Я хорошо помню атмосферу 70-х годов, поскольку вырос в Индии, в стране, в которой и помыслить даже не могли, что когда-нибудь она станет играть на том же поле, что и Соединенные Штаты. Индийская политическая и интеллектуальная элита считала, что на одном конце оси существует возглавляемая США капиталистическая модель, а на другом - ведомая СССР модель социалистическая. Дели пытался проложить между ними свой срединный путь. И в этом отношении Индия была отнюдь не уникальной. Бразилия, Египет, Индонезия - по сути, большинство стран мира - шли по такому срединному пути. Но этот путь вел в никуда - к концу 70-х это стало очевидным для многих людей в этих странах. Пока в этих странах царила стагнация, Япония и несколько других восточноазиатских экономик, выбравших квазикапиталистический курс, подозрительным образом процветали - и этот урок не прошел даром.
Настоящим потрясением для всех стал распад Советского Союза в конце 1980-х. Централизованное планирование полностью дискредитировало себя, и теперь, когда один конец политической оси лежал в руинах, образ мышления полностью изменился - вдруг выяснилось, что существует единственный вариант организации экономики государства. Вот почему Алан Гринспен назвал падение Советского Союза плодотворным экономическим событием нашего времени. С тех пор, несмотря на тревоги по поводу различных планов либерализации и маркетизации, основное направление остается неизменным. Как выразилась Маргарет Тэтчер в те годы, когда она работала над оздоровлением британской экономики, "альтернативы не существует".
Основы идеологического сдвига в экономике были заложены в 1970-е и 1980-е годы, еще до падения Берлинской стены. Здравый экономический смысл, воплощенный в таких организациях, как Международный валютный фонд и Всемирный банк, становился все более критичным в отношении квазисоциалистического пути таких стран, как Индия. Эксперты-экономисты вроде Джеффри Сакса путешествовали по всему миру и советовали правительствам либерализировать, либерализировать, либерализировать рынок. Национальные кадры, получившие западное экономическое образование -вроде чилийских "чикагских мальчиков", - возвращались домой и внедряли рыночную экономику. Некоторые развивающиеся страны выражали беспокойство, что могут стать алчными капиталистами, и Сакс вновь и вновь объяснял им, что размышлять следует - долго и напряженно - над тем, чего они в результате хотят достичь - стать такими, как Швеция и Франция, или такими, как Соединенные Штаты. Но, добавил бы он, о принятии подобного решения им пока не стоило беспокоиться: большинство из них все еще слишком напоминали Советский Союз.
Финансовая сила, которая правит новой эрой, - это свободное перемещение капитала. Но и она - достаточно новый феномен. В период после Второй мировой войны валютные курсы были фиксированными. Большинство западных стран, включая Францию и Италию, контролировали капитал, ограничивая приток валюты и ее отток за границу. Курс доллара был искусственно привязан к золоту. Однако по мере роста международной торговли фиксированные курсы становились причиной возникающих разногласий и препятствовали более эффективному использованию капитала. Большинство западных стран в 1970-е и 1980-е годы отменило контроль над капиталом. И вот результат: широкий и все более увеличивающийся поток средств, которые могут свободно перемещаться из одного места в другое. Сегодня, когда люди размышляют о глобализации, они все еще думают в основном об огромных волнах наличности - валютные трейдеры обменивают около 2 триллионов долларов в день, -которые растекаются по нашей планете, вознаграждая одни страны и карая другие. Это божественный механизм глобализации, устанавливающий дисциплину.
Вместе со свободным денежным потоком произошли и другие коренные изменения: получили распространение независимые центральные банки и была обуздана инфляции. Гиперинфляция - это самая страшная экономическая болезнь, которая может поразить страну. Она обесценивает деньги, сбережения, активы. Гиперинфляция даже хуже, чем глубокая рецессия. Гиперинфляция отбирает у вас то, что вы имеете сегодня (сбережения), в то время как рецессия отбирает у вас то, что вы могли бы иметь завтра (более высокие стандарты жизни при растущей экономике). Вот почему гиперинфляция так часто свергала правительства и приводила к революциям. В Германии нацистов к власти привела не Великая депрессия, а гиперинфляция, разрушившая средний класс, обесценив его сбережения.
