– Вы обращали внимание на необычную кривизну верхних век у людей с большими глазами?
– Нет, я не приглядывался. В состоянии сомати глаза полузакрыты. Могу только сказать, что большие глаза выглядят необычно.
Лобанков прошептал:
– А ведь правду говорит. Необычную кривизну верхних век заметит только офтальмолог.
– Видели ли вы людей в пещере с очень маленьким носом? – продолжал я задавать контрольные вопросы.
– Я уже говорил, что у одних людей в пещере нос маленький, у других – большой, как у обычных людей, – ответил старший Особый человек. – Он не такой, как на вашем рисунке.
– А в других залах пещеры, куда вы не имеете доступа, есть люди с таким носом?
Я показал на рисунок.
– Это секрет.
Наступило молчание. Чувствовалось, что старший Особый человек не фантазирует: повторные его ответы почти точно совпадали с первыми.
Вдруг старший Особый человек взял в руки наш рисунок и снова сказал:
– Я очень взволнован видом этого лица!
– А какая голова у людей в пещере? – не унимался я с контрольными вопросами.
– То, что я сказал раньше, верно: у одних голова большая, у других – башневидная, у третьих – обычная.
– Каковы размеры туловища у разных людей в пещерах?
– Я ведь уже говорил это, – сердито ответил старший Особый человек.
Я понял, что задавать контрольные вопросы больше не следует.
Лобанков в очередной раз прошептал мне в ухо:
– А ведь не фантазирует. Правду говорит!
Я решил повести разговор в другом аспекте, чтобы потом опять вернуться к третьей серии контрольных вопросов.
– Как вы думаете, велика ли роль сомати в сохранении человечества на земном шаре?
– Если медитация прошла успешно, то можно войти в сомати, если неудачно – войти нельзя. О роли сомати для человечества я не хочу говорить – это секрет, – ответил старший Особый человек.
– Современный человек может войти в долгое сомати?
– Современный человек не может, потому что для этого надо иметь силу от Бога. Древние люди входили в сомати в пещерах и могли войти в это состояние на очень долгий срок.
– Можно ли найти в пещерах очень древних людей?
– Это секрет.
"Звучит как "да"", – подумали мы с Лобанковым.
– Я думаю, что люди с большим черепом, необычными глазами, маленьким носом, большими ушами, большим телом и с большой грудной клеткой являются наиболее древними людьми. Так ли это? – спросил я.
– Это секрет.
– Можно ли найти в вашей пещере людей в сомати вот с такой внешностью? – я показал на рисунок гипотетического атланта.
– Это секрет.
– Могут ли сохраняться в пещерах люди предыдущих цивилизаций в состоянии сомати?
– Могут. Это возможно.
– Как долго в состоянии сомати может находиться человек в пещере?
– Это зависит от силы духа. Человек в сомати может находиться в пещере и тысячу лет, и миллионы и более лет. Но я прожил всего 95 лет, поэтому мне это трудно сказать, – ответил старший Особый человек.
– Сколько лет вы исполняете миссию Особого человека, охраняющего сомати-пещеру? – продолжал я задавать вопросы.
– Очень много лет.
– А точнее – сколько лет?
– Очень много лет.
– За все эти годы вы ни разу не видели, как человек в пещере вышел из состояния сомати?
– Нет, такого не было.
– А на вашей памяти было так, что кто-либо вошел в состояние сомати в охраняемой вами пещере?
– Нет, такого не было… хотя некоторые люди Тибета хотели войти в сомати в моей пещере.
– А почему им это не удалось?
– Они не смогли пройти испытательную медитацию. Я же говорил, что современные люди имеют слабую силу духа. Древние люди имели сильный дух.
– То есть, – продолжил я, – им не удалось войти в пещеру?
– Да, они не смогли войти в пещеру, даже несмотря на то, что хорошо владели медитацией и имели опыт вхождения в сомати, – ответил старший Особый человек.
