Будучи диссентером, в 1673 г. Уорсли, как и герцог Йорк, отказался от присяги в соответствии с процедурой Акта о проверке и в сентябре подал в отставку, объяснив это расхождением во взглядах на пресуществление с англиканской церковью, после чего удалился в свое поместье и занимался алхимическими опытами, в конце концов заявив в письме Бойлю от 25 августа 1677 г. [247] , что нашел "дух жизни", некое философское "зеленое масло". Кроме того, он был занят сочинением изданного в Лондоне труда "Третья часть чистой правды" ("The third part of naked truth", 1681), в котором отстаивал идею отделения церкви от государства, обосновывая это государственными же интересами.
В этом трактате можно обнаружить примерно те же обвинения англиканского духовенства в расколе нации, что и в памфлете Шефтсбери "Письмо знатного лица своему другу в деревне" (1675). В своей критике политики репрессий как очевидном признаке "ложной церкви" Уорсли повторял Роджера Уильямса и предвосхищал идеи Локка, изложенные в полемике с Джонасом Простом в 1690-х гг. Как позже и Локк, Уорсли возлагал главную ответственность за исправление положения на "государя", который, по его мнению, должен поставить духовенство на подобающее место. Речь в его трактате идет не об угрозе "папства и произвольного правления", но о необходимости соответствующих шагов со стороны высшей светской власти, а именно о возвращении к политике снисхождения и толерантности образца 1672 г. Как и Локк, Уорсли видит в католицизме воплощение "духа гонений", которым, по его мысли, оказался заражен и протестантизм, рискующий в результате стать "протестантским папством".
Умер Уорсли в 1677 г., оставив после себя огромную библиотеку. Поскольку у него не было наследников, неясно, кто стал хранителем его архива, который до сих пор не обнаружен. Известно лишь, что, помогая нуждающемуся Уорсли, Бойль купил за 250 фунтов долю в его библиотеке, поэтому после книжного аукциона, устроенного в 1678 г., по меньшей мере часть книг и рукописей могла отойти именно ему.
В декабре 1683 г. Бойль получил письмо от Бенджамина Ферли, главной темой которого была "книга г-на Уорсли", по-видимому, небольшой анонимный памфлет под названием "Опыт об улаживании разногласий между христианами", с предисловием, имевшим свое собственное название – "Призыв к христианскому единству" и помеченным датой 13 июля 1678 г. Впоследствии в книжных каталогах этот до сих пор не найденный памфлет приписывался Роберту Бойлю [248] .
* * *
Какие еще соображения можно высказать в связи с этим по необходимости кратким обзором дискуссий о датировке "Двух трактатов о правлении"?
Например, можно сказать, что сами контексты не являются историческими константами и могут задаваться по-разному в зависимости от того или иного видения исторической ситуации. Так, Джонатан Скотт задает контекст "кризиса исключения", имея в виду временные рамки 1678-
1683 гг., в то время как Питер Ласлет и Ричард Ашкрафт имеют в виду 1679–1681 гг. Чарлз Тарлтон расширяет временные рамки "исключения", говоря о сходстве контекстов конца 1670-х – начала 1680-х гг. и конца 1680-х гг. Ашкрафт, стремясь доказать радикализм "Двух трактатов", связывает его появление с заговорами и мятежами 1682–1685 гг.
Но главное все же в том, что ни одна датировка на сегодняшний момент не может считаться окончательной, поскольку нет главного – рукописи "Двух трактатов о правлении" или каких-либо документов, указывающих на конкретное время написания этого труда.
Если привлекать к рассмотрению, в рамках обсуждения вопроса о датировке, другие работы Локка или работы, приписываемые Локку, то это приводит к расширению временных рамок написания "Двух трактатов о правлении", вынуждая переносить их на еще более ранние даты. Например, если, следуя Де Мезо и Коллинзу, включать в анализ "Письмо знатного лица", то это заставляет принимать во внимание период после 1675 г. и, соответственно, дает возможность видеть в "Двух трактатах" политический памфлет, а если считать релевантными "Основные законы Каролины", опять же следуя Де Мезо и Коллинзу, то на первый план выходит 1669 г., а "Два трактата" тогда можно рассматривать как теорию империи (такую трактовку пытается предложить, в частности, Дэвид Армитедж). Идеи П. Келли заставляют задуматься о связи главы V с событиями 1668 г. Рассмотрение Марком Голди "Двух трактатов о правлении" в контексте борьбы с "англиканским роялизмом" делает возможной еще более широкую трактовку, охватывающую весь период Реставрации (т. е. с 1660 по 1688 г.) и распространяющуюся далее на 90-е гг. и начало XVIII в.
