Екнуло у меня сердце: неужто и впрямь в Новочеркасске удастся побывать? Три года не был дома. Как там мои?..
- Пал Палыч, так, может, и на Хотунок сядем?
- А ты что, новочеркасский?..
- Так точно, оттуда!
Глаза у штурмана засияли. Не зазноба ли ему вспомнилась? Ведь Новочеркасск - город студентов, город "молодой". Сколько красивых девчат здесь - донских и кубанских казачек! Не удивительно и влюбиться летчику в черноглазую дивчину, и ей - в симпатичного парня…
Нет! У него был свой счет: летчики Кузьма Селиверстов, Алексей Белослутцев, Иван Войтенко, Игорь Гуденко, Александр Гросул, Григорий Золотарев, комиссар эскадрильи Федор Захаров, комэск Константин Ивачев, а еще Яков Князев, Степан Комлев, Даниил Никитин, Григорий Никулин… Сердце стучало набатом, память вела перекличку. Они требовали отмщения, друзья боевые, товарищи, сгоревшие в небе фронтовом. И он спешил…
- В общем, седьмого зачеты. Приказ подписан, и прошу его не обсуждать, - закончил "дискуссию" штурман полка и направился к выходу.
А в ночь с четвертого на пятое уже на востоке небо посветлело, загудело за окнами, зазвенело:
- Подъем, тревога!..
Неумытые, непричесанные, заспанные, на ходу застегивая ремни с висящими на них пистолетами, да прихватив планшеты, летчики побежали к машине: полуторка ждет, мотор урчит.
Несколько человек уже расположились в кузове - Клубов, Жердев, Трофимов… Николай Трофимов что-то бубнит еще полусонному Николаю Карпову. С противоположной стороны друг за дружкой буквально влетают в машину Саша Ивашко и Николай Чистов. Следом за ними Павел Клейменов. Горячий, беспокойный Рыжик - Сергей Никитин - торопит шофера:
- Жми быстрей!
Впереди за поворотом пылит еще один газик, взявший "на борт" летчиков второй эскадрильи. Из дальней хаты выскочил кто-то из наших ребят, мчится к дороге, наперерез нам. Гимнастерка - в руках, зато белый подшлемник уже на голове. Машет планшетом:
- Стой! Братцы! Меня забыли!..
Хохот в кузове.
Да это ведь лейтенант Виктор Примаченко.
- А парфюмерию свою прихватил? - шутит Жердев.
- Никуда не денется - вечером побреется!..
Опять смех: Примаченко суеверен, и перед вылетом к бритвенному прибору даже не прикоснется.
Несколько минут промчались как-то незаметно - и вот уже аэродром. Машина останавливается у землянки командного пункта. Руководство уже здесь. Начальник штаба майор Яков Михайлович Датский спрашивает:
- Кто не получил дополнительных листов карт района севернее Ворошиловграда?
Слава Березкин замечает:
- А у нас и южнее его нет!
Начальник штаба, всегда серьезный, сейчас с улыбкой парирует:
- И ты воевать настроился?
- А что, мне разве все время на У-2 летать? Хватит почту да соль и кукурузу для БАО возить!..
- Ладно-ладно, получай, Березкин, и ты - бумаги не жалко!
Вячеслав засиял, побежал за клеем, чтобы скорее нарастить свою уже изрядно потертую полетную карту новеньким, пахнущим свежей краской листом.
До завтрака успели и карты поклеить, и мнениями, точнее говоря, предположениями обменяться. Нет, не зря штурман на север сориентировал: на полученных листах отчетливо видны шрифтом покрупнее напечатанные названия: Харьков, Ворошиловград, Лисичанск, Купянск, Изюм, Белгород…
…Молодые летчики весь день провели на стоянках эскадрилий. До обеда никто не летал. Мысленно прокладывали, а потом "изучали" маршрут перелета, томились ожиданием: полетим или не полетим?
Только сутки спустя узнали: наши войска ведут упорные бои под Курском, Орлом и Белгородом…
В готовности просидели не день и не два, а всю неделю. "Старики", а с ними кое-кто из молодых - Клубов, Трофимов, Жердев, Голубев - изредка летали в район Мысхако и станиц Киевской, Абинской, Крымской, прикрывали войска, а порой и вели воздушные бои: в июле здесь, на Кубани, наступило относительное затишье.
