Между тем казаки, двигаясь по Днепру, дошли до турецкой крепости Аслам-города, под стенами которого так недавно погиб знаменитый казацкий вождь Богданка, князь Ружинский. Живо помня подвиги Богданки, казаки сильно хотели было ударить на крепость, но Зборовский, хотя и с большим трудом, удержал их от этого намерения. Зато при переговорах Зборовского с высланными к нему татарами один из казаков не сдержался и выстрелил в татарина. Зборовский так был возмущен этим, что хотел было казнить виновного, но против этого восстало все войско, защищая своего товарища, который дорог ему был тем, что считался "характерником", то есть человеком, умевшим заговаривать вражеские пули и делать их безвредными для себя лично и для всего отряда, где он находился. Долго по этому поводу происходили раздоры между вождем и казаками, и примирение состоялось с особенно большим трудом для Зборовского.
После примирения Зборовский и казаки продолжали дальнейший путь. Выйдя в днепровский лиман, Зборовский отправил вперед один отряд от себя по реке Бугу, к Пробитому шляху, для отыскания казацких послов. Высланный отряд встретил на своем пути 13 человек турок и, взяв их в плен, продолжал дальнейший путь, не известив о том Зборовского. А Зборовский между тем, запасшись рыбой и дичью на морских островах, продолжал свой путь все еще по лиману Днепра, не вступая в Буг. Не предвидя никакой опасности, Зборовский поднимался по реке вверх, как вдруг ранним утром какого-то дня увидел перед собой турецкий флот из девяти галер и множество лодок. Не решаясь вступить в битву, спутники Зборовского поспешили пристать к берегу. Турки готовы были погнаться вслед за казаками, но вследствие мели на реке не могли этого сделать. Одна из галер, погнавшаяся за казаками, села на мель и ограничилась тем, что выстрелила из пушки в лодку, где находился Зборовский, и пушечным ядром убила одного казака. Тогда казаки бросились было к этой галере, чтобы взять ее на абордаж, но к ней поспешили другие суда, и турки, стрелявшие из них в казацкие чайки, причинили им такой вред, что казаки поторопились подойти к правому берегу реки, оставить возле него свои незатейливые лодки и залечь в ямах, вырытых дикими кабанами в береговых песках. Находя число ям недостаточным для всего войска, казаки немедленно приступили к рытью новых земляных укреплений. Видя это, турки решили зайти в тыл казакам и для этого отделили от себя две галеры, которые направились к правому берегу реки на две мили ниже казацкой лежки. Казаки, заметив маневр своих врагов, поспешно захватили со своих лодок съестные припасы и бросились в степь. Зборовский, видя это, стал останавливать казаков и упрекать их в отсутствии мужества: "Вам ли так поступать, когда все народы уверены, что в мужестве никто не сравнится с вами?"
Между тем турки уже успели выбраться на правый берег реки и обойти казаков. Но нападение их было неудачно, и они с уроном бросились в Днепр.
Отбившись от турок, казаки взяли направление вдоль берега днепровского лимана к устью Буга и тут попали в перекрестный огонь: с поля на них напирали татары, с реки преследовали турки. Казаки хотели избежать, по крайней мере, турецкой флотилии и, в ночное темное время, решились сделать движение назад, обойти тыл турецкого флота и поспешно пробраться вперед в реку Буг. Но этот маневр оказался очень неудачным, и смельчаки поплатились собственной свободой вместе с провизией и лодками. Зборовскому оставалось всего лишь восемь лодок, в которых лежали раненые казаки, да немного съестных припасов, и с этими остатками флота он добрался до устья Буга. Зато положение его здесь оказалось более чем печально: продовольственные припасы все были съедены, рыболовные снасти затеряны, а в окружающей местности, представлявшей собой полную пустыню, – ни зверей, ни дичи никакой. Единственной отрадой для Зборовского было то, что у устья Буга он нашел свой конный отряд, который следовал за ним по правому берегу Днепра. Силы Зборовского увеличились до 2500 человек, но зато вопрос о продовольствии оставался по-прежнему безнадежным; оставалось только съесть лошадей, чтобы не умереть от голода.
