Высокие духовные ценности, святыни русского человека – вот та духовная сила, которая не раз спасала наше Отечество. Выражением этой силы в свое время стала русская икона. В своих размышлениях о древнерусской иконописи Е. Н. Трубецкой показывает, что икона была фактически "выстрадана" поколениями наших предков, она стала явлением "той самой благодатной силы, которая некогда спасла Россию". Так, в дни великой разрухи и опасности преподобный Сергий собрал Россию вокруг воздвигнутого им в пустыне собора св. Троицы. В похвалу святому Андрей Рублев "огненными штрихами начертал образ триединства, вокруг которого должна собраться и объединиться вселенная". С этих пор данный образ не переставал "служить хоругвью", вокруг которой собирается Россия в дни великих потрясений и опасностей. И не только в одной рублевской иконе, во всей иконе XV века звучит этот призыв. Однако есть в этой иконописи, отмечает Трубецкой, и нечто другое, что преисполняет душу бесконечной радостью – это образ России обновленной, воскресшей и прославленной. Все в ней говорит о нашей народной надежде, о том высоком духовном подвиге, который вернул русскому человеку родину. Мы и сейчас живем этой надеждой, писал Е. Н. Трубецкой в начале 1918 г.
При этом не следует забывать, что совокупность духовных ценностей, в целом самосознание народа изменяются во времени. Этот аспект специально отмечает Г. П. Федотов: духовная жизнь не есть "нечто неподвижное, пребывающее в глубине изменчивого потока истории"; "национальное самосознание есть непрерывно раскрывающийся духовный акт, смысл которого, говоря словами В. С. Соловьева, есть постижение в судьбе и духе народа того, "что Бог думает о нем в вечности". Мы всегда неполно и отрывочно созерцаем отдельные стороны этой таинственной личности. Самые устойчивые национальные характеристики приходится пересматривать, перестраивать, потому что мы имеем дело с подвижным объектом, с меняющимся образом. Самосознание народа непосредственно совпадает с его актуализацией. Новый подвиг, новая жертва – и новый грех – влекут за собой новую установку национального сознания".
В этой связи отметим, что и православие особым образом легло на славянскую душу, определив на целое тысячелетие жизнь и судьбу России. Эту мысль по существу и утверждали религиозные философы. Например, Н. А. Бердяев, отмечал, что "русская душа останется навеки славянской душой, принявшей прививку православия". Как отмечает Н. О. Лосский, "люди, признающие религиозный опыт, не станут оспаривать того факта, что православие в его русской форме содержит исключительно высокие ценности". Какие же это ценности?
И. А. Ильин, касаясь данной проблематики, полагал, что религиозным источником русской идеи была "идея православного христианства" – "Россия восприняла свое национальное задание тысячу лет тому назад от христианства: осуществить свою национальную земную культуру, проникнутую христианским духом любви и созерцания, свободы и предметности". Исходя из того, что "духовная культура совсем не исчерпывается культурой рассудочной", Ильин считал, что Россия "строилась и держалась" культурой иной: "есть еще культура сердца, совести и чувства, есть культура созерцания, видения; есть культура служения, самоотречения и жертвенности; есть культура веры и молитвы; есть культура храбрости и подвижничества". По его словам, "русская идея есть идея сердца" – она утверждает, что главное в жизни есть любовь, и что именно любовью строится совместная жизнь на земле, ибо из любви родится вера и вся культура духа. Эту идею "русско-славянская душа" (издревле и органически предрасположенная к чувству, сочувствию и доброте), восприняла исторически от христианства: "она отозвалась сердцем на Божие благовестие, на главную заповедь Божию", и уверовала, что "Бог есть Любовь". Из глубины православия, по его мнению, родился у нас этот "верный опыт", уверенность в том, что "священное есть главное в жизни и что без священного жизнь становится унижением и пошлостью…".
Подчеркнем, что сегодня даже люди неверующие признают, что русская культура, образно говоря, "замешана на православии", имеет в своей основе именно православие. Об это свидетельствуют и социологические опросы населения России, согласно которым около 80 % граждан поддерживают или разделяют православие.
Отстаивая свою национальную независимость, Россия боролась за свою веру и религию. Этим Россия, как полагает Ильин, служила не только всем православным народам и не только всем народам европо-азиатского территориального массива, но и всем народам мира, поскольку православная вера есть "особое, самостоятельное и великое слово в истории и в системе Христианства".
Православие сохранило в себе и бережно растило то, что утратили все другие (западные) исповедания и что наложило свою печать на все ответвления христианства, магометанства, иудейства и язычества в России. И при всем том, отмечает религиозный философ, русская православная церковь никогда не обращала иноверных в свою веру мечом или страхом, открыто осуждая это и запрещая уже в ранние века своего распространения.