Сидели на земле, ждали хороших новостей и все время надеялись, что вот-вот перебросят туда, где идут яростные воздушные схватки, - в район Белгорода и Курска.
Каждый раз спрашивали то командира, то комиссара:
- А завтра полетим?..
- Не знаю!
Техники и механики, интуитивно предчувствуя перебазирование, укладывали свои чемоданы, пересчитывали инструмент, собирали запасные части - все болты, гаечки и шплинтики, у каждого ведь свой НЗ.
О зачетах Пал Палычу не напоминали. И он помалкивал почему-то. Забыл? Скорее всего, ни ему, ни кому-либо другому из начальства сейчас не до зачетов: есть другие дела - поважнее!..
Так в тревожном ожидании прошла неделя. Но ничего не произошло. Эскадрильям возвращен прежний ритм. Выполняются те же, что и раньше, боевые задания, вылеты небольших групп на боевые задания.
Майор Покрышкин все так же часто водит группы, по-прежнему продолжает настойчиво работать с молодежью, он уже прикидывает, кого в какую эскадрилью следует направить. Учитывает уровень летной подготовки и боевой опыт каждого молодого пилота. По нескольку раз побывали в боях на новом самолете Александр Клубов, Виктор Жердев, Николай Трофимов, Георгий Голубев. Но есть и такие, с которыми, прежде чем брать их на задание, надо еще поработать, на спарке проверить технику пилотирования - не летали ведь дней десять, могли и навыки утратить.
Правда, проверять придется не на "кобре". Есть свой УТИ-4, который построже заморских. Если летчик хорошо слетает на этом самолете, считай, что все будет нормально на боевом.
Майор Покрышкин, возглавив воздушно-стрелковую службу, стал фактически заместителем командира полка. Его, первую, эскадрилью доверили капитану Григорию Речкалову. Командирского опыта у него еще нет, хотя он как воздушный боец здесь, на Кубани, хорошо проявил себя и показал высокие качества истребителя. Не удивительно, что Александр Иванович опекает его, помогает. Тем более, что из первой эскадрильи некоторые опытные летчики переведены в другие с повышением, и она оказалась несколько ослабленной.
Все это учитывает Покрышкин, и в "свою", первую, назначает Александра Клубова, Вениамина Цветкова, Виктора Жердева, Александра Ивашко - тех из новичков, которые посильнее.
Два боевых друга, два Николая - Трофимов и Карпов - назначены в третью. Раскололась "святая троица" (все, как близнецы, удивительно похожи друг на друга - и ростом, и комплекцией, и манерой держаться), Николай Чистов оказался в первой!.. А потом и Карпова Клубов "выпросил" себе в ведомые - слетались, мол, еще в 84-А полку. Сумел убедить Клубов начальство, что пару разрывать никак нельзя, даже если летчики в другой полк переходят. Но друзья при любой возможности собирались вместе. Официантки их часто путали, пока одна не растолковала своим подружкам:
- Вон тот, у которого волосы темнее, Карпов.
- Ну, а из этих двоих, русоволосых да голубоглазых, - который Чистов, а который Трофимов?
- Застенчивый - Чистов, а хмурый, сосредоточенный, прихрамывает чуток - это Трофимов.
Сдружились ребята давно. Совсем еще недавно "близнецов" было четверо - неразлей вода, говорили в полку. Да стряслась беда: погиб Виктор Макутин. Спасая ведущего группы старшего лейтенанта Ивана Федорова, пошел на таран и свалил фашиста.
Пройдет меньше года, и останется в живых из "троицы" только один Николай - Трофимов. 31 мая 1944 года не возвратятся из трудного боя над городом Яссы ни Карпов, ни Чистов…
Пополнилась первая эскадрилья и менее опытными летчиками. Пришли сюда сержанты Георгий Голубев, Вячеслав Березкин; Павел Клейменов, младший сержант Сергей Никитин и я, "солдат Сухов", еще не переодетый - в тех же коричневых вельветовых шароварах и цвета хаки брезентовых сапогах. Что же касается воинского звания, то еще не знал, что командующий армией уже подписал документ, согласно которому надлежит носить погоны с одним просветом и одной звездочкой. Но приказ еще был где-то в пути…
В середине июля майор Покрышкин проверил меня на УТИ-4. Выполнили один полет в зону, находились в воздухе 45 минут. На этом учебно-тренировочном истребителе довелось летать немало. Машина нравилась, она легка в управлении, хотя и считается "строгой". В свое время я освоил пилотаж как из второй, так и из первой инструкторской кабины.
Вот и сейчас сижу впереди. А во второй - командир и наставник. Ему еще и лебедку крутить - шасси убирать.
Целый академический час находиться в воздухе под неусыпным оком проверяющего - не фунт изюма съесть! Чувствую - каждое его движение - под контролем. Не забываю об осмотрительности: зона ведь в прифронтовой полосе, сюда и "мессеры" заявляются "в гости", охотятся за легкой добычей.
На одном дыхании выполняю оба комплекса фигур высшего пилотажа на высоте три - три с половиной тысячи метров. Слышу по СПУ - самолетному переговорному устройству:
- Теперь давай два комплекса на полутора тысячах!..
Задание усложнилось. Для меня это - малая высота. Бои на ней уже вел будучи в прежнем полку. Но фигуры крутить?..
Успокаивает мысль: "В случае чего - майор подстраховывать будет!"
Носился над крышами разбуженной станицы, пикировал, виражил, делал горки, боевые развороты, крутил бочки, петли, иммельманы. Мотор неистово, как разъяренный зверь, ревел, пугая все живое. Носились по дворам куры, метались из угла в угол поросята, детвора удивленно смотрела в небо, а рассерженные казачки грозились нарушителю спокойствия кто кулаком, а кто кочергой.
- Давай домой! - передал по СПУ Покрышкин
Зашел на посадку по всем правилам, то параметры на снижении, "притер" самолет у самого "Т", зарулил.
Мотор как-то смачно шлёпнул, стрельнул выхлопными газами и затих. Соответственно и винт качнулся, замер. И стало непривычно тихо.
- Разрешите получить замечания? - обращаюсь к проверяющему.
- Разрешаю. Только замечаний особых нет: пятерка тебе за пилотаж!
А под вечер слушок: Покрышкину нынче нагоняй был от дивизионного начальства якобы за нарушение летной дисциплины.
- Формулировочка-то какая! - хитро улыбается Саша Клубов. - Не нарушай покой населения и …начальства.
…Настроение приподнятое, легко на душе: тебя признали настоящим летчиком.
И уже на следующий день в составе звена меня посылают пусть не к линии фронта, но все же на боевое задание - прикрывать свой аэродром. Разумеется, не одного, а в группе. Попутно отрабатывается слетанность в составе пары и звена.
Но пройдет еще с полгода, пока почувствую себя по-настоящему воздушным бойцом. Понадобится ни много, ни мало, а более ста боевых вылетов, два десятка воздушных боев, несколько сбитых вражеских самолетов.
- Богатым стал наш Долуда, - подмигивает механик Иван Михайлович Яковенко и кивает в сторону соседа, который то у одного самолета копошится, то к другому спешит.
- Что? Клад нашел? - в тон ему продолжает разговор техник-лейтенант Григорий Штакун, обслуживающий машину Виктора Жердева.
- Смирный теленок двух маток сосет! - заключает техник-лейтенант Павел Ухов, которому доверен истребитель Георгия Голубева.
Механики, не отрываясь от дела, ведут разговор так, чтобы Долуда их слышал. Тот слышит, но, странное дело, "не заводится". Напротив, улыбается открытой, добродушной улыбкой.
- Ничего, - говорит он коллегам, - и с двумя управлюсь. А чуть что - вы поможете.
И впрямь: механик оказался "хозяином" двух машин: уже видавшей виды "аэрокобры" с пооблупившейся кое-где краской, с закопченными капотами и совершенно новой машины, нарядной, чистенькой, попахивающей краской. Ее только что пригнали из тыла, и кто-то велел поставить здесь, а не в дальнем конце поля, где уже стояло несколько таких же сверкающих новизной истребителей…
Стайкой не спеша летчики идут к самолетам, ведут деловой разговор с майором Покрышкиным, одолевают его вопросами. Он терпеливо слушает каждого, обстоятельно отвечает.
Два лейтенанта, два Александра - Клубов и Ивашко - только что уточнили: скоро молодых возьмут в бой. Но, оказывается, не всех. Кого же? Ну, Клубова, Жердева, Трофимова - это ясно. Кого еще?..
Александр Иванович ведет юнцов на стоянку неспроста.
Каждый летчик, - утверждает он, - должен хорошо знать материальную часть.
- Не бойтесь запачкать руки, присматривайтесь ко всему, что делает техник или механик. Надо уметь не только заправить самолет, надо каждому научиться производить осмотры, проверять исправность двигателя, приборного оборудования, уметь устранять неполадки… Все может пригодиться!
Зачем и почему - ясно. А вдруг сел на вынужденную? Там механика не будет…
Остановились у истребителя с бортовым номером "13". Это и есть хорошо знакомая нам командирская машина. Собственно, это уже "бывшая" его машина. Правда, Александр Иванович долго колебался, решая, менять ли ее на новый, только что пригнанный в полк истребитель: привык к нему. Спрашивает у Долуды, не греется ли двигатель?
- Нет, все нормально!
Грех отказываться: легка в пилотаже, послушна руке. Теперь, сравнивая все "за" и "против", он приходит к мысли: "тринадцатая" уже свое отлетала, свое отслужила - подработалась на форсажах да на крутых горках… Много боев на ней провел. Пора и двигатель менять…
Рядом стоит самолет командира полка - почти новый. Пушчонка здесь 20-миллиметровая, хотя в боекомплекте 200 снарядов. Но чтобы "юнкерсов" и "хейнкелей" бить - надо оружие помощнее. Вот оно: 37-миллиметровый снаряд, их в боекомплекте только 40 штук, но, будучи расчетливым, их можно уверенно использовать для борьбы с бомбардировщиками, что и является теперь важнейшей нашей задачей.
Видим, мастер по вооружению рядовой Соня Халитова сняла капот - снаряжает пушку боекомплектом.
- Дай-ка снарядик подержать! - говорит ей Покрышкин.
Оружейница протягивает длинного, тупоносого "поросеночка": латунная гильза, снаряд с цветными поясками и белым колпачком.
Хотел наш Батынок - сержант Павел Клейменов - взять и тоже "взвесить" его на руке, а Соня тут же предупредила:
- Осторожно, это фугасный!..
- А какие еще? - полюбопытствовал Рыжик - младший сержант Сергей Никитин.
- Бронебойные, - включился в разговор подошедший к группе техник-лейтенант Николай Дурнов, старший техник эскадрильи по вооружению.
- Проще говоря, болванки, - уточняет Виктор Жердев. Тем временем Дурнов достает из ящика упомянутый снаряд и демонстрирует его нам.
- Ничего, шарлышка, любую броню пробьет. Можно и по танку врезать! - комментирует Саша Ивашко. На его обгорелом лице появляется довольная улыбка: мысленно он уже представил себе отверстие в бронированном корпусе вражеского танка.
- По танку? - вопросительно взглянул на нас Покрышкин. - Вряд ли годится: начальная скорость маловата - шестьсот метров в секунду. Бронестекло в самолете и бронеспинку возьмет.
Ивашко пожал плечами. На его сухих, потрескавшихся тонких губах появляется капелька крови. Ожог еще как следует не зажил, а парень не унывает, живет мыслями о новой машине, о новых боях: "Мне бы хоть ту, старенькую, покрышкинскую… Не беда, что на ней "чертова дюжина" намалевана!"…
Словно угадав его мысли, Андрей Труд как-то странно вертит ладонью и говорит:
- Ни за что не сел бы: вертится, как…
Раздается взрыв хохота. Растянул в улыбке рот и Андрей:
- А что, правду говорю.
- Да не ври ты! Машина - классная, - вставляет свое слово в защиту действительно удачного экземпляра Долуда.
Кстати, о "чертовой дюжине". От кого-то мы уже слышали, что машина, прибывшая в полк с бортовым номером "13", долго оставалась без хозяина. Получилось так, что облетывать ее еще в запасном полку во время переучивания начал Александр Иванович. В воздухе она ему понравилась.
Когда после посадки он сказал инженеру полка майору Апполинарию Урванцеву: "Будет моя!" - тот многозначительно, не говоря ни слова, кивнул на фюзеляж.
Покрышкин вначале не понял:
- Что, уже кому-то отдал? Инженер ухмыльнулся:
- Да ты на номер глянь! Покрышкин махнул рукой:
- Ерунда! Сказал ведь - беру!
- А я разве против? Бери, бери! - поспешно ответил Урванцев. - Может, и повезет…
Повезло! На этой машине Покрышкин свалил, как выразился Саша Клубов, 17 вражеских самолетов… Были там и "мессы", и "хейнкели", и "лаптежники". И ни разу самого не сбили, хотя однажды несколько пробоин и привез.
Наблюдаю за Александром Ивановичем, Вижу, вроде колеблется. О чем-то с техником разговор ведет и то нос "старушки" своей, то лопасть винта поглаживает. Подошел к крыльевым пулеметам - а их по два на каждой плоскости, постоял в задумчивости, к чему-то присмотрелся, чему-то улыбнулся, видимо, вспомнил яркий эпизод. Затем как бы оценивающе посмотрел на полуматовую поверхность новинки, чистенькой, без единой царапины…
Но не об этом сейчас его мысли. Он взвешивает возможности одной и другой машины: "тринадцатую" он знает, нравится она ему, легкая в управлении. Новую взять? Как она поведет себя? Пушка помощней, но запас снарядов маловат. Зато бить можно наверняка и "юнкерсы", и "хейнкели". Расчетливо бить, с близкой дистанции, так, чтобы каждый снаряд - в цель!..
И Покрышкин решительно шагнул к новой машине.
Григорий Долуда, со стороны пристально наблюдавший за майором, тут как тут:
- Товарищ командир, какой номер малевать?
Молодежь хихикнула, оживилась. Каждый стал вносить свое предложение.
Один советовал написать единицу: майор, мол, был командиром первой эскадрильи, к тому же на полковых машинах этого номера нет, так что "сам бог" велел изобразить эту цифру.
- Нет, - сказал Александр Иванович. - Первый номер должен быть у командира полка.
- Так он же не летает, все время "болеет", - съязвил Саша Клубов.
- Все равно, не положено!
- Тогда "десятку"!
- Лучше "тридцатку" - по количеству сбитых, - уточняет подошедший к группе новый инженер полка капитан Копылов.
Молчавший доселе младший лейтенант Николай Трофимов с улыбкой произносит:
- Надо глядеть вперед - до ста считать… Пиши "сотню"!.. Александр Иванович, поддавшись общему настроению, тоже засмеялся, согласно махнул рукой:
- Ладно: сто - так сто! Пиши…
Григорий Долуда уже к делу готов. Откуда только появилась в его руках баночка с белой краской? Уже и пульверизатор, оказывается, есть, и трафарет подготовлен - единичка и ноль.
Нашлись в момент и добровольные помощники: один подкатывал баллон со сжатым воздухом, другой поточнее пристраивал трафарет, третий, отойдя подальше, "нивелировал" на глаз работу.
Не прошло и нескольких минут, как на новой машине красовалась свеженькая, ярко-белая цифра "100".
Техник звена Павел Лоенко на обложке нового формуляра тоже аккуратно вывел такую же цифру.
С этого дня у Покрышкина стал утверждаться и новый позывной: Сотый…
…Полк работает, личный состав живет напряженной фронтовой жизнью. Истребители выполняют задания "на любой вкус" - не только перехватывают вражеские самолеты, но и сопровождают штурмовую и бомбардировочную авиацию, ведут разведку не только в интересах своего полка, но и дивизии и воздушной армии. 17 июля пара за парой покидают Поповическую, чтобы вскоре приземлиться на полевом аэродроме близ станицы Старонижнестеблиевская, откуда ближе к линии фронта, к району боевых действий.