В 20-е годы О.И. Капица одним из динамично развивающихся жанров считала частушку, которая легко трансформируется в другие литературные формы, становясь их составляющей. Шедший в литературе стилевой поиск, внимание к народному творчеству обусловили интерес к жанру, где содержанием становился окружающий мир. Не воспринимая социального смысла, дети оставляли структуру частушки, которая помогала им отразить новые явления в школьной жизни. Так, в частушке отразилась отмена Дальтон-плана:
Пусть кровь наша стынет,
И слышится стон.
Да сгинет, да сгинет,
Да сгинет Дальтон.
В настоящее время на их месте находятся такие жанры, как "страшные истории" и детская мифология.
Дразнилка а прозвища. Интересно изменяются в зависимости от конкретной исторической ситуации дразнилки. О.И. Капица отмечает широкую распространенность текстов, связанных с упоминанием отдельных национальностей – татар, немцев, украинцев, цыган, молдаван, белоруссов. Много дразнилок связано с профессиональными занятиями. Уже в середине 20-х годов зафиксирован их уход из репертуара, замена другим жанрами.
Смысл некоторых дразнилок может быть понят только тогда, когда известен повод, по которому они сочинены. Так, Г.С. Виноградов приводит дразнилку, записанную в детском доме:
Палегон, палегон,
Рваные штанишки,
Капитан, капитан,
Аржана лепешка.
В дразнилке говорится о мальчике, который мечтал стать капитаном, но жил в детском доме и питался ржаными лепешками.
В прозвищах отражается временная ситуация, определенные общественные явления. В 20-е годы у старших школьников существовали прозвища политического характера – "соглашатель", "оппортунист", "чемберлен", "чемберленов дядя", в 50-е годы на их место пришли прозвища типа "сын Чан-кайши", "дядя Ли-сын мана", еще позже – "хунвейбин".
В то же время продолжают сохраняться прозвища, "прикладки к именам" (определение О.И. Капицы), которые развиваются в дразнилки. Многие школьники только так и обращались друг к другу, и прозвища оставались за ними на все время пребывания в школе. В воспоминаниях сохранились свидетельства, что при встрече бывшие учащиеся называли себя подобным образом.
Часто прозвища даются по фамилии (Коля Миронов – "Мирон", Философов – "Филька", Савина – "Савка-козявка", Шабанова – Шабан-баран), по внешности ("цапля", "жираф" – высокие, длинноногие, "лягушка" – мальчик с широким ртом, "жук" – черноглазый, смуглый брюнет), по моральным качествам ("фискал", "лягаш", "Лиза-подлиза"). Смысл многих прозвищ и дразнилок прояснялся только при знакомстве с обстоятельствами, вызывавшими их появление. Так, в одной из ленинградских школ девочку по фамилии Мюллер прозвали "Мельникова корова" в связи с рассказом, прочитанным на уроке немецкого языка.
Прозвища даются как ученикам, так и преподавателям. В них также выявляется отношение учеников и даются они не всем. Так, учителя географии, добродушного старичка, называли "дедка", а пожилого, всеми уважаемого преподавателя, в прошлом партизана Гражданской войны – "папаша". Иногда повод для прозвища дают бросающиеся в глаза привычки или внешний вид, основанием для прозвища может стать пройденный материал, сравнение с известными деятелями культуры.
В мужских и женских гимназиях конца XIX века встречался стишок на учителя немецкого языка в виде пародии на "Воздушный корабль" Лермонтова:
По длинным доскам коридора,
Лишь девять пробьет на часах,
Наш немец несется, несется,
На длинных и тонких ногах.
Преподаватель латыни превращался в "курносого Аннибала", учитель высокого роста звался "дядей Семафором"; вертлявая, болтливая преподавательница – "Канарейкой". Нескладный, неуклюжий учитель с кривыми ногами и копной черных волос становился "Мандриллой".
Известны и клички малоуважаемых учителей – "Сашка", "Барбос", "Балда". Часто основой для прозвища становилось сокращение, образованное от фамилии, подобный пример находим в повести "Республика Шкид" (1927) Г. Белых, Л. Пантелеева (образ Викниксора). В одной из школ Ленинграда работал Николай Иванович Б-ов, его называли НИБ, за завхозами утвердилось название "завхвост", за секретарями – "сек". Приведенные сокращения были распространены в 20-е годы, когда появлялись новые социальные учреждения.
