Каменская Короткову: – Вы же любите друг друга, Иришка с уважением и пониманием относится к твоей работе, вы приняли осознанное и продуманное решение.
Разработка важной для осмысления причины убийства молодой женщины темы внутрисемейных отношений также построена на стереотипных представлениях о супружеской любви. Муж убитой стремится отстраниться от этих устойчивых представлений: И я не любил ее. Если под любовью понимать всякие там неземные страсти, невозможность жить друг без друга и готовность все бросить и следовать за любимым на край света.
Легкая ирония сопутствует употреблению постепенно уходящих на периферию общественного языкового сознания советских стереотипов, как, например, в мысленных рассуждениях Василия, самого молодого из трех соавторов: И что потом? Чувство глубокого удовлетворения? От чего? От того, что справедливость восторжествовала? Да, наверное. Для этого все и делается… настанет торжество справедливости или нет…
Использование формул данной группы свидетельствует об апелляции автора к обыденному сознанию массового читателя, для которого стереотипы служат своего рода ориентирами в типовых повседневных ситуациях, "дают возможность… обнаружить предел разрешенного, возможности и предвидимые последствия нарушения нормы" [Гудков, Дубин 1994: 113].
Д. Еще одна разновидность формул – вербальные стереотипы. отражающие стандартную цепочку хода мысли, то есть ее формирование и развертывание [Матвеева 1990: 23–27].
Автором целенаправленно используется всеобщий мыслительный стереотип: люди приучены бояться смерти; смерть – это страшно и плохо; смерть сознательно не приближают: Если журналист умирает не своей смертью, от продолжительной болезни, то непременно от того, что боролся за правду <…> Стереотип мышления как будто сами журналисты и насаждают. Дескать, такие они особенные <…> умирают исключительно на боевом посту.
В приведенном примере также реализуется социально-групповой мыслительный стереотип, приписываемый журналистскому сообществу. Ср.:
– А они там базарят насчет отца что-то. Что, мол, только из уважения к нему и все такое. Ты что, дочка чья-то? Данный мыслительный стереотип (дети известных родителей встречают всеобщую поддержку) не связан с какой-либо конкретной социальной группой.
Стандартному ходу мысли интуитивно сопротивляется Каменская. Это ощущается, например, в диалоге с Ниной:
– Она же умерла (о Лене) <…> О покойных нельзя плохо говорить.
– Нужно! – чуть было не закричала Настя <…> Об убитых нужно говорить все, и хорошее и плохое!
Особо следует сказать о стандартных цепочках хода мысли, отражающих гендерные особенности мировоззрения. Вот, например, реплика полковника Афанасьева, оценивающего профессиональные данные А. Каменской: Она (Каменская) – женщина, а женщинам, как правило, в уголовном розыске карьеру сделать не дают: Я рассчитывал, что дело будут вести самые опытные, самые лучшие сотрудники, а мне опять подсовывают любителей поболтать! Женщины прислали! Совсем обнаглели! Ср.: Мужчины никогда не поймут женщин, но точно так же женщинам не дано до конца понять мужчин: А она – женщина, и для нее законы писаны совсем другие.
Стандартные цепочки хода мысли облегчают интеллектуальное восприятие текста, сближают позицию автора с позицией массового читателя.
Е. В тексте романа активно используются стереотипы нового времени, отражающие современные ценностные предпочтения, жизненные устремления и бытовые стандарты: Наталья не сомневалась, что ее знакомая ищет себе в мужья именно миллионера:
– Ты должна ждать меня всегда, – заявил спонсор. – Я тебе за это плачу:
– Где они, бескорыстные-то? Ау-у! Наищешься;
– Я хотел заниматься бизнесом <…> Мне было интересно только это (Сафронов о себе);
Уважающий себя бизнесмен должен быть женатым: Уразовы жили за городом в собственном особняке:…остановился белый "Мерседес" <…> вышел не мелких габаритов охранник, огляделся, потом помог женщине выйти…
Некоторые новые стереотипы хоть и реализуются вербально, но преодолевают автоматизм восприятия, как это происходит в диалоге жены предпринимателя Уразова с Настей Каменской:
– Стереотип "новые русские" – обязательно туповатые, хамоватые и обалдевшие от свалившихся на них денег, а жены их – непременно круглые дуры. способные думать только о тряпках, цацках, пластических операциях и курортах. Ведь так?
