Таких платков не найдется,
Чтоб эту кровь посмывали.
(М. Глинка. Арагонская хота. Чтение на фоне музыки)
Первый ведущий :
В начале 1936 г. жандармский начальник подал на поэта в суд, предъявив книгу "Цыганское романсеро". Он имел в виду "Романс об испанской жандармерии": в радостный и звонкий цыганский город врываются жандармы, сгущается черный цвет, становясь символом жестокости, насилия, смерти.
Второй ведущий ("Романс об испанской жандармерии"):
Их кони черным-черны,
И черен их шаг печатный.
На крыльях плащей чернильных
Блестят восковые пятна.
Надежды свинцовый череп -
Заплакать жандарм не может;
Затянуты в портупею
Сердца из свинцовой кожи.
Полуночны и горбаты,
Несут они за плечами
Песчаные смерчи страха,
Клейкую мглу молчанья.
От них никуда не деться -
Мчат, затая в глубинах
Тусклые зодиаки
Призрачных карабинов…
Первый ведущий :
Негодование оскорбленного жандарма Лорка не принял тогда всерьез. Однако оно стало зловещим предзнаменованием того, что случилось через несколько месяцев.
17 июля 1936 г. в Гранаде начался фашистский мятеж. Город, прекрасный, как гранат, проснулся, обрызганный человеческой кровью. Черные эскадроны смерти расстреливали Гранаду у кладбищенской стены.
Лозунг "Смерть интеллигенции!" стал служебной инструкцией: расстреливали врачей, юристов, преподавателей, журналистов, ученых. Первым указом нового губернатора гранадское кладбище было объявлено запретной зоной. Второй указ запрещал родным хоронить казненных. Ров у кладбищенской стены стал братской могилой. Свидетель казней – кладбищенский сторож – сходит с ума.
Почти 6000 человек было расстреляно в окрестностях Гранады за время мятежа. Лорка стал одной из первых жертв франкистов.
Второй ведущий :
Тиран ненавидит поэта,
Поэт ненавидит тирана.
Цыганскую нацию эту
Тираны с земли стирали.
Но соловьи заливаются
И, не щадя усилий,
Освистывают, издеваются
Над фюрером и каудильо.
Поэты встают спозаранку
И солнечный лик воспевают,
Но коротышку Франко
В поэзии забывают.
Той, что всего дороже,
Поэт поклоняется набожно,
А Франко – гнусная рожа,
Поэту его не надобно.
Поэт луной восхищается
И тучкой, что в небе нависла,
Но слово "воспрещается"
Поэту ненавистно.
Покуда синее небо
Над Лоркой лучи простирало,
Его не менее хлеба
Питала ярость к тирану.
Поэт ненавидит тирана.
Первый ведущий :
Лорку расстреливали ночью. С ним рядом шли к смерти два бандерильо и старик учитель из соседней деревни. Поэт подбадривал своих товарищей и много курил, как курят, напрягая волю и мысль.
Второй ведущий :
Когда я умру,
Схороните меня с гитарой
В речном песке.
Когда умру…
В апельсиновой роще старой,
В любом цветке.
Когда умру,
Буду флюгером я на крыше,
На ветру.
Тише…
Когда умру!
Первый ведущий :
Не было гитары и речного песка. Была мягкая глина. Как прозаично все в этом мире… Лорку расстреляли близ селения Виснар у Источника Слез, потому что там удобно копать: земля – мягкая глина. Его приняла и оплакала природа. Тела затолкали в яму, засыпали землей. Он лежал в ней среди других убиенных. Над ними – камни да кресты. Он остался под чужим камнем или крестом. А кто-то другой – под его крестом или камнем. Лорка нашел вечный покой в братской могиле, но он ведь и хотел быть братом всем людям…
Второй ведущий (Н. Асеев. "Песнь о Гарсиа Лорке"):
Почему ж ты, Испания,
в небо смотрела,
Когда Гарсиа Лорку увели для расстрела?
Андалузия знала,
И Валенсия знала, -
Что ж земля под ногами убийц не стонала?!
Что ж вы руки скрестили
И губы не сжали,
Когда песню родную на смерть провожали?!
Увели не к стене его,
Не на площадь, -
Увели, обманув, к апельсиновой роще.
Шел он гордо,
Срывая в пути апельсины
И бросая с размаху в пруды и трясины;
Те плоды под луною
В воде золотели
И на дно не спускались, и тонуть не хотели.