Постоянной мишенью для стихов и разнообразных острот служили учителя языков, как древних, так и новых. Приведем стихи, сочиненные на учителя латинского языка из воспоминаний Н. Гарина-Михайловского:
Воспеть тебя, о нос чухонский!
В полночный час дерзаю я,
И синь ты, нос, как свод небесный,
И ал, как алая заря.
Часто для насмешки над преподавателями использовались стихи и частушки. В 20-е годы были распространены двустишия, которые декламировались или. выкрикивались целым классом или группой учеников. Так, в 1929 году О.И. Капица наблюдала группу малышей, выходивших из школы и кричавших: "Мария Петровна – нос на боку, накурилась табаку". Характеристика относилась к учительнице рисования, которая много курила, а "нос на боку" добавили для рифмы.
Полную маленькую учительницу ребята прозвали "каракатица" и сочинили двустишие:
Катится, катится,
Надежда Каракатица.
В женской гимназии 1870–1880 годов был зафиксирован стишок, относившийся к нелюбимым учительницам, нужное имя вставлялось:
Вьюга воет, дождь идет,
"Лива" улицу метет.
Небольшие стихи часто разрастаются в песни и даже поэмы, посвященные преподавателям. Так, в последние годы XIX – начале XX века передавалась песня, посвященная учителю французского языка. В припеве ученики отразили свое отношение к качеству преподавания:
Как у нашего Камилки
В голове одни опилки.
О.И. Капица приводит песенку, записанную ею в одной из ленинградских школ и посвященную преподавателю труда:
Николай Иваныч Бе…
Кривит ногу в сапоге,
Рожа точно блин,
Все сидит один
В переплетной мастерской.
Портит книги он мукой,
Клеит, клеит без конца,
Ланцы – донцы, ланца-ца!
Сочинению стихов придавалось особое значение, обычно они связывались с определенными периодами или обстоятельствами школьной жизни, например, с каникулами. Настроение школьников в последний учебный день могло следующим образом отразиться в обращении к преподавателю:
Последний день
Учиться лень.
Просим Вас
Прочесть рассказ.
В подобных текстах использовались "традиционные формулы" – осмеяния, перешедшие из дразнилок:
Немец, перец, колбаса,
Купил лошадь без хвоста,
Сел задом наперед
И поехал в огород.
Часто встречается и другая старая традиционная песенка:
Звонок звонит, и немка мчится, По коридору в пятый класс, На желтый стул она садится И начинает мучить нас.
Вместо "немки" вставляется прозвище учительницы – "крыса", "пуля", меняется номер класса и наименование стула вместо "желтый стул" – "дубовый" или "венский".
Стишок на учителя пения:
Наш учитель пения
Вышел из терпения,
Подал заявление
В чаеуправление…
содержит явную бессмыслицу, не смущающую ребят. Слово "чаеуправление" введено только для рифмы. Подобные несообразности широко распространены в дразнилках. Как правило, такие стихи требуют введения определенного бытового фона, без которого их содержание может остаться непонятым. Интересный материал собран О.И. Капицей среди старших школьников г. Ленинграда с 1921 по 1930 год. Он отражает жизнь, события и настроения учащихся. Приведем образец стихотворения, отразившего плохую работу санитарной комиссии:
О, Санкомисия!.
Где ваша миссия?
Залог здоровья – чистота.
Когда придете вы к мам в класс
Такая пыль стоит у нас,
Что не узнаете вы нас. (1926)
В 1921–1922 годах, когда не было возможности отправить всех ребят в летние лагеря, школьники сложили частушку:
В Ленинграде что за жизнь -
Не житье, а прямо рай
Сел на примус осторожно,
Накачал и загорай.
Особый раздел школьного поэтического фольклора составляют пародии.
Не менее распространены стихотворные надписи на книгах. Эта традиция имеет древнее происхождение. О.И. Капица приводит интересную надпись из английской книги, напечатанной в 1543 году: "Кто украдет эту книгу, будет подвешен на крюк". На основе анализа графики надпись относится к концу XVI века.
В.В. Верееаев приводит надпись, увиденную им на транспаранте своего соседа по парте:
Сей транспарант принадлежит (имя)
И сам не убежит.
Кто возьмет его без спросу,
Тот останется без носу,
А кто возьмет его с спросом,
Тот будет с пузом.
Очевидно, что соединение словесной и художественной форм самовыражения находило отражение в самых разных надписях: на книгах, партах, стенах и другом "подручном" материале.