– Стереотип действительно есть, – согласилась она (Настя).
Новые стереотипы оказываются далеко не всеобщими, о чем
свидетельствует, например, ирония, пронизывающая реплику живущего на скромную рублевую зарплату Короткова:
– А знаешь, Юра, что самое ужасное?
– Знаю. Доллар падает, а евро растет. И все наши сбережения в долларах постепенно обесцениваются.
Маринина демонстрирует знание групповых стереотипов, которые формируются в консервативной милицейской среде под влиянием новых жизненных стандартов. Так, например, Коротков, решивший жениться на актрисе, делится с Настей своими сомнениями:
– Надо было… бросать розыск, устроиться в охранную структуру или службу безопасности в приличную фирму, начать хорошо зарабатывать, приодеться, купить квартиру, сменить мой копеечный драндулет на чего-нибудь пристойное, а уж потом делать предложение молодым красивым актрисам.
Автор характеризует с помощью подобных речевых средств группу героев (честных профессионалов, преданных своему делу) как людей, трезво оценивающих обстановку, осознающих свое место в мире меняющихся ценностей (круг Анастасии Каменской).
Стереотипы нового времени ориентированы на массового читателя, приспосабливающегося к динамическому контексту современной жизни, осваивающего новые жизненные стандарты как собственные, "свои", или же типичные для новой среды обитания, но "чужие".
Ж. Стереотипы профессионального общения употребляются в диалогической речи группы персонажей – работников органов внутренних дел и в речи автора – бывшего работника этих органов.
В репликах коллег часто употребляются неполные профессиональные стереотипы. Неполнота придает речи непринужденный разговорный характер:
– Ты (о Каменской) все концы с концами в два счета сведешь, и у тебя будет раскрытие:
– Почему дело не прекращено за отсутствием состава?:
Достоверность диалогу придают образные профессиональные слова и выражения:
– А убийство Славчиковой, как мы с Сережкой размотали?:
– Юра, я уже в теме. Звони, пожалуйста, а я тебе по дороге все объясню;
– По жене Сафронова работаешь?
В тексте употребляются профессиональные клише, способствующие созданию достоверности специализированной ситуации и стилизации речи работников милиции:
– Егор Витальевич, вас не просто доставили, вас задержали. Не поняли?
– Следствие закрыто. Приостановлено:
– Я была бы вам очень благодарна, если бы вы позвонили его (следователя) начальнику. А тот спустил бы команду Герасимчуку; Екатерине Сергеевне досталось задание отработать контакт Василия с Галкиным.
Специальные клише составляют основу стилизованного автором ответа Каменской на кандидатском экзамене по специальности:
– …можно полагать, что статистическая модель личности преступников, совершающих кражи, не является достоверной.
Это и приводит к тому, что мероприятия по предупреждению указанных преступлений, а также их раскрытию оказываются малоэффективными. Коллеги советуют Насте: Если докладываешь (отвечаешь на экзамене) уверенным тоном, то значит ему любую туфту можно нести.
Профессиональные клише употребляются, как уже отмечалось, и в речи автора: Конфликты, возникшие в местах лишения свободы, <…> лежали в основе самих детективных сюжетов (Екатерины Славчиковой); Лиза и Слава гоняли по Москве, постоянно созваниваясь, передавая объекты друг другу… В деле же о самоубийстве журналиста никаких подвижек не было и др.
Профессиональные клише в авторской речи сближают точку зрения автора с точкой зрения героев, входящих в группу А. Каменской, свидетельствуют о специальных знаниях автора – "своего человека" в УВД. Вместе с тем клишированность авторской речи снижает собственно художественные достоинства текста.
3. Стереотипные суждения А. Каменской. Стереотипные мыслительные построения, заключенные в вербальные стандартные высказывания, включаются в зону внутренней речи Анастасии Каменской.
Стереотипы характеризуют Каменскую как носителя профессионального языка:
– Ведь что такое расследование преступления? Работа, состоящая из действий, строго и детально регламентированных уголовно-процессуальным кодексом, и действий, только обозначенных в законе и не имеющих четкой и детальной регламентации.
О профессионализме и наблюдательности А. Каменской говорит ее умение классифицировать поведенческие стереотипы в их взаимосвязи с психологическими реакциями: Сафронов ведет себя именно так, как ведут себя убийцы, прикидывающиеся жертвами. В принципе у родственников погибших бывает два типа поведения: или глубокое горе и апатия, или враждебность и агрессия.
Каменская предугадывает стереотипные реакции подследственных, подозреваемых, о чем свидетельствует, например, ее разговор с Сафроновым (бизнесменом, которого А. Каменская подозревает в убийстве жены):
– Вы… сказали своему приятелю – замминистра, что недовольны тем, как работают мои коллеги… Вы называли их дармоедами, придурками и обвиняли их в непрофессионализме. Ведь так?
Понимая механизмы стереотипного мышления, просчитывая причины и следствия отступления от поведенческих стереотипов, Каменская нередко сама мыслит стереотипами и облекает свою речь в вербальные стереотипы: Сейчас ее (Настя о себе) попрут отсюда рваными грязными тряпками и с грохотом захлопнут перед ней дверь в науку. Повыпендривалась. Но, с другой стороны, ей обязательно нужно озвучить свои соображения, потому что именно они должны будут лечь в основу ее диссертации.
Стереотипы в речи (внутренней и внешней) Каменской, с одной стороны, маркируют профессиональную составляющую образа персонажа, с другой стороны, – обедняют, схематизируют, усредняют этот образ.
Специализированными средствами создания формульности являются качественные прилагательные, складывающиеся в цепочки. Прилагательные характеризуют внешний облик и физические данные персонажей: Настя невольно залюбовалась братом и его женой – такие они молодые, полные энергии, свежие, иветущие. лица покрыты ровным коричневым загаром, глаза блестят. Не то что она – постаревшая и уставшая. В данном случае создается стандартная характеристика по контрасту.
Прилагательные и причастия прямо характеризуют внешность и – косвенно – возраст и вкусовые пристрастия персонажа: Глядя на нее (Аллу Евгеньевну), такую строгую, элегантную, с уложенной – волосок к волоску – прической. <…> просто невозможно было себе представить, чем она занималась всего полчаса назад.
Прилагательные и причастия передают одновременно информацию о внешних деталях и о социально-ролевых характеристиках персонажа: Настя заметила, что ее холодные белые руки покрыты мелкими пупырышками; Подполковник Недбайло, полный, вальяжный, с редким пухом, покрывающим младенчески-розовый череп;…минут через пять им открыла заспанная неопрятная женщина. Испитое лицо было некрасивым, свисающие лохмами волосы – немытыми, а вот халат на ней надет вполне чистый и даже нарядный.
Прилагательные используются для емкой характеристики внешности и психологических особенностей человека: Таких глаз, жестких и одновременно бездонных (о Екатерине), она (Глафира) никогда ни у кого не видела.
С помощью прилагательных передается внутренняя характеристика персонажа: Она (Катерина) хорошая, добрая, умная и она не виновата в том, что он (Славчиков) ее разлюбил: Проницательная и мудрая Глафира Митрофановна подозревает, что Глебушка и себя-то самого не очень любит; Она (Лена) была очень критичной, злой, особенно по отношению к мужчинам.
Цепочка прилагательных используется для оценки внешних и внутренних данных персонажа: Она (Елена) была умной, спокойной, красивой и очень ответственной.
Нельзя не заметить тенденцию к стереотипности отбора прилагательных. Их привычное соединение способствует созданию стандартной характеристики лица (реже – предмета), поддерживает расхожие представления о человеке и предмете. При этом левый член атрибутивной цепочки предсказывает появление правого члена: В ее (матери) глазах он (Слава) – чудесный, порядочный. благородный и честный человек, любящий сын, муж и отец; Старые, порвавшиеся в нескольких местах тапочки; Кроссовки дорогие, фирменные.