Будто с неба срывал
И кидал на планеты, -
Так всегда перед смертью поступают поэты.
А жандармы сидели,
Лимонад попивая
И слова его песен про себя напевая.
Первый ведущий :
Долгое время о гибели Гарсиа Лорки молчали. Губернатор Гранады на запрос мировой общественности ответил: "Местопребывание Ф. Гарсиа Лорки нам неизвестно".
Но в 1937 г. сам диктатор – генерал Франко – счел необходимым оправдаться и объявить свою версию гибели поэта, на 40 лет ставшую в Испании официальной: "Следует признать, что во время установления власти в Гранаде этот писатель, причисленный к мятежным элементам, умер. Такие случайности естественны во время военных действий". Как много таких случайностей в истории мировой литературы…
Второй ведущий (А. Вознесенский):
Поэтов тираны не понимают,
когда понимают – тогда убивают.
Убийцы над Вами от бешенства плакали
и жгли Ваши книги, как вечные факелы!
Минута молчанья! Минута анафемы
заменит некрологи и эпитафии.
Анафема вам, солдатская мафия,
анафема!
Убийцам поэтов, по списку, алфавитно
анафема!
Первый ведущий :
Каждый год в день гибели Лорки жительница Гранады Эмилия Льянос Медина приходила на место расстрела и возлагала розы. Жандармы растаптывали их – на земле проступали бурые пятна крови. Ее арестовывали и уводили, но все равно в годовщину расстрела она шла крестным путем Лорки…
Книги Лорки были публично сожжены на гранадской площади. Так пытались уничтожить его голос, но он звучит в шуме ветра, в шорохе цветов и трав, в плаче гитарных струн, в сердце испанского народа.
(Р. де Визе. Сарабанда. Чтение на фоне музыки)
Второй ведущий :
Хочу вернуться к детству моему.
Вернуться в детство и потом – во тьму.
Простимся, соловей?
Ну что ж, пока!..
Во тьму и дальше.
В чашечку цветка.
Простимся, аромат?
И поспеши…
В ночной цветок.
И дальше, в глубь души.
Прощай, любовь?
Всего тебе, всего!
(От вымершего сердца моего…)
Первый ведущий :
Прощаюсь
У края дороги.
Угадывая родное,
Спешил я на плач далекий,
А плакали надо мною.
Прощаюсь
У края дороги.
Иною, нездешней дорогой
Уйду с перепутья
Будить невеселую память
О черной минуте.
И кану прощальною дрожью
Звезды на восходе.
Вернулся я в белую рощу
Беззвучных мелодий.
Второй ведущий :
Сливаются реки,
Свиваются травы.
А я
Развеян ветрами.
Войдет благовещенье
В дом к обрученным,
И девушки встанут утрами -
И вышьют сердца свои
Шелком зеленым.
А я
развеян ветрами.
Первый ведущий :
Из воспоминаний о поэте: "Из всех людей, которых я знал, первым всегда останется Федерико. И сейчас я говорю не о стихах, не о пьесах – о нем самом. Я не знаю человека, который обладал бы такой магической и легкой властью. Стоило Федерико войти, сесть за рояль, заиграть колыбельную или Шопена, стоило ему начать рассказывать какую-нибудь историю, как вы покорялись – с первого слова, с одной улыбки. А если он начинал читать стихи, более уже ничего не существовало – только этот глуховатый голос, переливающийся светом и тьмой… Он был явлением природы, произведением искусства. В нем были радость, страсть и юность. Он был как пламя.
Он старался всегда оставаться верным своему правилу: "радость вопреки всему". А "самая печальная на свете радость, – считал Лорка, – быть поэтом". Цель искусства, поэзии он видел в духовном единении людей. "Пусть отзовутся ваши сердца", – мечтал поэт.
Однажды Лорку спросили: "Зачем ты пишешь?" Он ответил: "Чтобы меня любили"".
Второй ведущий :
Не хватит жизни…
а зачем она?
Скучна дорога,
а любовь скудна.
Нет времени…
А стоят ли труда
приготовления
к отплытью в никуда?
Друзья мои!
Вернем истоки наши.
Не расплещите
Душу в смертной чаше!
(Звучат удары колокола)
Первый ведущий (Э. Межелайтис. "По ком звонит колокол"):
Ах, по ком звонит колокол
(в этом ритме траурном так размеренны повторенья)?
По ком он вызванивает реквием – по ком, по ком?