– Они не смогли пройти психоэнергетический барьер! – тихо сказал мне Лобанков.
– Кто не пустил их в пещеру?
– Он!
– Кто это – Он?
– Это секрет.
Мы с Валерой переглянулись: скорее всего, только лемуро-атлант, как представитель наиболее высокоразвитой цивилизации на земле, мог обладать такой силой психической энергии.
– Как вы думаете, – спросил я, – можно ли входить в состояние сомати многократно?
– Я такого не видел.
– А все-таки, как вы думаете, возможно ли многократное вхождение в сомати?
– Говорят, такие люди есть. Но об этом лучше знают ламы. Я таких людей не видел.
– После выхода из состояния сомати человек может жить обычной жизнью?
– Не знаю, я этого не видел.
– А все-таки, как вы думаете?
– Я этого не видел, поэтому не могу сказать. Спросите лам, они должны знать.
– А может ли выйти из сомати человек, не похожий на обычных людей?
– Я не видел этого.
– Значит, – продолжал домогаться я, – люди с необычной внешностью просидели неподвижно весь тот период, когда вы охраняли пещеру?
– Да. Но сидят неподвижно не только люди, имеющие необычную внешность, но также и люди с обычной внешностью, – ответил старший Особый человек.
– Они не разу не шевельнулись?
– Нет.
– В пещере вы разговаривали с людьми в сомати?
– Это секрет.
– Как вы думаете, могли бы люди с необычной внешностью, если бы они вышли из состояния сомати, жить на земле как обычные люди?
– Могли бы, но по-другому.
– Как?
– Об этом лучше знают ламы.
– Известно, что Будда имел необычную внешность. Может быть, Будда тоже вышел из сомати в какой-либо пещере?
– Я не знаю этого.
– Необычные люди в пещере похожи на Будду?
– Некоторые похожи, некоторые нет.
Нам с Валерием Лобанковым эта информация была особенно приятна, так как подтверждала наши смелые предположения о смешанных сомати-пещерах, с целой гаммой представителей разных земных цивилизаций.
– Как вы думаете, что толкает людей к прерыванию состояния сомати? – спросил я.
– Это должны знать ламы, – опять ответил старший Особый человек.
– Говорит только то, что знает, – тихо прокомментировал Лобанков.
– С какой целью люди входят в сомати и находятся в пещерах тысячелетия, а то и миллионы лет?
– Я думаю, большинство входят в сомати для того, чтобы увидеть будущее и сохраниться для этого.
Старший Особый человек говорил о людях в сомати, как врач говорит о пациентах, не считая это чем-то необыкновенным. Интересно, понимает ли он, что здесь заложено гораздо большее – Генофонд человечества?
– Скажите, – спросил я, – какова роль сомати-пещер? Считаете ли вы, что таким образом сохраняется Генофонд человечества, то есть тот фонд людей, который может возродить человечество на земле в случае глобальной катастрофы?
– Я всего лишь охраняю сомати-пещеру, и не мне судить об этом.
– Тем не менее вы посвятили свою жизнь охране сомати-пещеры. Наверное, вы задумывались над тем, что охраняете.
– Поскольку сомати-пещеры хорошо защищены, роль их для людей, я думаю, очень велика. Какова роль сомати-пещер для людей на земле – это лучше знают ламы. Но это большой секрет.
– А почему в сомати-пещере находятся не только обычные люди, но и необычные – не похожие на нас с вами? – не унимался я.
– Необычные люди очень древние. А сомати может быть очень долгим, – ответил старший Особый человек.
– Кто защищает сомати-пещеры?
– Дух.
– Чей дух?
– Его.
– Кто это "Он"?
– Это большой секрет.
– Что вы делаете в сомати-пещере, ежемесячно по три часа бывая там?
– Я смотрю, все ли там в порядке.
– А что именно? Смотрите, не упал ли камень, правильно ли положение тел в сомати?
– Не только это.
– А что еще?
Молчание.
