызывают появление трансакционных издержек. Иными словами, значительные ресурсы инвестируются в создание общей системы мер и весов, обеспечение безопасности, формулирование правил (законодательства) и контроль за их исполнением для того, чтобы упорядоченный экономический обмен стал возможен. Правила, регулирующие обмен, образуют институты, благодаря которым поддерживается порядок и уменьшается степень неопределенности в поведении контрагентов. При этом любая система экономического обмена, от локальной бартерной экономики до международной торговли, предполагает существование некоторых механизмов социального контроля и контроля за выполнением правил. В локальных экономиках плотная сеть социальных связей и моральные нормы принуждают людей к выполнению контрактных обязательств без каких-либо специальных организационных решений. Трансакционные издержки в такой системе будут ничтожны, но и территориальные масштабы обмена будут чрезвычайно малы. С ростом специализации и развитием торговли на дальние расстояния отношения обмена выходили за пределы локальных сообществ и полагались на безличные отношения или отношения в малознакомой местности или с малознакомыми партнерами. Здесь сразу возрастает значимость информации и появляются трудности с принуждением к исполнению обязательств. Трансакционные издержки начинают влиять на издержки производства. Тогда участники обмена стремятся образовывать свои ассоциации, гильдии, сети; они обмениваются заложниками, обзаводятся охранными отрядами или даже частными армиями, начинают активно взаимодействовать с правительствами. Создание этих институтов, предназначенных обеспечивать безопасность и принуждать к исполнению обязательств, предполагает растущие затраты. Основной аргумент Норта заключается в том, что торговля и другая экономическая деятельность будут развиваться лишь тогда, когда выгоды от нее будут больше, чем трансакционные издержки, связанные с созданием институциональной среды.
Способы принуждения к исполнению (enforcement) различаются по своим затратам и эффективности, т. е. требуют различного количества ресурсов и покрывают различные по протяженности экономические пространства. В некоторых случаях экономические субъекты способны создать эффективные механизмы контроля, не сдерживающие развитие торговли. К примеру, неформальные ассоциации и частные охранные организации способны решать многие институциональные проблемы и способствовать расширению торговли, но их потенциал ограничен. Наиболее эффективное решение, по мнению Норта, - это универсальный посредник, способный вводить единые правила, законы, единицы измерения и контролировать их применение. Благодаря экономии на масштабах деятельность такой опосредующей инстанции будет сравнительно дешевой, а применение единых правил и стандартов позволит расширить пространство предсказуемого и правилосообразного поведения. Очевидно, что этим посредником является современное государство, которое в пространстве своей юрисдикции обеспечивает охрану граждан, непредвзятое разрешение споров и исполнение обязательств. "Государство продает совокупность услуг, которые мы назовем охраной и юстицией, в целях извлечения дохода. Поскольку в предоставлении этих услуг задействована экономия на масштабах, в результате появления организации, специализирующейся на этих услугах, совокупный доход общества будет выше, чем если бы каждый индивид сам защищал свою собственность". Более эффективная охрана и юстиция, таким образом, создают возможности для экономического роста.
Тем не менее во многих случаях организации, обладающие преимуществом в использовании силы и, соответственно, имеющие возможности определять и контролировать права собственности, не в состоянии создать эффективные институты. Напротив, они склонны к чрезмерному и экономически непродуктивному изъятию и присвоению ресурсов гражданского общества, следуют интересу максимизации собственного дохода и поддерживают неэффективные права собственности. Такое поведение может быть ограничено либо организованным противодействием гражданского общества, либо конкуренцией, вызванной угрозой со стороны сильных и более эффективных государств (или охранных предприятий). Эти рассуждения аналогичны рассмотренной в предыдущей главе модели "стационарного" бандита. Неоинституциональная теория, однако, не предлагает какого-либо объяснения того, почему в истории удавалось ограничивать интересы государства и изменять его политику или каким же образом "стационарный" бандит находит оптимальный уровень изъятий и затрат на производство общественных благ. В последующих главах мы вернемся к проблеме выбора силовыми структурами определенной экономической политики. В данный момент важно выделить общую для Лэйна и Норта мысль, имеющую также непосредственное отношение к основной проблеме настоящей книги. Отношения между организациями, владеющими средствами насилия, и их политика по отношению к экономическим субъектам, для которых они выступают в качестве источников безопасности и контроля за соблюдением правил, решающим образом влияют на экономические показатели группы хозяйствующих субъектов, локальной или национальной экономики - в зависимости от того, идет ли речь об охранной организации с небольшим числом клиентов, локальном политическом сообществе или национальном государстве.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ СИЛОВОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА И ТИПЫ СИЛОВЫХ СТРУКТУР
Экономический аспект деятельности силовых структур, т. е. способы или методы, с помощью которых они зарабатывают деньги, можно обозначить термином "силовое предпринимательство". Производный термин "силовые предприниматели" (violent entrepreneurs) ранее упоминался авторами, изучавшими сицилийскую мафию, но не получил какого-либо теоретического развития. В данной книге предлагается систематическое применение этого термина для исследования и концептуального объединения ряда явлений, родство которых не всегда очевидно. Понятие "силовое предпринимательство" будет применяться шире, чем это делали упомянутые авторы, т. е. не только для обозначения деятельности преступных групп, но также для описания действий законных и неформальных организаций или даже государств.