Редко войны заканчивались столь решительной победой. В конце 1980-х множество больших стран захлестнула гиперинфляция. В Аргентине она составила 3500 процентов, в Бразилии - 1200 процентов, в Перу - 2500 процентов. В 1990-х эти развивающиеся страны одна за другой стали осознанно двигаться к установлению монетарного и налогового порядка. Некоторые из них осознали необходимость введения плавающего курса для своих валют, другие привяали свои валюты к евро или доллару. В результате лишь в двенадцати странах на планете уровень инфляции сегодня превышает 15 процентов, и большинство из них - это такие страны-банкроты, как Гаити, Бирма или Зимбабве. Атмосфера низкой инфляции была для развивающихся стран решающим фактором политической стабильности и экономического благосостояния.
Вместе с этими политическими и экономическими факторами, подталкивающими страны к новому консенсусу, появился ряд технологических инноваций, которые заставляли их двигаться в этом же направлении. Сегодня трудно даже вспомнить жизнь в те мрачные 1970-е, когда новости еще не достигали публики мгновенно. Но к 1990-м происходящие во всем мире - в Восточном Берлине, Кувейте, на площади Тяньаньмэнь - события уже повсюду шли в режиме реального времени. Мы все склонны воспринимать новости как события политического порядка. Но цены - это тоже род новостей, и возможность сообщать о ценах мгновенно и открыто по всему земному шару стала причиной еще одного переворота - изменения экономической эффективности. Сегодня уже привычно сравнивать цены на продукты через Интернет - эта процедура занимает всего несколько минут, а, например, еще двадцать лет назад покупка и продажа ценных бумаг была огромным и неповоротливым бизнесом, потому что мгновенно сравнить цены было просто невозможно.
Распространение средств коммуникации означало, что теперь мир насквозь пронизан связями, он, по знаменитому высказыванию Томаса Фридмана, стал "плоским". Дешевая телефонная и широкополосная связь дали людям возможность работать на одну страну, находясь при этом в другой - а это обозначило следующую стадию в развитии капитализма. Когда в XV веке появились большие морские суда, товары стали мобильными. В XVII столетии, когда появилась современная банковская система, мобильным стал капитал. В 1990-х мобильным стал труд. Людям больше не надо было "ходить на работу" - работа смогла сама приходить к ним. И работа шла к программистам в Индию, к телефонным операторам на Филиппины, к радиологам в Таиланд. На протяжении веков стоимость транспортировки товаров и услуг снижалась. С внедрением широкополосной связи стоимость многих услуг упала до нулевой отметки. Конечно, далеко не все виды работ могут быть переведены из региона с более дорогой рабочей силой в регион с менее дорогой, однако результаты такого перевода можно ощутить повсеместно.
В определенном смысле коммерческая деятельность всегда велась подобным образом: например, в начале XX столетия текстильные фабрики переместили из Великобритании в Японию. Но быстрый и постоянный обмен информацией значительно ускорил этот процесс. Фабрикой по производству одежды, расположенной в Таиланде, можно управлять почти так же, как если бы она была расположена в Соединенных Штатах. Сегодня компании используют множество стран в качестве составных частей сети, которая покупает, производит, комплектует, находит рынки сбыта и продает товары.
С 1980-х эти три силы - политика, экономика и технология -действуют однонаправленно, создавая более открытую, объединенную и поистине международную среду. Но также они открыли перед странами новые возможности для подъема по ступеням экономического роста и процветания.
Рассмотрим резкие изменения в двух типичных (не азиатских) странах. Двадцать лет назад Бразилия и Турция считались бы развивающимися странами с вялым экономическим ростом, безумной инфляцией, постоянно увеличивающимся внешним долгом, анемичным частным сектором и хрупкой политической системой. Сегодня обе они эффективно управляются и гордятся небывало низкой инфляцией, энергичными темпами роста, понижающимся уровнем долгов, активным частным сектором и все более стабильными демократическими институтами. Сегодня уровень инфляции в Бразилии - впервые в истории - приблизительно тот же, что и в Соединенных Штатах. И в Бразилии, и в Турции по-прежнему существуют проблемы - а в какой стране их нет? - но это страны, переживающие подъем, и с ними считаются во всем мире.
