На территории Советского Союза по-прежнему функционировали совместные учебные центры – авиационный, "Липецк", танковый – "Кама", химических войск – "Томка". В 1931 г. на обучении и стажировке в СССР находился целый букет военачальников грядущей войны – Кейтель, Манштейн, Браухич, Гудериан, Модель, Кестринг, Горн, Крузе, Файге, Кречмер. Германские делегации приглашались на все маневры Красной Армии. Многим офицерам в ходе таких командировок довелось познакомиться с местами, где они впоследствии будут вести сражения. Кейтель и Браухич побывали на учениях Белорусского военного округа, Модель был прикомандирован к советским частям на Дону, Кестринг побывал в Курске, Гудериан – на Украине.
Но в данное время показалось бы просто нелепым, что немцы ожесточенно схлестнутся с русскими. Офицеры двух армий представлялись лучшими друзьями. В марте 1932 г. германская сторона передала через советского полпреда (посла) в Берлине Хинчука новые предложения о совместном ведении разведки против Польши, и Ворошилов ответил на них согласием. А в генштабе Красной армии под руководством Тухаческого был разработан план войны против Польши. Вести ее предполагалось вместе с немцами. Хотя малочисленному рейхсверу отводилась вспомогательная роль. Советские войска бомбили поляков эскадрами самолетов, взламывали их оборону ударами механизированных бригад и корпусов. Куда уж тут немцам, не имевшим ни танков, ни авиации! Для Сталина Тухачевский приложил пояснительную записку. Обосновывал, что готовность к выполнению плана "может быть достигнута уже к концу 1932 г". Также указывалось: "В настоящей записке я не касался ни Румынии, ни Латвии. Между прочим, операцию подобного рода очень легко подготовить против Бессарабии".
Однако Сталин его планы похерил. Он знал истинную цену Тухачевскому – полководцу, не выигравшему ни одного сражения, отличившемуся только зверствами над крестьянами-повстанцами. Вот и сейчас он возомнил себя гениальным стратегом, лихо громил врагов на бумаге, совершенно не учитывая настоящей обстановки. Механизированных корпусов и бригад, авиационных дивизий, которыми увлеченно оперировал Тухачевский, еще не существовало! Их предстояло создать, вооружить, обучить, и сделать это в условиях голода "к концу 1932 г." было нереально. А война с Польшей никак не обошлась бы без вмешательства Франции, Англии, Румынии, Чехословакии. О каких же ударах можно было говорить?
Да и Германии было абсолютно не до войны. Она погрязла в политической неразберихе. За 7 лет в стране прошло 30 выборных кампаний! У народа такая "демократия" уже в печенках сидела. Предоставление второго президентского срока Гинденбургу и назначение канцлером фон Папена ни малейшего успокоения не принесли. Страну лихорадили очередные волны кризиса, а предпринять решительные меры мешала установленная в Германии парламентская система. Ведь не зря же рекламировали и гордились, что она – самая демократичная! Каждый раз получалось, что опора канцлера в рейхстаге слишком слабенькая, большинство партий находится в оппозиции.
Папен задумал сформировать коалиционное правительство из правых и умеренных партий. Гитлеру предложил пост вице-канцлера. Поторговавшись, готов был добавить еще какие-нибудь посты. Но лидер нацистов сделал сенсационной заявление. Он потребовал для себя кресло канцлера – то есть самого Папена. А для своей партии – основные министерские портфели. Начались споры, уговоры, но Гитлер стоял на своем. Коалиция не сложилась, и правительство по-прежнему зависло без поддержки. Папен не придумал ничего лучшего, как опять распустить рейхстаг. Назначил еще одни выборы.
