Открытие первое. Никто не хочет лежать в больнице, потому что больница всегда сулит неприятности вроде уколов, клизм, оторванности от родителей и своих друзей. Ложась в больницу, никогда не знаешь, что там тебя ожидает, и это особенно пугает. Все мальчики, попадая в больницу первый раз, испытывают самые разные страхи. Но очень скоро эти страхи рассеиваются, стоит только найти себе в больнице хорошего друга или пережить одну из самых неприятных медицинских процедур.
Открытие второе. Если кому-то предстоит операция, как это случилось со мной, то сама мысль о ней может привести его в ужас. Ведь это о-пе-ра-ция! Самая настоящая! Но спешу тебя заверить, ничего страшного в этом слове нет. И даже если тебе предстоит куда более серьезная операция, чем та, которую делали мне, ничем ужасным это скорее всего тебе не грозит. Ведь все операции делают настоящие врачи, которые очень хотят тебя вылечить и постараются, чтобы тебе не было плохо. И тем не менее ты имеешь право бояться, какой бы серьезной или пустячной ни была болезнь. От этого ты не станешь девчонкой или трусишкой, потому что бояться за свое здоровье – это нормально. Взрослые и те порой так сильно боятся врачей, что отказываются их посещать и делают вид, будто с ними все в порядке, даже если сами серьезно болеют.
Открытие третье. Что еще тебя может смутить в больнице – так это то, что тебе придется раздеваться перед взрослыми. Конечно, какому мальчику захочется добровольно стягивать с себя трусы в присутствии медсестер и докторов? Но и это можно пережить, особенно когда понимаешь, что врачам и медсестрам нет никакого дела до твоей наготы. Единственное, что их интересует, – это как быстро ты идешь на поправку и в каком состоянии находится твое тело после лечения. Не более и не менее.
Открытие четвертое. Кроме неприятных моментов, в больнице есть и свои маленькие прелести. Во-первых, мама может начать совсем по-другому к тебе относиться, прощая все твои прихоти, таская каждый день сладости и подарки. Во-вторых, где еще, как не в больнице, можно весь день лежать, ничего не делая? И где еще, если не в больнице, ты никогда не услышишь: "Опять бардак в твоей комнате!", "Ты все уроки сделал на завтра?", "Ну хватит уже бездельничать!", "Перестань шуметь, у меня болит голова". Больница – это лучшее место, где можно отдохнуть от мамы.
Открытие пятое. И вообще больница – это целое приключение. Пройдя все процедуры, уколы и клизмы, ты становишься выносливее и смелее. Это все равно что отправиться в путешествие, полное испытаний и открытий. После такого путешествия становишься взрослее и перестаешь бояться многих вещей, которых боялся раньше.
12
Как я (на)учился сочинять стихи и писать книги
Все мальчишки в детстве пишут стихи, но мало кто из них в этом признается. Еще бы! Ведь писать всякие стишки про любовь – это девчоночье занятие! Во всяком случае, так думают некоторые мальчики. Поэтому они тщательно скрывают от друзей, что и сами пописывают стихи, дабы не выглядеть в их глазах девчонкой.
Я тоже в детстве пытался писать стихи. Конечно, мои первые попытки были довольно неуклюжи, поэтому я никому их не показывал, кроме своей мамы. Да и все эти стихи так или иначе были посвящены именно ей. Ведь мама была моей первой возлюбленной, и моя детская любовь к ней вдохновляла меня на стихотворные подвиги. Вот такой стих я сочинил однажды маме ко дню рождения.
"Мама – ты моя мечта"
Моя мама дорогая,
Еслиб знала только ты.
Как любовью я пылаю,
И на крыльях я летаю
Ат того, что ты родная
Мне всей жизнью дорогая.
Сотварила ты меня,
Свет мне показала,
Ласку, сердце, доброту – все мне оддала.
Иногда строга бываешь ты ко мне
Но теперь я понимаю,
И всем сердцем я тебе прощаю.
Благодарен я тебе,
Дорогой моей мечте!
Мама – ты моё Слонце!
Представляешь, я так и написал в конце: "сЛонце" вместо "солнце"! Надо же было мне совершить такую ошибку, которая среди всех других допущенных ошибок выглядела особенно нелепой. Дело в том, что я знал, что в слове "солнце" должна быть буква "л", но не имел ни малейшего понятия, где именно она должна стоять – то ли после буквы "с", то ли после буквы "о", то ли еще где-то в другом месте. Будучи озабоченным больше рифмой, нежели правописанием, я влепил эту злосчастную букву в самом начале слова. И конечно же, мама имела право обидеться на мою оплошность, ведь никакая мама в мире не хотела бы оказаться "слонцем", потому как это слово очень похоже на слово "слон". Даже можно вообразить, что "слонце" – это ласковое название для огромного-преогромного и толстого-претолстого слона. А какая мама хотела бы, чтобы ее сравнили с таким слоном? Разумеется, ни одна. На стройную лань или прекрасную лебедь – это всегда пожалуйста, от такого сравнения не откажется ни одна мама. Но только не на слона, а тем более большого и толстого!
Надо отдать должное маме, она с юмором отнеслась к моей ошибке, и мы вместе посмеялись над ней. Потом мы еще часто вспоминали это слово и весело хохотали. И я просто уверен, что даже если сейчас, спустя пятнадцать лет после написания этого стихотворения я подойду к маме, улыбнусь ей и ласково скажу: "Мама – ты мое слонце!", она весело засмеется и крепко обнимет меня.
Вот так моя первая попытка написать стих чуть было не провалилась, если бы не чувство юмора моей мамы. Потом, конечно, работая над своими поэтическими шедеврами, я старался, насколько мне позволяло знание русского языка, не допустить ни одной ошибки. Я переписывал все строки по десять и даже двадцать раз, тщательно выводя каждую букву, до тех пор, пока у меня не выходило идеально написанное, без исправлений и помарок стихотворение. Такое стихотворение мне уже не стыдно было показать своей маме, и не только ей, но и самым близким друзьям.
Правда, чем глубже я продвигался в изучении русского языка, чем слаженнее и аккуратнее становился мой почерк, тем реже я испытывал вдохновение и желание писать стихи. Одним словом – я взрослел. Свое последнее стихотворение я написал, кажется, лет в восемнадцать, будучи студентом первого курса университета. Еще раз убедившись в том, что поэта из меня не выйдет, я запрятал это стихотворение в глубь письменного стола и больше о нем не вспоминал. А стихотворение про "слонце" моя мама до сих пор хранит у себя. В общем, как ты понял, и я не стану от тебя скрывать, писать стихи я толком не научился. Зато научился писать… книги.
Вообще, я всегда подозревал, что писать рассказы легче, чем стихи, потому что не надо беспокоиться за рифму. Но первый рассказ я сочинил только лет в четырнадцать и посвятил описанию моих злоключений в больнице, о которых ты уже читал. Спустя несколько дней после возвращения домой мне в голову пришла замечательная идея написать что-то вроде мемуаров, подробно описав каждый день, проведенный в больничных стенах. Записывать свой рассказ я решил в школьную тетрадь, а в качестве пишущего инструмента приобрел капиллярную ручку. Только капиллярной или гелевой ручками я мог писать более-менее аккуратно и разборчиво. Когда же я писал обычной шариковой ручкой, у меня выходили какие-то непонятные завитушки и крючки, очень напоминающие детские каракули. Писать я старался красивыми печатными буквами, и поэтому большая часть моих писательских сил концентрировалась не в голове, а в кисти левой руки, сжимавшей ручку (я левша). Выводя предложение за предложением, подробно описывая каждое воспоминание о больничных буднях, я постепенно исписал всю тетрадь, и это заняло не меньше недели. Поставив последнюю точку, я придумал рассказу название и написал его на обложке тетради рядом со своим именем и фамилией, как это делают все писатели:
Илья Самгин
"Приключения моей пупочной грыжи"
Рассказ
После этого я облегченно вздохнул и спрятал тетрадь в свой письменный стол – туда, где уже пылились мои стихи. Дело было сделано. Начало моей писательской карьере было положено. Но показывать свое творение кому-либо я и не думал. Даже маме я не рискнул показать рассказ. Мне было уже четырнадцать лет, а это как раз тот возраст, когда мальчики далеко не всеми своими секретами и идеями хотят делиться с мамами.
Я предпочел сохранить свой первый писательский опыт втайне от других, чтобы их замечания и насмешки, которых я очень боялся, не отбили у меня охоту писать дальше. И хотя мама всегда ценила и хвалила меня, что бы я ни сделал – написал ли глупое стихотворение или нарисовал забавную картинку, почему-то сейчас мне казалось, что лучше и ей не знать о моем рассказе. Ведь еще совсем недавно я заикнулся дедушке о том, что хочу стать писателем, а он в ответ лишь усмехнулся и сказал: "Писательством ты себе на хлеб не заработаешь, внучек". В общем, в ближайшие годы мне предстояло думать о том, чем я буду зарабатывать себе на хлеб, и писательство никак не входило в планы семьи на мое будущее. А рассказ этот так и остался моим секретом, о котором я никому до сих пор не говорил, и вскоре был затерян среди других тетрадей, альбомов и прочего барахла. Скорее всего однажды я случайно выбросил его, приняв за старую школьную тетрадь, и вместе с другими тетрадями он канул в Лету.
После этого я очень долго ничего не писал. Все мое время поглощала учеба в школе и прогулки с друзьями. Писать рассказы было некогда, да и не хотелось. Я временно позабыл о том, что когда-то хотел стать писателем. И лишь на первом курсе университета, куда я поступил учиться после школы, во мне вновь проснулось желание писать. Я принялся сочинять рассказы. Некоторые из них я показывал друзьям, и они находили их забавными или даже глубокомысленными. Никто из моей семьи по-прежнему не знал о том, что я пробую писать. А через несколько лет после окончания университета я написал первую книгу. Мама до последнего момента не могла поверить в то, что ее сын написал книгу, пока я собственноручно не вручил ей новенький, недавно отпечатанный в типографии экземпляр. Дедушка сдержанно меня поздравил, хотя его глаза выдавали гордость за внука.
Сейчас ты, наверное, думаешь, что в школе я на ура писал сочинения и изложения по русскому языку, и поэтому стал писателем. Но это не совсем так. Точнее, совсем не так! Я тебе уже рассказывал о своих так называемых школьных успехах. К десятому-одиннадцатому классам я сполз на тройки, изредка перебиваясь четверками и крайне редко получая пятерки. Что касается русского языка, то и здесь, увы, я был далеко не первым учеником. С точки зрения учительницы, мои сочинения по русскому языку оставляли желать лучшего, а правописание вообще никуда не годилось. Скажи я тогда русичке, что хочу стать писателем, она бы высмеяла меня, наверное, перед всем классом.
Но настоящим писателем, по правде говоря, я еще не стал, потому что писать книги все еще учусь. И хотя это не первая моя книга, до звания "Писатель года" мне еще очень и очень далеко. Работая над книгой, я и сейчас часто не могу подобрать нужные слова, чтобы выразить свои мысли, временами мне недостает воображения, чтобы придумать оригинальный сюжет, или попросту не хватает усидчивости. Иногда я смотрю на чистый лист бумаги и испытываю настоящий страх. Сомневаюсь в том, смогу ли написать что-нибудь путное и интересное. А иной раз мне и вовсе кажется, что писатель из меня выходит никудышный, и тогда у меня опускаются руки. Но проходит какое-то время, и я с новым энтузиазмом сажусь за письменный стол и заставляю себя написать хотя бы несколько строк.
Я представляю себе лист бумаги как парадную площадь и выстраиваю на ней буквы и слова в ряд, словно роту солдат во время праздничного марша. Небрежно набросав пару абзацев, я начинаю ими командовать как заправский генерал: "Так, это слово мы поставим вот сюда! Этот предлог должен стать здесь! Эй, вы двое – частица "не" и глагол, а ну-ка станьте порознь!" Отдельные буквы, слова и даже целые предложения по моей команде прыгают с места на место, пока каждый из этих солдат не займет самое выгодное положение. Только генеральской шапки не хватает на моей голове. Однако далеко не все солдаты слушаются меня безукоризненно. Некоторые слова не хотят мне подчиняться, и я ничего не могу с ними поделать. Когда им говоришь встать в начале предложения, они делают это нарочно неуклюже, так, что портят весь вид. Если я приказываю им поменяться местами, они цепляются друг за друга, путаются и крадут смысл. С некоторыми из них я не в силах справиться, мне приходится удалять их за упрямое поведение, какими бы красивыми и благозвучными эти слова ни были. Вот и с этой страницы мне пришлось удалить не один десяток слов, прежде чем приступить к описанию новых открытий, касающихся сочинения стихов и книг.
Открытие первое. Если кому-то хочется сочинять стихи, то он просто обязан это делать. И не важно, что подумают другие. Скажу по секрету, очень многие мальчики и юноши втайне пишут стихи и посвящают их своим родителям, любимым девочкам и просто друзьям. Ну или никому не показывают, а любуются ими сами. А то, что некоторые думают, будто стихи имеют право писать только девчонки, – все это глупости. И кстати, среди известных поэтов больше всего как раз мужчин!
Открытие второе. Вообще ни поэтами, ни писателями не рождаются – ими становятся. Это самое главное, что я уяснил себе, иначе никогда бы не стал писать стихи и книги. И не следует думать о том, будто тебе не дано быть писателем, а, например, суждено быть музыкантом, бухгалтером или инженером. Все это чушь! Каждый из нас сам решает свою судьбу и стремится стать тем, кем мечтает. Даже если родители или школьные учителя внушают нам, что из нас ничего путного не выйдет, не стоит принимать их слова за истину в последней инстанции и хоронить в себе поэта или писателя.
Открытие третье. Если ты боишься, что писатель из тебя не выйдет или что ты не сумеешь грамотно и красиво что-то написать, это еще не повод попрощаться со своей мечтой. Поверь, даже известные поэты и писатели частенько сомневаются в себе и боятся написать что-нибудь бездарное. Так что писатель вполне может позволить себе бояться, но должен уметь преодолевать страхи и сомнения, и писать, писать, писать. Хотя, конечно, без хорошего знания русского языка начинающему писателю придется туго. Вот и мне пришлось заняться своим русским языком вплотную и наверстывать упущенное в школе, когда я стал писать книги.
Открытие четвертое. Бывает так, что, когда ты взрослеешь, у тебя пропадает интерес к стихам, или тебе кажется, что писать стихи – это что-то детское. Мечтая поскорее стать взрослым, ты стараешься расстаться со всем, что кажется тебе детским, в том числе и с сочинением стихов. Но если тебе действительно нравится писать стихи, я бы не советовал забрасывать это дело только лишь потому, что ты не хочешь показаться ребенком. А ты видел когда-нибудь среди настоящих поэтов детей? Вот-вот. Все поэты – взрослые люди, а значит, писать стихи – занятие вовсе не детское, а серьезный взрослый труд.
Открытие седьмое. И последнее, что я понял, так это то, что почти всем мамам нравится, когда дети посвящают им стихи. Эти стихи мамы бережно хранят до конца жизни и периодически перечитывают, улыбаются и испытывают гордость за своих сыновей. Даже если их сыновья давно уже не пишут стихи, а, например, строят дома или управляют банками.
13
Как я (на)учился рисовать
Чем я только в детстве не занимался! Как и полагается каждому мальчику из интеллигентной семьи, я непременно должен был иметь несколько серьезных увлечений и блистать успехами. Поэтому я ходил на спортивную гимнастику и бальные танцы, учился игре на фортепиано и занимался живописью. Не веришь, что я везде успевал? И правильно делаешь! Потому что обычно я нигде долго не задерживался и менял увлечения как перчатки (так выражается моя мама). В итоге мои хождения по всяким кружкам и секциям закончились в художественной школе, где я научился хотя бы рисовать.
Почему же я так и не стал гимнастом, профессиональным танцором или музыкантом? Тому способствовал ряд обстоятельств.
Насчет музыки сразу скажу – это был гиблый номер, потому что играть на пианино меня учила мама. А когда у тебя ведет уроки собственная мама, ни к чему хорошему это чаще всего не приводит. Во время наших занятий мама превращалась из обычной мамы в строгую учительницу, а я не мог взять в толк, почему она не может всегда оставаться просто мамой. Она ругала меня, если я путал "фа" и "соль", если не дотягивался до самых дальних клавиш или дольше нужного задерживался на одной из них, если мои пальцы были слишком напряжены или, наоборот, болтались как вареные сосиски. Когда урок музыки заканчивался и я с огромным удовольствием захлопывал крышку пианино, мама почему-то не сразу превращалась из учительницы обратно в обычную маму, а еще долго продолжала на меня злиться. Мы все чаще стали ссориться уже не только из-за моих музыкальных промахов, но и из-за других мелочей, к музыке никакого отношения не имеющих. Долго так продолжаться не могло. Мама, как и я, поняла, что наши уроки только ссорят нас, и мы решили их прекратить. К счастью для меня и не без сожаления мамы.
Что касается гимнастики, то это отдельная история… На гимнастику мама отдала меня в семь или восемь лет, я сейчас уже точно не помню. Одержимая желанием воспитать из сына крепкого и духом, и телом мужчину, она записала меня в спортивную школу. Ее план был таков: пять – десять лет упорных тренировок и я стану не только настоящим мужчиной, но и звездой большого спорта. Правда, я не очень-то разделял возложенные на меня надежды. И очень скоро мне пришлось разрабатывать свой собственный план – план эвакуации из спортивной школы. К моей превеликой радости, повода завязать с большим спортом раз и навсегда долго ждать не пришлось. Мне достаточно было получить психологическую травму, чтобы мама сжалилась надо мной и отказалась от своей затеи. Но обо всем по порядку.
В первый день нас – малышей – собрали вместе в огромном гимнастическом зале и позволили делать все, что угодно, то бишь кувыркаться на огромных матах, до одури прыгать на батуте, качаться на кольцах и путаться под ногами у будущих мастеров спорта. Но веселье это продлилось недолго, уже следующий день начался с "сели-встали-упали-отжались". Этим же он и закончился.