Ни одна датировка не может считаться окончательно установленной, как не может считаться единственно верным и любой из подходов, предлагающих тот или иной контекст в качестве главного , поскольку все они основываются на косвенных данных, догадках и даже фантазиях. Каждый из подходов в этом смысле плодотворен, открывая простор творческому воображению историка. Последнее и оказывается решающим фактором в конкуренции различных концепций, что хорошо видно на примере популярности центрального труда Ашкрафта и ярких работ представителей "колониального" подхода (в частности, Антони Пагдена [249] , Дункана Айвисона [250] , Фарра, Армитеджа и Барбары Арнейл [251] , а также их предшественника Джеймса Тулли [252] ).
По-видимому, оправданно было бы сделать следующий вывод: все предлагаемые историками контексты этого произведения одинаково правдоподобны (или одинаково неправдоподобны). В сознании самого автора эти контексты существовали не порознь, а в некоем смысловом единстве. И поэтому, конечно, можно говорить не о различных, хотя и связанных друг с другом контекстах, а о едином, но сложном контексте. Если при этом учесть способ, с помощью которого Локк писал свои "длинные" работы, постепенно накапливая материал и записывая возникавшие по ходу дела мысли, то можно сделать вывод и о датировке: подготовка к написанию "Двух трактатов о правлении" происходила в период Реставрации и завершившей его "славной революции" (т. е. в 1660–1689 гг.). Контекстом же служил весь период Реставрации и то, что ему предшествовало. А поскольку события в Англии не происходили в безвоздушном историческом пространстве, то, как настаивают сегодня многие историки, понять их невозможно внеевропейского контекста.
Вполне возможно, что текст "Первого трактата", как предполагал Ласлет, был написан в 1680 г. в сотрудничестве с Тиррелом, хотя мог быть написан и позже, например, в 1687 г., когда Локк, работая в библиотеке Бенджамина Ферли, имел доступ не только к "Patriarcha non Monarcha", но и к рукописи "Рассуждений о правлении" Сиднея. Пропавшая "средняя" часть могла быть написана в любое время после 1680 г., хотя нам и не известно достоверно, каким было ее содержание, из чего логически следует, что она могла быть написана и раньше. Иначе говоря, мы о ней ничего не знаем. Что касается "Второго трактата", то, несмотря на массу вставок (например, главы V "О собственности"), которые, возможно, принадлежали к разным периодам и поначалу находили свое место в записных книжках и других подсобных подготовительных материалах, к сожалению, не сохранившихся ни в архиве Локка, ни в других архивах, это произведение, хотя и может рассматриваться через призму различных не совпадающих друг с другом контекстов, могло быть написано, в смысле придания ему окончательной формы, в 1687–1689 гг. или в течение одного лишь 1689 г.
Если "Второй трактат" был написан именно в этот период, то черновиков попросту могло и не быть: текст создавался с опорой на имевшиеся в распоряжении Локка работы Тиррела и Сиднея, на одном дыхании, а необходимый дополнительный материал черпался из многочисленных публиковавшихся в то время памфлетов и трактатов, а также из универсального идейного контекста XVI–XVII вв. , который можно было бы назвать также интеллектуальным или мыслительным контекстом, интеллектуальным "воздухом". Свою роль могли сыграть "разговоры с друзьями" в Нидерландах, "кружки", собиравшиеся интеллектуалами "Republique des Lettres", в работе которых Локк принимал активное участие в 1687 -начале 1689 г.
В любом случае, когда бы ни создавались эти части и фрагменты, произведение Локка, опубликованное в конце 1689 г., является одним из важнейших документов периода "славной революции" по самому факту его публикации. Локк опубликовал "Два трактата о правлении" в 1689 г., такова была его воля, и этот труд стал в силу своего появления именно в это время теоретическим оправданием "славной революции" и предупреждением Вильгельму III об опасностях авторитаризма и о необходимости сохранения согласия в обществе и доверия к власти. Опубликованный анонимно, он обращался равно к тори и вигам, к англиканской церкви и диссентерам и рассматривался автором как работа, направленная на "общее благо".
"Два трактата о правлении" не получили того непосредственного отклика, на который, вероятно, рассчитывал Локк. Настоящий интерес к этому произведению появился лишь в следующем, XVIII в., уже после смерти Локка и распространения, усилиями Жана Ле Клерка через "Republique des Lettres", информации о содержании кодицилла к завещанию, в котором и был назван настоящий автор. Разумеется, у всякого правила есть исключения. М. Голди принадлежат две статьи, в которых фиксируются первые отклики на "Два трактата о правлении" [253] . Интересно, что оба отклика принадлежали людям, не сомневавшимся в том, что автором "Двух трактатов" являлся именно Джон Локк.
