В. БОРТКО: - В конце концов, можно сделать такое допущение, представьте себе, что в Россию вернулся Бунин. Он не мог вернуться в романе, представьте себе, что вернулся нормальный человек, который уехал, потом ему сказали: ты идиот, зачем ты уехал, здесь происходят невероятные вещи, строится новая страна, а самое главное, здесь появляется новый человек. И вот он приехал.
B. РАММ: - Рациональный, вдумчивый, внимательный.
C. БУНТМАН: - Но, в отличие от Бунина, вот Бунина это все ударило, его лично. Воланда не ударило, его ударило как всеобщее, как он с грустью смотрит на все человечество. И хоть кому-то жестко и жестоко иногда можно.
В. БОРТКО: - Как ни странно, в результате всех действий темных и нечистых сил пострадал серьезно один человек - Берлиоз. Все остальные отделались легким испугом, ну отправили одного человека в Ялту, и вернулся на самолете, правда, в папахе, но, тем не менее, ничего страшного не произошло. А вот Берлиоз пострадал страшно. Почему - подумал я, и собственно говоря, на эти вопросы нужно отвечать, и вдруг я понял - потому что это идеолог движения. Он, извините, смущает своими…
В. РАММ: - Смущает невинного.
B. БОРТКО: - Невинного, да. А сказано в Писании, сошлемся на него: кто будет смущать малых сих, тот и есть самый главный злодей. Вот именно так он пострадал.
C. БУНТМАН: - Потому что самый знающий человек.
B. БОРТКО: - Он знающий человек, интеллигентный.
C. БУНТМАН: - Когда вы говорите о новом человеке очень много, все равно, наверное, у Булгакова есть какая-то общая тема. И когда вы делали "Собачье сердце", сейчас выскакивают такие вещи, которые общность всего Булгакова подчеркивают. Есть она для вас? Общность, преемственность разных произведений?
В. БОРТКО: - Я больше всего у Булгакова люблю произведение под названием "Белая гвардия", где мистики немного, но есть три таких произведения, которые объединены одним приемом. Например, "Собачье сердце" - из собаки делают человека. Для чего - для того, чтобы глупость окружающих была совершено очевидна. Или "Роковые яйца" - нечисть пошла на Москву. Для чего - да по той же самой причине. Воланд приезжает в Москву для чего - по этому же.
В. РАММ: - Что-то очень сильно беспокоило в той жизни Булгакова.
В. БОРТКО: - Прием один и тот же объединяет эти произведения. Конечно, они разные.
В. РАММ: - А вы думаете, то, что беспокоило Булгакова, когда он писал эти произведения, и что может беспокоить сейчас вас как режиссера, это может совпасть в этой беспокойственной точке со зрителем?
B. БОРТКО: - Я думаю, что вы спрашиваете меня о том, будет ли интересен сейчас не столько роман (роман интересен, один из самых читаемых романов до сих пор), сколько произведение, над которым мы работаем. Я надеюсь, что да, потому что сохранилось самое главное, а именно - кроме черного и белого, есть целая радуга. Кроме А и В - между ними целый алфавит. И вот то, что узнал Иван Бездомный, я думаю, что объединяет, может быть, интересное сейчас. Нельзя судить обо всем с одной точки зрения. Как правило, их две, а чаще всего больше.
C. БУНТМАН: - Насколько у вас будет широко присутствовать город? Даже не столько эта история, что часть в Москве, часть в Петербурге будет сниматься. Я помню "Собачье сердце", которое концентрировались на улице. Улица, подъезд, чуть-чуть пространство было. А в "Мастере" - там ведь все разворачивается так.
В. БОРТКО: - Конечно, и мы пребываем здесь отчасти поэтому. Я думаю, что никакой зритель не простит нам, если начало романа будет где-то в другом месте, кроме исторически описанного. Но таких мест немного: это Патриаршие пруды, это набережная Москва-реки, это Александровский сад и башня дома Пашкова. То, что осталось, что можно сейчас снять. А улицы, которые будут в большом количестве и там, где летает Маргарита и ходит Иван Бездомный, - это Питер, который сохранился в этом отношении гораздо больше, к счастью москвичей, - я каждый раз приезжаю в столицу и не узнаю ее. У вас здесь происходит что-то.