Истребив несколько штук лошадей, Зборовский нашел за лучшее оставить главную массу своего войска у реки Буга, а самому броситься в степь к Пробитому шляху и искать там молдавских послов. Но вместо послов он нашел здесь одни следы какой-то стоянки и ни одного степного зверя, которым можно было бы утолить страшное чувство голода. Единственной пищей для Зборовского и его спутников были желуди, кое-где попадавшиеся им на пути. После долгих скитаний Зборовский набрел на посланный им к молдавским послам отряд казаков на каком-то Кривом шляхе и нашел его в таком же печальном положении, как и собственную дружину: отряд нигде не видал молдавских послов, долго скитался по диким степным местам, претерпел большие муки от голода и решил атаковаться среди степи и ждать прибытия гетмана. Единственным богатством этого отряда были рыболовные снасти, которыми тотчас и завладели спутники Зборовского. Но едва успели голодные казаки несколько подкрепиться пойманной рыбой, как вдруг разнеслась весть, что где-то невдалеке показался отряд молдавской конницы, и Зборовский немедленно стал собираться к тому, чтобы ударить на молдаван и отбить у них съестные припасы. Но неудача и здесь преследовала казацкого вождя: молдавский отряд так же внезапно исчез, как и внезапно показался.
После целого ряда неудач Зборовскому оставалось вернуться к главной массе своего войска, стоявшей у Буга, и втуне оставить все свои замыслы, что и было им сделано. Вернувшись к Бугу, он нашел своих казаков в самом печальном положении: они ели оленьи копыта, ели рога и давние, валявшияся по степи, кости диких животных. Тогда Зборовский довел своих казаков до Саврана и Брацлава, а сам вернулся на родину. Но на родине казацкого гетмана ждал печальный конец: агитация Зборовских против короля и вражда к ним их противников Замойских были причиной того, что Самуил Зборовский был схвачен Яном Замойским и, по воле короля, казнен за замковыми воротами Кракова 26 мая 1584 года.
Глава 4
Нападения казаков на крымские владения. Жалобы крымского хана на казаков королю Стефану Баторию. Посольство, отправленное Баторием к низовым казакам, дворянина Глубоцкого и расправа казаков с королевским посланцем. Поход казаков с атаманом Орышовским на крымские улусы и мирные предложения их хану Ислам-Гирею. Действие преемника Ислам-Гирея. Взятие казаками крепости Очакова и разграбление берегов Крыма. Действие преемника Ислам-Гирея, Казы-Гирея, против казаков. Политика московского правительства в отношении запорожских казаков, разгром казаками турецких городов Козлова, Аккермана и Азова и погоня турок за казаками. Радость в Москве по поводу успеха казаков на Черном море. Жалобы султана польскому королю на казаков и меры короля Сигизмунда III для укрощения их
Расставшись с Самуилом Зборовским, низовые казаки все внимание свое обратили на турецкие и крымские владения и с особенной настойчивостью стали беспокоить их своими нападениями. Так, в 1584 году они разорили Тятин, за что турки ограбили у Адрианополя шталмейстера польского короля.
Крымский хан потребовал от короля Стефана Батория, чтобы он укротил низовых казаков в их набегах на Крым. По этому требованию Стефан Баторий в 1585 году послал на Низ своего дворянина Глубоцкого (иначе Глембоцкого) уговорить казаков не делать нападений на Крым и тем не быть причиной разрыва мирного договора Польши с Крымом. Низовые казаки на это требование отвечали тем, что утопили Глубоцкого в Днепре.
В это время, а именно в конце 1585 года, у казаков гетманом был князь Михайло Евстафьевич Ружинский, находившийся вместе с братом своим, Кириком Евстафьевичем, на Запорожье. Виновниками убийства Глубоцкого оказались 11 человек низовых казаков, которые присланы были, по распоряжению князя Михайла Ружинского, в Киев к воеводе князю Воронинскому для содержания их под стражей впредь до королевского суда над ними. Князь Воронинский, поставленный в щекотливое положение между казаками, с которыми он, как всякий пограничный староста, имел более приязненные, чем враждебные отношения, и своим королем, которому он обязан был повиновением и от которого зависело его положение, поспешил отправить присланных казаков киевскому войту и радцам. Но войт и радцы, находясь в таком же положении, как и сам воевода, отказались принять преступников, за неимением крепкой тюрьмы при городской ратуше, а занесли свой протест в житомирские замковые книги, так как сделать запись о том в книги киевского замка им не было позволено, как не было позволено и посадить преступников под стражу в замок, чем, как пишет Кулиш в "Истории воссоединения Руси", и воспользовались казаки, бежав из Киева.