Эффект обманутого ожидания [Арнольд 1973:42–46] исключается. Предсказуемость отражает действие механизмов стереотипизации, характерных для обыденного речевого взаимодействия. Все это, с одной стороны, поддерживает ориентацию текста на массового читателя, с другой – свидетельствует о редукции авторской индивидуальности.
Выделенные разновидности формул подтверждают принадлежность текста романа к массовой литературе.
Лингвокультурологическая критика текста
Язык автора позволяет оценить текст романа как произведение среднелитературной речевой культуры [Сиротинина 1995; 2000].
В авторской речи и в несобственно авторской речи нет грубых отступлений от системно-языковых норм и качеств хорошей речи. Можно отметить лишь отдельные нарушения. Например: Надбайло на полном серьезе характеризовал его (следователя) как хорошего профессионала <…> Характер у него отнюдь не сахарный. Просторечное устойчивое сочетание на полном серьезе следовало бы заменить литературным словосочетанием без доли иронии или наречием всерьез. Кроме того, избыточным является употребление однокоренных слов характеризовал, характер. Неуместна в речи автора устаревшая грамматическая форма женского рода существительного: Глафира пулей выскочила из залы.
Вряд ли в речи персонажа целесообразно использование грамматически неправильного словосочетания и на этом все, тиражируемого в последнее время радио– и телеведущими:
– Андрей Степанович просил меня проконсультировать вас <…> И на этом все.
Не вполне уместны отступления от нормы в речи бывшего полковника МВД – даже если предположить, что они используются в тексте для стилизации речи персонажа: Надеюсь, вы не забыли того журналиста, молитвами которого мы поимели столько проблем на наши головы? Что накопал, то напечатали. Нам ведь без разницы, что он там на кого нарыл.
Автор воспроизводит характерную для современной русской речи стилистическую конфликтность, соединяя книжную, профессиональную и разговорно-просторечную лексику в одном линейном контексте. Подобные преднамеренные сочетания маркированных средств не отвечают высокому языковому вкусу: Наша правоохранительная система обожает спихивать вину за любое преступление на ранее судимых; Васенька давно уже пытается навалять мировой бестселлер: Сергей сейчас отрабатывает эти линию, ездит по местам, где тусуются коллекционеры и др.
Характеризуя авторский отбор языковых средств, необходимо отметить точное употребление юридической лексики (и не только в виде вкраплений) в нейтральный литературный контекст. В романе встречаются своеобразные цитаты из профессиональной юридической речи. Например, приводится фрагмент ответа А. Каменской на кандидатском экзамене по уголовному праву и криминологии: Если при исчислении среднестатистических показателей меня устроит погрешность в десять лет, то можно опираться и на тридцать пять процентов. Если же я хочу, чтобы погрешность была меньше одного года, то выборка должна составлять от пятидесяти до шестидесяти процентов массива <…> Главное в том, что выборка должна быть случайной, только в этом случае она может считаться репрезентативной <…> По статистическим данным мы можем судить только о выявленных преступниках и не имеем права распространять полученные выводы на весь массив.
Подобные "иностилевые" цитаты не имеют прямого отношения к конкретному детективному сюжету. Вместе с тем они уточняют речевой портрет героини, характеризуют ее как человека, владеющего научным стилем речи, вполне вероятно, готовят читателя данной детективной серии к переменам в карьере А. Каменской, которая может уйти из розыска, стать научным работником, и таким образом выполняют проспективную функцию.
В тексте встречаются профессионально-технические вставки: дверь в квартире Елены имела незахлопывающийся замок сувальдного типа, его ригель полностью утапливался в гнездо.
Технические детали расширяют представление о возможности проникновения преступника в квартиру убитой. Между тем слова узкого употребления (сувальдный, ригель) не разъясняются. Ясность речи нарушается. Тот же недочет замечаем при реализации без пояснений специальных слов: Два дня он толкался среди фалеристов и прочих коллекционеров (фалерист - "тот, кто коллекционирует значки").
Профессионализмы, погруженные в разговорно-просторечную среду, создают речевой портрет персонажа "второго плана", помогают читателю составить представление о роде занятий данного персонажа:
– Я все комнаты проверил. Нигде нет аппаратов, только в прихожей. Я еще подумал, как это старый хрыч по всей хате скачет?… Короче, я клопа воткнул…: