Распространяясь одинаково как на природу, так и на человека, могущество демонов обусловливается их чудесными способностями. Они могут в мгновение ока переноситься с одного конца Вселенной на другой, углубляться в землю и воду, проникать в стихии. Вещественная природа в особенности подчинена им. Не надо забывать, что многие еретические секты считали материю творением Сатаны. По мере того как в религиозной идее обострялся контраст между материей и духом и материя-враг осуждалась на проклятие и гибель как сила темная и развращенная, - фантазия дрессируемых католичеством народов должна была все более склоняться к тому, чтобы видеть в природе великую лабораторию и царство Сатаны. Это одна из причин, почему в Средних веках так бедно и скудно было чувство природы: между нею и глазами человека вечно торчала перегородка угрожающего Греха. Пусть даже не Сатана создал природу, - во всяком случае, он осквернил ее. Грех, погубивший первых людей, проник также и в природу, и притом человечество-то омыто кровью Христовой, а природа - нет.
Излюбленные стихии демонов - огонь и воздух. Теологи единогласно признавали за дьяволом самостоятельно распоряжаться атмосферическими явлениями: вызывать бури, сгущать тучи, метать молнии, проливать на землю разрушительные дожди, сыпать градом и снегом. Вой бури есть крик разъяренных демонов. Правда, св. Фома говорит, что подобные волнения производятся во мраке (artificaliter), а не средствами природы (naturali cursu), но на практике от этого не легче. Данте в Преддверии Чистилища (Antipurgatorio) говорит от имени Буонконте да Монтефельтро, без вести пропавшего в битве при Кампальдино (11 июня 1289 года), что тело его было унесено с поля сражения волнами наводнения, вызванного причиненною демонами грозою. Фома Кантипратийский считал созданием демонов обманы Фата Морганы.
Не меньшую власть имели демоны над землею, в центре которой отводилось место для ада. Их делом были или могли быть землетрясения, а тем более извержения вулканов, которые вообще почитались пастями и отдушинами ада. Когда дьявол спешил возвратиться в свой ад кратчайшим путем, он проваливался сквозь землю в любом месте, как в театральный трап.
Не все в природе подчинялось демонам в одинаковой степени. Некоторые вещества и условия местности их как бы притягивали, другие их, наоборот, отталкивали. Дьявол большой любитель романтического пейзажа: его излюбленное пребывание - среди уединенных скал, в ущельях обрывистых гор, в густых и темных лесах, пещерах, провалах - во всех угрюмых странах природы, среди которых зловеще движется грозный Самиэль Веберова "Волшебного стрелка". Думали, что бес в таких местах особенно силен, - потому их и любит. Дуалистические легенды тюрко-финского язычества, усвоенные и славянством, предполагают, что все подобные места даже и сотворены-то Сатаною. Когда Бог захотел сотворить Землю, то послал Сатану на дно морское за песком. Сатана несколько песчинок слизнул с ладони и спрятал во рту, еще сам не зная, на что они годятся. Когда Бог посеял из песка, принесенного Сатаною, землю на водах и благословил ее расти на все четыре стороны света, стали дуться и расти также во рту Сатаны утаенные им песчинки. Терпел-терпел Сатана, но стало невмочь, и побежал он по новозданной земле, ругаясь, плача и повсюду расплевывая камень, песчаные степи, скалы и целые горные хребты. Уже евреи считали пустыню жилищем злых духов, и всем известно, как последние надоедали селившимся в пустынях аскетам. Из растений черту любезны орех и мандрагора, но ненавистен чеснок. Ему милы уголь и зола, но соль отнимает у него всякую силу, то же действие имеют некоторые драгоценные камни. Из животных жаба его лучший слуга и друг, иногда его воплощение, петух - злейший враг и гонитель.