Не обращая внимания ни на повеления короля, ни на препятствия со стороны гетмана, низовые казаки, с атаманом Яном Орышовским, в 1585 году два раза ходили походом на крымские улусы, взяли нескольких человек татар и захватили больше 40 000 лошадей и разного скота. Однако, побив татар и пограбив их, казаки вслед за тем, от имени Орышовского и всех других атаманов, отправили к хану Ислам-Гирею четырех своих посланцев с предложением мира и собственных услуг: "Прислали нас (четырех казаков) атаманы днепровские, чтобы ты, государь, их пожаловал, с ними помирился и давал им свое жалованье, атаманы же и все черкасы тебе хотят служить: куда пошлешь на своего недруга, кроме литовского короля, и они готовы". На это предложение Ислам-Гирей, недавно испытавший нападение низовых казаков и, вероятно, уже в то время знавший истину, что худой мир лучше доброй ссоры, отвечал своим согласием: "атаманов и всех черкас рад жаловать, и как они будут мне надобны, то я им тогда свое жалованье пришлю, и они бы были готовы".
Однако скоро оказалось, что низовые казаки вместо дружбы с мусульманами внесли в их пределы снова войну: они взяли город Очаков, на правом берегу Днепра, потом, в 1588 году, собравшись в числе 1500 человек, сели в лодки, вошли днепровским лиманом в Черное море и, пристав к крымскому берегу, в так называемую Туптархань, между Перекопом и Козловом, разграбили тут 17 татарских селений. Нужно думать, что такие смелые действия казаков против татар вызваны были слухами о намерении Москвы воевать с Крымом и об отправлении русских ратных людей на Дон, на Волгу и на Днепр. Как бы то ни было, но весть о погроме казаками Крыма дошла до турецкого султана Амурата, и он так разгневан был за это на хана Ислам-Гирея, что грозил ему, в случае повторения нового набега казаков, изгнанием из Крыма. Ислам-Гирей, ожидая нового нападения казаков на Крым, трепетал за свое существование, но в этом же году он скончался и тем предупредил решение падишаха.
Преемник Ислам-Гирея, Казы-Гирей, выступил ярым противником низовых казаков и через них – врагом Речи Посполитой, но зато другом московского царя. Сделавшись ханом, Казы-Гирей снесся с московским царем Федором Ивановичем по поводу его намерений относительно войны с крымцами и получил от него на этот счет такой ответ, приведенный Соловьевым в "Истории России": "Прежде, как был на крымском юрте Ислам-Гирей, то мы послали свою большую рать на Дон и на Волгу со многими воеводами, а идти им было с царевичем Мурат-Гиреем на царя Ислам-Гирея за его неправды. Да и на Днепр за пороги к князю Кирику Ружинскому и к князю Михайлу Ружинскому, к атаманам и черкасам, послали мы голов, Лихарева и Хрущова, и велели им идти со всеми черкасами на Крым, но когда услыхали мы, что ты воцарился, то поход отложили, и послали к тебе языка-татарина, которого прислали к нам с Днепра головы Лихарев и Хрущов и князья Ружинские".
Но и сам царь в это же время имел причины быть недовольным на запорожских казаков. По смерти короля Стефана Батория казаки, проживавшие в Каневе, Черкассах и Переяславе, внезапно явились в город Воронеж и объявили воронежскому воеводе, что они собрались, вместе с донцами, воевать против татар и потому просят дать им время отдохнуть и покормиться в Воронеже. Воевода, не подозревая никакой хитрости со стороны казаков, поместил их в остроге города и приказал выдать корм. Но когда настала ночь, казаки неожиданно зажгли город и, истребив во время пожара много людей, ушли назад. Царь обратился с жалобой на казаков к киевскому воеводе, князю Острожскому, и воевода дал по этому поводу такой ответ: "Паны радные писали к князю Александру Вишневецкому, велели ему схватить атамана запорожского, Потребацкого с товарищами, которые сожгли Воронеж; паны грозили Вишневецкому, что если он не переловит казаков, то поплатится головой, потому что они ведут к розмирью с государем московским. Вишневецкий Потребацкого схватил и с ним 70 человек казаков".