С. БУНТМАН:: - Но с другой стороны вот эти Маргаритины здешние места…
B. БОРТКО: - Изменились очень сильно.
C. БУНТМАН: - Есть и подвальчики, и грузинское посольство у нас есть.
В. БОРТКО:: - Подвальчики есть, и грузинское посольство есть, но рядом с ним уже все другое.
В. РАММ: - Компьютером придется вытравливать.
B. БОРТКО: - Можно, конечно, но нужно иметь тогда соответствующее количество денег.
C. БУНТМАН: - Это хорошо было "Видок" снимать, знаешь, и Париж делать такой, или "Банды Нью-Йорка" делать - старый город весь.
В. РАММ: - А как вы решите проблему Бегемота? В первом варианте, я помню, был какой-то разговор с голливудскими разработками, "Ночной дозор" показывает, что у нас тоже все возможно.
B. БОРТКО: - Замечательно, коли возможно. Мы тоже попытаемся в этом убедиться. Действительно мы обращались к голливудским мастерам, кота Бегемота играет Саша Баширов. Но при этом используется еще электронный робот, а мимику этому роботу делает еще один актер. И кроме этого есть еще одна ипостась этого кота, который ходит на общих планах, некоторые москвичи могли это видеть, когда кот сделан так, чтобы он был далеко и ходил. Он делается при помощи живого человека.
C. БУНТМАН: - Когда он в трамвай садится.
В. БОРТКО: - Нет, это сложно. Подходит к трамваю живой человек, а садится электронная кукла. Американская электронная кукла стоит 3 млн долларов, а так все будет в порядке. Наша фирма, которая делает то же самое по той же технологии, только стоит дешевле. Что получится в результате? Дай боже, чтобы это было. Я не смотрел фильмы, о которых вы говорите, я вам верю. Думаю - а вдруг и у нас чего-то может произойти за маленькие деньги, честно говоря.
В. РАММ: - Вайда, когда экранизировал "Мастера и Маргариту", взял только историю Иешуа и Пилата.
В. БОРТКО: - Скажите, он вам сильно понравился?
B. РАММ: - Нет.
C. БУНТМАН: - Я так его ждал, и мне так не понравилось.
В. БОРТКО: - По одной простой причине. Не подумайте, что я хвастаюсь, что я такой умный, но до этого я додумался. Дело в том, что роман состоит из трех составляющих, каждая из них отдельно сама по себе, извините, не существует. И вынимать ее нельзя. Их нужно делать вместе, именно поэтому наш проект телевизионный, потому что нужно 8 часов времени.
В. РАММ: - Даже мало.
B. БОРТКО: - Но ни в театре, ни в кино выдержать нельзя. А вот такая форма позволяет это сделать, сохранив три пласта. Получился так или сяк, но я думаю, что мы все-таки экранизируем книгу, а не делаем по мотивам.
C. БУНТМАН: - Об этом спрашивают слушатели.
B. БОРТКО: - Я ответил.
C. БУНТМАН: - Но все-таки от чего-то приходилось отказываться.
В. БОРТКО: - Если и приходилось, то только от одной сцены, и простите меня заранее - сон председателя жилищной комиссии, когда в театре все сдают деньги.
В. РАММ: - Почему? Это очень актуально. Может быть, вы передумаете.
В. БОРТКО: - Нет, как-то не помещается почему-то. А все остальное…
В. РАММ: - Отдельным довеском. Послесловием.
В. БОРТКО: - С послесловием будет отдельная история. Все остальное, от первой строчки до последней, мы увидим. Другое дело, сказать "я сделаю все замечательно и хорошо" было бы наивно с моей стороны, оно непредсказуемо и считается в Америке зоной повышенного риска. Так что, бог его знает, что выйдет, но мы хотели бы, чтобы вышло хорошо.
В. РАММ: - Одна из моих любимейших сцен - это бал. Там, насколько я помню, все нагишом. Как вы будете решать эту проблему?
В. БОРТКО: - Секрет. Не скажу.
В. РАММ: - Но будете?
B. БОРТКО: - Конечно. Естественно.
C. БУНТМАН: - А телевидение смотрят все, от мала до велика, прайм-тайм.
В. БОРТКО: - Это раз, а во-вторых, понимаете, можно превратить это дело просто в женскую баню, это будет не сильно хорошо. И здесь пришлось усиленно подумать, но у меня замечательный художник и художник по костюмам.
В. РАММ: - Вы со Светозаровым, насколько я знаю, работаете.
В. БОРТКО: - Мы с ним уже 30 сотрудничаем. И Надя Васильева, мы с ней очень много думали, как это сделать. С одной стороны, дети смотрят, извините, пожалуйста, с другой стороны, писатель написал. И меня просто расстреляют на улице.
В. РАММ: - И колено должно распухать.
В. БОРТКО: - И колено должно распухать, но это-то ладно, а вот откуда оно растет, и причем 40 минут стоящая женщина…
В. РАММ: - Все летают, танцуют.
В. БОРТКО: - Это можно подумать - слушайте, а что, у нее там, по-моему, прыщик на попке, и вообще что-то такое, естественно, приходилось решать эту проблему. То есть мы будем решать эту проблему, посмотрим, как это получится.
С. БУНТМАН: - ""Собачье сердце" было очень удачным, - пишет Маргарита, - но фортуна переменчива, не боитесь?"
В. БОРТКО: - Нет, если бы я боялся, я бы не брал. Капитану говорят: "вы знаете, капитан, вам надо плыть через океан". - "А вы знаете, я боюсь". Но это его профессия, что же делать-то?
В. РАММ: - После Достоевского, мне кажется, что уже все должно быть:
В. БОРТКО: - Нет.
B. РАММ: - Ой, кстати, мы вас поздравляем с наградой в Монте-Карло, без вас Женя Миронов не был бы признан лучшим актером телевизионным.
C. БУНТМАН: - Поздравляем.
B. БОРТКО: - Спасибо. Разные воды каждый раз, понимаете, и здесь прогнозировать успех сложно. Конечно, мы доплывем. Но мы хотим доплыть, и сделали все, мне так кажется, чтобы благополучно добраться до берега.
C. БУНТМАН: - Александр Владимирович пишет: "Еретическая мысль. А может быть, "Мастер и Маргарита"- обычный сатирический роман? И каждый режиссер попросту выжимает из него то, что считает нужным?"
В. БОРТКО: - Каждый режиссер действительно выжимает, если можно назвать этим словом, из произведения, которое экранизирует, то, что ему кажется. Поскольку люди разные считают по-разному. Тем не менее, есть общие вещи, конек, там есть политическая сатира, но в то же время есть и другие вещи. Есть любовь, например, которая не имеет отношения к политической сатире. А она в романе занимает достаточно большое место. Поэтому сложность, многослойность романа и многожанровость, сказал бы я так. Например, 35-й год - почти гротеск.
В. РАММ: - Грузовики с хористами.
В. БОРТКО: - Или вдруг совершенно другая история, происходящая в Ершалаиме. Что это по жанру? Во всяком случае, далеко не политическая сатира.
В. РАММ: - Я из опыта своей семьи. Мои дети прочитали "Мастера и Маргариту" давно, но так как они не знают тех реалий 35-го года, на них большее впечатление произвела история Понтия Пилата, Иешуа и прочее. А так они просто читали как смешную историю, они не смогли уловить ту философию. Будет ли та философия для молодого зрителя именно в современной, вернее, не современной, а в 35-го года Москве?
B. БОРТКО: - То, что вы сейчас задали вопрос, это очень интересно, потому что "Мастер и Маргарита", изданная в Америке или Англии, в два раза толще, чем у нас. И не потому, что английский язык: там сноски на каждой строчке. Просто для них это непонятно.
C. БУНТМАН: - Во французской очень смешные ошибки. Интонации не понимали, а бедного Туза Бубен, пса, назвали Барабаном, потому что подумали, что этот бубен.
В. БОРТКО: - И во многом этим объясняются не сильно большие удачи наших коллег западных. Это было бы все равно, если Польшу вспомнить, если я бы снимал "Пана Володыевского". Я его бы, наверное, снял. Все было бы понятно, но я думаю, что поляки сделают гораздо лучше. То же самое здесь. Что касается молодого поколения, кое-что они знают. Они выросли не на Луне, и папы, мамы, бабушки, дедушки…
В. РАММ: - Естественно, но не так близко.
