Совместная ритуальная трапеза являлась частью культурной памяти народа Израиля, напоминая о Завете, заключенном Всевышним с праотцами (Бытие) и со всем народом Израиля (Исход), и воспринималась как трапеза в Его святом присутствии или трапеза, разделенная с Богом, как богообщение. Приношением благодарственной жертвы человек выражал свою радость за даруемое ему Всевышним благословение. Пример этой жертвы мы видим в истории пророка Самуила: В тот день, когда Елкана приносил жертву, давал Феннане, жене своей, и всем сыновьям ее и дочерям ее части, Анне же давал часть особую… (1 Цар 1:4–5, СП). Далее еще раз отмечается, что Елкана и все семейство его ходило в [Силом] совершать годичную жертву Господу и обеты свои (1 Цар 1:21, СП). Последнее указывает на одну из описанных выше форм благодар ственного жертвоприношения (недер). После провозглашения Саула царем в Галгале были принесены мирные жертвы и весьма веселились там Саул и все Израильтяне (1 Цар 11:15, СП). Благодарственные жертвы – особая категория жертв, не преследовавших ни материальной, ни духовной выгоды, принесение которых утверждало правильные взаимоотношения с Всевышним, – существовали только у народа Израиля. О понимании ценности благодарственной жертвы библейским иудаизмом свидетельствует книга Псалмов: так, хотя в Псалме 49 отрицается в принципе потребность Бога в жертвоприношениях (9–13), в уста Всевышнего вкладывается следующее утверждение: "Кто приносит в жертву хвалу [на языке оригинала зевах тода], тот чтит Меня" (23, СП) или, согласно переводу под редакцией М. П. Кулакова, "… тот, кто жертву благодарности приносит, Меня тот чтит". Концепция святости, которую следует рассматривать в контексте всего библейского повествования, находит отражение и в требованиях ритуальной чистоты: к Всевышнему/к святым местам следует приближаться, только соблюдая определенные Им правила/условия. Это же касается и трапезы, являющейся часть ритуала жертвоприношения, называемого мирной жертвой. При этом не только книга Левит с ее центральной идеей святости, но и все Священное Писание связывает систему жертвоприношений с жизнью каждого отдельного человека, согласно заповеданному Учению/ Торе: "… и кто наблюдает за путем своим, тому Я явлю спасение Божие" (Пс 49:23, СП). Повторение повелений, касающихся мирной жертвы в Лев 19:5–8, лишь усиливает необходимость соблюдения всего вышесказанного: кто станет есть ее [не следуя данным указаниям], тот понесет на себе грех, ибо он осквернил святыню Господню, и истребится душа та из народа своего (Лев 19:8, СП). Таким образом, Торой определяется ответственность каждого отдельного человека пред всем обществом и в основе этой ответственности лежит понимание важности правильных взаимоотношений человека с Богом. В результате Тора оказывается руководством к развитию взаимоотношений с Всевышним, которые Он определил для человека.
Очевидно, что ритуал мирной жертвы, включающий совместную трапезу, является лишь одним примером из общей картины представлений о взаимоотношениях человека с Богом, явленной нам в корпусе Торы, однако рассмотрение других тем выходит за рамки настоящей статьи.
Процесс формирования раввинистического иудаизма после разрушения Второго Храма включал в себя изменение основных культурных стереотипов, характерных для еврейского общества. Вскоре после 70-го г. исчезает еврейское историописание, развитое как в эпоху Второго Храма (538 г. до н. э. – 70 г. н. э.), так и в более древний период. Это дает исследователям основание говорить о кризисе исторического сознания евреев на волне катастрофы, постигшей еврейский народ в ходе Иудейской войны (66–73 гг.), восстания в диаспоре (115–117 гг.) и восстания Бар Кохбы (132–135 гг.). В ранней раввинистической литературе, которая создается во II–VII вв. н. э. и традиционно носит название "Устная Тора", появляется новое понимание Торы, несвойственное Торе письменной (еврейской Библии). Если в Библии Тора представлена как свод правил, дарованный Моисею на горе Синай и в скинии собрания, то в ранней раввинистической литературе господствует представление как о предвечности Торы, так и о ее вечном существовании в грядущем мире (олам ха-ба). Эта перемена в восприятии Торы еврейской мыслью представляет гигантский сдвиг в сознании общества и его интеллектуальной элиты, каковой в ранний раввинистический период являлись "законоучители" (рабби), мудрецы эпохи Мишны и Талмуда, которых принято также называть хазаль.