Несмотря на это, Москва все-таки старалась ладить с запорожскими казаками. Так, отправляя вслед за этим гонца Петра Зиновьева в Крым, правитель Московского государства Борис Годунов прежде всего должен был обезопасить своего гонца от низовых казаков и потому дал ему относительно их такой наказ, цитируемый также Соловьевым: "Как пойдет Петр с Ливен, и будет известие, что пришли на Донец с Днепра, из Запорожья, черкасы, Матвей Федоров с товарищами, и стоят смирно и государевым людям от них нет никакой обиды, то Петру посылать наперед от себя станицу к запорожским черкасам и велеть про себя сказать, что есть с ним от государя ко всем им, казакам, грамота и речь, и Матвей бы Федоров и товарищи его с ним, гонцом, виделись, и черкасам своим всем по всему Донцу заказали бы, чтоб они над Петром и над крымскими гонцами и над провожатыми их ничего не сделали, а он, Петр, идет в Крым с крымскими гонцами легким делом наскоро, и поминков (подарков) с ним ничего не послано. Да как с ним атаманы и молодцы запорожские съедутся, и Петру от государя поклон им исправить и грамоту от государя подать; а говорить им от государя, чтоб они его, Петра, и крымских гонцов пропустили и провожатых ничем не тронули, а государево к ним жалованье будет сейчас же с государским сыном боярским. А государь, увидя их перед собой службу, пришлет к ним на Донец свое жалованье".
Запорожские черкасы московским и крымским гонцам ничего дурного не сделали, зато от своих видов на Крым они нисколько не думали отказываться. В 1589 году они выбрались в открытое море и близ города Козлова взяли один турецкий корабль. Вслед за тем, как пишет Соловьев, 800 человек черкас, с атаманом Кулагой во главе, выйдя в море на малых стругах, ночью ворвались в город Козлов, забрали лучшие товары в лавках, жидов и турок, бывших в городе, частью побили, частью с собой забрали, но тут же, в самом посаде города встретились с калгой Фети-Гиреем, учинили жестокий бой с ним, во время которого поплатились убитым атаманом Кулагой и тридцатью пленными товарищами, после чего ушли прочь из города. За ними погнался было сам хан Казы-Гирей, но они поспешно ушли из Козлова и вслед за тем сделали набег на города Аккерман (Белый город) и Азов, где пожгли посады, взяли в плен 300 туземцев и избили нескольких человек, приезжих с товарами бухарцев.
Весть об этом походе казаков скоро долетела в самый Константинополь, и султан распорядился прислать к устью Днепра три морских судна, по 50 человек янычар в каждом, снабдив каждое судно "огненным боем" и четырьмя пушками и обещав к трем каторгам прислать еще пять; начальникам судов падишах приказал зорко следить за выходом казаков устьем Днепра в море, а крымскому хану предписал идти на польско-литовские земли для отмщения полякам за набеги в Крым казаков. Вероятно, этот самый поход казаков в 1589 году разумеет и историк Турции Гаммер, рассказывающий о разорении казаками городов Аккермана, Тягина и Оди, за которые турецкий султан заносил жалобу на казаков польскому королю.
В Москве к этим вестям отнеслись с особенной радостью и втайне старались поощрять низовых казаков в их походах против татар. Так, в апреле 1589 года приказано было Афанасию Зиновьеву, отправленному на речки Донец и Оскол "для проведывания там о хане", отправить к запорожскому атаману Матвею с товарищами посланца и через него узнать, оберегает ли атаман станичников, сторожей, путивльских казаков и севрюков государевых, стоящих по Донцу, пропускает ли крымских гонцов, будет ли он прям государю и станет ли защищать государево дело. Если проведает, что казаки и атаман Матвей с товарищами прямы, то Афанасий Зиновьев должен промышлять над крымскими людьми.
Исполняя в точности данный наказ, Зиновьев отыскал казацкого атамана Матвея на речке Донце, увидел, что он служит "прямую" государю службу, и передал от него государю челобитную о пожаловании казакам продовольствия, так как они, за недостатком пропитания, ели все, что попадалось им под руку, даже разные травы. Государь, узнав об этом, послал казакам запасы муки, толокна и 100 рублей денег для раздела на 620 человек товарищей, а кроме того, особые подарки атаманам.