– В какой позе сидят люди в сомати?
– Люди в пещере всегда сидят в позе Будды, – ответил старший Особый человек.
– То есть ноги подогнуты под себя. А как располагаются их руки? – стал уточнять я.
– Руки у них лежат на коленях.
– Глаза у них, как вы говорили, полузакрыты. А каково положение глазных яблок?
– Они повернуты вверх так, что виден только белок.
– Как у спящего человека, – прошептал я Лобанкову, – а у умершего человека глазные яблоки располагаются прямо. Это доказательство того, что люди в сомати живы.
– На чем сидят люди в состоянии сомати?
– Обычно они под себя стелют тигровую шкуру.
– Почему именно тигровую шкуру?
– Не знаю.
– Вы трогали людей в сомати?
– Конечно.
– Что вы можете сказать о своих ощущениях?
– Тело плотное и холодное.
– Люди в сомати живые?
– Конечно.
– Знаете ли вы людей, которые при вашей жизни вошли в сомати? Про вашу пещеру я не спрашиваю; вы говорили, что в ваш период там никто не вошел в сомати. А в других местах? – спросил я.
– Много лет назад в этом веке один человек из Непала по имени Сурадж Баджра, которого я знал, ушел в Тибет в пещеру и вошел там в состояние сомати. Он и сейчас находится в той пещере, – сказал старший Особый человек.
– Этот человек, по имени Сурадж Баджра, смог пройти испытательную медитацию при входе в сомати-пещеру?
– Я не знаю. Он входил в сомати не в моей пещере. Может быть, он вошел в сомати в обычной пещере, где не нужна испытательная медитация. А может быть, он обладал очень высокой силой духа, как у древних людей, и смог пройти испытательную медитацию.
– Из ваших слов я могу сделать вывод, что некоторые сомати-пещеры защищены духами, а некоторые – нет. Скажите, именно те сомати-пещеры, где есть наиболее древние люди с необычной внешностью, защищены духами?
– Это секрет.
– Есть ли еще в мире сомати-пещеры?
– Да, такие пещеры есть в Непале, Тибете, Китае, Индии.
Наступило время провести третью контрольную серию вопросов, хотя мы с Лобанковым были уже почти убеждены в том, что старший Особый человек говорит правду.
– А какие глаза у людей в пещере? – тем не менее спросил я.
– Я же говорил, что у одних – большие, необычные, у других – обычные, как у людей, – сердито ответил старший Особый человек.
– А какой у них череп?
– Я же говорил, что у одних большой, у других – башневидный, у третьих – обычный, – недоуменно посмотрев на меня, сказал старший Особый человек.
– А какой у людей в пещере нос?
– Все верно, что я раньше сказал, – оборвал меня он.
– А какие уши?
Старший Особый человек взглянул на меня как на непонятливое малое дитя.
Лобанков прошептал:
– Хватит! А то он рассердится!
– Скажите, – подойдя к главному вопросу, спросил я, – а можно нам зайти в сомати-пещеру?
Наступило молчание. Старший Особый человек, видимо, не ожидал такого вопроса.
– Вы не пройдете испытательную медитацию, – ответил он. – Никто ее не смог пройти перед входом в пещеру, кроме меня и младшего Особого человека.
– А все-таки?
– Это смертельно опасно.
– У нас добрые намерения…
– Это не имеет значения.
– Тем не менее можно попробовать?
Чувствовалось, что старший Особый человек симпатизировал нам.
– Я подумаю, приходите завтра, – ответил он.
Мы тепло попрощались со старшим Особым человеком, подарили ему рисунок с изображением нашего гипотетического атланта и ушли.
На улице Лобанков сказал:
– Как нам повезло! Какой он молодец! Мы получили уникальные сведения от человека, который всю свою жизнь проработал напрямую с людьми в сомати. Но что примечательно – их там много, причем разных цивилизаций. Это Генофонд человечества! Пустят ли нас туда?