Новая эпоха ставила новые задачи перед интеллектуальной элитой: требовалось развитие герменевтических подходов к толкованию библейских текстов и новой культовой практики. Основное служение поклонения Всевышнему в синагоге совершалось не посредством принесения жертв, заповеданных в библейскую эпоху, а посредством совершения молитв. Последние, являющие собой непосредственное общение человека с Богом, возносились в те же часы, когда в ранее существовавшем Храме совершались жертвоприношения. Молитва стала постоянной формой богослужения, осуществляя которое каждый отдельный представитель еврейского народа может исполнить заповеди Всевышнего. Для основоположников раввинистического иудаизма, живших и творивших в новую эпоху после разрушения Храма, возможность совершать предписываемые Торой жертвоприношения отсутствовала в принципе. Известно о существовании двух основных направлений развития еврейской мысли в этот период: Мишна – изучение общих юридических принципов, не сопровождаемых ссылками на библейские источники, и мидраш – объяснение древнего библейского текста, прежде всего Торы, применительно к изменившемуся культурно-историческому контексту. Большинство современных исследователей полагает, что Мишна, состоящая из шести разделов, возникла на основании предметно-тематической организации материала и получила окончательную форму под руководством р. Иегуды Патриарха (Иегуды ха-Наси) около 200 г. н. э.. С Мишны берет отсчет раввинистическая эпоха, во время которой складывается нормативный иудаизм, период таннаев сменяется периодом амораев. В Пирке Авот (или просто Авот), последнем трактате четвертого раздела Мишны (Незикин) говорится со слов рабби Акивы:
…все дано под залог; над всею жизнью раскинута сеть, лавка открыта, владелец дает в долг, и книга открыта, и рука записывает; и всякий, кто хочет одолжить, может прийти и одолжить; но взыскивающие постоянно, ежедневно приходят и забирают долг, с ведома ли человека или без ведома, – есть у них основания на то; и суд – суд правый, и все приготовлено к пиру (Авот 3.16).
Здесь идет речь об ответственности, что лежит на человеке в этом мире, о милости Всевышнего и о свободе выбора, данной каждому. Основа правильных взаимоотношений, представленная в корпусе Торы письменной, получает толкование в Торе устной. По завершении земного пути человека ждет суд и взыскание долга, а после этого всех, пра ведных и грешных, ждет своя доля в будущем мире – праздничная трапеза, приготовленная на основании того, что человек обрел в этом мире.
Мидраши таннаев, также имеющие палестинское происхождение и представляющие собой комментарии на Священное Писание, датируются концом IV – началом V вв. Большая часть агадических мидрашей была создана в Палестине и отредактирована, в основном, в V–VII вв.. Ваикра Рабба (толкование на книгу Левит) также является древним палестинским сборником мидрашей, датируемым 400–500 гг.. Согласно этому мидрашу:
…в будущем будут отменены все жертвоприношения, но жертва благодарения останется в силе, будут отменены все молитвы кроме молитвы благодарения (Иер 33:11): "Будет слышен голос радости и голос веселья, голос жениха и голос невесты, голос говорящих: славьте Господа Саваофа, ибо благ Господь, ибо вовек милость Его" – речь идет о благодарственной молитве; "и голос приносящих жертву благодарения в доме Господнем" – это жертва благодарения. И Давид тоже говорит: "…На мне Боже обеты Твои: Тебе воздам хвалы" (Пс 55:13) – не "хвалу", а "хвалы", то есть благодарственную молитву и жертву благодарения (Ваикра Раба 9.6).
Далее говорится, что заповеди даны израильскому народу лишь для того, чтобы через их исполнение люди очищались. Они – за щита для тех, кто пребывает под их сенью (Ваикра Раба 13.3). Однако это оказывается верным лишь для этого мира, в будущем мире праведникам будет разрешено то, что запрещается в этом мире и приводятся примеры таких наиболее распространенных предписаний как запрет на участие в цирковых представлениях и предписания о кошерном забое скота. Рабби Йудан, сын рабби Шимона уточняет, что чести смотреть на сражение Бегемота и Левиафана удостоятся те, кто не смотрел на битву зверей в этом мире, причем подчеркивается, что это занятие язычников в этом мире. Более того, рабби Берахья от имени рабби Ицхака добавляет, что Сам Всевышний устроит грандиозный пир рабам своим праведникам… (там же). Все эти изменения рабби Абба бар Кохана объясняет обновлением Закона, которое произойдет в мире грядущем по воле Всевышнего.
Более поздний мидраш Тхилим (толкование на книгу Псалмов) повторяет утверждения Ваикра Рабба 9.6 с небольшими изменениями:
…Сказал р. Пинхас от имени р. Леви и р. Иоханан от имени р. Менахема… В будущем все молитвы будут отменены, но молитва благодарения не будет отменена никогда. В будущем прекратятся все жертвоприношения, но благодарственная жертва не будет отменена никогда… (Тхилим 56.4)
Помимо этого высказывания, тот же комментарий подхватывает и развивает тему праздничной трапезы, приготовленной в мире грядущем:
…некоторые говорят, что каждое животное, мясо которого было запрещено есть в этом мире, Пресвятой, да будет Он благословен, в мире грядущем объявит разрешенным (Тхилим 146:4).
В этом мидраше вновь повторяется вопрос, волновавший еще автора послания (псевдо-) Аристея – "почему Бог объявил мясо некоторых животных запретным?" И дается ответ, сходный с прагматическим аргументом еврейской эллинистической мысли: "чтобы увидеть, кто примет Его заповеди и кто не примет их" (Послание Аристея 142). Очевидно, что те, кто примет на себя бремя заповедей, отделяются от тех, кто этого не делает, ради достижения благочестия (см. Послание Аристея) и праведности, которая получает воздаяние в мире грядущем. Каким образом это произойдет, объясняется двояко – "Бог снова разрешит все, что Он когда-то запретил, что повторяет идею, выраженную в Ваикра Раба 13,3" (созвучную эллинистической еврейской мысли, см. Послание Аристея), объясняемую обновлением Закона. С другой стороны, в дискуссии приводится другое мнение (другие же говорят), …и в буду щем Бог не позволит этого, но там не будет нечистых животных. Ведь, если будущий мир лишь для праведников, и Бог уничтожит поедающих запрещенное мясо, конечно Он сделает то же с самими нечистыми животными (Тхилим, там же).
Подробное обсуждение дискуссий мудрецов эпохи Мишны и Талмуда по поводу того, что будет предложено праведникам на приготовленном им в грядущем мире пиршестве, требует отдельного исследования. Для нас же важно отметить, что тема трапезы с участием Всевышнего, которой уделяется столько внимания в корпусе Торы, не заканчивается с разрушением Храма и с возможностью приносить жертвоприношения. Напротив, она получает дальнейшее развитие в последующей иудейской традиции и тесно связана с темой изменения Торы и исполнения заповедей в мире грядущем.
В ранней христианской традиции утверждение образа Иисуса как Новой Торы – совершенного Богооткровения, известный факт. Произведения общины Мертвого моря/Кумрана, евангельские тексты и творения Иосифа Флавия свидетельствуют о появлении новых направлений или движений внутри уже устоявшейся религиозной традиции еще в конце эпохи Второго Храма. Переосмысление библейских понятий, касающихся представлений о Торе/Законе/Мудрости, как христианской, так и раввинистической мыслью поздней античности, было показано нами ранее.
Библейские представления о необходимости жертвоприношений, предписанных Торой, получили новое прочтение в развитии учения о Христе как Жертве совершенной (Евр 9:26), закланной ради искупления грешников (1 Кор 5:7; Отк 5:6, 9, 12 и др.). Эту истину, посредством которой стало возможным установление новых взаимоотношений между Всевышним и человеком, Иисус предвозвестил ученикам на Тайной Вечере, разделив с ними трапезу. О необходимости не только помнить эту трапезу, но и "творить" ее в воспоминание о Господе писал апостол Павел в своем послании христианам Коринфа (1 Кор 11:23–25), подчеркивая, что это повеление он принял непосредственно от Спасителя. Именно эта трапеза, символизирующая акт добровольной жертвы Христа, легла в основу служения Евхаристии.