В преддверии "славной революции"
В августе 1685 г. граф Пемброк писал Локку, что "не упускает ни одной возможности для опровержения всех ложных доносов королю" и, далее, "настолько убедил короля, что он заверил меня, что никогда не будет верить дурным о вас сообщениям; он просил написать вам, чтобы вы приезжали; я сказал ему, что тогда приведу вас поцеловать ему руку… Надеюсь, что вы не отнесетесь ко мне с недоверием, и уверен, что никто не станет сомневаться в слове короля" [254] . Речь шла о короле Якове II, герцоге Йоркском, который занял трон после смерти своего брата Карла II, дав слово "поддерживать и защищать" английские законы и англиканскую церковь.
Казалось, что дорога в Англию открыта и можно безбоязненно вернуться. Однако Локк остался в Нидерландах. И только через три года произошли события, изменившие его решение, а именно вторжение в Англию голландской армии, бегство Якова II во Францию и возведение на английский трон статхаудера и принца Вильгельма Оранского и его супруги Марии.
Почему же Локк не возвращается в Англию после смерти Карла II, имея столь мощную поддержку в виде Томаса Герберта (восьмого графа Пемброка и пятого графа Монтгомери) – бывшего его ученика по Оксфорду, умеренного тори, лорда-наместника Уилтшира, члена (1685) и будущего президента (1689–1690) Лондонского королевского общества? Помимо этого, Пемброк был участником подавления восстания Монмута, что дало ему возможность наладить отношения с новым королем. По просьбе Эдварда Кларка (в 1675 г. Кларк женился на родственнице Локка Марии Джепп) Пемброк поставил перед королем вопрос о помиловании Локка. Стремясь убедить Пемброка в том, что он всегда был далек от политики, а его интересы лежали совсем в другой области, Локк посылал графу наброски и части будущего трактата "Опыт о человеческом понимании". "Опыт" вышел в свет в 1689 г. с посвящением высокому покровителю и другу.
Вернуться Локка просили и близкие друзья, отмечавшие изменения в политической атмосфере Англии и настаивавшие на том, что его возвращение будет встречено с благосклонностью [255] . Кроме Пемброка, влиятельной фигурой, на поддержку которой стоило рассчитывать, был Уильям Пенн, лидер квакеров, советник и фаворит короля, однако убедительных свидетельств его участия в судьбе Локка и его "помиловании" не существует [256] .
Письмо Пемброка Локку можно расценивать как предложение поддержать Якова II в обмен на прощение. Примерно об этом же писал Локку и Тиррел: "Мне хотелось бы, чтобы вы послали за заметками в красном сундуке, нашими совместными сочинениями; из них подготовили рассуждение о толерантности и гонениях, которое, уверяю вас, будет встречено с благодарностью всеми нынешними партиями, кроме одной, ибо я не знаю никого из всех партий, кроме ц [ерковной], кто был бы этим оскорблен" [257] .
Эти слова можно рассматривать и как намек на содержание "утерянной" средней или второй части "Двух трактатов о правлении", если считать, что само произведение первоначально называлось "Рассуждение о правлении" и содержало не две, а три части. Напомним: первая часть посвящена критике Роберта Филмера, работа которого "Патриарх" была опубликована по инициативе и при поддержке архиепископа Кентерберийского Санкрофта и защищала концепцию божественного происхождения и наследования и абсолютной и патриархальной власти короны. Вторая часть, следуя логике авторского рассуждения , должна была содержать критику концепций "нетерпимости" и "единообразия", принятых на вооружение национальной церковью. Третья часть посвящена обсуждению принципов светского правления.
* * *
Политика Якова II не была продолжением политики Карла II. В ее центре находились, во-первых, провозглашение королем Декларации о снисхождении, а во-вторых, фактическая отмена королевской прерогативой принятого в 1673 г. Акта о проверке. Отменялись также штрафы, полагавшиеся за нарушение англиканской церковной монополии.
При этом уже со второй половины 1686 г. Яков II начал продвигать на посты в армии и госаппарате католиков, которые получали от него "диспенсации" ("освобождения") от присяги. В Англии лорд Беласайс был назначен первым лордом казначейства, лорд Арундель – лордом хранителем печати, в Тайный совет был введен иезуит отец Петри. Яков даже устроил публичный торжественный прием в честь папского нунция. К началу 1688 г. на три четверти были заменены все мировые судьи, все министры-тори, унаследованные от Карла II, и большинство лордов-наместников. Вместо них были назначены если не католики, то преданные Якову люди. В Ирландии под контролем католиков оказалась армия, они занимали там и большую часть административных постов.