К традиционным стишкам о школе принадлежат и следующие:
Первый класс Купил колбас, Второй резал, Третий ел,
А четвертый в рот глядел Пятый крошки собирал, А шестой и вовсе спал.
Приведенный стишок, без сомнения, восходит к тексту народной прибаутки. Аналогию можно найти в собрании сказок А.Н. Афанасьева (№ 537 и 538). Интересно отметить, что в школьной среде удержался пример жанра, прекратившего распространение в фольклоре взрослых. Он показывает, что развитие школьного фольклора подчиняется тем же законам, которые характерны и для всего детского фольклора в целом.
Школьные игры. Существуют специальные школьные игры, первое место среди которых занимают "крестики-нолики", "перышки". Вот известная забава школьников с приговором:
Точка, точка, запятая,
Минус – рожица кривая,
Палка, палка, огуречик,
Вот и вышел человечек.
Одновременно на бумаге рисуются две точки – глаза, запятая – нос, рот – минус, рожица кривая – круг, в который заключается все нарисованное, несколько палочек – руки и ноги. О.И. Капица приводит свое наблюдение, сделанное в 1933 году, как школьник 3-го класса подходил к товарищу и, перебирая одну за другой пуговицы на его кителе, говорил: "Вор, мошенник, поп, священник, честный человек".
Другую игру приводит в своих воспоминаниях "Кондуит и Швамбрания" Л.А. Кассиль. Первоклассник подходил к "приготовишке" и спрашивал: "Чья эта пуговица?" После ответа "Моя" пуговица отрывалась и вручалась хозяину с приговором: "Ну и бери ее!". Чтобы избежать отрывания пуговицы, нужно было ответить "Моего кителя!"
Изолированность от реальной обстановки в пансионах, институтах и адетских корпусах способствовала развитию суеверных страхов, отражавшихся в легендах и сказаниях. Так, в Ксениинском институте благородных девиц существовала легенда об огненной реке в большом зале и страшных "селлюлоках". Существовало и немало примет, талисманов и гаданий. Они были связаны с экзаменами и своеобразным "посвящением" вновь поступивших. В данных текстах происходило пародирование известных сюжетов в жанре "страшных рассказов". Можно сказать, что они были одной из основ, на которой позже появились страшилки.
В школе всегда было много анекдотов из школьной жизни. На протяжении нескольких столетий фиксировался известный "безбожный" анекдот. Ученик спрашивает батюшку: "Если Бог всемогущ, то может ли он сотворить такой большой камень, что не сможет его поднять?" За таким вопросом следовал традиционный ответ: "Вон из класса, безбожник!" Известен иной вариант этого анекдота: "Может ли Бог покрыть козырный туз?" Еще один вариант вопроса: "Почему мы говорим митра палит (митрополит), а не митра стреляет?" Ответ: – "Потому что ты ду-рак, а не ду-рыба". О.И. Капица отмечает, что в школе распространяются большей частью те же анекдоты, что рассказываются вне школы.
Мы указывали выше, что школьный фольклор, как правило, игнорировался собирателями и исследователями детского фольклора. Так, в программах нет даже упоминания о необходимости собирания школьного фольклора. Он остался вне поля зрения детских журналов. А между тем школьный фольклор является тем редким видом детского творчества, который развивался и развивается независимо от руководства и контроля взрослых.
Исследование школьного фольклора позволяет сделать вывод о том, что он представляет собой сложное социальное явление, где находят отражение взгляд и взаимоотношения не только конкретной общественной группы школьников, но и окружающей их внешней среды. Процесс взаимовлияний носит диалектический характер. Традиционные формы чаще всего сохраняют свои основные особенности, добавляются только новые тематические группы.
Контрольные вопросы
1. Когда и почему начали выделять школьный фольклор?
2. Почему школьный фольклор считают самостоятельным разделом детского фольклора?
3. Когда появился школьный детский фольклор?
4. Каков состав школьного фольклора?
5. Когда и почему стали записывать школьный фольклор в России?
6. Почему школьный фольклор можно считать одной из продуктивно развивающихся разновидностей детского фольклора?
7. Как происходит развитие традиционных форм в школьном фольклоре?
8. Какие новые формы и почему возникают в школьной среде?
9. Какой возраст и почему считается наиболее активным для создания школьного фольклора?
Альбом
Основные понятия: определение, состав альбома как сборника, эволюция альбома как жанра, функция "девичьего альбома", проблематика, типы героев.
Во многих собраниях фольклористов, педагогов и этнографов находятся своеобразные сборники, так называемые девичьи альбомы. Существование и активное бытование подобного материала в детской среде обуславливают необходимость его изучения.
Определение. Собранные в "детских альбомах" тексты не отличаются однородностью, встречаются "альбомные стихи", песни, этикетные правила, загадки, садистские куплеты, школьные хроники, гадания, афоризмы. Они иллюстрируются открытками, вырезками из журналов, высушенными цветами, фотографиями. Название "девичий альбом" можно считать условным и определять его как собрание текстов, имеющих хождение в определенной группе носителей.
Традиция составления подобных сборников давняя. Исторически "девичьи альбомы" сложились под влиянием сентиментальной альбомной поэзии XIX века. Но альбом середины XVIII – начала XIX века это альбом барышень, а не детский. Детские альбомы появляются лишь в начале XIX века, когда ребенка начинают воспринимать как личность. В течение долгого времени они бытовали параллельно с альбомами взрослых и только к концу века сформировались в собственную категорию. Именно в это время установились границы группы носителей детской альбомной традиции – девочки с восьми до пятнадцати-шестнадцати лет.
Выполняя утилитарную функцию, являясь собранием разных текстов, альбомы стали распространяться и в детской среде. "…Содержание альбомных стихов вполне соответствует детскому мировоззрению: сентиментально-подражательные стили – это знак вхождения во взрослую культуру, так же как и ирония над формой и содержанием альбомного стихотворения – это знак снисходительного отношения к такому повзрослению". Авторы статьи полагают, что ориентация на взрослую стихотворную культуру доказывается и большим количеством реминисценций (РШФ, с. 279).
Некоторые исследователи приписывают распространение "девичьих альбомов" изменениям, произошедшим в 20-30-е годы XX века, полагая, что они выразили психологию нового владельца, происходившего из социальных низов (крестьянской или посадской среды) и испытывавшего потребность зафиксировать новые для него явления. Изменения коснулись прежде всего иллюстративного ряда (исчезли изображения ангела и голубки) и лексики. Типологические признаки менялись медленнее. Жестокий романс и фольклорная городская поэзия 20-х годов зафиксированы рядом текстов.
Состав и бытование "девичьих альбомов". Процесс сбора текстов обозначен рядом исследователей, поскольку педагоги нередко встречаются с фактом существования разнообразных – "гадательных справочников" и "песенников". Они являются объектом постоянного обсуждения, некоторые читатели принимают участие в их создании, сообщая имеющиеся у них сведения (например, варианты известных песен, тексты "писем счастья").
Основную группу составляют песни, школьницы записывают варианты известных произведений. Некоторые из них даже становятся пародиями на первоначальный текст. Тематически "песенники" однотипны и фиксируют историю взаимоотношений девушек и юношей.
Постоянно "девичьи альбомы" ведут немногие, чаще всего девочки, так как это занятие требует аккуратности, наличия свободного времени и желания. Записи обычно ведутся до 8-10 класса школьницами 10–16 лет. Иногда "альбомы" передаются старшими девочками или сестрами.
Некоторые владельцы просто отдают дань моде или составляют подобные тетради на досуге, во время школьных каникул, в лагере. Во время пребывания в другом коллективе (в лагере, на конференциях) дети получают возможность обмениваться имеющимся у них материалом, дополнять и расширять свои "альбомы".
Некоторые исследователи не анализируют альбомы как фольклорную форму, поскольку считают, что бытование и распространение альбомной поэзии, представляющее несомненный интерес, подчинялось влиянию литературы в гораздо большей степени, чем фольклора. Следовательно, "детские альбомы" можно воспринимать как переходную форму, в которой фиксируются записи различных текстов. Относясь к факту письменной культуры и не являясь коллективным творчеством, они тем не менее могут быть в полной мере отнесены к фольклорному творчеству.
Зафиксирован и обратный процесс: принадлежащие авторам альбома стихи или переложения могут со временем перейти в другие альбомы и, утратив авторство, стать фактом письменного фольклора. Нередко при подобных переходах возникают новые варианты текстов, являющиеся результатом коллективного творчества.
Как и в дореволюционных альбомах, в песенниках часто встречаются акростихи, стихотворения, в которых начальные буквы каждой строки образуют какое-либо слово или даже фразу. Обычно они писались и распространялись в альбомах под сильным влиянием сентиментальной альбомной поэзии XIX века. На основе собственных воспоминаний О.И. Капица записала акростих "Маша", распространенный в альбомах девочек 70-80-х годов XIX века: