Автор таким образом оправдывает и возвышает искания героя, который с негодованием осуждает реальную историю церкви, но благоговеет перед ее истинным предназначением. Ближе всего этому католику конца XIX столетия оказывается позиция Шопенгауэра, чье "учение о пессимизме было в общем-то величайшим лекарством и утешением умов избранных, душ возвышенных". Поздний плод дендизма, дез Эссент на протяжении романа проходит все его этапы, ранее зафиксированные в литературе, и выходит на новый уровень сознания, который является закономерным финалом развития дендизма: осознав границы и искусственность своего бунта, денди, чтобы продолжать жить, необходимо отказаться от тотального отрицания реального мира и хоть в какой-то форме примириться с ним. Единственно доступной формой такого примирения оказывается возвращение к идее Бога, потому что в силу гипертрофированного индивидуализма и эстетизма все остальные, более заурядные и компромиссные способы вхождения в мир, остаются для денди неприемлемыми.
Это новое обретение веры в главе VII оказывается не краткосрочным приступом в череде смены настроений, а новой жизненной позицией, что подтверждается финальными словами романа. В забывшем Бога, отвергшем религию современном мире дез Эссент взывает к Господу с молитвой: "Боже, мне страшно, сил моих нет! Господи, сжалься, помилуй христианина, который сомневается, маловера, который жаждет веры, мученика жизни, который, покинутый всеми, пускается в плавание под небесами, где по ночам не загорается спасительный маяк старой надежды!"
Целую страницу посвящает роману "Наоборот" Оскар Уайльд в своем "Портрете Дориана Грея", не называя ни автора, ни заглавия "Корана декаданса":
То был роман без сюжета, вернее – психологический этюд. Единственный герой его, молодой парижанин, всю жизнь был занят только тем, что в XIX веке пытался воскресить страсти и умонастроения всех прошедших веков, чтобы самому пережить все, через что прошла мировая душа. Его интересовали своей искусственностью те формы отречения, которые люди безрассудно именуют добродетелями, и в такой же мере те естественные порывы возмущения против них, которые мудрецы все еще называют пороками. Книга была написана своеобразным чеканным слогом, живым, ярким и в то же время туманным... Порой трудно было решить, что читаешь – описание религиозных экстазов какого-нибудь средневекового святого или бесстыдные признания современного грешника. Это была отравляющая книга. Казалось, тяжелый запах курений поднимался от ее страниц и дурманил мозг. Самый ритм фраз, вкрадчивая монотонность их музыки, столь богатой сложными рефренами и нарочитыми повторами, склоняла к болезненной мечтательности.
Уйальд испытает огромное влияние Гюисманса в работе над своим романом "Портрет Дориана Грея".
Путь дез Эссента стал своего рода черновиком духовных поисков многих героев литературы XX века, а поэтика романа указала одно из направлений эксперимента в искусстве прозы, направление, на котором вскоре возникнет литературный импрессионизм и, в частности, роман Пруста.
Задания
● Что роднит роман "Наоборот" с предшествующей ему французской литературой XIX века? В каких именно эпизодах вы находите в нем точки соприкосновения с бальзаковскими историями молодого человека, с флоберовскими романами "Саламбо" и "Воспитание чувств", с натурализмом Золя?
● Чем дез Эссент принципиально отличается от героя "романа карьеры"? Как вы понимаете слова Н.А. Бердяева: "Дез Эссент – пустынножитель декадентства, ...мученик, настоящий герой упадочности"?
● Что находится в фокусе авторского внимания в романе, что придает ему внутреннее единство?
● Проанализируйте сюжетно-композиционное строение романа с точки зрения ослабления роли фабулы; с точки зрения функций "каталогов коллекций".
● Что вам дают для понимания героя описания библиотеки дез Эссента? Равно ли интересны для вас описания всех трех частей библиотеки? О чем свидетельствует такое предпочтительное внимание к литературе по сравнению с прочими видами искусств?
● В конце главы X приведен единственный в романе образец собственных заметок героя. В романе, переполненном описаниями произведений искусства, это единственный образец его "литературного творчества". Прокомментируйте эту страницу; насколько она созвучна по мысли и стилю авторскому повествованию? Как вы после этого оцениваете степень близости между героем и автором романа?
● "Католическая линия романа присутствует в нем органично"; "Идеология католицизма занимает в романе неоправданно много места и производит впечатление искусственно привнесенной...". Аргументируйте близкую вам точку зрения.
Литература для дальнейшего чтения
Гюисманс Ж.К. Поли. собр. соч.: В 3 т. М., 1912.
Бердяев НА. Утонченная Фиваида (Религиозная драма Гюисманса) // Н.А. Бердяев Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда, 1989. Или в Интернете по адресу: http://www.vehi.net/berdyaev/filos_svob/07.html.
Толмачев В.М. Утраченная и обретенная реальность // Наоборот: три символистских романа. М.: Республика, 1995. С. 432 – 441.
Зарубежная литература конца XIX – начала XX века. М.: Academia, 2003. С. 198-203.
Вайнштейн О. Денди: мода, литература, стиль жизни. М.: Новое литературное обозрение, 2005. С. 335 – 338, 431 – 433.
Марк Твен
Mark Twain
1835 – 1910
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ГЕКЛЬБЕРРИ ФИННА
THE ADVENTURES OF HUCKLEBERRY FINN
1885
Русский перевод Н. Дарузес (1950)
Об авторе
Один из самых универсальных писателей США, Марк Твен создал новый литературный язык, дал американской словесности неподражаемую свободу самовыражения. Он стал голосом сомнений и противоречий, ностальгии о прошлом и надежд на будущее США начала XX столетия. "Линкольн нашей литературы", – называла его американская критика.
Сэмюель Лэнгхорн Клеменс, известный под псевдонимом "Марк Твен" (на лоцманском жаргоне: "мерка два", т.е. безопасная для судоходства глубина в две сажени, – своего рода творческое кредо писателя), был уроженцем американского Юго-Запада и рос в городке Ганнибал на берегу Миссисипи. Отец Твена, мировой судья, умер, когда сыну было одиннадцать лет, и тому пришлось оставить школу, чтобы зарабатывать на пропитание.
Основное население региона составляли тогда скотоводы и фермеры. Быт их был труден и не слишком утончен, и большим подспорьем в их суровой жизни служил юмор, умение посмеяться над ситуацией и над собой. Твен, с детства предоставленный самому себе, рос среди носителей фольклорной традиции Юго-Запада и глубоко воспринял характерные для нее байки, анекдоты и рассказы-розыгрыши. Это и был тот свежий источник, который питал затем его творчество.
Как истинный потомок пионеров, Твен не склонен был мудрствовать лукаво и всегда писал лишь о том, что хорошо знал. А знал он немало: его жизненный опыт к началу писательской карьеры оказался весьма обширным. Он успел поработать типографским наборщиком, два года проплавать помощником лоцмана, а затем лоцманом по Миссисипи, повоевать ополченцем в армии конфедератов в Гражданскую войну, пока, как он пояснил, ему не "стало совестно сражаться за сохранение рабства". После этого он двинулся в Неваду и Калифорнию, сотрудничал в газетах, печатая юмористические рассказы и скетчи о Западе, в которых уже обнаружилась специфика твеновского юмора – его неразрывная связь с американским фольклором, которая будет отличать и лучшие зрелые произведения писателя: "Приключения Тома Сойера", "Приключения Гекльберри Финна".
Излюбленная Твеном форма повествования от первого лица, своеобразная "маска простака", которую любит надевать герой-повествователь, склонность к гиперболизации – все это черты американского устного рассказа. Наконец, в основе индивидуального творческого метода Твена лежит главный принцип американского народного юмора – комическое обыгрывание нелепых, а порой и трагических ситуаций. Американский фольклор определил и сам дух произведений Твена – гуманизм, уважение к человеку труда, к его разуму и здравому смыслу, победительный оптимизм.
К середине 1880-х годов Твен, казалось, и в личном, и в творческом плане достиг всего, о чем мог только мечтать мальчишка из маленького городка на берегу большой реки: у него были деньги, семейное счастье, прочное положение в обществе и в литературных кругах, всеамериканская и международная писательская известность. Он, однако, совсем не собирался успокаиваться на достигнутом и почивать на лаврах; неутомимый пионерский дух, бьющая через край творческая энергия заставляли его искать новые пути в литературе. Свернув с уже проторенной им дороги, Твен вступил в область, весьма мало освоенную национальной словесностью. Он создал полноформатный роман на юго-западном диалекте, повествование в котором ведется от лица малограмотного мальчишки, находящегося в самом низу социальной лестницы. Работа над "Приключениями Гекльберри Финна" заняла восемь лет, но это был шедевр, не сразу, но единодушно, в конце концов, признанный.
"Это наша лучшая книга, – писал Э. Хемингуэй, – вся американская литература вышла из нее". Он имел в виду широчайший аспект воздействия произведения: его демократизм и гуманность, его универсальность, а также новый для литературы язык, простой и максимально приближенный к разговорной речи. Все это стало основными чертами американской словесности XX века.
О произведении
Роман "Приключения Гекльберри Финна" примыкает к написанным девятью годами ранее "Приключениям Тома Сойера" (1876), где автор поразительно правдиво раскрыл психологию подростка. Мальчишеское бунтарство Тома Сойера противопоставлено в романе реалистически выписанному, исполненному "местного колорита" фону – тихой сонной жизни провинциального городка Санкт-Петербург (читай: Ганнибал) и всему миру взрослых обывателей с его сковывающими, неестественными нормами поведения, религиозным ханжеством и чрезмерным пиететом к материальному преуспеянию, которое мыслится как единственный критерий ценности человеческой личности.
На общепринятые нормы и законы взрослого мира Твен сумел взглянуть незамутненным еще восприятием героя-подростка, развенчав тем самым ложные авторитеты. Это твеновское открытие стало затем традицией литературы США, которую развивают многие писатели XX века.
В "Приключениях Гекльберри Финна" то же время, а частично и место действия, те же герои: "Вы про меня ничего не знаете, если не читали книжки под названием "Приключения Тома Сойера", но это не беда. Эту книжку написал мистер Марк Твен и, в общем, не очень наврал. Кое-что он присочинил, но, в общем, не так уж наврал. Это ничего. Я еще не видал таких людей, чтобы совсем не врали, кроме тети Полли и вдовы, да разве еще Мери. Про тетю Полли – это Тому Сойеру она тетя, – про Мери и вдову Дуглас рассказывается в этой самой книжке, и там почти все правда, только кое-где приврано, – я уже про это говорил".
Том и Гек – американские мальчишки из городка предвоенных времен на берегу реки. Они типичны и вместе с тем каждый из них неповторимо своеобразен. В Томе в большей степени чувствуется маленький американец. Ребяческая мечтательность сочетается в нем с практицизмом, чувство товарищества – с честолюбием. Но при этом главное в его натуре – искренность и непосредственность.
Характер Гека сложнее. Тяжелая жизненная школа научила его скептицизму, воспитала здравый смысл и цепкое чувство реальности. В то же время в нем есть черты, идущие вразрез с американским прагматизмом и американской действительностью того времени в целом, – презрение к материальному преуспеянию и независимость:
...мы с Томом нашли деньги, зарытые грабителями в пещере, и разбогатели. ... Ну, судья Тэчер все это взял и положил в банк, и каждый божий день мы стали получать по доллару прибыли, и так круглый год – не знаю, кто может такую уйму истратить! Вдова Дуглас усыновила меня и пообещала, что будет меня воспитывать, только мне у нее в доме жилось неважно: уж очень она донимала всякими порядками и приличиями – просто невозможно было терпеть. В конце концов я взял и смылся. Надел опять свои старые лохмотья, залез в ту же бочку из-под сахара и сижу, радуюсь вольному житью.
Именно эти качества делают Гека изгоем в глазах обывателей, ибо свидетельствуют о его изначальном неприятии общепризнанных канонов. В Геке выразилась бунтарская сторона самого М. Твена. Несмотря на всю конкретность этих образов, они имеют и универсальный, вневременной аспект. Критики не случайно усматривают в мечтателе Томе и здравомыслящем Геке одно из воплощений "вечной пары" Сервантеса – Дон Кихота и Санчо Пансу.
По сравнению с первой частью дилогии ("Приключения Тома Сойера") роман "Приключения Гекльберри Финна" обнаруживает более зрелую позицию автора, охватывает все стороны человеческого опыта и имеет более глубокий обобщающий смысл. Чисто художественная эволюция писателя столь же очевидна. Стиль Твена, уже вполне сформировавшийся в "Приключениях Тома Сойера" как один из лучших в американской словесности, легкий, острый и чуткий к диалектным нюансам, теперь перешел в новое качество.
Писатель вернулся здесь к своей излюбленной и многократно апробированной форме повествования от первого лица и сделал героем-рассказчиком не Тома, мальчика из буржуазной семьи, а Гека – бездомного бродяжку, дитя народа. Это имело двойной эффект. Во-первых, мастерски воспроизведенный, крепкий и колоритный, истинно народный язык, которым написана книга, придает картине американской жизни особую пластическую выразительность, создает впечатление разговора "без посредника" – как будто собственным голосом заговорила о себе сама Америка. Во-вторых же, это позволило полнее и глубже раскрыть характер героя, лишь бегло очерченный в "Приключениях Тома Сойера", показать становление его личности.
Ум Гека свободен от романтических клише, а характер сформирован реальностью. У него нет никаких внешних показных добродетелей, зато он обладает всеми существенными достоинствами. Природа дала ему твердое верное сердце, открытое всем униженным и отвергающее наглую силу, в чем бы она ни выражалась. Он бежит от свирепого отца-пьяницы, который насильно увел Гека от вдовы:
И вот как-то весной он выследил меня, поймал и увез в лодке мили за три вверх по реке, а там переправился на ту сторону в таком месте, где берег был лесистый и жилья совсем не было, кроме старой бревенчатой хибарки в самой чаще леса, так что и найти ее было невозможно, если не знать, где она стоит. Он меня не отпускал ни на минуту, и удрать не было никакой возможности. Жили мы в этой старой хибарке, и он всегда запирал на ночь дверь, а ключ клал себе под голову.... Но мало-помалу старик повадился драться палкой; вот этого я уж не стерпел. Я был весь в рубцах. И дома ему больше не сиделось: уедет, бывало, а меня запрет. Один раз он запер меня, а сам уехал и не возвращался три дня. Такая была тоска!.. Мне что-то стало страшно, и я решил, что как-никак, а надо удирать.
Чтобы отец не искал его, Гек надумал инсценировать собственную смерть:
Я взял топор и взломал дверь, причем постарался изрубить ее посильнее; принес поросенка, подтащил его поближе к столу, разрубил ему горло и положил его на землю, чтобы вытекала кровь.... Ну, потом я взял старый мешок, наложил в него больших камней, сколько мог снести, и поволок его от убитого поросенка к дверям, а потом по лесу к реке и бросил в воду; он пошел ко дну и скрылся из виду. Сразу было видно, что здесь что-то тащили по земле.
Поросенка Гек тоже выбрасывает в реку, но ниже по течению.
Напоследок я вырвал у себя клок волос, хорошенько намочил топор в крови, прилепил волосы к лезвию и зашвырнул топор в угол. ... Я сказал себе: они пойдут по следу мешка с камнями до берега, потом начнут искать мое тело в реке.... Скоро им это надоест, и они перестанут обо мне думать. Вот и хорошо, а я буду жить там, где мне захочется. Остров Джексона мне вполне подходит, я этот остров хорошо знаю, и там никогда никого не бывает. А по ночам можно будет переправляться в город: пошатаюсь там и подтибрю, что мне нужно. Остров Джексона – самое для меня подходящее место.
Гек обладает чувством внутренней независимости, заставляющим его бежать и от довольства и комфорта вдовы Дуглас, к которой он мог бы вернуться, в широкий грозный мир. Его свободолюбие – это неприятие ханжества, мещанского благополучия и узаконенной лжи. Гек вспоминает:
...она одела меня во все новое, так что я только и знал, что потел и целый день ходил как связанный. ... К ужину вдова звонила в колокол, и тут уж никак нельзя было опаздывать – непременно приходи вовремя. А сядешь за стол – никак йельзя сразу приниматься за еду: надо подождать, пока вдова не нагнет голову и не поворчит немножко над едой, хотя еда была, в общем, неплохая...
В первый же день после ужина вдова достала толстую книгу и начала читать мне про Моисея в тростниках, а я просто разрывался от любопытства – до того хотелось узнать, чем дело кончится; как вдруг она проговорилась, что этот самый Моисей давным-давно помер, и мне сразу стало неинтересно – плевать я хотел на покойников. Скоро мне захотелось курить, и я спросил разрешения у вдовы. Но она не позволила; ... носится со своим Моисеем, когда он ей даже не родня – да и вообще кому он нужен, если давным-давно помер, сами понимаете, – а меня ругает за то, что я курю, а ведь в этом хоть какой-нибудь смысл есть. А сама небось нюхает табак – это ничего, ей-то можно. Ее сестра, мисс Уотсон ... стала проповедовать насчет преисподней, а я возьми да и скажи, что хорошо бы туда попасть. Она просто взбеленилась, а я ничего плохого и не думал, лишь бы удрать куда-нибудь – до того мне у них надоело, а куда – все равно.... Всего тяжелей было приучиться жить в доме и спать на кровати; до наступления холодов я все-таки иной раз удирал на волю и спал в лесу и это было вроде отдыха. Старое житье мне было больше по вкусу...
По сравнению с "Приключениями Тома Сойера" в характере Гека появляется новое, весьма значительное свойство – гражданское мужество. С первых же глав Твен делает Гека активным участником социального конфликта. Он защитник и укрыватель беглого раба. Причем, спасая Джима от работорговцев, он рискует потерять собственную свободу. Но Твен подчеркивает, что потребность борьбы за свободу Джима так же органично присуща Геку, как и ненависть ко всему, что стесняет его самого. "Обещал – не выдам. Честное индейское, не выдам! Пускай меня все назовут подлым аболиционистом, пускай презирают за это – наплевать! Я никому не скажу..." – клянется Гек негру Джиму. Пусть не вполне осознанная борьба героя за общественную справедливость придает его бунтарству гораздо более глубокий, чем в "Приключениях Тома Сойера", социальный смысл.
Характер Гека дан в развитии, и это развитие убедительно мотивированно. Гек вырос на Юге, где рабовладение накладывает свою печать на мышление любого белого: