Ещё до недавнего времени спорили историки, кто же приказал расстрелять царскую семью и их прислугу, обезобразить до неузнаваемости и отвезти в ближайшую шахту.
Свидетелей кровавой акции было достаточно. Трагическая ночь детально документирована. Но дальнейшие следы терялись во мгле. Где-то в болотах вблизи города погребены трупы, которые искали молодые свердловчане, интенсивно занимавшиеся делом убийства царя, его жены, четырёх дочерей и больного наследника трона царевича Алексея.
В городе, где умер последний русский царь, просыпается русская совесть.
"Не кажется ли вам, что факт убийства семьи Романовых используется сейчас для обвинения большевиков не просто не в гуманности, а в кровожадности, для создания ореола святости вокруг царской семьи?" - спрашивает корреспондент у Олега Платонова, автора книги "Цареубийцы" и многочисленных публикаций о расстреле в Екатеринбурге.
Действительно, у некоторых это вызывает недоумение. Во время английской революции был же казнён король Карл I, но одной из значительных исторических фигур Англии считается не обезглавленный король, а вождь английской революции Оливер Кромвель. А взять Великую французскую революцию? Вроде как ни один из казнённых монархов к лику святых тоже не причислялся. Да нередко и сами монархи ради престола (и не только) убивали и детей соперника, и друг друга.
Ореол святости царской семьи имеет иной характер, считает О. Платонов, поскольку у неё естественная природа. Царь и его семья были для русских не просто людьми, а высшими выразителями российской государственности, державности. Ореол святости царской семьи - это ореол высокой идеи Святой Руси, величайшие духовно-нравственные ценности которой мы находим в православной этике, русской иконе, труде как добродетели, взаимопомощи и самоуправлении русской общины и артели - в общем, в той структуре бытия, где духовно-нравственные ценности жизни преобладали над материальными, где целью жизни было не потребление, а преображение души. Злодейское убийство царской семьи рассматривается писателем как сознательное уничтожение тех начал, которые были и будут для русских людей всегда святы, хранятся вечно в родовом сознании, психологии народа и, быть может, закреплены в них генетически.
По мнению О. Платонова, до убийства (слово "казнь" здесь не подходит, ибо казнь совершается законно и по суду) царской семьи в России существовала большая вероятность установления конституционной монархии в том виде, в каком она существует в современной Англии или Японии. Во всяком случае, многие полагают, что не будь этого убийства, история России пошла бы иначе. Опросы населения показывают, что уже сегодня почти две трети наших соотечественников считают убийство царской семьи преступлением, которое нельзя оправдать. А две трети считают, что убийство спровоцировало Гражданскую войну, разрушило мораль. Как реальные политики, продолжает интервью автор "Цареубийц", тогдашние руководители Совнаркома и ВЦИК понимали, что их власть не носила законного характера, а была захвачена путём военного переворота, причём при условии довести страну до Учредительного собрания. Ведь недаром вплоть до начала 1918 года их правительство называлось Временным рабоче-крестьянским правительством. Первое заседание Учредительного собрания показало, что большевиков поддерживало не больше четверти населения, и тогда собрание было разогнано, а прилагательное "временное" исчезло из названия большевистского правительства. Вот тогда и встал вопрос об убийстве последних законных представителей государственной власти, и недаром первым был убит Михаил Романов, так как он отрекался от престола временно, до решения Учредительного собрания, и поэтому мог законно претендовать на власть. Следовательно, убийство царской семьи было организовано и исполнено людьми, патологически ненавидевшими Россию, её святыни, считавшими, что русский народ живёт не так, как надо жить, теми самыми, которые потом разрушали русские церкви, жгли русские иконы и книги.
До 1989–1990 годов в исторической литературе утверждалось, что приговор о расстреле царской семьи вынес президиум Уральского облсовета по своей собственной инициативе, без предварительного согласования с центром и тем более без его указания, центр был поставлен в известность об этом только после приведения приговора в исполнение. В доказательство цитировали телеграмму: "Председателю Совнаркома тов. Ленину, председателю ВЦИК тов. Свердлову. Из Екатеринбурга, у аппарата президиум обл. Совета рабоче-крестьянского правительства. Ввиду приближения неприятеля к Екатеринбургу и раскрытия ЧК большого белогвардейского заговора, имевшего целью похищение бывшего царя и его семьи (документы в наших руках), по постановлению президиума областного Совета в ночь на 16 июля расстрелян Николай Романов. Семья его эвакуирована в надёжное место. По этому поводу нами выпускается следующее извещение: ввиду приближения контрреволюционных банд к красной столице Урала и возможности того, что коронованный палач избежит народного суда (раскрыт заговор белогвардейцев, пытавшихся похитить его самого и его семью, и найденные компрометирующие документы будут опубликованы), президиум областного Совета, исполняя волю революции, постановил расстрелять бывшего царя Николая Романова, виновного в бесчисленных кровавых насилиях против русского народа. В ночь на 16 июля 1918 года приговор этот приведён в исполнение. Семья Романова, содержавшаяся вместе с ним под стражей, в интересах общественной безопасности эвакуирована из города Екатеринбурга. Президиум облсовета. Просим ваших санкций редакции данного документа. Документы заговора высылаются срочно курьером Совнаркому и ЦИК. Просим ответа экстренно. Ждём у аппарата…"
В этой телеграмме - всё ложь. И дата расстрела (на самом деле - в ночь на 17 июля). И раскрытие большого белогвардейского заговора, якобы имевшего целью похищение царя (представленные в Совнарком и ЦИК документы оказались сфальсифицированными, роль белогвардейского офицера, вступившего в тайную переписку с царём, ловко сыграл умело подобранный чекист, сносно владевший французским языком, - Пинхус Лазаревич Войков). И эвакуация царской семьи (главный исполнитель её убийства комендант Ипатьевского дома Я. Юровский оставил несколько страничек машинописного текста с описанием леденящих душу подробностей того, как в подвале докалывали штыками истекавших кровью детей).
Белобородов, Голощёкин и другие члены президиума облсовета, поехавшие на телеграф для переговоров по прямому проводу с центром, качнулись к выползавшей из аппарата узкой ленте, на которой черточками и точками замаскировались чеканные, почти металлические звуки голоса Свердлова. Все облегчённо вздохнули: Яков Михайлович не сомневался, что решение Уралсовета будет одобрено президиумом ВЦИК, который соберётся сегодня же.
Так и произошло. Сообщение о расстреле последовало от центральной власти, которая сообщила всему миру успокоительную ложь о том, что расстрелян один Николай, его семья эвакуирована из города. До конца июля продолжались официальные переговоры об отъезде семьи убитого Николая II за границу. Дом Ипатьева охранялся по-прежнему, как будто там кто-то находился. В 20-х числах июля Голощёкин в поезде на Петроград вёл разговор о царской семье. И явно с намерением, чтобы его "подслушали", произнёс такую фразу: "Теперь дело с царицей улажено". В том смысле, что она жива и находится в надёжном месте. А в это время останки пятерых несчастных детей, обезображенных до неузнаваемости соляной кислотой, облитых бензином и потом сожжённых, лежали на дне заброшенной шахты, заваленной землёй и хворостом.
Ложь жила недолго. Занявшие Екатеринбург колчаковцы создали следственную комиссию. Бывший следователь по особо важным делам Омского суда Н.А. Соколов повёл дело умело и быстро. Были найдены два кострища, в которых обнаружили обгоревший изумрудный крест, бриллиант, военную пряжку детского размера, корсетные планшетки, много пуговиц и крючков. Сличение с вещами, обнаруженными в Ипатьевском доме, показало: те же пряжки, те же пуговички, петли, крючки! Следствие установило: трупы были вывезены в район заброшенных шахт, раздеты, облиты бензином и соляной кислотой и сожжены.
Основываясь на допросах свидетелей, ушедший с остатками разбитых белогвардейских частей за границу Соколов в 1925 году выпустил в Берлине книгу "Убийство царской семьи", где подробно воссоздал более-менее полную картину расправы в подвале Ипатьевского дома и уничтожения следов за городом, в глинистых ямах, наполненных грязной водой. Эта книга, выпущенная в "самиздате", имела хождение и среди ограниченного круга наших сограждан. Описание чудовищной ночи вызывало отвращение, прочитанному не хотелось верить, тем более, что автором был враг революции, белоэмигрант.
В советской исторической литературе избегали подробностей, связанных с убийством последнего русского царя и его семьи. Для этого использовали туманную, но спасительную формулу: расстреляны по решению президиума Уралсовета в связи с приближающейся угрозой захвата города белыми. Более того, сам факт убийства всей царской семьи был признан только в середине двадцатых годов. До этого времени слухи внутри страны на данную тему расценивались как антисоветская пропаганда и преследовались вплоть до расстрела. Известен случай, когда в 1920 году по обвинению в клевете были расстреляны несколько эсеров - за распространение слухов об убийстве большевиками царской семьи. Предполагалось даже в случае открытия злодейства обвинить в нём левых эсеров и организовать судебный процесс.
Но вот сенсация: кинодраматург и писатель Эдвард Радзинский, давно занимающийся историей Николая II, неожиданно обнаружил таинственно исчезнувшие в 1940 году листки, написанные для знаменитого русского историка М.Н. Покровского руководителем расстрела последнего русского царя и его семьи Я.М. Юровским через два года после кровавой драмы в Екатеринбурге. В 1927 году Юровский, названный историками Мельгуновым "самым отпетым преступником", а Сиднеем Гибсом - "хладнокровным палачом", передал в Музей Революции маузер и кольт, из которых он добивал членов царской семьи, метавшихся по подвальной комнате Ипатьевского дома. В хранилище этого музея попали и машинописные странички с рассказом о чудовищном преступлении. В 1940 году при невыясненных обстоятельствах все бумаги Юровского и оба револьвера были изъяты. По мнению некоторых исследователей, готовилась гигантская мистификация. Событиям в Екатеринбурге предполагалось дать новую трактовку, согласно которой справедливый приговор в отношении кровавого царя привёл в исполнение простой русский рабочий, пролетарий. И статиста на эту роль подыскали - русского Ермакова. Уж больно невыгодно было выставлять личность Юровского Янкеля Хаимовича, выходца из семьи сосланного за кражу в Сибирь.
Странички, написанные Янкелем Хаимовичем для историка Покровского, не только воссоздают жуткие подробности бесчеловечной расправы над пятью беззащитными детьми, на глазах которых убили их родителей, но и прямо указывают источники, откуда поступило указание об уничтожении царской семьи. Вот они, эти строки: "16.7. была получена телеграмма из Перми на условном языке, содержащая приказ об истреблении Романовых. 16-го в шесть вечера Филипп Голощёкин предписал привести приказ в исполнение. В 12 часов должна была приехать машина для отвоза трупов…"
Телеграмма пришла из Перми. Но ведь тогда пермские органы подчинялись Уралсовету, находившемуся в Екатеринбурге и, следовательно, не могли ему приказывать. Значит, приказ через Пермь шёл из Москвы. От кого?
В 1988 году журнал "Урал" публикует каким-то чудом сохранившуюся рукопись В.В. Яковлева, которому была поручена уникальная по своей значимости политическая операция - перевозка бывшего царя и его семьи из Тобольска, в котором они находились с августа 1917 года, на Урал, в Екатеринбург. Яковлев был известным боевиком в революцию 1905–1907 годов, участвовал в нападениях на почтовые поезда, в которых перевозили ценности, крепко дружил со Свердловым. Именно ему, своему доверенному лицу, и поручил Яков Михайлович доставить царскую семью в Екатеринбург. С этой целью Яковлева срочно вызвали в Кремль, сформировали поезд специального назначения, придав ему автомобили и даже броневики. По всему пути следования от Москвы до Тюмени дали срочную телеграмму, предписывающую пропускать этот поезд вне всякой очереди и оказывать комиссару Яковлеву всяческое содействие. Яковлев справился с порученным ему нелёгким делом, о чём председатель президиума Уралсовета Белобородов доложил телеграммой лично Свердлову. Это было в конце апреля 1918 года.
А 4 июля из Екатеринбурга в Москву по срочному вызову Якова Михайловича отбывает Голощёкин. Назад он возвратился 12 июля. Смещается прежний комендант Ипатьевского дома Авдеев, который заменяется преданным и надёжным Юровским. Янкель Хаимович сменяет значительную часть караула, во внутреннюю охрану вводит "интернационалистов" из числа бывших военнопленных, плохо знающих русский язык. Из посторонних лиц в дом допускается только Голощёкин.
Почти неделю провели близкие друзья в приятных беседах. Всё это время Голощёкин жил на квартире Свердлова. Обсуждались варианты ликвидации царской семьи. В день возвращения из Москвы в здании Волжско-Камского банка заседал Уральский совет. Председательствовал Белобородов, когда-то служивший мальчиком на посылках у боевиков, возглавляемых Свердловым, пойманный ими на краже крупной суммы денег и расстрелянный в 1938 году соратниками. Уралсовет решает участь царя и его детей. Указание председателя ВЦИК исполнено - всех приговаривают к расстрелу.
Неоднократно нам жизнь доказывала, что всё тайное непременно становится явным. Одной из сенсаций международного аукциона "Сотбис" стала вот эта адресованная секретарю Совнаркома Горбунову зашифрованная телеграмма от 17 июля 1918 года: "Москва, Кремль. Скажите Свердлову, всю семью постигла та же участь, что и её главу. Официально семья погибнет в эвакуации". Телеграмма подписана Белобородовым. В 1990 году она воспроизведена журналом "Студенческий меридиан".
Точно так же, по нотам, были разыграны и остальные акты трагедии по уничтожению родственников царя. В течение двух недель всех их подвергли физическому истреблению, независимо от того, где они находились - в Москве, Петрограде, Перми, Екатеринбурге, Алапаевске. Учинив кровавые расправы, схоронили так, чтобы никто и никогда не нашёл их останков. Всё делалось одинаково, по одному сценарию.
Сотворив своё гнусное дело, убийцы, глядя на ещё тёплые трупы, начали грабёж. В Свердловском партархиве хранилась стенограмма встречи Юровского со старыми большевиками в 1934 году. Янкель Хаимович, в то время занимавший крупный пост в Москве (и это с его полутора классами образования), рассказывал, как после убийства царской семьи они, чтобы развлечься, надевали военные мундиры царя и весело маршировали. Много вещей и одежды было роздано родственникам подручных убийства. Некоей Голубевой, казначейше при исполкоме, Голощёкин подарил пуховую подушку царицы и женские ботинки на пуговицах очень хорошей мягкой кожи. Не забыли и своих высоких покровителей в Москве. В белокаменную, кроме золота и бриллиантов, направили три вагона вещей царской семьи. В них потом блистали жёны наркомов и члены их семей.
Тему причастности Свердлова к расстрелу царской семьи затрагивал и Троцкий. В его книге "Дневники и письма", вышедшей в 1990 году в Нью-Йорке, есть запись от 9 апреля 1935 года. "Белая печать, - пишет Лев Давидович, - когда-то очень горячо дебатировала вопрос, по чьему решению была предана казни царская семья… Либералы склонялись как будто к тому, что Уральский исполком, отрезанный от Москвы, действовал самостоятельно. Это не верно. Постановление было вынесено в Москве. Дело происходило в критический период Гражданской войны, когда я почти всё время проводил на фронте, и мои воспоминания о деле царской семьи имеют отрывочный характер. Расскажу здесь, что помню.
В один из коротких наездов в Москву - думаю, что за несколько недель до казни Романовых, - я мимоходом заметил в Политбюро, что ввиду плохого положения на Урале следовало бы ускорить процесс царя. Я предлагал открытый судебный процесс, который должен был развернуть картину всего царствования (крестьянская политика, рабочая, национальная, культурная, две войны и пр.); по радио (?) ход процесса должен был передаваться по всей стране; в волостях отчёты о процессе должны были читаться и комментироваться каждый день. Ленин откликнулся в том смысле, что это было бы очень хорошо, если бы было осуществимо. Но… времени может не хватить… Прений никаких не вышло, так как я на своём предложении не настаивал, поглощённый другими делами. Да и в Политбюро нас, помнится, было трое-четверо: Ленин, я, Свердлов… Каменева как будто не было. Ленин в тот период был настроен довольно сумрачно, не очень верил тому, что удастся построить армию… Следующий мой приезд в Москву выпал уже после падения Екатеринбурга. В разговоре со Свердловым я спросил мимоходом:
- Да, а где царь?
- Кончено, - ответил он, - расстрелян.
- А семья где?
- И семья с ним.
- Все? - спросил я, по-видимому, с оттенком удивления.
- Все! - ответил Свердлов, - а что?
Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.
- А кто решал? - спросил я.
- Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях.
Больше я никаких вопросов не задавал, поставив на деле крест. По существу, решение было не только целесообразно, но и необходимо. Суровость расправы показывала всем, что мы будем вести борьбу беспощадно, не останавливаясь ни перед чем. Казнь царской семьи нужна была не просто для того, чтобы запугать, ужаснуть, лишить надежды врага, но и для того, чтобы встряхнуть собственные ряды, показать, что отступления нет, что впереди полная победа или полная гибель. В интеллигентских кругах партии, вероятно, были сомнения и покачивания головами. Но массы рабочих и солдат не сомневались ни минуты: никакого другого решения они не поняли бы и не приняли бы. Это Ленин хорошо чувствовал: способность думать и чувствовать за массу и с массой была ему в высшей мере свойственна, особенно на великих исторических поворотах…
В "Последних новостях" я читал, уже будучи за границей, описание расстрела, сожжения тел и пр. Что во всём этом верно, что вымышлено, не имею ни малейшего представления, так как никогда не интересовался тем, как произведена была казнь и, признаться, не понимаю этого интереса".
И следующая запись - от 10 апреля: "Сегодня во время прогулки в горы с Наташей (день почти летний) я обдумывал разговор с Лениным по поводу суда над царём. Возможно, что у Ленина, помимо соображения о времени ("не успеем" довести большой процесс до конца, решающие события на фронте могут наступить раньше), было и другое соображение, касающееся царской семьи. В судебном порядке расправа над семьёй была бы, конечно, невозможна. Царская семья была жертвой того принципа, который составляет ось монархии: династической наследственности".
В этой же книге, несколько позже, ссылаясь на мемуары Беседовского, Троцкий возлагает вину за цареубийство только на Свердлова. Правда, в сообщники ему даёт Сталина.