Схожие чувства испытывали многие. Не случайно в записках иностранцев об Италии, в том числе и русских, проскальзывает такое чувство, как ревность, постоянная спутница любви. Вот Гоголь сетует на нашествие соотечественников в Рим: "Всю зиму, прекрасную, удивительную зиму, лучше во сто раз петербургского лета, всю зиму я, к величайшему счастию, не видал форестьеров (иностранцев, чужеземцев); но теперь их наехала вдруг куча к Пасхе, и между ними целая ватага русских. Что за несносный народ! Приехал и сердится, что в Риме нечистые улицы, нет никаких совершенно развлечений, много монахов, и повторяет вытверженные еще в прошлом столетии из календарей и старых альманахов фразы, что итальянцы подлецы, обманщики и проч. и проч. Впрочем, они наказаны за глупость своей души уже тем, что не в силах наслаждаться, влюбляться чувствами и мыслию в прекрасное и высокое, не в силах узнать Италию".
Что, как не ревность к счастливому сопернику, звучит в письме художника В. И. Сурикова, написанном в 1884 году: "На меня по всей Италии отвратительно действуют эти английские форестьеры. Все для них будто бы: и дорогие отели, и гиды с английскими проборами позади, и лакейская услужливость их. Подлые акварели, выставленные в окнах магазинов в Риме, Неаполе, Венеции, все это для англичан, все это для приплюснутых сзади шляпок и задов. Куда ни сунься, везде эти собачьи, оскаленные зубы". Наконец, Б. Пастернак прямо называет охватившие его чувства: "Когда перед посадкой в гондолу, нанятую на вокзал, англичане в последний раз задерживаются на пьяцетте в позах, которые будто бы естественны при прощании с живым лицом, площадь ревнуешь к ним тем острее, что, как известно, ни одна из европейских культур не подходила к Италии так близко, как английская".
Второе ключевое слово, связанное с отношением русских к Италии, – душа. Родиной своей души называл тот же Гоголь Италию. "Мне казалось, что будто я увидел свою родину, в которой несколько лет не бывал я, а в которой жили только мои мысли, – писал он в письме из Рима. – Но нет, это все не то, не свою родину, но родину души своей я увидел, где душа моя жила еще прежде меня, прежде чем я родился на свет".
Не случайно, видимо, Италию всегда особенно любили славянофилы и патриоты. В теплой солнечной стране, в окружении памятников старины, зелени и цветов, славившейся своим вином и простой едой, так всегда славно размышлялось о любимой далекой родине, так ясно виделась она из этого "прекрасного далека". Художник А. Иванов более двадцати лет писал здесь свое "Явление Христа народу", произведение, несмотря на международный сюжет, проникнутое мыслями о судьбах России. Западники (тоже, кстати, уважавшие итальянские края) искали свободы в Англии, порядка в Германии. Для тех же, кто любил Россию, не было места лучше Италии.
Италия тоже интересовалась далекой северной державой. Во-первых, там можно было неплохо заработать. Во-вторых, вопрос русской веры всегда волновал римских пап – жителей такой большой страны неплохо было бы иметь среди своих чад. Наконец, справедливости ради отметим и некоторое расположение итальянцев к русским, тем более что непосредственные их интересы сталкивались крайне редко.
Долгое время Европа черпала сведения о России главным образом из итальянских источников. Не всегда они были достоверны, нередко создавали и укрепляли привычные стереотипы. Так, персонажи "Книги о придворном" Бальдасаре Кастильоне развлекаются историей об итальянских купцах, отправившихся в русские земли за товаром.
Дойдя до реки, они стали перекрикиваться с московитами, жившими на противоположном берегу, чтобы те организовали для них переправу. Но мороз был столь силен, что слова замерзали в воздухе. Так и ушли итальянцы домой (интересно, что, судя по их рассказу и ожиданию перевозчика, река, несмотря на страшный мороз, не была покрыта льдом, так далеко итальянская фантазия не простиралась). Весной же слова оттаяли, и берег огласился криками.
Контакты между нашими странами начались давным-давно. Причем визиты наших соотечественников всегда носили и познавательный характер. Едет делегация, скажем, с дипломатической миссией, но всегда успевает посетить и памятники старины, прикоснуться к прекрасному. Такая уж это страна особенная – Италия: даже если и не любишь искусство, а все равно здесь увлечешься. Вот, например, один из первых русских переводчиков, чье имя сохранила история, – Дмитрий Герасимов, он же "Митя Толмач", или "Митя Малый". В составе делегации в 1525 году он был послан Василием III к папе римскому Клименту VII (тому самому, кто так успешно выдал замуж свою племянницу Екатерину Медичи за сына французского короля). На основе его рассказов о далекой северной стране Паоло Джовио (Павел Иовий Новокомский) составил Книгу о посольстве Василия, великого князя Московского, ставшую крайне популярным в Европе источником знаний о России и неоднократно переиздававшуюся на разных языках, включая итальянский, немецкий, английский и голландский.
Вот как описывает русского посланца Павел Иовий: "Этот Дмитрий очень порядочно владеет латинской речью, так как в юности он посещал школу в Ливонии, где получил первоначальное образование; затем, занимая почетную должность в разных посольствах, он посетил много христианских стран…в самое недавнее время при цесаре Максимилиане; вращаясь при его дворе, наполненном людьми всякого рода, и наблюдая утонченные нравы, он очистил свой спокойный и восприимчивый ум от всего, что было в нем варварского".
В Риме Дмитрий активно и с видимым удовольствием встречался с различными людьми, посещал официальные мероприятия и, конечно, ходил на экскурсии. Павел Иовий отмечает, что "он оправился от лихорадки, постигшей его вследствие перемены климата, и вернул прежние силы и природный румянец на лице, так что, несмотря на свою шестидесятилетнюю старость, присутствовал и притом с удовольствием на папском служении, которое совершалось в торжественной обстановке и сопровождалось музыкой, в честь святых Козьмы и Дамиана; кроме того, он посетил сенат…; мало того, он с восхищением осмотрел святые храмы города, развалины римского величия и плачевные останки прежних сооружений".
Путь в Италию тогда был совсем не прост. Почти через два столетия, в самом конце XVII века, стольник Петр Толстой, государственный деятель и сподвижник Петра I, жаловался в своих записках на трудности пути. Особенно тяжело давались перевалы через Альпы. У Толстого путь от Вены до итальянской границы занял 12 дней, по дороге "видел много смертных страхов от того пути и великие терпел нужды и труды от прискорбной дороги". Большую часть пути телеги с вещами везли быки, а люди шли пешком. "Путь зело прискорбен и труден", – заключает грустно русский дипломат.
В веке XIX появился еще один магнит, притягивавший россиян в Италию. Оказалось, что она является прекрасным средством исцеления от разных болезней. Многие, особенно легочные больные, считали полезным проводить в теплых краях холодную русскую зиму, а также сырую русскую осень и зябкую русскую весну. Особенной популярностью среди любителей тепла пользовалось Лигурийское побережье – Сан-Ремо и относившаяся тогда еще к Италии Ницца. Не одно поколение русских восклицало, подобно Тютчеву: "О, этот Юг, о, эта Ницца!.. //О, как их блеск меня тревожит!".
На Ривьере собирались самые громкие русские фамилии, здесь были постоянные дачи у Шереметевых, Демидовых, Оболенских, Апраксиных, а также многочисленных членов дома Романовых. Сюда с лечебными целями съезжались и герои различных произведений русской классической литературы. Интересно, что на Ривьере не купались, здесь лечились воздухом, теплом и прогулками.
"Русский след" заметен на Ривьере и сегодня: и в Сан-Ремо, и в Ницце красуются русские церкви, самые красивые особняки города носят русские имена, и даже названия улиц сохранили память о былых временах. Супруга императора Александра II Мария Александровна провела в Сан-Ремо зиму 1874–1875 гг. и в благодарность подарила городу пальмы для нового бульвара. Этот променад и поныне носит название Corso Imperatrice, бульвар Императрицы, хотя пальмы сегодня немного пообтрепались. В Ницце есть бульвар Царевича (хотя правильнее было бы Цесаревича). Именно в этом приморском городе от невыясненного до конца заболевания скончался в 1865 году наследник русского престола, сын Александра II, Николай, оставив невесту и трон своему брату Александру, будущему императору Александру III. Многое, и радостное, и печальное, связывает русского человека с этими местами.
Лечение за границей было для русского человека одним из наиболее популярных поводов для европейской поездки. Мода эта, зародившись в XVIII веке, к следующему столетию приняла массовый характер и охватила самые разные слои общества. Утомленные бременем государственной службы чиновники, уставшие от сражений воины, засидевшиеся в провинциальной глуши помещики, разбогатевшие на продаже чая или мануфактуры купцы, и особенно их жены и дочери, выбившиеся из сил в поисках женихов, – все они стремились хотя бы раз в жизни поправить свое пошатнувшееся здоровье на каком-нибудь, хоть самом захудалом европейском курорте.
Трудности оформления документов, тяготы дальней дороги и расходы на поездку не останавливали ни бедных, ни богатых. Ведь речь шла о таком важном предмете, как собственное или близких людей здоровье. И неважно, что все это: минеральные воды, тепло, свежий и морской воздух, врачей – можно было найти на просторах своей собственной страны. Убеждение, что там все лучше и качественней, родилось не сегодня. Было в этом убеждении и некоторое лукавство: болезнь была прекрасным поводом для желанного путешествия.
В Италии же, помимо всех прочих заболеваний, лечили душу. Душа – это так важно для русского человека, к тому же она очень часто у него болит. Несчастная любовь, неудачный брак, творческий кризис, затянувшаяся меланхолия, неприятности на работе – от всех этих проблем надеялись излечиться под итальянским ласковым солнцем, в окружении древних памятников, как бы подчеркивавших бренность всего земного. И ведь помогало: заводились новые романы, распрямлялись спины, загорались новым блеском потухшие было глаза. Италия – подлинная целительница душ, во всяком случае, русских.
Духовная связь укреплялась христианскими святынями, находящимися в Италии. Почитание мощей – важная составляющая православной веры, и для русского человека было важно, что Италия как бы особо освящена нахождением здесь многочисленных останков разнообразных святых. К тому же эта земля еще хранит след и память о том времени, когда западная и восточная церкви были едины. Множество святынь находится прежде всего в Риме (достаточно упомянуть только апостолов Петра и Павла, а ведь, кроме этого, здесь нашли успокоение и многочисленные римские мученики). Венеция хранит мощи апостола Марка, в Падуе покоятся мощи апостола Луки, в Амальфи – Андрея Первозванного.
Но есть особый святой, чьи мощи издавна привлекали русских путешественников и паломников, – Николай Мирликийский, в России более известный как Николай Чудотворец или Николай Угодник. Известно, что в России Николай – самый почитаемый святой. При этом он столь же ревностно почитается и католической церковью, а также пользуется уважением протестантов. Его первоначальная гробница в Малой Азии осталась нетронутой турками и после того, как эти места попали под их власть. Кроме того, именно святого Николая считают прототипом рождественского Санта-Клауса, что добавляет очарования святому образу.
Правда, житие святителя Николая мало увязывается с добродушным образом любителя раздавать подарки в зимние праздники. Родился он в Ликийской области на южном побережье Малой Азии (современная Турция) в конце III века и стал архиепископом города Миры. Был он страстным поборником веры, не останавливался ни перед чем и ни перед кем. К числу чудес, совершенных им при жизни, относится спасение трех девушек, отец которых, впавший в нищету, для их же прокормления решил "отдать своих дочерей на любодеяние и обратить свое жилище в дом блуда", как сказано в Житии святого. Николай трижды ночью подбрасывал в дом мешки с золотом, и девушки были спасены. Кроме этого, Николай известен тем, что не раз помогал морякам, оказавшимся в бурном море, выручал от казни ложно обвиненных, помог голодавшему городу. Отсюда, видимо, и его прочная репутация покровителя детей, невинных и моряков. Некоторые полагают, что мешки, подброшенные ночью в окно, позже отразились на "перерождении" Николая в Деда Мороза.
После кончины праведник был похоронен в специально сооруженной гробнице в городе Миры, где и находились его мощи, источая миро и творя чудеса, до конца XI века. В 1087 году, если верить официальной церковной концепции, один из жителей города Бари увидел во сне святителя Николая, который сообщил о своем желании покинуть "пустыню" и покоиться в итальянском городе. Для православного человека, с большим трепетом, нежели итальянцы, относящегося к святым останкам, очень важно, и русские жития святого подчеркивают этот факт, что Николай сам "попросился" в Бари, который к тому же только незадолго до этого перестал быть частью Византии, так как был завоеван норманнами.
Итальянские моряки отправились в Малую Азию, а после того как подкуп и уговоры не помогли, силою забрали мощи чудотворца и привезли их в ликующий город Бари. Здесь вскоре была возведена базилика, спрятавшая за своими толстыми надежными стенами драгоценные мощи и по сей день величественно возвышающаяся над древним городом.
День перенесения мощей святителя Николая – 9 мая – празднуется сегодня и католической, и православной церковью. Что само по себе примечательно, так как мощи были фактически похищены у Константинопольской церкви – турки пришли на эту территорию позже. Николай проявил себя как подлинный миротворец: в его церкви еще в 1966 году (впервые в итальянском католическом храме) был открыт православный придел. А в мае город собирает на праздник самых разных паломников со всего света: здесь и веселые костюмированные шествия итальянцев, и благоговейные торжественные православные литургии, и бодрые марши каких-то американских бойскаутов, непонятно как здесь оказавшихся. И все это вполне мирно уживается бок о бок.
Русские издавна стремились в Барград, как его называют старинные источники. Стольник Петр Толстой в 1698 году поспешил поклониться Чудотворцу: "…и пошел я в римскую церковь, в которой лежат мощи великаго архиерея Христова Николы. У той церкви в дверех встретили меня попы римские, которые называются каноники. Та церковь каменная, великая, зделана по обыкновению западных церквей". Долго путешествовал по Италии Петр Толстой, но, находясь рядом с дорогими мощами, не мог скрыть раздражения – слишком часто и подчеркнуто привлекает он внимание читателя к тому факту, что у чтимого православными святого – "великаго святилника Николы" – чуждое окружение.
Посещали Бари и царственные особы. Так, есть сведения, что здесь молился царевич Алексей, сын Петра Первого, столь печально закончивший свою жизнь. Брат Александра II, Великий князь Константин, оставил церкви щедрые дары. Еще будучи наследником престола, приехал поклониться своему небесному покровителю Николай II.
Не все забыли то, каким образом мощи оказались в Бари, некоторым это продолжало казаться кощунственным. Так, А. Н. Муравьев, много путешествовавший по святым местам и побывавший в Малой Азии в середине XIX века, писал: "Сюда, сюда, в пустынную Миру Ликийскую, а не в калабрийский чуждый нам город Бар, должны стремиться православные паломники". Он даже начал кампанию по строительству православного храма рядом со старой гробницей святого.
Но все-таки основной поток паломников и путешественников по-прежнему стремился в Бари, к мощам Чудотворца. Число их было столь значительно, что в начале XX века было решено начать строительство русской православной церкви в итальянском городе. Особое участие в строительстве храма принимали члены царской семьи, прежде всего Елизавета Федоровна, возглавлявшая Императорское Православное Палестинское Общество, опекавшее русских паломников за рубежом. Проект был составлен известным архитектором А. В. Щусевым. Деньги на его строительство собирала вся Россия.
Строительство храма было завершено к 1917 году, после чего, по понятным причинам, участь его была крайне неопределенной. В 1937 году он, так же как и построенный дом для паломников, перешел во владение городских властей города Бари. Наконец, уже в 1998 году, в связи с вновь возрастающим потоком паломников и улучшением отношений между странами, храм был передан Русской православной церкви. Россия не осталась неблагодарной – в 2003 году российское правительство передало в дар городу Бари памятник Николаю Угоднику работы (да-да, все правильно) Зураба Церетели. Подарок русского народа красуется теперь на центральной соборной площади.
Сегодня Бари, как и большинство итальянских городов, "город контрастов". Современная часть города украшена модными бутиками, широкими проспектами и современным стадионом (как ни удивительно, но носящим имя святого покровителя города – итальянская вера приобретает иногда странные формы!). Старый город как будто остановился в своем развитии. Узкие улицы, крепость Фридриха II, маленькие бары на улицах.
Местной особенностью является цвет домов, построенных из местного камня, – очень светлый, он придает всему городу особое сияние. В жаркие дни, а их в этом южном городе много, двери не закрывают, а вход на улицу занавешивают тонкими занавесями, через которые загадочно мерцают зажженные лампады. Люди ходят из дома в дом с дымящимися тарелками – угощают друг друга. На улицах кричат и шумят дети. Торговцы выставляют прямо на узкие мостовые свои лотки – с зеленью или свежей рыбой. Обычная жизнь обычного южно-итальянского портового города все-таки не совсем обычна. Дороги в нем ведут к собору Святого Николая, и весь город от этого кажется особо одухотворенным и пронизанным мистическим светом.
По церкви можно ходить свободно. Только сами мощи отделены от людей теперь прочной решеткой, так что для того, чтобы в обычный день приложиться к мощам, нужно особое разрешение. В полупустой церкви практически всегда есть шанс встретить русских – или туристов, или паломников, или одиночек-энтузиастов, или эмигрантов. Притягивает к себе Николай Чудотворец мятущиеся русские души.
Русская любовь к Италии, доходящая до обожания, далеко не всегда распространялась на ее жителей. Здесь русские были заодно с остальной Европой. Александр Блок предавался мрачным мыслям по поводу современной ему Италии: "Путешествие по стране, богатой прошлым и бедной настоящим, – подобно нисхождению в дантовский ад".
Много жаловались русские путешественники на жульничество и нечестность итальянцев. Зазевавшихся туристов нередко ждали неприятности. На известного русского архитектора В. И. Баженова по дороге из Венеции в 1764 году напали разбойники. Правда, ему удалось благополучно от них спастись и даже заявить на них в полицию, за что они, рассердившись, долго гнались за ним "в намерении убить". Впрочем, эта информация еще нуждается в проверке, так как содержится в рапорте в Академию художеств вместе с просьбой прислать еще денег, так как это неприятное происшествие, пишет Баженов: "принудило меня иметь лишние издержки, ибо должен я был нанимать для безопасности провожатых солдат".