По Ильину, русское православие есть христианство "не столько от Павла, сколько от Иоанна, Иакова и Петра". Русское православие воспринимает Бога не воображением (которому нужны страхи и чудеса для того, чтобы испугаться и преклониться перед "силой" – первобытные религии); не жадной и властной земной волей (которая в лучшем случае догматически принимает моральное правило, повинуется закону и сама требует повиновения от других – иудаизм и католицизм); не мыслью (которая ищет понимания и толкования и затем склонна отвергать то, что ей кажется непонятным – протестантство). Русское православие воспринимает Бога любовью, "воссылает Ему молитву любви и обращается с любовью к миру и к людям". Этот дух и определил акт православной веры, православное богослужение, наши церковные песнопения и церковную архитектуру. Русский народ, как подчеркивал Ильин, принял христианство не от меча, не по расчету, не страхом и не умственностью, а чувством, добротою, совестью и сердечным созерцанием: когда русский человек верует, то он верует не волею и не умом, а огнем сердца. Когда его вера созерцает, то она "не предается соблазнительным галлюцинациям, а стремится увидеть подлинное совершенство". Когда его вера желает, то она "желает не власти над вселенною (под предлогом своего правоверия), а совершенного качества. В этом корень русской идеи. В этом ее творческая сила на века".
По Ильину, о доброте, ласковости и гостеприимстве, а также и о свободолюбии русских славян свидетельствуют, единогласно древние источники – и византийские, и арабские. В этой связи он отмечает, что русская народная сказка вся проникнута "певучим добродушием"; русская песня есть прямое излияние "сердечного чувства во всех его видоизменениях"; русский танец есть импровизация, проистекающая из переполненного чувства. Первые исторические русские князья суть герои "сердца и совести" (Владимир, Ярослав, Мономах). Первый русский святой (Феодосий) – есть явление "сущей доброты". Духом "сердечного и совестного созерцания" проникнуты русские летописи и наставительные сочинения. Этот дух живет в русской поэзии и литературе, в русской живописи и в русской музыке. История русского правосознания свидетельствует о постепенном проникновении его этим духом, духом "братского сочувствия и индивидуализирующей справедливости".
Таким образом, любовь и является, с точки зрения религиозного философа, основной духовно-творческой силой русской души: без любви русский человек есть неудавшееся существо; цивилизующие суррогаты любви (долг, дисциплина, формальная лояльность, гипноз внешней законопослушности) сами по себе ему мало свойственны; без любви он или лениво прозябает, или склоняется ко вседозволенности; ни во что, не веруя, русский человек становится "пустым существом без идеала и без цели". Ум и воля русского человека "приводятся в духовно-творческое движение именно любовью и верою".
Сегодня как никогда ранее стало очевидно: мерилом уровня развития отдельного общества и человечества в целом является не столько материальный прогресс, сколько духовное совершенствование человека. Пафос русской религиозной философия, акцент русских мыслителей на значимости духовной составляющей в жизни личности и общества – оказываются весьма актуальными. Сегодня, на наш взгляд, оказались востребованы идеи отечественных мыслителей, которые ясно показали – свобода, демократия, рынок отнюдь не являются той панацеей, с помощью которой можно возродить Россию.
Концепции религиозных философов демонстрируют фундаментальную роль духовности, полноценной и здоровой духовной жизни общества как единственного животворного источника социального прогресса. Отсутствие понимание этого (что было продемонстрировано политическим руководством нашей страны в 90-е гг. XX в.), попытка "построить капитализм" при забвении значимости высоких духовных ценностей в жизни общества и человека, не могли не обернуться бедами для народа и страны.
Таким образом, проведенный анализ показал, что
– в противовес экономическому детерминизму представители русской религиозной философии утверждали непреходящее значение духовного фактора в развитии общества; историческая жизнь народов определяется их высшими духовными началами, основными убеждениями, общим мировоззрением; человек на всех стадиях своего бытия, во всех исторических формах своего существования выступает как проводник высших начал и ценностей (В. С. Соловьев, Н. А. Бердяев, И. А. Ильин, С. Л. Франк и др.);
– идеалы – это непреходящий "интегральный момент коллективной человеческой жизни" (С. Н. Булгаков); высшие духовные ценности-идеалы определяют изнутри всю духовную жизнь человека, духовную жизнь общества; историческая жизнь народа определяется идеалами не в меньшей мере, чем отпадением от них;
– религиозно-нравственный идеал предполагает воспитание в каждом русском человеке чувство священного благоговения перед Родиной, ее прошлым, настоящим и будущим (В. С. Соловьев);
– высокие духовные ценности, святыни русского человека – вот та духовная сила, которая не раз спасала наше Отечество; выражением этой силы в свое время стала русская икона (Е. Н. Трубецкой);
– совокупность духовных ценностей, в целом самосознание народа изменяются во времени; православие особым образом легло на славянскую душу, определив на целое тысячелетие жизнь и судьбу России (Г. П. Федотов, Н. А. Бердяев);
– православие определило формирование особой аксиосферы русской культуры, для которой характерны ценности любви, веры, "сердечного и совестного созерцания", "братского сочувствия и индивидуализирующей справедливости", "сущей доброты" (И. А. Ильин) и др.
1.2. Своеобразие русской духовности в контексте диалога культур
Своеобразие русской духовности, русского сознания и самосознания было в центре теоретических поисков религиозных мыслителей, ибо, как отмечал И. А. Ильин, "отказывающийся от своего индивидуального духовного лица (все равно – будет это человек или народ) – не восходит на какую-то "высшую" ступень "всеобщего", а нисходит в духовное небытие: ему предстоит не "братание" и не братство, а исчезновение с арены истории".
На наш взгляд, условно можно выделить два аспекта рассмотрения проблематики своеобразия русской духовности религиозными мыслителями: внутренний и внешний.
Внутренний аспект связан с осмыслением истории взаимодействия культур в рамках нашего общества. При этом И. А. Ильин, например, разграничивал "духовно ведущие народы" и "духовно ведомые народы". Он полагал, что не всякому народу удается "выносить самостоятельный духовный акт и создать самобытную духовную культуру". Народы, которым это удалось, по его мнению, – "духовно ведущие народы" (в отличие от тех, которым это не удалось – "духовно ведомых народов"). Задача ведущего народа заключается в том, чтобы дать возможность "приобщиться к духовному акту и к духовной культуре" народам ведомым, которые получают от него "творческое оплодотворение и оживление". В этом случае ведомый народ "находит свою родину в лоне ведущего народа и, не теряя своей исторической и биологической "национальности", вливается духовно в национальность ведущего". И это означает, что "ведущему народу удалось выработать национальный акт такой ширины и гибкости, а может быть и глубины, что он образует для ведомых народов как бы родовое духовное лоно, которое они могут видоизменять по-своему, оплодотворяя и оживляя из него свою духовную жизнь".
Данная концепция Ильина оказывается чрезвычайно актуальна для нашей многонациональной страны, объединяющей более ста наций и народностей. Действительно, на протяжении столетий российская культура была "духовным лоном" для диалога многочисленных народов и культур, принимавших участие в формировании единой российской культуры. Специально подчеркнем, что религиозные мыслители пытались осмыслить особенности диалога культур не только в истории нашей страны, но и в будущей России, в России посткоммунистической. Важнейшей задачей будущей России Г. П. Федотов считал работу над "новым национальным сознанием", необходимость формирования нового "национального самосознания". По Г. П. Федотову, именно на долю интеллигенции выпадает по преимуществу "духовная сторона" работы: "будить в себе, растить и осмыслять, "возгревать" национальное сознание". Не ограничиваясь постановкой этой задачи, Федотов пытался определить особенности национального сознания, исходя из специфики России: "наше национальное сознание должно быть сложным, в соответствии со сложной проблемой новой России (примитив губителен). Это сознание должно быть одновременно великорусским, русским и российским". Такая постановка вопроса ("от русского – к российскому") связана с тем, что "Россия – не Русь, но союз народов, объединившихся вокруг Руси". Россия должна дать образец, форму мирного сотрудничества народов, "не под гнетом, а под водительством великой нации". Задача политиков – найти гибкие, но твердые формы этой связи, обеспечивающие каждой народности свободу развития в меру сил и зрелости. Задача культурных работников, каждого русского в том, чтобы "расширить свое русское сознание (без ущерба его "русскости") в сознание российское". Это значит воскресить в нем в какой-то мере духовный облик всех народов России (новое сознание должно вобрать в себя все то, что "в них ценно, что вечно, что может найти свое место в системе вселенской культуры"). Всякое дело, творимое малым народом, как бы скромно оно ни было, всякое малое слово "должны вложиться в русскую славу, в дело России".
Таким образом, Г. П. Федотов вскрывает взаимосвязь национальной проблемы России и проблемы культурной. Ключ к решению этих проблем, по его мнению, лежит в "дальнейшем развитии русского национального сознания и зависит от того, сумеет ли оно расшириться в сознание российское и углубиться в великорусское, оставшись русским". По его мнению, стимулировать дремлющее до сих пор национальное самосознание, участвовать в деле национального возрождения призваны культура, государство и церковь.
Вместе с тем, диалог культур внутри России следует рассматривать в тесной связи с диалогом культур в контексте Запад-Россия– Восток (внешний аспект рассмотрения). Поэтому при определении самобытности русской культуры, ее своеобразия отечественные религиозные философы не могли обойти стороной проблематику, поставленную западниками и славянофилами.