На следующий день мы с Лобанковым пришли к старшему Особому человеку и еще раз попросили у него разрешения хотя бы взглянуть на сомати-пещеру. При этом мы заверили, что от лам уже знаем, что пользоваться фото– и видеоаппаратурой строго запрещено.
– Я еще раз хочу вам сказать, что вход даже в первый зал сомати-пещеры смертельно опасен, – тихо проговорил старший Особый человек.
– Мы понимаем это, – тут же ответил я.
– Я поговорил с младшим (Особым человеком. – Э. М.). Мы решили разрешить одному из вас войти в первый зал пещеры. А дальше вы все равно не пройдете, вы не сможете пройти испытательную медитацию. Никто не мог преодолеть это! – сказал старший Особый человек.
– Спасибо.
– Но имейте в виду, – продолжал старший Особый человек, – если вы почувствуете себя плохо, уходите обратно. В противном случае вы погибнете. Ясно?
– А фонарик взять можно? – спросил Лобанков.
– Можно, но слабый.
Пустят ли нас в сомати-пещеру?
Возвращаясь в лагерь, мы терялись в догадках о причинах допуска одного из нас в первый зал сомати-пещеры.
– Наверное, им легче допустить нас в первый зал пещеры и показать, что пещера непроходима, чем стеречь нас: а вдруг мы выясним, где находится сомати-пещера, пойдем туда самостоятельно и погибнем, – сказал Лобанков.
– Они могут опасаться, – предположил я, – что мы пойдем туда всей группой. С одной стороны, мы можем все погибнуть, в связи с чем у них будет множество хлопот, с другой стороны, наши объединенные торсионные поля могут дестабилизирующе подействовать на состояние сомати-людей в пещере. Вспомним рассказ о том, как полк китайских коммунистов прорвался в одну из сомати-пещер.
– Вполне возможно, – продолжал Лобанков, – что они принимают нас за Особых людей, охраняющих сомати-пещеру в России, и хотят посмотреть, сможет ли российский Особый человек проникнуть в тибетскую сомати-пещеру. То есть срабатывает принцип: а можете ли вы, иноземцы, делать то, что можем мы?
– Может быть.
Вечером решили, что в сомати-пещеру пойду я.
Вчетвером мы (младший Особый человек, я, Лобанков и переводчик Кирам) покинули поселок. Два-три километра мы шли по проселочной горной дорожке, идущей вдоль горного ущелья. Далее младший Особый человек свернул на незаметную тропинку, которая стала подниматься вверх по горному склону. Пройдя зону каменистых осыпей, мы вступили в царство скал. Младший Особый человек, лавируя меж скальных глыб, подвел нас к небольшому пещерному углублению в скале.
– Это и есть сомати-пещера? – спросил я.
– Да, – ответил младший Особый человек.
Я вспомнил, что ламы говорили, будто сомати-пещеры скрыты. На самом деле в окружающих скалах на безлюдном горном склоне можно было найти множество подобных пещерных углублений. А сколько таких пещерных углублений и гротов в окружающих горах, панорама которых открывалась перед нами?!
В сомати-пещере
– Мы на месте, – еще раз сказал младший Особый человек.
Мы сели, перевели дыхание, и я стал готовиться к входу в сомати-пещеру. Был полдень. К сожалению, мы попали не в полнолуние, во время которого Особые люди входят в сомати-пещеру.
Я надел на себя гортексовую куртку, положил в карман лыжную шапочку и на всякий случай взял с собой веревку (репшнур) и альпеншток. Проверил, работает ли тусклый фонарик.
Небольшой лаз, в который я вошел, через несколько метров расширился. Я вернулся обратно, высунул голову из лаза и попросил у младшего Особого человека разрешения сфотографировать меня здесь. Младший Особый человек, категорически запрещавший фотографировать вход в сомати-пещеру, разрешил сфотографировать меня в расширении лаза. Один раз, но не более. Лобанков сделал это.
Все остались у входа в сомати-пещеру. Я пошел вглубь. За указанным расширением лаза начался узкий проход двух-трехметровой ширины. Пройдя по нему 25–30 метров, уже в полной темноте я встретил в наиболее узком месте железную дверь, запертую на замок. Я в недоумении остановился.
Вдруг сзади я услышал звук шагов. Сердце екнуло. Я посветил фонариком и увидел младшего Особого человека. Он молча приблизился ко мне (мы не могли говорить без переводчика), открыл замок и так же молча удалился назад, на поверхность.
При свете фонарика я осмотрел дверь. Она была сделана из пяти-шестимиллиметрового железа и раскрашена красной, коричневой и желтой краской. Разводы краски выявляли три фигуры, отдаленно напоминавшие глаза. Дверь была вмонтирована в скалы и скреплена цементом.
Наклонившись, я прошел в дверь. Почему-то подумалось: как бы кто не запер ее за мной.
Пройдя еще несколько метров, я оказался в просторном зале. Мне стало холодно. Я надел лыжную шапочку. Пройдя по залу 15–20 метров, я остановился и прислушался к своим ощущениям. Никакого воздействия на себя я не чувствовал. Я выключил фонарик и простоял несколько минут в темноте: абсолютная темнота, какая может быть только в пещерах, и полная тишина. Еще раз прислушался к своим ощущениям – все нормально и только ритмичное биение сердца напоминало о том, что я жив. Страха не было – видимо, сказывалась многолетняя спортивная и хирургическая привычка уметь концентрироваться в сложных ситуациях.
Я включил фонарик и пошел дальше. Вскоре на противоположной стороне зала я увидел еще один, примерно двухметровой ширины, лаз. "Наверное, это тот лаз, в котором начинает действовать психоэнергетический барьер сомати-пещеры", – подумал я.
Внимательно прислушиваясь к своим ощущениям, я приблизился к этому лазу. Все было нормально. Но за один-два метра до входа в лаз я ощутил легкое чувство тревоги. Вначале я подумал, что я все-таки боюсь, и постарался заглушить в себе это чувство. При входе в лаз я неожиданно ощутил чувство непонятного страха, которое через несколько десятков шагов по лазу так же неожиданно исчезло, но сменилось чувством непонятного и сильного негодования. Еще через несколько десятков шагов началась головная боль.
Вообще-то я могу сказать о себе, что я человек не робкого десятка, быть в горах и пещерах мне не впервой. Я явно ощущал, что страх и негодование были какими-то наведенными, то есть причина была не во мне.
Еще через несколько шагов вперед чувство негодования усилилось, а головная боль стала распирающей. Преодолевая эти ощущения, я прошел вперед еще около 10 метров. Головная боль стала такой, что я еле терпел ее. Я остановился, выключил фонарик и в полной темноте постарался сосредоточиться, пытаясь освободиться от не унимавшейся головной боли. Я заставил себя вспомнить, как в одном из походов по Саянским горам за 200 километров до человеческого жилья сломал мениски и порвал связки в коленном суставе; тогда я тоже периодически останавливался и, сосредоточившись, напрягал свою волю так, чтобы бороться с нестерпимой болью.
Однако если тогда на Саянах волевое усилие помогало, то здесь, в пещере, оно не принесло каких-либо результатов. Головная боль пульсирующими волнами накатывала с определенной периодичностью, казалось, что голова вот-вот лопнет. Но наиболее тяжело переносимым оказалась даже не головная боль, а чувство непонятного негодования. В глубине души я понимал, что это наведенное чувство негодования. Я не мог понять, по поводу чего я негодую. Было такое ощущение, что душа твоя негодует и хочет вернуться наружу. Вскоре я понял, что я негодую оттого, что иду туда – вглубь таинственной сомати-пещеры; наведенному воздействию подверглись именно те части моей души, которые отвечали за чувство, противоположное удовлетворению, – негодование.