- несерьезных - 28, [47]
- неверных - 154,
- запоздалых - 17.
В заключение комиссия, производившая обследование, пишет: "Столь ничтожный процент удовлетворительных сведений комиссия признает фактом, свидетельствующим о серьезных недочетах в организации и деятельности названного Бюро (гр. Игнатьева). Успех работ при существующей организации дела Бюро совершенно не отвечает ни задачам, возлагаемым на него, ни особо крупным суммам, отпускаемым на его содержание".
Полковник Кривенко, находившийся в составе русской военной миссии при французской главной квартире, по поводу работы Бюро Игнатьева писал 26 сентября 1917 г. в Ген. штаб: "...Считаю лишь нужным, ввиду серьезности вопроса, отметить, что разведывательный материал этого Бюро, посылаемый, между прочим, в главную французскую квартиру, остается там в нераспечатанных конвертах за бесполезностью...".
Не лучше обстояло дело и с остальными русскими разведывательными организациями.
Николаи пишет, что русская разведка занималась также организацией в Германии революционного движения, убийств, саботажа, взрывов и т. д. Николаи в данном вопросе, по-своему, прав; попытки такого рода действительно имели место, и кончались весьма печально... для русского же Генштаба. Вот наиболее крупные из такого ряда попыток:
В конце 1916 г. у переводчика Ставки главковерха капитана Брагина возник план об организации революционного движения в Германии. План этот был построен очень широко, вплоть до издания подпольных газет, листовок, агитации на заводах, создания типографий, коммерческих предприятий, банков и т. д. и т. д. На проведение этого плана в жизнь Брагин требовал всего только... 40.000.000 руб. в год. Проект, несмотря на всю его абсурдность, был всеми инстанциями принят, и Брагин Должен был приступить к проведению его в жизнь. Но начальник Ген. штаба Аверьянов нашел сумму чересчур крупной и предложил Брагину кое-что сбавить. Тот наотрез отказался. Тем временем грянула февральская революция, и проект Брагина [48] таковым и остался.
После февральской революции московский профессор Р. И. Вонгловский подал докладную записку командующему войсками Московского военного округа, в которой предлагал учредить специальный комитет по обработке в "революционном" духе австрийских и германских военнопленных и после обработки тем или иным путем сплавлять их на родину с поручением вести там революционную пропаганду. Докладная записка дошла до самого Керенского, получила его одобрение и на том и остановилась.
Наконец, третья авантюра - по "революционной" (?) обработке Турции - была сделана штабом Одесского военного округа в 1916 г. Эта "революционная" обработка в своей программе имела: "избиение германского состава и преданных немцам младотурок, взрывы мостов, линий жел. дорог, туннелей, складов огнестрельных припасов, поджоги провиантских и вещевых складов, препятствование своевременному подвозу огнестрельных и продовольственных припасов и т. д.". В программе предусматривалась также соответствующая, ничего общего с революцией не имеющая, агитация среди разных племен, населяющих Турцию.
Выполнитель этого плана, некто Георгий Александрович Фарди, в конце 1916 года донес штабу Одесского военного округа, что его организацией совершены убийства: фон-дер-Гольц-паши, Абдул-паши, фон-Мюнцнер-паши, Ахмед-Заде, Селим-бея; покушения на Энвер-пашу и на Сандерс-пашу; массовые убийства германо-турецких офицеров в Сивасе 15-го июня и т. д. Фарди получил за это 86.900 руб. и впредь требовал в месяц 50.000 руб.
В штабе Одесского военного округа и в Ставке главковерха поверили этой явной лжи Фарди. Он никого не убил, ни на кого не покушался, никого не агитировал, а состоял на службе у Николаи, выкачивал от русской разведки народные деньги и выдавал немецкой контрразведке ее агентов. Но лишь 23 сентября 1917 г. Ставка главковерха узнала об этом от военного агента в Копенгагене Потоцкого. [49]
Более успешно шла работа нынешнего президента одной из республик, появившихся в результате мировой войны. Во время войны этот теперешний президент состоял фактически вербовщиком агентов для русской разведки и руководил разложением армии одной из союзниц Германии. Много стоил он денег русской разведке, но зато и много вреда нанес противнику.