И между людьми остаются пробелы,
Как между строфами стихотворенья.
Смерть забирает и грешного и безгрешного,
но в первую очередь самого лучшего,
самого храброго,
самого нежного.
Оглянитесь назад…
Илиады лавровый венок,
Леонардо бессмертные краски,
Микеланджело бронза.
И так мудро наивен Сервантес, и трагически гневен Шекспир.
Гете бронзовый бюст. Достоевский, Толстой и Бальзак,
их гористая проза.
Буйство красок и звуков. Божественный пир.
Перебитые крылья Бодлера, Верхарна и Блока.
И оглохший Бетховен, от грядущего ждущий вестей.
Ну, и ты, наконец, мой любимейший – Гарсиа Лорка.
Все вы – строфы огромного эпоса человеческих вечных страстей.
Ах, по ком звонит колокол, о Мадрид, этот ранний колокол
над старинными башнями, где, как барка,
плывет мавританская арка?
Лорка! – в аэропорт врывается колокол.
Лорка! – по аэропорту медь разливает колокол.
Федерико Гарсиа Лорка!
Это звучит горячий пепел поэта,
Песня поэта. Смерти для песни нет.
"Когда я умру, оставьте дверь на балкон открытой…"
Так он писал – и к открытой двери
Каждое утро тихо идет поэт…
7. "Раскройте книгу мою!.." (Поэты о поэзии) (9 класс)
СОДЕРЖАНИЕ
1. Творцы, несущие "свет новизны".
2. Поэзия – особая страна.
3. "Они родня по вдохновенью". Что объединяет поэтов.
4. "Стихи не пишутся – случаются". Поэты о творчестве.
5. Обращение поэтов к современникам и потомкам.
Вечер такого рода дает возможность познакомить слушателей с творчеством юных поэтов – ее участников. Так в ходе данного вечера состоялась презентация поэтического сборника "Дебют".
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
1) ведущий;
2) первый чтец;
3) второй чтец;
4) третий чтец;
5) участники вечера – молодые поэты.
ХОД ВЕЧЕРА
Поэзия – моя держава,
Я вечный подданный ее.
М. Светлов
Истинная поэзия – это любовь,
Мужество и жертва.
Ф. Г. Лорка
(Звучит музыка. Ф. Лист. "Грезы любви")
Ведущий :
Сегодняшняя наша встреча посвящена не просто поэзии. Сегодня мы услышим, что думают сами поэты о своем творчестве, о роли поэзии в жизни, о том, что же это такое – поэзия, почему вот уже много веков она волнует человеческие сердца, в чем ее тайна? Вы услышите стихотворения русских и зарубежных поэтов. И очень бы хотелось, чтобы каждый из вас услышал те строки, которые предназначаются именно вам. Так слушайте: говорят поэты.
Второй чтец (читает стихотворение А. Ахматовой):
Наше священное ремесло
Существует тысячи лет…
С ним и без света миру светло.
Но еще ни один не сказал поэт,
Что мудрости нет, и старости нет,
А, может, и смерти нет.
Третий чтец (читает слова О. Берггольц):
"Среди множества ремесел и искусств, воздействующих на человеческую душу, нет силы более доброй и более беспощадной, чем поэзия. Она все может. Я утверждаю: она сильнее атомной бомбы – разрушающее и творящее слово, пропитанное кровью любящего сердца, светом ищущего духа, окрыленное великой нашей идеей. Нет подчинения более добровольного и более неодолимого, чем подчинение поэзии. Нет любви более вознаграждаемой, чем любовь к поэзии. Любящий поэзию – дважды поэт!".
Первый чтец (читает стихотворение Н. Матвеевой):
…Когда потеряют значенье слова и предметы,
На землю, для их обновленья, приходят поэты.
Их тоска над разгадкою скверных, проклятых вопросов -
Это каторжный труд суеверных старинных матросов,
Спасающих старую шхуну Земли…
(Звучит музыка. Г. Свиридов. "Пастораль")
Второй чтец (читает стихотворение Р. Тагора):
Во тьме, у истока времен, занимался рассвет…
Измучась молчаньем за тысячи лет,
Земля вопрошала: "Когда, одолев немоту, я речь обрету?"
Приди, словно утро, поэт, ради жизни приди -
Рождается солнце, и огненный день впереди,
И свежие ритмы опять готовы звучать рассвету вослед,
И небо омыто росой, и рушится сумрак пустой,
И властвует свет.