В. БОРТКО: - Поэтому мы обращаем на это внимание, и в какой-то степени не меняя ни строчки текста, пытаемся объяснить, почему это происходит. Как это делается, мне бы хотелось втайне, опять же, сохранить, и посмотрите, увидите.
В. РАММ: - То есть в изображении будет что-то типа сносок, комментариев.
В. БОРТКО: - Во всяком случае, объяснения, почему так.
B. РАММ: - Это очень важно.
C. БУНТМАН: - Замечательные вопросы задают. Я одно только недоразумение хотел бы развеять.
B. БОРТКО: - А ругают-то много?
C. БУНТМАН: - Нет, пока не ругают. Пока воздерживаются. Ждут момента. Все мы ждем момента, когда титры пойдут. Андрей, может быть, вы не очень внимательно читали роман, Аннушка - это женщина, а трамвай - это трамвай.
B. БОРТКО: - "Аннушка" называли трамвай по "А".
C. БУНТМАН: - Трамвай ходил в совершенно другом месте.
B. БОРТКО: - А Аннушка в данном случае женщина. Несносная совершенно дама, которую боялся даже НКВД.
C. БУНТМАН: - Кто у вас Аннушка?
B. БОРТКО: - Никто, ее просто нет.
C. БУНТМАН: - Ее вообще нет?
В. БОРТКО: - Нет, ее нет. Вот видите, много тайн и загадок, но поверьте мне, единственное, думаю, за что меня простят зрители, это максимально все-таки близко.
В. РАММ: - А Гелла будет?
В. БОРТКО: - А как же?
В. РАММ: - А кто играет?
B. БОРТКО: - Геллу играет Таня Ю. Вам что-нибудь говорит это имя?
C. БУНТМАН: - Пока нет.
B. РАММ: - Но после фильма, наверное, заговорит.
C. БУНТМАН: - Поставлю точку я в полемике с Андреем. Андрей, у вас неправильный посыл, если вы хотите в точности замечательные реалии, в том числе и с транспортом в "Мастере и Маргарите", был номер "Курантов", номер не газеты, а альманах был когда-то в советские времена. Дивный совершенно. Я вам просто скажу: в субботу, Андрей, дождитесь эфира, я дома посмотрю и скажу, там все было очень точно, так что даже я в свое время щупал разрыв в решетке, которую заварили потом. Музыка будет, и какая?
В. БОРТКО: - Конечно. Музыка будет, и будем надеяться, музыка хорошая. Вы знаете, то, что я сейчас скажу, наверное, тоже вызову, во всяком случае, удивление у наших слушателей, хотя удивляться уже нечему. Я третий раз собрался работать с композитором Игорем Корнелюком. Автор всемирно известного хита "Билет на балет". Но тем не менее…
В. РАММ: - Еще "Бандитский Петербург". Плющенко танцует.
В. БОРТКО: - Да, а во-вторых, музыка к "Идиоту", которую сейчас исполняет оркестр Светланова. Так что вообще он серьезный композитор.
В. РАММ: - А песня заглавная какая-то?
В. БОРТКО: - Нет, песен не предусмотрено. Только симфоническая музыка.
В. РАММ: - И только хор.
В. БОРТКО: - В том числе и хор, хор будет обязательно, но это будет серьезная симфоническая музыка.
B. РАММ: - Может быть, вы перечислите какие-то ключевые фигуры, кто у вас снимается? И если можно, хотя бы один комментарий, почему именно тот артист, а не другой. Потому что я думаю, что на каждую роль у вас был выбор со всей России.
C. БУНТМАН: - А вот Людмила видела Таню Ю.
В. БОРТКО: - Да, она могла видеть ее в моем фильме "Цирк сгорел, и клоуны разбежались".
С. БУНТМАН: - Вот молодец Людмила.
В. БОРТКО: - Загадочный персонаж, который преследовал героя Караченцева. Что касается выбора большого, то, как ни странно, я здесь мог бы перечислить примерно 5–6 человек, который отказались.
В. РАММ: - Испугались?
B. БОРТКО: - По разным причинам. В том числе и эти. Но, тем не менее, того, что касается, пожалуйста, ради бога, то это не совсем так. Но, тем не менее, люди которые сейчас работают в нашем фильме, актеры замечательные. Я ими пока чрезвычайно доволен. Мы пока еще только начинаем, но то, что я сейчас видел, меня целиком устраивает. Ну что представлять артиста Басилашвили? Довольно трудно.