Для нацистов подобный поворот чуть не кончился плачевно. Умеренное крыло партии обвинило Гитлера в неуступчивости – дескать, погнался за журавлем в небе, упустил верную синицу в руках. Но и революционному крылу фюрер не угодил. Радикально настроенных членов партии возмутили сами переговоры Гитлера с правыми политиками, финансистами, военными. Снова поползли слухи, что он "продался". Самые буйные избиратели плюнули на "соглашателей", перекинулись к коммунистам. На выборах в рейхстаг НСДАП потеряла 2 млн. голосов и 34 депутатских мандата. На региональных выборах было еще хуже. Например, в ландтаге Тюрингии нацисты потеряли 40 % депутатских мест [80].
Столь плачевные результаты перессорили партийную верхушку. Гитлер оказался в катастрофическом меньшинстве, и само его лидерство повисло на волоске. Сторонники углубления революции клеймили его за "оппортунизм", за сотрудничество с "реакционерами". Усталый и издерганный Гитлер даже стал колебаться. А может, ему в самом деле надо отбросить республиканские игры? Бросить в толпу лозунг "новой революции", повести ее за собой, как в "пивном путче"? Но в 1932 г. это стало невозможно! В революционном крыле партии его больше не признали бы вождем! Там верховодил Грегор Штрассер. По своей натуре он куда больше подходил для разбушевавшейся черни. Строил из себя эдакого типичного работягу, рубаху-парня, не дурака пожрать и выпить, ввернуть соленое словцо. Теперь целые фонтаны соленых словец изливались на "предательство" Гитлера.
Волей или неволей фюреру пришлось отстаивать свою прежнюю позицию. Спорил и доказывал, что она единственно верная. Приводил наглядные примеры, к каким страшным последствиям привела революция у русских, и убеждал, что в Германии она должна идти по другому пути, без разрушения частной собственности. "Я не допущу, чтобы Германия прозябала в нищете и голоде, подобно Советской России". Радикалы не слишком впечатлялись его доказательствами. Им-то хотелось как раз погромить, побуянить, пограбить, а о последствиях они не задумывались.
Впрочем, канцлеру фон Папену организованные им выборы принесли больше неприятностей, чем нацистам. Новый состав парламента оказался еще хуже, чем прежний. В рейхстаге умножились коммунисты, которым канцлер только что прищемил хвосты! Папен предложил президенту еще разок распустить и переизбрать рейхстаг. Назначить седьмые выборы за год! Разумеется, это не сулило ничего хорошего. Предвыборная чехарда превращалась для немцев в постоянную головную боль, расшатывала государство. А в окружении Гинденбурга у Папена имелся конкурент – фон Шлейхер. Он сговорился с "серыми кардиналами", Оскаром Гинденбургом и Мейснером, и 17 ноября 1932 г. Папена вынудили уйти в отставку.
В общем-то, каждый рассуждал по-своему. Проходимцы Оскар Гинденбург и Мейснер подставили народу следующего козла отпущения, чтобы самим и дальше иметь возможность воровать, уютненько пристроившись возле президента. Проходимец Шлейхер подвел мину под проходимца Папена, чтобы возвыситься самому, стал канцлером. А опору себе он замыслил найти среди других проходимцев. Если с Гитлером не удалось сговориться, можно было привлечь в коалиционное правительство его противников! Шлейхер повел переговоры с Грегором Штрассером, предложил ему посты вице-канцлера, да еще и министра-президента Пруссии. Пускай перетаскивает на сторону правительства нацистскую партию, будет в этой партии лидером, важным лицом в Германии!
Однако довести до конца данную комбинацию не позволили. Среди нацистского руководства многие выступали против Гитлера, но вовсе не для того, чтобы подчиниться Штрассеру! Фюрер быстренько сорганизовал их и провел партийное решение: прямые переговоры с канцлером Штрассеру были запрещены. А чтобы подорвать позиции партийного идеолога, Гитлер использовал Рема. Эти два лидера "революционных" группировок враждовали между собой, и фюрер поддержал бывшего покровителя, поощрил к нападкам. Рем не заставил себя упрашивать – если свалить Штрассера, он выходил в НСДАП на второе место! Принялся всячески пачкать конкурента, оттягивать от него увлекшихся штурмовиков.
Штрассера это оскорбило. Он пожелал обсудить ситуацию, и Гитлер назначил ему встречу в отеле "Кайзерхоф". Но вместо обсуждения вдруг закатил совершенно безобразную сцену с истерикой, катанием по полу и кусанием ковра – кричал, что Штрассер раскольник, пытается узурпировать партию. Тот был шокирован. Пришел к выводу, что с эдаким психом нельзя нормально вести дела. Сгоряча подал в отставку и уехал отдохнуть за границу. А Гитлеру ничего больше и не требовалось! Отставку он принял, поснимал Штрассера со всех постов, а потом вообще исключил из партии – было объявлено, что именно он "предатель", виновный во всех неудачах.
Между тем, позиции у Шлейхера оказались еще слабее, чем у Папена. Он обнародовал антикризисную программу – почти такую же, как у Брюнинга. Рост налогов и цен, затягивание поясов. Это не могло понравиться ни гражданам, ни предпринимателям, ни политическим партиям. И вот тут-то сказали свое слово теневые покровители Гитлера. 19 ноября 1932 г. крупнейшие германские промышленники и банкиры подали Гинденбургу коллективную петицию. Наставали, что власть надо передать только Гитлеру и никому иному.
В лице Папена Шлейхер теперь получил персонального врага. Бывший канцлер начал мстить интригану, копать под него. А сын Гинденбурга Оскар попросту проворовался. Кризис грозил разорением крупным помещикам Восточной Пруссии. Но к ним принадлежал и сам президент, поэтому для поддержки землевладельцев была принята программа государственных дотаций, так называемая "восточная помощь". На самом же деле средства хлынули в карманы казнокрадов, в том числе Гинденбурга-младшего. И те же самые банкиры, которые помогали ему воровать, предоставили нацистам компромат.
4 января 1933 г. на вилле уже упоминавшегося финансиста Курта фон Шредера состоялась секретная встреча Гитлера с фон Папеном [7]. По "совпадению" Шредер оказался личным "другом" как нацистского лидера, так и отставного канцлера. С глазу на глаз оба политических деятеля и банкир обсудили, как именно будет передаваться власть. Выработали соглашения, как Гитлер воспользуется будущими полномочиями, какие шаги предпримет. В целом, удовлетворили друг друга. После этого за обработку 85-летнего Гинденбурга взялись и Папен, и Шредер. А сынку Оскару намекнули на грязную историю с "восточной помощью", и ему пришлось тоже подключиться к уговорам отца. 28 января мало что соображающий президент отправил в отставку кабинет Шлейхера и назначил рейхсканцлером Гитлера…
Кстати, его продвижение к власти поддержали не только олигархи бизнеса. Обозначились и покровители иного рода. В данный период происходила оживленная возня во всевозможных оккультных кругах: масонских, розенкрейцерских, в отделениях "Германского ордена", "Туле", магических обществах. Принадлежали ли к каким-нибудь из них Шредер и Папен? Возможно. Их причастность к масонским структурам вполне вероятна. Но обсуждения и консультации развернулись между различными ложами, орденами и обществами. Медиумы наводили контакты с "неизвестными", "внешними" и т. п., силясь получить советы и прогнозы потусторонней бесовщины. Было составлено несколько гороскопов, суливших Гитлеру фантастические успехи.
В Германии снова мелькнул и основатель "Общества Туле" Глауэр-Зеботтендорф. Теперь он вздумал напомнить о себе, примазаться к победителям. Быстренько накропал и издал книжку "Прежде чем пришел Гитлер", где выпячивал оккультную предысторию нацизма, заслуги "Туле". Хотя у негото надежды не оправдались. Вместо наград и коммерческих успехов вдруг поступил приказ изъять весь тираж книги, а Зеботтендорфа арестовать. Как выяснилось, он проболтался. Описал, как в 1932 г. Германский орден и другие родственные организации предложили Гитлеру сан Великого Магистра, и фюрер принял его.
Сказал ли Зеботтендорф правду или приврал? Нет, сказал правду. Исследователи нашли подтверждения его словам. Например, на массовых действах и выступлениях Гитлер демонстрировал один и тот же жест, характерным образом скрещивал руки на груди под прямым углом. Именно так в документах Германского ордена описывается знак власти, ритуальный жест Великого Магистра. Он известен и в трудах чернокнижников, розенкрейцеров – как "символ смерти и воскресения, используемый в ритуале вызывания мертвых" или "символ Осириса, который является синонимом Рогатого Бога или Бога Смерти"…
Впрочем, Зеботтендорф раскрыл не ахти какой секрет. Об этом в Германии знали многие. По сути, авантюрист даже подыграл Гитлеру. Он оповестил Германию о таких вещах, о которых нельзя было оповещать официальным образом. Изъятие книги подогрело ажиотаж вокруг этой темы и поспособствовало распространению той же самой информации через слухи: Гитлер – не очередной правительственный чиновник, а священный вождь нации! Поэтому Зеботтендорфа не устранили, не посадили. Можно сказать, повысили, взяли на содержание. Обратно в Турцию он уехал не просто оккультистом и практикующим астрологом, а агентом германской военной разведки, абвера.
12. Рождение третьего рейха
Система демократии, которую навязали немцам, была настолько "развитой", что оказывалась удобной только для жулья и политических спекулянтов. Для нормального функционирования государства она не годилась. Казалось бы, президент поручил Гитлеру сформировать правительство, нацисты являлись самой многочисленной фракцией рейхстага. Что еще нужно для установления твердой власти? Как бы не так! Для формирования правительства нацистам пришлось объединиться в коалицию с Немецкой национальной партией Гугенберга. Но даже несмотря на это, они не располагали большинством в парламенте, имели 247 голосов из 608. Остальные партии находились в оппозиции и с превеликим удовольствием провалили бы любое решение [80].
Гитлеру пришлось начинать правление с того же, что уже делали до него Брюнинг и Папен – распустить рейхстаг. Выборы он назначил на 5 марта. С деньгами для предвыборной кампании ни малейших трудностей не возникло. "Финансовый гений" Ялмар Шахт созвал на совещание банкиров и промышленников, и за несколько минут было собрано 3 млн. марок [101]. Но нацисты не повторяли тупиковых метаний своих предшественников. Они заранее, не дожидаясь выборов, принялись готовить почву для полной победы.
Основных соперников, коммунистов, они втянули в откровенную провокацию. 2 февраля новый канцлер запретил митинги и демонстрации компартии, а 5 февраля в Берлине состоялся парад штурмовиков по случаю назначения Гитлера. Коммунисты возмутились эдакой несправедливостью – нацисты маршируют по улицам, а им с какой-то стати нельзя! Решили показать, какую силу они представляют. Плюнули на запрет, устроили по всей Германии массовые сборища и шествия. В Берлине, Бреслау, Лейпциге, Данциге, Дюссельдорфе, Бохуме, Страсбурге это вылилось в беспорядки, столкновения с полицией и штурмовиками. Были убитые, раненные, покалеченные. Таким образом, компартия сама подставилась. 9 февраля полиция получила приказ произвести обыски в штабах "Рот фронта" и прочих красных формирований. Нашли несколько складов с оружием, массу компрометирующих документов [39].
Гитлер заговорил о явной угрозе государству. Своего вернейшего помощника Геринга он назначил в правительстве Германии министром без портфеля, а в правительстве Пруссии – министром внутренних дел. 22 февраля Геринг подписал декрет, согласно которому отряды штурмовиков СА и союза фронтовиков "Стальной шлем" признавались вспомогательными формированиями полиции. Коммунисты переполошились, что их готовятся разгонять и… подыграли. 25 февраля они объявили, что "пришла пора переходить к активным действиям", отряды "Рот фронта" и боевые группы так называемой "Антифашистской лиги" были объединены под общим командованием. 26 февраля стало распространяться воззвание к "широким массам встать на защиту коммунистической партии, прав и свобод рабочего класса". И не просто на защиту! Провозглашалось "широкое наступление в титанической борьбе против фашистской диктатуры".
Нацистам только это и требовалось! Коммунисты сами расписались под обвинением в подготовке переворота! Теперь их можно было разгромить вполне официально. Но Гитлер и его команда предпочли дополнительно подогреть атмосферу, и без того накаленную. 27 февраля группа штурмовиков подожгла здание рейхстага. Свалили, разумеется, на коммунистов. Не слишком логично, зато эффектно. Бушующее пламя! Шум на весь мир! Кто-то воспринял инцидент со справедливым недоверием: поджог выглядел чересчур броским и бессмысленным. Но на дряхлого Гинденбурга действовали именно такие аргументы. 28 февраля он подписал подсунутые ему "чрезвычайные законы для защиты народа и государства" [101].
Урезались демократические "свободы", ограничивалась неприкосновенность жилища, личности, переписки, объявлялись наказуемыми "подстрекательство к вооруженной борьбе против государства" и "подстрекательство к всеобщей стачке". А после этого Гитлер дал старт "неделе пробудившегося народа". Той самой неделе, что осталась до выборов. По всей Германии покатились аресты коммунистов. Причем те, кого взяла полиция, могли считать, что им повезло. Гораздо хуже приходилось политическим противникам, попавшим в руки штурмовиков. Разные отряды и командиры СА организовывали "дикие" тюрьмы и концлагеря. Первым из них стал лагерь около Штутгарта, потом появился лагерь Ораниенбург близ Берлина, лагеря в Вуппертале, Хохштайне, Бредове. Узников там избивали, грабили, всячески издевались. Впрочем, до лагеря надо было еще добраться. Кое-кого находили убитыми на пустырях или в подворотнях.
Все это предопределило результаты выборов в рейхстаг. За нацистов проголосовало 17 млн. избирателей. Они получили 288 депутатских мандатов, коммунисты – 81, социалисты – 118, националисты – 52. 24 марта вновь избранный парламент 441 голосами против 94 принял решение: предоставить Гитлеру чрезвычайные полномочия сроком на четыре года. Кстати, после голосования фюрер крикнул социалистам: "А теперь вы мне больше не нужны!"
Ломались не только парламентаризм и многопартийная анархия. Ломалось все внутреннее устройство республиканской Германии. "Самая демократическая" конституция дала различным немецким землям слишком уж широкую самостоятельность. Именно такую, чтобы Германия балансировала на грани распада. Везде действовали свои законы, правительства, парламенты-ландтаги. В Баварии и ряде других земель эти органы начали было протестовать против нарушений конституции. Но и с ними Гитлер церемониться не стал. Он распустил ландтаги всех земель, за исключением Пруссии. Назначил в каждую область наместников-штатгальтеров, дав им право отстранять любых местных чиновников. В Пруссии таким штатгальтером Гитлер назначил себя и делегировал свои полномочия Герингу.
Для дальнейшего подавления противников Геринг стал создавать в Берлине новый инструмент, 26 апреля учредил тайную государственную полицию, "гехайме штаатсполицай" – сокращенно "гестапо". Начальником гестапо определил себя самого, а для практической работы использовал профессионалов. Своим заместителем поставил начальника политической полиции Берлина Рудольфа Дильса. Раньше он успел отличиться в операциях против нацистов, но Геринг рассудил, что компетентные специалисты на дороге не валяются. А что касается вины перед нацистами – так это даже лучше, будет землю рыть, чтобы выслужиться перед победителями [39].