По-новому староверами был осмыслен старый тезис: "Природа обновляется огнем, а жизнь чистой кровью". Старообрядцы строили свою этно-мистическую судьбу в соответствии с преданиями о полярной прародине, о вечном возвращении воскресшего Солнца. Свидетельством обращения староверов-кержаков к солярным символам, являлась следствием переориентации в метафизических категориях. Многочисленным подтверждением этого мы видим солярные знаки, и различные орнаменты рунического происхождения на иконах, крестах, домах староверов. Могильные кресты приобрели рунический смысл, подчеркивая доминирование нордического мировоззрения. Крест как древнейший солярный символ приобрел несколько другой смысл, а именно – кержачный крест (т. е. свастика, коловрат, гаммадеон), широко распространенный на иконах, вышивках полотенец, домашней утвари. Это лишний раз подтверждает, что единый расовый Архетип проявляется в разных религиозных традициях, при условии сохранения чистоты крови.
Белый человек обращается к единому Архетипу, как постоянному источнику расовой экзистенции. Путь к Архетипу лежит через чистую Душу и Кровь.
Кровь у староверов также имела расово-мистическое измерение, в крови видели нить, соединяющую Небесное и Земное начало. Через причастие древнеправославные староверы приобщались, не только к Божественной природе Христа "Несущего Свет", но и к его огненной ипостаси. Здесь легко можно найти параллели гностицизма и старообрядчества. Несколько позже, это оформится в клановую общность староверов как наиболее чистый род носителей Крови и Веры.
В Сибири старообрядческие роды имели жестко иерархическую, клановую структуру, куда посторонним вход был практически невозможен. Брачный выбор молодоженов был четко определен, и вместо романтики здесь главенствовали вопросы сохранения чистоты Крови и Веры. Ко всем посторонним относились весьма настороженно, поскольку история подтвердила, что чаще всего чужой мог заразить сородичей "общечеловеческими" мирскими ценностями, что влекло разобщенность в единство кровной общности.
Как ни странно, очень сложно назвать русское заселение и освоение Сибири колониализмом, поскольку это не отвечает общему настрою русских покорителей Сибири, и звучало скорее как обретение чего-то давно утраченного, потерянного, как естественное расширение жизненного пространства, которое самим Проведением заставило объединиться в единую северно-европейскую ойкумену. Колониализм складывается позже, уже после петровских преобразований, когда Россия стала проводить имперскую политику в Средней Азии, Кавказе, Дальнем Востоке, отчасти и Северной Америке.
Колониализм, как одна из форм проявления империализма, может существовать в самых различных проявлениях. Объективные обстоятельства диктуют свои условия воплощения имперского мышления. Поэтому можно говорить о двух видах колониализма, которые страны Европы пытались реализовать в своих колониях.
Первый метод управления – интеграция подчиненных, завоеванных народов в национальное, культурное, языковое, правовое, экономическое пространство империи путем включения и приобретения подчиненным народом одного языка, религии, культуры.
Пример возьмем из истории двух стран – Португалии и России.
Португалия пыталась реализовать интеграцию через массовое обращение завоеванного народа в католичество, адаптацию португальского языка, правовое равенство всех португальских граждан и широкое распространения межрасовых браков. Если правовой и экономический фактор действительно требуется для всей инфраструктуры империи единства, то стирание религиозно-расового различия вряд ли было оправданным и привело к плачевным результатам. В самой метрополии между выходцами из Мозамбика, производителями сахара из Индии, бразильскими индейцами и португальскими аристократами не было никакой разницы, все рассматривались одинаково, что привело к плачевному состоянию коренных португальцев. Причем туземцы колоний отличали себя от колонистов-европейцев. Как мы знаем, португальская империя распалась, и сейчас Португалия не самая развитая страна в Европе.
Второй пример интеграционного империализма ближе нам, и поэтому может оказаться спорным. Со времен Петра Великого и до 1917 года Россия пыталась использовать интеграционный метод с переменным успехом. Первичные методы включали: массовое обращение в православие, широкое использование русского языка, крупномасштабные переселения казаков и русских крестьян. Но наиболее важным было интегрирование с местной правящей элитой, что приводило к возвышению над русским населением расово-чуждого элемента (Кавказ, Средняя Азия).
Почему Россия не разделила судьбу Португалии? Есть несколько факторов, объясняющих это. Во-первых, Русская империя никогда не разделялась такими огромными океанами, что способствовало близкому контакту и контролю подчиненного населения. Во-вторых, русское население до 1917 года превосходило аборигенов численно. В-третьих, большинство новых территорий были под прямой русской военной властью, что коренным образом отличало систему управления в них от системы колониальной бюрократии в отдаленных уголках земли. В-четвертых, и самое важное, русская имперская власть всегда подчеркивала свое европейское происхождение, особенно после Петра I. Россия стала более "европейской", чем сама Европа. Неофициально, царское самодержавие всегда поддерживала позицию главенства германо-русского фундамента Империи.
Относительно русской экспансии в Сибири характерно то, что движение Ермака и других первопроходцев совпали с новой, европейской экспансией, но только уже по всему миру. Экспансия Португалии, Англии, Испании, Франции, Голландии, России разносила по всему миру семена Белого Европейского Порядка. Практически в большинстве завоеванных земель европейцев воспринимали как Белых Богов. Это еще лишний раз подтверждает, что Европа и в особенности Россия, обладает особой расовой миссией, и то удручающее положение, которое сейчас определяет судьбу европейских народов, является не более чем концом ночи, перед долгожданным восходом Солнца Гипербореи.
Другим методом строились колониальные империи Великобритании и Франции, отвергавшие интеграционный подход. В данном случае метод имперостроительства характеризует жесткое следование принципу иерархии во всех областях.
Прежде всего следует отметить, что в Британской империи не было никакого намека на равенство между разными нациями и расами, и не было попытки интегрировать подчиненные нации в доминирующую. В Британской империи иерархия происхождения граждан закреплялась многочисленными законами и выглядела следующим образом: Британцы, родившиеся в Англии, британцы, выходцы из колонии, подданные Британской короны, белого происхождения (шотландцы, ирландцы, уэльсцы, и др.), европейцы дружественных стран, европейцы других стран, люди белого европейского происхождения, колониальные аборигены, аборигены, находящиеся в распоряжении других европейских стран, дикари и т. п.
Благодаря данной иерархии Британская империя долго сохраняла свой колониальный потенциал от внутреннего развала, в то время когда другие страны уже выдохлись в стремлении сохранить контроль над колониями. Но и здесь подчиненные народы сформировали национально-культурное самосознание и стали бороться за свои права, а далее – и за независимость.
Интересно отметить, что распад Британской империи происходил по восходящим пунктам колониальной иерархии. Прекрасным примером может служить национально-освободительная борьба Индии, современная Южная Родезия, Зимбабве. Даже внутри самой Великобритании слышатся теперь нотки сепаратизма – выступления в Шотландии, постоянное кровопролитие в Северной Ирландии. Это эхо непродуманной имперской политики.
Негативные последствия имперской интеграции, применяемые Португалией и Россией, а также результаты сознательного повышения национально-культурного самосознания в Британской империи незамедлительно сказывались.
Если Португалия выплеснула свою энергию в длительных морских походах, то Россия оказалась более стойкой, симптомы имперского начала до сих пор не покидают умы правых политических активистов и государственных мужей до сих пор. Англия, напротив, боится вспоминать свое имперское прошлое, боится обвинений в геноциде аборигенов и расизме. Этот страх раскрывает Британские острова для массового наплыва черного населения из бывших колоний.
Практически все империи пали благодаря тому, что старательно создавали из аборигенов колонии себе подобных людей. Дикаря научили пользоваться столовыми приборами, с которыми он потом пошел охотится за европейцами. Дикари при помощи недальновидных белых политиков, которые обучали завоеванное население достижениям цивилизации, смогли пойти против своих учителей. Европа своими руками создала тысячи неуправляемых големов, в виде цивилизованных азиатов, нигеров, американских метисов, всевозможных "хачиков", и прочих паразитов, которые только ждут часа, чтобы они перебить своих бывших хозяев.
Подобный гуманизм дорого обошелся Европе, особенно бывшим имперским городам. Посмотрите на Лондон, Париж, Мадрид, Лиссабон, Копенгаген, Москву – толпы бывших аборигенов требуют исторической справедливости, компенсации за колониальное угнетение, и на законном основании считают себя коренными жителями Европы. Разве к этому стремились первооткрыватели новых земель? Или они мечтали, что их потомки сольются в кровосмесительном грехе с бывшими рабами и дикарями? А может быть, испанские монахи мечтали, чтоб Римским папой стал нигер или метис? Не абсурд ли все это?
Как жестоко приходится расплачиваться бывшим империям за пренебрежительное отношение к расовому вопросу в политике, в строительстве Империи! Сейчас нечем продолжить дело тех героев, которые рисковали своей жизнью, расширяя европейское жизненное пространство, несли Божественный свет, завоевывая новые земли для белого человека. Вряд ли можно свалить вину на недальновидных правителей, проводящих колониальную политику. Это вопрос уже другого порядка. Проблема состоит в утрате приоритета естественных расовых ценностей над общечеловеческим гуманизмом и религиозным лицемерием, которое мы наблюдаем повсеместно [10] .
Все империи по-своему распадались, переживали крушение имперского величия. России, на наш взгляд, пришлось тяжелее всего отвечать за слепоту в расовых вопросах при строительстве империи. Толпы метисированного сброда, расово неполноценных революционеров жестоко отомстили и все еще мстят России. Вся история XX века подтверждение тому, как жестоко могут действовать бывшие рабы и дикари.
Расология
© Юрий Гук Расовые корни славян
Корни большинства европейских народов, говорящих на индо-европейских языках, прослеживаются со II тысячелетия до н. э. Славяне появляются на исторической арене в VI в. н. э., когда, заселяя Балканский полуостров, они начали угрожать Византии.
Прежде, чем пытаться выявить расовые корни славян, зададимся вопросом, к какой расе принадлежат славяне?
На первый взгляд вопрос кажется нелепым. Общеизвестно, что славян причисляют к двум малым расам: часть – к среднеевропейской, другую часть – к беломорско-балтийской. Предполагают, что их общность обусловливает не единство происхождения, а скорее языковое родство. Обе малые расы считают входящими в большую европеоидную расу, которая с древнейших времен населяет Европу, Западную Азию и Северную Африку. Полагают, что восточными соседями славян являются народы, принадлежащие к уральской расе, расе, возникшей от смешения европеоидной и монголоидной рас.
Общепринятой является и гипотеза о том, что очаг формирования европеоидной расы – Передняя Азия, где в теплом климате сформировались южные европеоиды. В период окончания оледенения (15–12 тыс. лет назад) часть южных европеоидов, двигаясь вслед за отступающими ледниками, покрывавшими большую часть Европы, в зоне приледниковья подвергалась депигментации. Именно поэтому антропологи подразделяют жителей Европы на две большие общности: южных и северных европеоидов. Южные – смуглые, темноволосые и темноглазые, с широкими лицами и круглыми головами. Северные – светлокожие блондины, узколицые, со светлыми близко посаженными глазами и удлиненными головами. Славяне занимают промежуточное положение между этими двумя общностями.
Но сразу же возникает ряд вопросов. Климат зоны приледниковья в Европе был мягче, чем климат приледниковья в Северной Азии. Так почему народы, живущие в Северной Азии, не подверглись депигментации?
У северных европеоидов близко посаженные глаза, а это ухудшает стереоскопичность зрения, столь важную для охотников, живших на открытых пространствах. Да и радужная оболочка глаз у северных европеоидов светлая – она пропускает ультрафиолетовые лучи, вызывающие раздражение глаз. Коренными народами Крайнего Севера являются народы со смуглой кожей и темными глазами. Так к каким же климатическим условиям приспосабливались северные европеоиды и являются ли славяне смесью северных и южных европеоидов?
Для ответа на вышеназванные вопросы заглянем в прошлое планеты.
Около ста тысяч лет назад началось последнее оледенение. Могучие ледники, толщина которых достигала 2 км, спустились с гор на равнины и покрыли обширные пространства, связав огромную массу воды. Понизился уровень океана, сократилась площадь водной поверхности, уменьшились испарения. Климат повсеместно стал суше и холоднее. Тундра продвинулась далеко к югу, захватив даже Крым.
Сегодня тундра – это край болот с чахлой растительностью и бедным животным миром. А во время оледенения большая часть тундры представляла собой кормовые тундро-степи. Здесь за короткое, но жаркое лето успевали вырасти могучие травы, которые сухой осенью превращались в "сено на корню", служившее во время долгой суровой и бесснежной зимы обильным кормом для бесчисленных стад мамонтов и других травоядных животных.
Археологические находки свидетельствуют, что 25 тыс. лет назад кормовые тундро-степи покрывали большую часть Европы, мамонты паслись даже на Мальте, которую соединял сухопутный мост с Апенинским полуостровом. Единый уклад жизни первобытных охотников на мамонтов способствовал формированию протоевропеоидного антропологического типа – высокорослого с широким низким лицом, с выступающим носом и массивным надбровьем.
Оледенение не было равномерным. 25–15 тыс. лет назад отмечается резкий пик оледенения – климат стал еще суше и холоднее, и Европа, за исключением южных и восточных районов, покрылась льдами. Общность охотников за мамонтами на территории Европы оказалась разделенной на две части: южная часть обитала в Средиземноморье и Северном Причерноморье, восточная – на Русское равнине в зоне залегания лессовых почв.
Жители южной части Европы во время пика оледенения изменились в меньшее степени, и, хотя здесь возникло несколько антропологических типов, все они входили в средиземноморскую расу, говорившую на иберийско-кавказских языках. Облик же древних охотников, живших в зоне залегания лессовых почв, претерпел значительное изменения.
Зона лессовых почв простирается широкой полосой от Северной Франции до Восточного Китая. Во время пика оледенения скорость осаждения лесса возросла в десять раз. Лесс – продукт выветривания, и этот процесс сопровождался лессовыми бурями, которые отложили отпечаток на внешность живших в этом регионе охотников.
Происходила естественная селекция, в результате выживали имеющие узкий разрез глаз, эпикантус – складку века, защищающую слезный бугорок в углу глаза от пыли, курносый нос, прямые жесткие волосы, редкую бороду и усы, которые не забивались пылью. Все это – характерные признаки монголоидной расы, очагом образования которой считают полупустыни Центральной Азии.
На обширных территориях в зоне, где свирепствовали лессовые бури, имелись сходные природные условия. Здесь возникло несколько очагов, в которых происходило формирование рас с монголоидными чертами. Западный очаг располагался в Восточной Европе. Там и образовалась уральская раса, имеющая монголоидные черты, хотя и менее ярко выраженные, чем у жителей Центральной и Восточной Азии, где лессовые бури были особенно свирепы.
Подтверждают самостоятельность уральской расы недавно опубликованные краниологические исследования (изучение черепов), результаты которых показали, что уралоязычные народы представляют собой самостоятельную антропологическую общность, обусловленную единством происхождения.
Таким образом, во время пика оледенения, когда Северную и Центральную Европу покрывали ледники, сформировались две расы: в Южной Европе – средиземноморская раса, в Восточной Европе – уральская.
После завершения оледенения климат стал теплым и влажным. Дождливой осенью травы сгнивали, зимой их остатки покрывал снег. Мамонты лишились обильной пищи и вымерли. Стада других травоядных животных поредели. Древние охотники лишились прежнего обильного источника пищи. Часть из них смогла приспособиться к новым условиям и продолжала жить за счет охоты, другие были вынуждены искать новые источники пищи. Такими источниками стали земледелие и скотоводство.
Во время оледенения свирепствовали засухи, и влаголюбивые растения сохранялись только в свободных от ледников гористых местностях, где климат был сравнительно влажным. Здесь сохранялись и предки культурных злаковых растений, которые после завершения оледенения стали самосевом распространяться ни равнинах. Они стали дополнительным источником пищи для древних охотников.
С освоением земледелия злаковые стали основным видом пищи. Вторым источником пищи стало скотоводство. Приручение травоядных животных позволило создать новые породы и освоить скотоводство сначала придомное, а затем и пастбищное. (Пример первобытного скотоводства сегодня можно наблюдать у диких племен, где охотники, убивая самок, сохраняют молодняк, который закармливают и используют в качестве "живых консервов" в периоды бескормицы. Также поступали и древние охотники.)
В семьях первобытных охотников было в среднем 4 ребенка. Низкая частота рождаемости обусловлена тем, что матери кормят детей грудью до 3-летнего возраста – до тех пор, пока детский организм не приобретает способность самостоятельно усваивать грубую пищу. Хотя в период кормления новая беременность бывает редко, второго ребенка приходилось убивать, поскольку мать не в состоянии выкормить двух полноценных детей. Указанная частота рождаемости с учетом высокой детской смертности приводила к увеличению численности всего на 15–20 % за поколение даже в благоприятных условиях.
В семьях земледельцев или скотоводов имела в среднем 6 детей. Здесь матери с раннего возрасти прикармливают детей вареной пищей из злаков или молоком животных. При такой частоте рождаемости в благоприятных условиях численность населения удваивается за одно поколение.
За десять поколений численность скотоводов может вырасти в тысячу раз, но если у земледельцев рост численности мог начаться сразу после освоения земледелия, то скотоводы предварительно должны были подвергнуться естественной селекции. В организме подавляющего большинства охотников присутствует ген неусвояемости молока животных, и большая часть носителей этого гена должна вымереть, чтобы у оставшихся этот ген практически отсутствовал.
О прохождении в древности такой селекции свидетельствует неусвояемость молока различными этническими группами.