После подавления восстаний Аргайла и Монмута, которые не нашли поддержки у населения, воодушевленного и успокоенного "словом короля", т. е. обещаниями, данными Яковом при восхождении на трон, о поддержке и защите английских законов и национальной церкви, в стране осталась постоянная армия. Эта армия не зависела от финансирования со стороны парламента, но при этом была увеличена более чем в два раза по сравнению с предшествующим периодом – до 19 тысяч, а к 1688 г. выросла до 40 тысяч человек. Яков сохранил в ней около ста офицеров-католиков, призванных на службу в чрезвычайной ситуации подавления мятежей 1685 г.
В дальнейшем, с введением особого военного права , армия практически выводилась из-под контроля парламента и норм гражданского законодательства. Это давало повод к подозрениям. Все обсуждали действия армии Людовика XIV с целью подавления гугенотов, практику расквартирования армии Людовика XIV в домах французских протестантов (так называемые драгоннады), приводившую к разорению гугенотов, не говоря уже о произволе и унижениях, которым они при этом подвергались. Более того, постоянную армию воспринимали как своего рода способ правления, альтернативный парламентскому.
Выступая в палате общин в ноябре 1685 г. по вопросу о постоянной армии, тори-англиканин Томас Кларджес, входивший в парламенты периода "исключения", заявил, что, если память ему не изменяет, виги предсказывали, что папистский наследник пожелает создать "папистскую армию", и разъяснил, что его собственное неприятие билля об исключении основывалось в свое время на убеждении, что существование Акта о проверке делает невозможным проникновение "папистов" на какие-либо государственные посты [258] .
Вопрос о постоянной армии в мирное время носил отнюдь не отвлеченный характер на фоне других непривычных для английского общества действий власти. При Якове II повсюду в Англии началось возведение католических храмов. В них не хватало священников, поэтому Яков II распорядился открывать иезуитские школы и начал назначать своими мандатами деканов ведущих теологических колледжей, заменяя протестантов на католиков и везде нарушая существовавший в университетах порядок избрания или назначения руководства. В частности, на пост декана колледжа Крайст-Чёрч в 1686 г., после смерти Джона Фелла, пришел католик Джон Масси (после "славной революции" 1688 г. бежавший во Францию), на территории колледжа – оплота англиканской церкви – была построена католическая часовня. Магдален-колледж постепенно трансформировался в католическую семинарию.
В начале 1687 г. процесс зашел настолько далеко, что даже Исаак Ньютон вышел из состояния затворничества и, не закончив работу над "Principia Mathematica", публично выступил против попытки назначения бенедиктинского монаха отца Олбана Франсиса главой кембриджского колледжа Сидней-Сассекс.
Действия Якова II сопровождались заверениями, которые должны были убедить общество в широте его взглядов. И действительно, если сравнить Декларацию о снисхождении, предложенную Яковом II в 1687 г., и Вильгельмов Акт о толерантности 1689 г. (устоявшееся в исторической науке название – "Акт о толерантности", хотя закон был скорее похож на все предшествующие акты о снисхождении [259] ), можно увидеть, что Декларация 1687 г., в отличие от Акта 1689 г, не требовала разрешений на открытие нонконформистских часовен и молельных домов, не содержала осуждения антитринитариев и отменяла ограничения, наложенные на католиков.
По условиям же Акта о толерантности 1689 г., диссентеры-тринитарии, принесшие клятвы в лояльности и признании супрематии короны, а также получившие разрешения на свои собрания, всего лишь освобождались от наказаний , предусмотренных елизаветинским Актом 1593 г. и Актом о тайных собраниях 1670 г. Нонконформисты, признававшие 36 из 39 статей Книги общей молитвы, получали освобождение от наказаний, которые предусматривались Актом о единообразии и Актом о пяти милях. Баптистам разрешалось не соблюдать статью о крещении младенцев, квакерам же – не давать клятв, а вместо этого произносить заявления. Однако при этом католики, а также все, кто отрицал учение о Троице, были лишены провозглашенных свобод [260] .
Таким образом, Декларация о снисхождении 1687 г. сама по себе, если отвлечься от целей, которые преследовал католический монарх, была более толерантной, чем Акт о толерантности, провозглашенный на пике "славной революции". Однако, как и во всех других случаях, когда мы имеем дело с политическими текстами, исторический ее смысл определялся контекстом. Декларация о снисхождении 1687 г. имела целью полностью прекратить действие Актов о проверке, принятых в правление Карла II, и это сразу же поставило под вопрос законность такого шага короля.