C. БУНТМАН: - Очень забавно написал слушатель, который не знает еще, кто будет играть Воланда, включился в разговор и эту историю позже, и описывает, говорит, что актер нужен такой, такого-то трагического темперамента, разного темперамента, и получается у него Басилашвили.
В. БОРТКО: - Да, мне его представлять не приходится. Что касается актеров, например, Филиппенко или артиста Абдулова, который играет роль Коровьева.
В. РАММ: - А Филиппенко - Азазелло?
В. БОРТКО: - Да. По-моему представлять тоже не очень нужно.
В. РАММ: - Дело не в том, что представлять, а о вашем выборе.
В. БОРТКО: - Что касается молодых, тут возможно…
В. РАММ: - Почему именно Филиппенко, почему Абдулов?
В. БОРТКО: - Скажу простую и достаточно наглую и непрофессиональную вещь - похож. Все. Вот и все. Похож, и все. Во всяком случае, мне так кажется, а вот прав ли я, вот это уже будем смотреть после того, как фильм посмотрим. Когда мы снимали "Идиота", там тоже возникали такого же рода не претензии, а удивления, например, по поводу Инны Михайловны Чуриковой. А почему собственно она? Была артистка Пашенная. Она разговаривала таким голосом…
В. РАММ: - Насчет Киселевой вас еще, помню, топтали.
В. БОРТКО: - Да, Киселева вдруг, боже мой. Конечно, как же, "Слабое звено". А вы знаете, я очень доволен артисткой Киселевой. Она, по-моему, не испортила…
С. БУНТМАН: - Сейчас до передачи, когда мы с Витой говорили, это сейчас все кажется таким очевидным и точнейшим в фильме "Собачье сердце", а вот поговорили бы мы тогда, существуй мы…
В. БОРТКО: - Я могу вам рассказать историю худсовета. Сейчас их нет, а тогда был.
В. РАММ: - Сейчас продюсеры.
B. БОРТКО: - Продюсеры конечно, да, а тогда был худсовет. И вот было утверждение Шарикова. Мне говорят: ты что, с ума сошел, ты что, рядом тут Евстигнеев, ну ладно, Плотников, а ты кого берешь? Нет, мы это не утвердим. Тогда пришлось сказать: ну если вы не утверждаете, значит, снимайте сами. Поскольку деньги уже были потрачены, я знал это. Я уже практически ничем не рискую, но с недовольными минами мы закончили этот худсовет. Я думаю, что Шариков получился достаточно убедительным.
C. БУНТМАН: - Потрясающе. Не то слово.
В. РАММ: - Очень много вопросов с большим знаком вопроса по поводу Иешуа.
В. БОРТКО: - Кстати, где я ни секунды не сомневаюсь, это в артисте Безрукове. Я, честно говоря, извините, пожалуйста, "Бригаду" не видел. Вернее, видел, только кусочки. И когда мы искали Иешуа, я предлагал это одному актеру. Он отказался это делать, и потом следующий сразу же за ним был Безруков, потому что мне показалась, что он может это сделать. Проба была в высшей степени убедительна. В высшей степени.
С. БУНТМАН: - Актер-то он очень хороший, замечательный.
В. БОРТКО: - Артист хороший, и он очень точно, по-моему, понял, что это такое, и это сыграл. Что касается того, вот существует медийный артист. Я не знаю, что такое медийный артист.
В. РАММ: - Плечо Первого канала.
B. БОРТКО: - Одну секундочку. Что такое медийный? Это значит, что он сейчас ведет какую-то передачу. Но мы-то рассчитываем на то, что фильм будет жить хотя бы не один год, а может быть и десяток лет, как живет "Собачье сердце". Какая медийность, о чем вы говорите! Опять же для меня очень просто - похож или не похож.
C. БУНТМАН: - Именно, да, и он такой разный. Он безумно разный. Только за несколько секунд до "Бригады" видели, как он играл в "Азазеле" Бриллинга.
B. БОРТКО: - Посмотрите его замечательные работы театральные.
C. БУНТМАН: - Он разнообразный, только использовать его.
В. РАММ: - А Пилат?