Для агитации Ставкой главковерха в Стокгольме и Румынии было создано под руководством известного польского журналиста, ныне сенатора, Владислава Рабского "пресс-бюро", под названием "Норд-зюд", но результаты его работы были столь ничтожны, а расходы столь велики, что уже в 1916 г. это учреждение было ликвидировано.
Правда, русская разведка имела несколько довольно солидных, как по своему общественному положению, так и по стоимости, агентов, но она не умела заставить их работать, не умела их использовать. Так, например, агентами русской разведки состояли: один из видных генералов теперешней Польши и один из бывших в 1923 г. министров той же Польши (в то время они оба состояли депутатами прусского сейма). Но оба они не давали ничего ценного.
Вот вкратце и в общих чертах картина работы русской глубокой зарубежной военной разведки во время войны. Вряд ли ее можно признать хотя бы удовлетворительной.
Сейчас несколько слов о русской тактической фронтовой разведке. Несмотря на горький опыт русско-японской войны, русский Генеральный штаб по-прежнему верил, что с такой разведкой справится кавалерия. Но уже в начале 1915 г. наступило разочарование, а союзники подсказывали, что нужно вести разведку посредством агентов через линию фронта, заняться агентурным опросом пленных (среди пленных посадить своего агента для подслушивания их разговоров), подслушиванием телефонных переговоров противника и проч.
Этим делом занялись разведывательные отделения штабов фронтов, армий и, отчасти, корпусов. Но и здесь до конца существования царской армии положительных результатов Добиться не удавалось. Главная беда заключалась в отсутствии [50] людей, знающих и любящих это дело и в общей организационной неразберихе. Например, при оставлении русскими войсками Львова, там сошелся стык двух армий. Вербовщики разведывательных отделов этих армий перебивали друг у друга агентов, набивая и цену им, и конечно, развращая их. Такие явления имели место сплошь и рядом. Тратилась уйма денег и губилась масса людей, но результаты были самые мизерные, чтобы не сказать - равные нулю.
Лучше всего об этом говорят следующие цифры по V-ой армии!
За время с 1/XI-1915 г. по 28/VIII-1916 г. было отправлено через фронт в тыл противника 137 агентов, вернулось со сведениями - 23 агента, причем 4 из них принесли важные сведения, 16 маловажные, остальные 3 агента-двойники (работали у немцев); 72 агента совсем не вернулись, 32 агента не прошли фронта. Как видим, результаты самые плачевные.
Немцы учли слабость русской разведки и в этой области и перетянули на свою сторону большинство агентов более ловким и жизненным подходом к ним. Лишь некоторые из таких агентов сознались в этом своим первым хозяевам - русским. Большинство же молчало и передавало немцам верные данные, а русским данные, сфабрикованные немецкой контрразведкой.
Русская военная контрразведка большой опасности для немецкой разведки представлять не могла, ибо она была сравнительно молода (создана лишь в 1911 году; до того военной контрразведкой занималось министерство внутренних дел в лице департамента полиции и жандармских управлений), без опыта и навыков, не имела кадров подготовленного личного состава, вследствие чего, несмотря на антагонизм между Генеральным штабом и министерством внутренних дел, она старалась выезжать на жандармских офицерах. Последние же ударялись в сторону политического сыска и придерживались знакомых им приемов провокаций и наружного наблюдения. О военной разведке они имели в большинстве случаев слабое представление и применяли в борьбе с разведкой приемы охранки, оказавшиеся совершенно непригодными для этой цели. [51]
До чего низок был уровень работников военной контрразведки царского генерального штаба, показывает следующий, рассказанный С. М. Устиновым в его "Записках начальника контрразведки" факт:
"Из Килии я приехал в Измаил, где во главе контрразведки уже стоял переведенный из Сулина капитан П. По сведениям агентуры, действительно через Дунай под видом беженцев из завоеванных немцами местностей в Измаил просачивалась масса шпионов и агитаторов. Воинские части задерживали в камышах Дуная всех без разбора и приводили к нему целыми партиями в 30–40 человек. Как разобрать в этой толпе, кто из них действительно беженец, кто шпион, - мне казалось совершенно невозможным. Но капитан П. был убежден, что нет ничего легче этого. "Шпиона по роже видать", уверял он меня. Рожа, конечно, рожей. Но какой-то агент, бывший пристав в Измаиле, разжалованный (февральской) революцией, убедил его, что германцы своим шпионам для беспрепятственного их возвращения через фронт, ставят на заднице особые клейма, которые он, якобы, сам видел у некоторых сознавшихся шпионов. Капитан П. поверил этой чепухе и потому смотрел не только рожу, но и задницу, отыскивая на ней эту своеобразную визу".
В русской контрразведке было не мало людей, подобных этому капитану П. Сведение личных счетов, выдумывание и раздувшие дел, с целью выслуживания в глазах начальства, добывания орденов, чинов и получения побольше денег на расходы - вот в большинстве случаев главные побудительные импульсы работников царской контрразведки.
Понятно, что такая контрразведка была не очень-то опасной для разведки противника, и он ее мог водить безнаказанно за нос. В этом отношении немцы были неподражаемыми мастерами.
Такова в общих чертах картина организации, построения и работы русской военной разведки до и во время мировой войны. Более основательно и подробно осветить этот вопрос в кратком предисловии невозможно; для этого нужен специальный труд, гораздо более объемистый, чем труд Николаи. По тем же [52] соображениям нам пришлось обойти молчанием вопрос о постановке разведки Антанты, а также не пришлось более подробно остановиться на разведке Германии и союзников.
По тем же причинам мы не имели возможности в настоящий момент выявить и указать на все сознательные или несознательные извращения Николаи фактов и их тенденциозное и одностороннее освещение. Нам пришлось остановиться лишь на более крупных из них.
Все же, несмотря на все указанные выше дефекты, труд Николаи заслуживает того, чтобы с ним ознакомились не только работники разведки, но и командный и политический состав Рабоче-Крестьянской Красной Армии. В этом труде много весьма поучительных фактов и примеров из деятельности разведки или "тайной силы", как ее называет Николаи. Правда, как сказано выше, некоторые из них неточны, или даже неверны, но установить истину довольно легко, хотя бы по мемуарам и воспоминаниям о войне, которых за последние годы появилось довольно большое количество.
К. К. Звонарев.
Москва, март 1925 г. [53]
Предисловие автора
Моему Отечеству - для предупреждения.
Всем, кто хочет помочь ему снова обрести свободу, и кому из-за этого угрожают враги - для учения.
В опубликованном весной 1920 г. описании моей деятельности во время мировой войны я уделил разведывательной службе сравнительно мало места, хотя руководство военной разведкой и борьба со шпионажем в Германии составляли с 1912 г. мою единственную, а во время войны - мою первую и главную задачу в Генеральном штабе.
"Служба прессы", с которою в Германии часто смешивали и смешивают "разведывательную службу", стала одним из отделов Генерального штаба лишь во время войны, до того она никаким учреждением подготовлена не была и не была также взята на себя правительством, а между тем без нее военное командование решительно обойтись не могло.
Если, благодаря этому, только один Генеральный штаб оказался в состоянии накопить опыт в "службе прессы" и оценить роль печати в мировой войне, то в большей мере это относится к разведывательной службе, так как Германия не располагала, подобно своим противникам, единой политической, хозяйственной и военной разведывательной службой, руководимой правительством. Тем самым она как будто отказывалась от использования политического состояния врага и от воздействия путем пропаганды на нейтральные страны, ее разведывательная служба управлялась и использовалась почти исключительно в военном направлении. Поэтому меня неоднократно просили поделиться своим опытом именно в качестве начальника разведывательной службы германского верховного командования. Однако, до сих пор и особенно в то время, когда я составлял упомянутую выше работу я полагал, что от опубликования этого материала следует воздерживаться.
С тех пор события изменили мою точку зрения.
Всюду, и прежде всего в Германии, работа разведки, пышным цветом распустившейся во время мировой войны, в полном разгаре. [54]
За это время успели похвастаться своими успехами в разведке и противники Германии. Однако, они до сих пор избегали снимать покров с той грандиозной военной, хозяйственной и политической организации пропаганды и шпионажа, которой они обязаны своими успехами и в которой они превосходили Германию в течение десятилетий до войны.