Во власти над человеком Сатана был ограничен известными условиями: над плотью он имел ее гораздо больше, чем над духом. Тело, плоть, материя, животная часть человека почиталась настолько дружелюбною и подчиненною Сатане, что некоторые еретики думали даже, что человек телесно создан Сатаною, а не Богом. Отсюда взгляд на тело как тюрьму духа, как на зачинщика всякого греха, как на развращенную силу, стремящуюся навстречу воле отца всех пороков и лжей, как на источник поэтому разлада в жизни человеческой, как на союзника бесов против Бога. Дьявол ценил своего союзника и ласкал его. Он обольщает тело, награждая его красотою и здоровьем, чтобы оно возгордилось перед бедной, серенькой душой и подавило ее; он обостряет плотские аппетиты, вожделения, похоти, умножает его запросы, повышает требования от жизни, так что душа теряется перед ними и должна тянуться на поводу у тела. Либо, наоборот, чтобы лишить душу терпения и довести ее до отчаяния, дьявол мучит тело болезнями и тысячами несчастий, как было это с Иовом многострадальным. Эпидемии и эпизоотии очень часто почитались делом рук дьявола.
В атаках своих на душу дьявол встречал преграду в свободной воле человека, которую все богословы единогласно считали сильнее его ухищрений. Но правило имело исключения, по которым во власти Сатаны остаются бесноватые, отлученные от Церкви и некрещеные. Что касается первых, то в них душа отравлялась как бы заразою от тела: проникнув в тело, дьявол понемногу просасывался и в душу, заставляя одержимого хотеть, думать, говорить и делать только то, что угодно Сатане. Довольно трудно понять, как и почему, сталкиваясь в душе одержимого с всемогущим присутствием божественного начала, дьявольское начало могло над ним восторжествовать и вытеснить его из души, подменив его собою. Но принципиальное возражение это не спасло злополучных от всех тяжких последствий, к которым приводили тела их благочестивые меры духовенства и набожных людей, обращенные на сидевших в этих телах узурпаторов души дьяволов.
В душу нормального христианина - крещеного члена Церкви и не бесноватого - путь дьяволу открывает совершенный грех. Поэтому естественная забота дьявола - чтобы грешили как можно больше. Для этого демон смущает душу мятежными мыслями, нескромными грезами, будоражит чувства, посылает тысячи греховных призраков и мыслей. Он нападает на души во сне, когда разум потемней, а воля ослабла, и расставляет им сети и осаждает их видениями и снами, оставляющими по себе опасные тревоги и смуты. Даже души святых не свободны от его влияния; его дуновение заставляет колебаться, как факельное пламя от ветра.
Сильно влияя на индивидуальную жизнь человека, Сатана ярко отражал образ свой и в собирательной участи народов и всего человечества. Все Отцы и Учители Церкви согласны в том, что им изобретены ложные религии, ереси, тайные науки; он бросает семена раздоров, подсказывает заговоры, воспитывает мятежи, накликает голод, внушает войны, возводит на престолы злых государей, посвящает антипап, диктует вредные книги, а в промежутках между всеобщими бедствиями сеет частные: пожары, несчастные случаи, кораблекрушения, убийства, грабежи, соблазны, разорения. Для всего этого он располагает громадными средствами, так как ему известны и подвластны все сокровища, скрытые в земле. Со временем сын Сатаны и главный его наместник - Антихрист - получит все эти богатства в свое распоряжение, чтобы ценою их сделаться владыкою мира. Так как золото есть нерв войны, то, по замечанию Артуро Графа, потому, вероятно, папы и собирали так усердно этот металл, грабя его со всего мира, - чтобы насколько возможно ослабить бюджет будущего врага.
