Аллопаты старой школы не только значительно переоценили эти усилия, но и составили о них совершенно неверное представление. Ошибочно расценив их как истинно лечебные, пытаясь усилить и поддержать их, они тщетно воображали, что смогут, вероятно, преуспеть в искоренении и радикальном излечении всего заболевания. Если, при хроническом заболевании, жизненная сила, казалось, приглушала тот или иной беспокоящий симптом внутреннего страдания тем, что вызывала, например, какие-нибудь мокнущие высыпания на коже, то слуга грубой природной силы (minister naturae) прикладывал к мокнущей поверхности шпанские мушки или волчье лыко для того, чтобы, duce natura, усилить выделения и тем самым приблизить цель природных сил - излечение (путем удаления болезнетворного вещества из организма?). Однако, если эффект лекарства был слишком силен, экзема уже существовала долгое время, а реактивность организма слишком возросла, он чрезвычайно усиливал наружные симптомы без малейшего уменьшения исходного заболевания и усугублял страдания, лишавшие больного сна и подтачивавшие его силы (а иногда вызывал даже злокачественные рожистые воспаления). Если же воздействие на местные симптомы (недавнего происхождения) характеризовалось умеренной интенсивностью, то он, используя неверно подобранное гомеопатическое наружное средство, подавлял тем самым местный симптом, вызванный природой на коже для облегчения более опасного внутреннего заболевания. Это отражение местного симптома вынуждало жизненную силу перенести страдание в усиленной форме на другие и более важные органы. Пациент поражался опасной офтальмией, глухотой, спазмами желудка, эпилептическими судорогами, приступами астмы или нарушения мозгового кровообращения, психическими расстройствами и т. д., развивавшимися вместо подавленного местного заболевания.
Когда болезненно измененная естественная сила направляла кровь в вены прямой кишки или заднего прохода (внутренний геморрой), то minister naturae, следуя той же ложной идее помощи жизненной силе в ее лечебных усилиях, применял пиявки, нередко в очень больших количествах, для того, чтобы дать выход крови, и достигал лишь короткого, часто едва заметного, облегчения, но тем самым ослаблял тело и вызывал еще больший прилив к тем же частям без малейшего ослабления исходного заболевания.
Почти во всех случаях, когда больная жизненная сила пыталась уменьшить тяжесть опасного внутреннего заболевания при помощи удаления крови рвотой, кашлем и т. д., врач старой школы, duce natura, спешил помочь этим спасительным, как он думал, усилиям природы и производил обильные кровопускания, которые безусловно порождали множество тяжелых осложнений и заметно ослабляли организм.
В частых случаях хронической тошноты, он, с целью активизации усилий природы, вызывал обильное извержение содержимого желудка при помощи сильных рвотных средств. Полезный эффект при этом никогда не достигался, часто же вызывались скверные, нередко опасные и даже роковые последствия.
Жизненная сила, с целью ослабления внутреннего страдания, иногда вызывает безболезненные увеличения наружных желез, и он, под вымышленной личиной слуги, думает развить усилия роды с помощью всевозможных согревающих припарок и пластырей. Тем самым он вызывает воспаление желез для того, чтобы, когда абсцесс сформируется, вскрыть его и выпустить болезнетворное вещество (?). Опыт уже показывал сотни раз, что этими мерами практически всегда вызывается лишь затягивание болезней.
Заметив, что нередко некоторое ослабление жестоких симптомов хронического заболевания происходит при спонтанных ночных потах или появлении частого жидкого стула, он вообразил, что должен следовать этим указаниям природы (duce natura) и вить их, проводя длительные курсы потогонного лечения или длительным, на годы, назначением так называемых мягких послабляющих средств. Он полагал, что поможет тем самым усилиям природы (жизненной силы неразумного организма), которые считал направленными на излечение всего хронического заболевания, и, таким образом, быстро и наверняка избавит больного от страдания (болезнетворного вещества?).
Однако тем самым он добивался совершенно противоположного результата: обострения исходного заболевания.
В соответствии с этой предвзятой необоснованной теорией врачи старой школы продолжают поддерживать усилия больной жизненной силы и увеличивать те самые отвлечения и очищения, которые никогда не приводят к желаемым результатам, но всегда вызывают катастрофические последствия. Они не осознают того, что все местные симптомы очищения и кажущиеся отвлекающими попытки, вызываемые и предпринимаемые неразумной, предоставленной самой себе жизненной силой для облегчения исходно-хронического страдания, являются в действительности самим страданием, симптомами целостной болезни. Единственным и только одним эффективным лекарством для всей совокупности симптомов, притом действующим наиболее прямым образом, является гомеопатическое средство, подобранное на основании сходства действия.
Поскольку все то, что предпринимает грубая природа для помощи при острых и особенно хронических болезнях, есть меры крайне несовершенные и часто являющиеся даже настоящим заболеванием, постольку очевидно, что искусственное усиление этих несовершенных и болезненных процессов должно принести еще больший вред. Оно не в состоянии помочь естественным процессам самоисцеления даже при острых заболеваниях, так как врачебное искусство не может следовать скрытыми путями, которые использует жизненная сила для преодоления своих кризисов, но пытается вызвать их без ее помощи, сильнодействующими средствами. Последние оказываются менее эффективными и в большей степени нарушающими естественные процессы в организме и ослабляющими его, чем инстинктивная жизненная сила. Даже неполное улучшение, достигаемое в результате естественных отвлечений и кризисов, не может быть повторено аллопатией. Все ее усилия не могут привести ни к чему, что напоминало бы даже то ничтожное облегчение, которого может достичь предоставленная самой себе жизненная сила.
Для облегчения, например, приступов хронической головной боли пытались скарифицирующими инструментами вызывать носовые кровотечения наподобие тех, которые иногда происходят естественно. Эти меры могли привести к обильному кровотечению и ослабить больного, но желаемый эффект или отсутствовал, или был существенно меньше того, которого в другое время достигла бы инстинктивная жизненная сила ценой нескольких капель крови.
Так называемые критические пот или понос, вызываемые всегда активной жизненной силой при внезапном заболевании, обусловленном гневом, испугом, растяжением связок или охлаждением, по крайней мере, на короткое время, гораздо более эффективны для облегчения острого заболевания, чем все потогенные и слабительные средства из фармакопеи, которые, как показывает ежедневный опыт, только ухудшают состояние пациента.
Однако жизненная сила, которая может действовать только в соответствии с физической конституцией нашего организма и не руководствуется знанием и мышлением, была дана человеку не для того, чтобы считать ее наилучшим возможным целебным агентом для излечения скорбных отклонений от состояния здоровья. Тем более не должны врачи своими жесткими и, бесспорно, менее подходящими, чем у природы средствами, рабски следовать ее несовершенным болезненным попыткам (освободиться от болезни). Тем самым они оберегают себя от усилий, связанных с размышлением, поиском доказательств и выработкой суждений, необходимых для достижения и практического применения благороднейшего из человеческих искусств - истинного искусства лечения. Вместо этого они голословно объявляют свои скверные попытки подражания стихийным и сомнительной значимости усилиям природы искусством лечения, рациональным искусством лечения!
Какой здравомыслящий человек станет подражать самостоятельным попыткам исцеления, предпринимаемым организмом? Эти попытки являются самой болезнью, а жизненная сила - генератором видимого заболевания. Из этого с необходимостью следует, что все искусственные попытки подражания этим усилиям, а равно и их подавления, должны либо усилить, либо опасно исказить заболевание. Аллопатия делает и то, и другое. Вот ее пагубные действия, тщеславно именуемые искусством лечения, рациональным искусством лечения!
Нет! Эта врожденная утонченная сила человеческого существа предназначена для совершенного управления жизненными функциями в состоянии здоровья, она равно присутствует во всех частях организма, присуща как чувствительным, так и эффекторным нервным волокнам и неутомимо поддерживает все нормальные естественные отправления тела. Она не создана для самоисцеления и не может служить образцом для подражания в лечебном искусстве. Нет! Истинное искусство лечения - это та работа мысли, принадлежности высших сил человеческого интеллекта, которая на основе свободного от предрассудков суждения выбирает и определяет принципы воздействия на болезненные изменения инстинктивной, иррациональной и неразумной, но активной автоматической жизненной силы, в тех случаях, когда болезнь вынуждает ее к искаженному функционированию. Посредством подобного действия, вызываемого гомеопатически подобранным лекарством, оно возбуждает несколько более сильную лекарственную болезнь, так что естественное заболевание не может более влиять на жизненную силу. Последняя, освобожденная от естественной болезни, сталкивается теперь только с несколько более сильным лекарственным заболеванием, против которого направляет всю свою энергию и которое вскоре преодолевает. Это происходит потому, что освобожденная жизненная сила вновь обретает способность восстанавливать нормальную жизнедеятельность здорового организма, "поддерживать жизнь и здоровье в организме" и не подвергается ради этих изменений болезненным и ослабляющим воздействиям. Гомеопатия учит нас, как добиваться этого.
Подвергаясь лечению по вышеописанным методам старой школы, немалое число людей, безусловно, избавилось от своих болезней, но не от тех, которые являлись хроническими (невенерическими). Они излечились лишь от острых, не связанных с серьезной опасностью заболеваний, да и то, настолько несовершенно, и такими кружными и тяжелыми путями, что результаты лечения никогда не могли быть названы исцелением, достигнутым благородным искусством. Острые не слишком опасные болезни сдерживались венесекциями или подавлением одного из ведущих симптомов при помощи энантиопатических паллиативных средств (contraria contrariis), либо при помощи раздражающих и отвлекающих (антагонистических и отвлекающих) лекарств, прикладываемых к непораженным частям, приостанавливались до тех пор, пока не истекало естественное время существования этих коротких болезней. Эти методы были, следовательно, косвенными и оказывались сопряженными с потерей сил и соков настолько выраженной, что в случаях, таким образом, проводимого лечения более важные и значительные меры восстановления приходилось принимать самой Природе; ее жизнеохраняющие силы должны были, помимо устранения естественного острого заболевания, преодолеть также последствия неверного лечения. Таким образом, в случаях, не сопряженных с большой опасностью, она могла собственными силами постепенно восстановить нормальное соотношение функций, но часто лишь окольными, несовершенными и болезненными способами.
Трудно избавиться от сомнений в том, что естественные процессы выздоровления ускорялись и усиливались вмешательством старой школы, поскольку последняя не могла действовать иначе, как теми же, что и жизненная сила, окольными путями и вызывала своими отвлекающим и раздражающим методами существенно большие вред и истощение.
У старой школы есть еще один метод лечения, который называется стимулирующим и укрепляющим организм (при помощи excitantia, nervina, tonica, confortantia, roborantia). Удивительно, как она может хвастать этим методом.
Разве удавалось когда-нибудь назначением легкого рейнского или возбуждающего токайского вин устранить физическую слабость, столь часто вызываемую и поддерживаемую хроническим недугом? Под действием такого лечения силы подтачиваются все больше и больше, поскольку источник слабости, хроническое заболевание, этим не лечится, а за искусственным возбуждением всегда следует ослабление реакций жизненной силы.
И разве могут хинная корка или ее amata, столь неверно понимаемые, столь разнообразные в своих действиях и вызывающие совершенно разнородные заболевания, вернуть силы в этих часто встречающихся случаях? Разве эти растительные субстанции, а равно и препараты железа, называемые во всех случаях тонизирующими и укрепляющими, не добавляют, благодаря присущим им патогенным эффектам, часто новых страданий к старому заболеванию, не уменьшая при этом слабости, обусловленной длительной и неизвестной болезнью?
Разве удавалось кому-нибудь с помощью так называемых unguenta nervina или каких-либо других спиртовых примочек или бальзамов хотя бы в малейшей степени сократить длительность начинающегося паралича руки или ноги, столь часто являющегося следствием хронической дискразии, без лечения самой дискразии? И разве электрические или гальванические удары в подобных случаях приводили когда-нибудь к чему-то иному, чем постепенное усиление и, наконец, окончательное развитие паралича при исчезновении нервной и мышечной реактивности в пораженной конечности?
Разве не вызывали полную импотенцию прославленные excintia и aphrodisiaca - амбра, настойка шпанских мушек, трюфели, имбирь, корица и ваниль - в тех случаях, когда применялись для восстановления постепенно убывающей половой силы (уменьшение которой всегда определяется невидимым хроническим миазмом)?
Как можно ставить себе в заслугу кратковременное возбуждениe, когда стойким результатом, который - по законам паллиативного действия - неизбежно должен последовать, является прямо противоположное состояние, и превращение заболевания в неизлечимое?
Скромная польза excitantia и roborantia при лечении острых заболеваний (при использовании методов старой школы) в тысячу раз превышается вредом от их применения при хронических болезнях..
Когда врачи старой школы не знают, что делать при хроническом заболевании, они вслепую лечат его так называемыми вызывающими изменения лекарствами (alterantia); главное место среди них занимают ужасные mercurialia (каломель, сулема, серая ртутная мазь), которым врачи старой школы позволяют действовать на больной организм (при невенерических болезнях!) столь больших дозах и так долго, что они своим разрушительным влиянием в конце концов совершенно подтачивают силы больного. Тем самым эти врачи, конечно, вызывают большие изменения, но неизменно такие, которые не полезны, и всегда полностью подрывают здоровье неверным назначением этого чрезвычайно токсичного металла.
Когда врачи старой школы прописывают большие дозы хинной корки (которая, как гомеопатическое жаропонижающее, специфична только для истинной болотной лихорадки, осложненной псорой) при всех эпидемических перемежающихся лихорадках, часто охватывающих большие пространства страны, то они наглядно демонстрируют собственную глупость, поскольку эти заболевания практически каждый год изменяют свой характер и требуют, поэтому почти всегда иных гомеопатических лекарств. При помощи одной или нескольких очень небольших доз последних они могут быть всегда радикально излечены за несколько дней. Поскольку эти эпидемические лихорадки характеризуются периодическими обострениями (typhus), а последователи старой школы не видят в перемежающихся лихорадках ничего, кроме их typhus (периодичности) и не только не знают, но и не хотят знать других жаропонижающих, кроме хины, постольку эти рутинеры воображают, что могут подавить typhus эпидемической перемежающей лихорадки громадными дозами хины или ее дорогостоящего алкалоида - хинина (менее разумная, но в данном случае более рациональная жизненная сила часто добивается предотвращения этих обострений на месяцы), что могут излечить эпидемическую болотную лихорадку. Однако обманутому пациенту после такого появления периодичности (typhus) его лихорадки неизбежно становится хуже, чем во время самой лихорадки, он худеет, появляются одышка, спазмы в подреберье, кишечные расстройства, нарушения аппетита, бессонница и, слабый, подавленный, с выраженными отеками ног живота и даже лица и рук, он выползает из больницы, выписанный как излечившийся, и нередко долгие годы гомеопатического лечения., единственно способного восстановить здоровье, требуются для того, чтобы избавить от смерти такого искалеченного (исцеленного?), искусственно истощенного пациента.