Приди, и да вновь зазвучит, западая в сердца,
Твой зов, твоя песня во славу творца,
Несущего свет новизны,
Того, кто приносит добро, а не зло,
И смотрит светло на толпы людей с вышины,
Того, кто вручает свои письмена
Тебе, одинокий поэт,
И снова душа твоя потрясена,
Охвачена болью разлуки и бед,
Но воздухом благоуханным свободная песня полна,
И тронута светом багряным небесная голубизна.
Ведущий :
Поэзия – особый мир со своими законами, мир, в котором "звучат свежие ритмы", "властвует свет", куда нет доступа жестоким, бескрылым, ограниченным.
Третий чтец (читает стихотворение Е. Евтушенко):
Поэзия – великая держава.
Империй власть, сходящая с ума,
Ей столько раз распадом угрожала,
Но распадалась все-таки сама.
Поэзия – такое государство,
Где правит правда в городе любом,
Где судят, как за нищенство, за барство,
Где царствует, кто стал ее рабом.
В ней есть большие, малые строенья,
Заборы лжи, и рощи доброты,
И честные нехитрые растенья,
И синие отравные цветы.
И чем подняться выше, тем предметней
Плоды ее великого труда -
Над мелкой суетливостью предместий
Стоящие сурово города.
Первый чтец (читает стихотворение В. Набокова "Страна стихов"):
Дай руки, в путь! Найдем среди планет
Пленительных такую, где не нужен
Житейский труд. От хлеба до жемчужин
Все купит звон особенных монет.
И доступа злым и бескрылым нет
В блаженный край, что музой обнаружен,
Где нам дадут за рифму целый ужин
И целый дом за правильный сонет.
Там будем мы свободны и богаты…
Какие дни. Как благостны закаты.
Кипят ключи кастильские во мгле.
И, глядя в ночь на лунные оливы
В стране стихов, где боги справедливы,
Как тосковать мы будем о земле!
Ведущий :
Говорить прозой о поэзии трудно: ведь стихи воспринимаются сердцем, чувством, так же, как музыка. Каждый по-своему ощущает их красоту, находит что-то свое, необходимое его внутреннему миру. Поэзия полна пленительных тайн. Может быть, только для нас, читателей? А что думают об этом сами поэты?
Второй чтец (читает стихотворение Н. Рыленкова):
Ты не притча и не причуда,
Не прибежище и не профессия,
Ты всегда – ожидание чуда,
Потому-то ты и поэзия.
Третий чтец (читает стихотворение Л. Фелипе):
Разберите стихи на слова,
Отбросьте бубенчики рифм,
Ритм и размер,
Даже мысли отбросьте.
Провейте слова на ветру.
Если все же останется что-то,
Это и будет поэзия.
Первый чтец (читает слова Ф. Г. Лорки):
"Поэзия заключена во всех вещах: в уродливых, прекрасных, отталкивающих; все дело в том, чтобы суметь извлечь ее… Все увидеть, все почувствовать… Поэзия не знает границ. Вот вы возвращаетесь домой промозглым утром, подняв воротник, от усталости едва волоча ноги, а она ждет вас на пороге. А может, у ручья, или на ветке оливы, или на скате крыши… везде есть своя тайна, и поэзия – это тайна, которая живет во всем… Мимо идет человек, вы взглянули на женщину, пес перебежал дорогу – все это поэзия…".
Второй чтец (читает стихотворение Р. Гамзатова):
Стихотворение – стихов творенье.
Такого ремесла на свете нет.
А что же есть? Есть горы в отдаленье,
Дожди и снегопады, тьма и свет.
На свете есть покой и есть движенье,
Есть смех и слезы – память давних лет,
Есть умиранье и возникновенье,
Есть истина и суета сует.
Есть жизни человеческой мгновенье
И остающийся надолго след.
И для кого весь мир, все ощущенья
Поэзия – тот истинный поэт.
Но как же пишутся стихотворенья?
На сей вопрос я сам ищу ответ.
Ведущий :
Попробуем вместе с Р. Гамзатовым найти ответ на этот вопрос в творчестве русских поэтов.
Третий чтец (читает стихотворение А. С. Пушкина):
Издревле сладостный союз
Поэтов меж собой связует:
Они жрецы единых муз,
Единый пламень их волнует;
Друг другу чужды по судьбе,
Они родня по вдохновенью.
Ведущий :