Технические способности Сатаны беспредельны. Он знает все искусства, ремесла и мастерства, но, разумеется, не разменивается в их области на пустяки, а предпринимает только работы, достойные своей ловкости и силы. В Западной Европе, где искони живут люди в камне, Сатана получил страсть к архитектуре и строительству. Великое множество мостов, башен, стен, акведуков и тому подобных построек приписывается этому странному зодчему и инженеру. Это он сложил знаменитую стену между Англией и Шотландией, воздвигнутую по повелению императора Адриана. Он же перекинул мост через Дунай в Регенсбурге, через Рону в Авиньоне и другие, так называемые "чертовы мосты". В варварские и бедные Средние века громадные римские постройки, включая и великие военные дороги римлян, казались превосходящими силы человеческие, и, кроме дьявольского художества, народ не находил, кому их приписать. "На Руси и в других славянских землях старинные окопы слывут змеиными валами. С этими "чертовыми стенами" народ соединяет такое предание: после долгих споров Бог и черт поделили между собою Вселенную, и вслед за тем Сатана провел границы своего владения". Страннее всего, что дьявол употреблял иногда свои архитектурные таланты также на сооружение церквей и монастырей. Но, конечно, в этом случае он либо преследовал какие-либо свои тайные цели, либо был побуждаем волею, сильнейшею его. Так, говорят, им были сделаны планы и другие рисунки для Кёльнского и Ахенского соборов, а последний даже отчасти, если не весь, им выстроен. В Англии считается постройкою дьявола аббатство Кроулэнд. Дьявол настолько гордится своим зодческим талантом, что однажды вызвал архангела Михаила, старого своего неприятеля, на конкурс, кто построит красивее церковь на горе Сен-Мишель в Нормандии. Архангел, как и следовало ждать, победил, но и дьявол не ударил лицом в грязь; притом архангелова церковь была за красоту взята на небо, так что грешный мир о ней судить не может, а дьяволом воздвигнутая осталась на земле, и ею до сих пор любуются туристы как готическим шедевром. "К св. Олафу, королю норвежскому, пришел некогда незнакомец и вызвался построить церковь, если в уплату за труд ему отдадут солнце и месяц или самого св. Олафа. Этот незнакомец был великан по имени Wind und Wetter. Чтобы он потерял право на обещанную награду, надо было узнать его имя. Королю удалось это. Случайно подслушал он, как жена великана унимала свое плачущее дитя: "Цц! завтра придет отец Wind und Wetter и принесет нам солнце и месяц или святого Олафа"". Чудесность дьявольских построек заключалась не только в их совершенстве, но и в скорости, с которою они созидались. Часто дьяволу давался для них срок не более как в одну ночь - и он успевал, если только люди его не надували, чего по отношению к дьяволу, кажется, никто и никогда грехом не почитал. Обязавшись на протяжении одной ночи выстроить церковь, дьявол переносил на место постройки из отдаленнейших мест целые гранитные скалы, глыбы и плиты цветного мрамора, иногда даже колонны, похищенные в каком-нибудь древнем языческом храме, вековые дубы и ели, металлические брусы и балки и не покладая рук рубил, строгал, буравил, тесал, ковал, лил, полировал, рыл, складывал, штукатурил, красил, рисовал, расписывал, ваял, так что с наступлением утра первый луч солнца уже зажигал на башнях яблоки из превосходного полированного золота и отражался в художественной живописи огромных стрельчатых окон. И уж за такую постройку нечего было бояться, что через год или два в ней обрушится потолок или обвалится стенная штукатурка. Единственно, от чего дьявол систематически уклонялся, это - увенчать свое здание крестом. Да и то один адский архитектор умудрился и выстроил для шведского короля Олафа Святого высочайший собор с крестом. Но однажды святой король, поднявшись на кровлю собора, с ужасом увидел, что то, что снизу кажется людям крестом, в действительности - золотая фигура коршуна с распростертыми крыльями. На эту тему, дающую богатую канву для антитез, кто-то из русских мистиков - Н. П. Аксаков или Н. П. Вагнер - написал интересный рассказ.
Все это требовало от дьявола не только высочайшего гения, ловкости и энергии, но и, так сказать, мускульной силы, поистине чудодейственной. Следы этой силы рассеяны по всему миру. В Европе нет страны, где бы не лежало какого-нибудь валуна, принесенного дьяволом с отдаленных гор, чтобы раздавить келью какого-либо святого монаха, да по келье-то он промахнулся, а камень так и остался лежать где не надо. "Когда созидались первые христианские храмы, великанское племя, по свидетельству норвежских саг, бросало в них огромными камнями. В разных местностях указывают "чертовы камни" (teufels-steine), из которых одни были брошены дьяволом в ту или другую церковь, а другие упали с воздушных высот в то самое время, как нечистые духи занимались своими строительными работами". А то покажут вам огромную скважину в горе: это черт прошиб, обозлился на что-то, работая в своей подземной кузнице, и швырнул молот в потолок, так вот это от этого. Решительно повсеместно ставились на счет дьяволу эрратические камни, занесенные доисторическими ледниками на десятки и сотни верст от своих гор, а там, где они есть, также и друидические камни. На острове Коневец, что на Ладожском озере, черт не только приволок откуда-то громадный Конь-камень, но еще и развел в нем целую бесовскую колонию, благополучествовавшую, покуда св. Арсений не разогнал чертей своими молитвами, и тогда они, стаей черных воронов, улетели на финский берег, который с тех пор так и слывет "Чертовой Лахтой". Эта ладожская легенда любопытно сходится с мексиканскою о том, что, когда перестали поклоняться одному священному камню, из него перелетел в другой камень попугай, после чего стали поклоняться этому последнему камню (Тейлор).
Чудовищная сила сопровождается в дьяволе проворством и ловкостью величайшего акробата и фокусника. Еще Тертуллиан утверждает, что дьявол даже умеет носить воду в решете. На этой сверхъестественной ловкости дьявол обыкновенно попадается, когда хочет скрыть свою истинную породу, - забывшись, он непременно раскроет свое инкогнито, проделав что-нибудь такое, что далеко превосходит самые крайние пределы человеческих средств. Обыкновенно черт, когда берется возвести твердые стены, церковь или мост, то в награду требует душу того, кто первый вступит в новое здание; но расчеты его обыкновенно не удаются. Так, однажды в двери возведенного им храма пустили прежде всех волка, раздраженный черт бросился сквозь церковный свод и пробил в нем отверстие, которое потом - сколько ни заделывали - никак не могли починить.
Там, где однажды работал дьявол, человеческие средства бессильны и неприложимы. Если он оставил недоконченным здание, которое начал строить, - достроить уже нельзя. Равным образом вред, нанесенный дьяволом какому-либо зданию, уже никогда не поддавался исправлению, перестройке либо починке.
Виктор Гюго, поэт латински рассудительный и без чутья к фантастическому, описал в одной из своих поэм, "Légende des siècles", страшный труд и натугу, с которыми дьявол, поспорив с Богом о том, кто создаст более красивое существо, выковал в своей кузнице… саранчу, тогда как Бог одним взглядом своим обратил паука в солнце. Поэма Гюго громословна и холодна, но Артуро Граф напрасно упрекает Гюго, что, изображая Сатану бездарным тружеником, работающим в поте лица своего, поэт погрешил против, если можно так выразиться, "мифологической истины". Гений, ловкость и сила дьявола необыкновенны только по сравнению с человеческими, божественный контраст обращает их в ничто. Тема Гюго - старинная тема народных преданий, между прочим, и славянских, и отношение их к труду двух сил, "подъемлющих спор за человека", всегда то же самое, что у Гюго. В "Песнях о творении" Генриха Гейне Сатана смотрит на создания Божии и смеется:
"Эге! Господь копирует самого себя. Сотворил быков, а потом, по их образу и подобию, фабрикует телят!"
Господь отвечает:
"Да, я, Господь, копирую самого себя. После солнца я творю звезды, после быков я творю телят, после львов со страшными лапами я творю маленьких милых кошечек, - ну, а ты, ты ничего сотворить не можешь".
При всем своем непомерном могуществе дьявол не только может быть обуздан в своей дерзости, но и укрощен, приручен и даже порабощен. Притом в самой природе есть условия и средства, в которых человек находит силу и защиту против дьявола, а дьявол слабеет и становится безопасен. Главнейшее из них - дневной свет. Все подвиги своего могущества дьявол обыкновенно совершает ночью. Днем, за исключением часа полуденного, он если и действует иногда, то далеко не с такою силою и дерзостью, как в ночи. Утренний же час для него совершенно несносен. Христианский фольклор не знает примера, когда бы князь тьмы не бежал от первых лучей зари, от крика петуха, возвещающего утро, от благовеста к заутрени.
Запел петух… и смолкнувши бегут
Враги, не совершив ловитвы.
(Жуковский)
В этот час дьявольские силы настолько слабеют, что иногда, если почему-либо не успели убраться вовремя в свои адские бездны, они от этого даже погибают. Гоголь со всею художественною яркостью рассказал такой случай в своем насквозь народном "Вие".
"Раздался петуший крик. Это был уже второй крик: первый прослушали гномы. И пуганные духи бросились, кто как попало, в окна и двери, чтобы поскорее вылететь; но не тут-то было: так и остались они там, завязнувши в дверях и окнах.