Германия не может, к сожалению, претендовать на то, что она своевременно поняла значение разведки и ее развития, что она в достаточной мере считалась с ее политической ролью до и во время войны. Тем более необходимо совершенно открыто признать допущенные ошибки. По-видимому, даже опыт войны не внес в эту область никакой перемены. А то, что Генеральный штаб смог при данных условиях создать или накопить в виде опыта на собственном поле деятельности, вследствие известного исхода войны, для Германии, пошло прахом или осталось неиспользованным.
Если бы исход войны соответствовал жертвам немецкого народа и трудам его военного командования, то Генеральный штаб стал бы весьма настойчиво ходатайствовать перед правительством об использовании этого опыта. Чужая разведка, вместо того, чтобы разъедать основание германского государства и будущее немецкого народа, была бы вновь вырвана с корнем. Всестороннее ознакомление с методами и путями германской разведки нам кажется, поэтому, необходимым как на случай самостоятельного выступления Германии, так и для успешного отражения вражеской разведки.
Это относится также и к тем государствам, которые, не имея собственной разведки, не имеют о ней достаточного представления и не подозревают поэтому, какой опасности подвергается их политическая свобода и национальная независимость со стороны тех могущественных государств, которые вышли из мировой войны настоящими мастерами в деле разведки и порожденной ею политической пропаганды.
Тайна еще более усиливает эту опасность. Поэтому является вполне правильным, чтобы описание было дано именно со стороны Германии, которой пришлось бороться с разведкой, [55] далеко превосходящей ее собственную, и которую, поэтому, она имела случай всесторонне изучить.
Из стран-победительниц Франция особенно заинтересована в замалчивании тех средств, которые способствовали ее победе. Англия же, и прежде всего Америка, должны остерегаться французской разведки, которую они усилили одновременно с усилением военного положения Франции.
Знание того, что происходило в области разведки, необходимо и для историографии мировой войны. Без этого знания история не может вынести своего правильного приговора, точно так же, как и политика не может извлечь всей пользы из опыта мировой войны.
Если я по всем этим причинам решился дополнить мое первое, упомянутое в начале, произведение, то все же могу набросать картину лишь крупными штрихами, так как от этих событий нас уже отделяют годы и, кроме того, я не в достаточной мере располагаю накопленным за время войны громадным количеством фактических данных.
Николаи.
Берлин. Июнь, 1923 г. [56]
I. Историческое развитие
Военное происхождение шпионажа. Франция, как творец военно-политической разведки. Людовик XIV. Фридрих II. Наполеон III. Бисмарк. Упадок германской разведки, выдвижение разведок английской и американской.
Происхождение шпионажа - военное. Хорошая осведомленность, дополненная шпионажем у врага, была всегда и всюду необходимым вспомогательным средством военной борьбы, так как незнание или ошибочное представление о происходящем у врага или о его намерениях грозило неожиданностями, а, отсюда - и потерей сражения, от которого часто зависела судьба государства и народа. Для такой примитивной разведывательной службы достаточно было пары отважных молодцов, на хитрость и надежность которых можно было положиться, которые соблазнялись, по большей части, крупным денежным вознаграждением, и от которых, по исполнении задания, охотно отделывались для того, чтобы скрыть, что слава военного успеха основывалась на успехах хитрости или предательства. Таким путем Наполеон I, благодаря услугам известного шпиона Шульмейстера, быстро и без пролития крови занял крепость Ульм. Но уже этот первый из знаменитых шпионов нового времени испытал на себе всю неблагодарность своего ремесла. Возведенный за свои услуги корсиканцу из баварского контрабандиста в полицей-президенты Вены и владельца замка в Нейдорфе близ Страсбурга, он умер в глубочайшей нужде. Могила его находится на кладбище Сент-Урбан немецкого города Страсбурга, предательски выданного Людовику XIV.
Но только политически слабые или молодые государства могли ограничиваться разведывательной службой в военное время или довольствоваться одной лишь военной разведкой. Уже во время войн Людовика XIV и Наполеоновской эпохи разведка перешла и в область политическую: шпионаж свил себе гнездо в тайных кабинетах дипломатии, и тайная разведка стала составной частью политики.