Рынки также изменили свое отношение к этим странам. Их внешний долг уже не считается более рискованным, чем долг промышленно развитых стран. В действительности многие развивающиеся рынки накапливают большие резервы - настолько большие, что сегодня они удерживают 75 процентов мировых валютных резервов. У одного только Китая на счетах находится 1,5 триллиона долларов. Например, GoldmanSachпредсказывал, что к 2040 году экономическая эффективность пяти стран с развивающимися рынками - Китая, Индии, Бразилии, России и Мексики - превысит экономическую эффективность стран "Большой семерки" - тех семи западных стран, которые доминировали в мире на протяжении веков.
ПРОБЛЕМЫ ИЗОБИЛИЯ
На протяжении последних двух десятилетий мы тратили колоссальное количество времени, сил и внимания на беспокойство о кризисах и спадах в мировой экономике, терроризме, ядерном шантаже и геополитических сражениях. Это вполне естественно: готовясь к худшему, мы пытаемся его предотвратить. И среди новостей, которые лились на нас потоком, действительно попадались очень плохие новости - от войн на Балканах и в Африке и мирового терроризма до экономических кризисов в Восточной Азии, России и - что самое опасное - в Соединенных Штатах. Однако, сосредоточившись на мрачных событиях, мы оказываемся не готовыми ко многим из стоящих перед нами огромнейших проблем, а эти проблемы - результат успеха, а не неудачи. Тот факт, что мы живем в мире синхронного глобального экономического подъема, - это, в принципе, хорошая новость, но он также порождает и серию сложных и потенциально опасных проблем.
Глобальный экономический рост - самая громкая сенсация нашего времени. Он объясняет рост ликвидности - с каждым часом растут денежные суммы, путешествующие по всему миру, из-за чего кредиты остаются дешевыми, а активы (включая недвижимость, акции и ценные бумаги) дорогими. В то же самое время экономический бум в странах с низким уровнем доходов населения препятствует взлету инфляции. Индия и Китай - две огромные мировые дефляционные машины, одна из которых (Китай) производит товары, а вторая (Индия) - услуги, и их стоимость составляет малую долю от тех затрат, в которые обошлось бы их производство на Западе. Это одна из главных причин, почему центральным банкам не нужно было волноваться об инфляции и почему на протяжении почти двух десятилетий - небывало долгий период времени - они могли поддерживать низкие уровни процентных ставок. Конечно, низкие процентные ставки и дешевый кредит позволили людям вести себя неразумно, или дать волю алчности, раздувая пузыри на рынках ценных бумаг, в жилищном строительстве, ипотеке или на развивающихся рынках - пузыри, которые рано или поздно неминуемо должны были лопнуть. В нашем мире связи становились все более тесными, финансовые инструменты - все более экзотичными, и многие наблюдатели забеспокоились, что виртуальный цикл роста и уверенности может сменить ужасный цикл паники и депрессии. Но в данный момент, даже если развертывающийся кризис и окажется весьма болезненным, разнообразие новых источников роста и огромные размеры нового капитала сделали глобальную экономическую систему в целом более гибкой.
Рассмотрим вопрос о растущих ценах на нефть. Нефтяной шок "нулевых" (как еще назвать десятилетие между 2000 и 2010 годами?) отличается от предыдущих. Прежде цены росли потому, что страны -производители нефти - ОПЕК - искусственно ограничивали поставки и таким образом провоцировали рост цен на топливо. В последние же годы цены росли благодаря потребностям Китая, Индии и других развивающихся рынков вкупе с длительной и растущей потребностью рынка развитого. Если рост цен вызывается ростом экономик, значит, экономики достаточно сильные и гибкие, чтобы управлять растущими ценами, повышая производительность (и, в меньшей степени, перекладывая их на потребителей). В результате скачки цен "нулевых" оказалось проще перенести. Если бы мы в 2001 году попросили нашу гадалку предсказать эффект от выросших вчетверо цен на нефть, она непременно предрекла бы тяжелую мировую рецессию.
Но подорожала не только нефть. Товарные цены достигли максимальных значений за последние 200 лет. Дорожают все виды сырья. Сельскохозяйственная продукция сейчас настолько дорогая, что развивающиеся страны столкнулись с растущей политической проблемой, что делать с инфляцией цен на продовольствие. Стоимость строительства взлетела вверх повсюду - от Нью-Йорка до Дубая и Шанхая. В мире наметилась нехватка даже скромного гелия -газа, который используют не только для надувания воздушных шариков, но и в устройствах для магнитно-резонансной томографии и при производстве микрочипов - а это второй по распространенности во Вселенной газ. Эти проблемы неминуемо в какой-то степени приведут к завершению эры низкой инфляции, которая способствовала мировому экономическому процветанию.
Однако бурный рост привел к появлению ряда аномалий. В рамках все более глобализированного и дисциплинированного мира отдельные страны - богатые натуральными ресурсами, в особенности нефтью и газом, - получили что-то вроде бесплатного проездного билета. Они скользят по волне мирового роста, становятся все богаче, не соблюдая при этом большинства законов, регулирующих глобальную экономику. Этот феномен - странное, но неизбежное следствие успеха всех других. Эти страны - нерыночные паразиты рыночного мира.
Рассмотрим основные политические вызовы Соединенным Штатам и западным представлениям о международном порядке. На Ближнем Востоке они исходят от Ирана, в Латинской Америке - от Венесуэлы, в Евразии - от России. Все они обрели новую силу, построенную на нефти. Сложно представить, что Судан мог противостоять миру в вопросе Дарфура, если бы он не обладал нефтяными запасами. Нефть приносит сногсшибательные суммы. Доход Ирана от продажи нефти составил в 2006 году 50 миллиардов долларов -достаточно, чтобы оказывать покровительство нужным ему группировкам, подкупать армию и сохранять свою силу - и пусть голова болит у всего остального мира. Эта ситуация вряд ли изменится. Богатые природными ресурсами страны будут благоденствовать, пока все остальные будут находиться в стадии экономического роста. Это инь и ян сегодняшней глобализации.
Не все богатые природными ресурсами страны - изгои, и атмосфера добросовестного экономического менеджмента привела к тому, что некоторые из них начали использовать свои богатства с большим толком, чем прежде. Канада становится одной из ведущих стран, и при этом она действует чрезвычайно ответственно. Страны Персидского залива, где нефть течет потоком, вкладывают большую часть своих доходов в инфраструктуру и индустрию, а не как прежде - в швейцарские банки и казино Монте-Карло (хотя и это все еще имеет место). Дубай стал эффективно управляемым деловым центром, ближневосточным Сингапуром. Другие страны Персидского залива сейчас пытаются повторить их успех. Саудовская Аравия, которая на протяжении многих десятилетий управляла своими огромными богатствами из рук вон плохо, планирует вложить 70 миллиардов долларов в новый нефтехимический проект, стремясь стать к 2015 году ведущим производителем нефтехимических продуктов. За последние пять лет капиталовложения стран Залива составили 1 триллион долларов, и McKinsleyСотрапу предполагают, что в течение следующего десятилетия они смогут инвестировать еще 2 триллиона долларов. Эта управляемая государством форма капитализма, результатом которой в большинстве случаев становится минимальное развитие, вряд ли способна создать самоподдерживающийся экономический рост (хотя в восточноазиатском и европейском капитализме имеются серьезные элементы государственного управления). Но такая форма капитализма гораздо ближе к глобальной капиталистической норме, чем те экономические системы, которые существовали в этих странах - от России до Саудовской Аравии -всего лишь поколение назад.
Наиболее острая проблема изобилия - влияние глобального экономического роста на природные ресурсы и окружающую среду. Не будет преувеличением сказать, что в мире истощаются запасы свежего воздуха, питьевой воды, сельскохозяйственной продукции и многих других жизненно необходимых вещей. Некоторые из этих проблем могут быть решены за счет повышения производительности и нахождения новых источников, но прогресс в этом направлении идет еще слишком медленно. Например, сельскохозяйственное производство растет. Но для того чтобы накормить население планеты, численность которого к 2025 году увеличится до восьми миллиардов, урожайность должна составлять 4 тонны с гектара, в то время как сегодня этот показатель - всего три тонны. И наша способность экономно расходовать питьевую воду и беречь ее запасы также растет медленнее, чем наше потребление. В XX веке население планеты утроилось, а потребление воды возросло в шесть раз. Американцы используют в день более четырехсот литров воды для питья, приготовления пищи, личной гигиены и пр. Сейчас люди в бедных странах счастливы, если у них есть сорок литров воды в день, но как только они станут богаче, их растущие потребности станут причиной обострения этой проблемы. Вода уже является причиной серьезных столкновений в Африке и на Ближнем Востоке. Исторически сложилось так, что люди должны были перемещаться, чтобы найти воду, и если в будущем источники пересохнут, десятки миллионов людей будут вынуждены снова начать поиски нового места.