Силовое предпринимательство можно определить как совокупность организационных решений и способов действия, применяемых для конвертации организованной силы (угроз или насилия) в деньги или другие рыночные блага на постоянной основе. Если потребительские товары составляют основной ресурс торгового предпринимательства: деньги - финансового предпринимательства, информация - информационного и т. д. то силовое предпринимательство конституируется социально организованным насилием, потенциальным или реальным. Информационный ресурс для деятельности силовых структур не менее важен, однако пока мы ограничимся лишь самым простым определением и сосредоточимся на главном. Силовое предпринимательство - это средство извлечения и увеличения частных доходов групп, владеющих и распоряжающихся средствами насилия, посредством установившихся отношений обмена с другими группами, владеющими другими ресурсами. Основную единицу силового предпринимательства мы будем обозначать, следуя обыденному словоупотреблению, "силовой структурой" или другими сходными понятиями, такими как "организация, владеющая средствами насилия (или средствами физического принуждения)" и "охранное предприятие". Специалистов, занятых в этой области, мы будем называть иногда в соответствии с обыденным словоупотреблением ("бандиты", "сотрудники охранных предприятий", "работники милиции, органов государственной безопасности" и т. д.), а иногда - имея в виду сходные аспекты их деятельности как частных лиц - обобщенно: "силовые предприниматели". Позже, в связи с рассмотрением основного вида силового предпринимательства, "силового партнерства", будет введен еще один термин - "силовой партнер".
Применительно к российскому контексту 1990-х гг., который будет рассмотрен во второй части книги, мы предлагаем следующую простейшую классификацию силовых структур и, соответственно, силовых предпринимателей. Они делятся на законные и незаконные (преступные), а также на государственные и частные. В итоге мы получаем четыре основных типа силовых структур (см. табл. 2): незаконные частные (организованные преступные группировки); законные частные (частные охранные предприятия и службы безопасности); незаконные государственные (неформальные группы сотрудников милиции и госбезопасности, так называемые милицейские и "комитетовские" "крыши") и законные государственные (органы правопорядка и госбезопасности, действующие только по должностной инструкции). Несомненно, в реальной жизни границы могут исчезать, образуя смешанные типы.
| Таблица 2. Типология силовых предпринимателей | ||
|---|---|---|
| Незаконные | Законные | |
| Частные | Организованные преступные группировки и сообщества | Частные охранные предприятия и службы безопасности |
| Государственные | Неформальные группы работников милиции и органов госбезопасности | Государственные служащие, действующие только по инструкции |
Грабитель не подходит под определение силового предпринимателя, а стационарный бандит или местный князь, наоборот, являются таковыми, постольку поскольку стремятся к установлению длительных налоговых отношений с подданными (т. е. теми, с кого собирается дань) и предоставляют им определенные услуги, которые призваны оправдывать поборы. Превосходство в применении силы является необходимым условием силового предпринимательства, но оно не образует его содержания. Конвертация организованной силы в постоянный доход включает набор методов, которые приобретают форму отношений обмена определенных услуг на деньги или, по крайней мере, деклараций о якобы предоставляемых услугах. Эти услуги, как правило, включают физическую охрану, защиту прав собственности, разрешение споров (арбитраж), принуждение к исполнению и в некоторых случаях создание с помощью силы конкурентных преимуществ своим клиентам. Мы предлагаем объединить эти услуги в три группы, в результате чего получим три основных вида силового предпринимательства: физическая охрана, силовое партнерство и силовое посредничество. В последующих главах будет подробно описан каждый вид, а также связи между ними.
Доходы силовых предпринимателей принимают форму дани или налога (на прибыль, с оборота), собираемого регулярно и в соответствии с более или менее постоянной ставкой - как бы в оплату регулярных благ или услуг, которые владельцы средств насилия предоставляют клиентам или жителям некоторой территории. Отсюда очевидно, что силовое предпринимательство предполагает высокую степень монополизации использования силы внутри сферы, являющейся объектом правления и налогообложения. Вмешательство других субъектов охраны или налогообложения ставит эту деятельность под вопрос до окончательного выяснения отношений между конкурентами и раздела сфер деятельности - как правило, с использованием силы или угроз. Поэтому владельцы средств принуждения склонны мыслить в терминах "территории" и "сферы влияния" и проявляют болезненную чувствительность к вопросам границ. За пределами монополизированной сферы, наоборот, находится пространство, где царят неопределенность, угрозы и конкуренция, что служит обоснованием необходимости услуг силовых предпринимателей для их клиентов. Таким образом, монополия силы и, соответственно, иерархия внутри определенной сферы и неограниченная конкуренция,^ е. анархия, за ее пределами являются логическими условиями силового предпринимательства.
Наконец, необходимо подчеркнуть, что силовое предпринимательство является частной деятельностью. Это значит, что оно предполагает относительную свободу при принятии тактических и стратегических решений относительно использования силы, автономию от других источников принуждения и возможность извлечения частного дохода, напрямую зависящего от эффективности действий владельца силового ресурса. Таким образом, если некая силовая структура (в предельном случае - государственный аппарат насилия в целом) подчинена более высокой инстанции или находится под общественным контролем, то ее возможности вести силовое предпринимательство существенно ограничены (в сфере международной политики суверенных государств такие ограничения очень слабы). И наоборот: когда государственные служащие, имеющие доступ к соответствующим ресурсам, выходят из-под контроля вышестоящих инстанций и получают возможность извлекать дополнительный доход от распоряжения этими ресурсами как частные лица, они становятся силовыми предпринимателями.