Генерал Чавчавадзе повел в атаку шесть эскадронов своих драгун, повел на пехоту, перед которой только что отступили пять русских батальонов. Это было почти то, что в мирное время можно назвать самоубийством, и то, что на войне называют самопожертвованием. Ради общей победы. Ради помощи своим боевым товарищам.
Нижегородцы начали атаку подивизионно. Первым пошел вперед пикинерский дивизион полковника Тихоцкого. Турки успели образовать каре, и поэтому пикинерам пришлось выдержать на небольшом расстоянии два залпа в лицо. Затем пикинеры врезались в пехоту и началась кровавая страда. Но батальоны, одни из лучших во всей Анатолийской армии, не давали себя растерзать, сразу же смыкаясь над телами павших, 5-й дивизион поэтому был принужден откатиться назад. А противник тут же построился вновь.
Турки качнулись было вперед, но не успели - Тихорецкого сменил 3-й дивизион майора Петрова Дивизион ворвался сквозь первые ряды ближе к центру - дорогой ценой: на штыках тут же пали оба эскадронных командира капитаны Рязанов и Батиевский Все же несколько человек прорубились до центра каре, включая и прапорщика Дрягилева, получившего за эти минуты шесть ран. Но и дивизион Петрова был отброшен.
Третий дивизион сменил четвертый. Его командир полковник Шульц, еще выезжая на позицию, получил рану в голову: пуля ударила в левый висок, разбила глазную кость и, обогнув череп, остановилась возле правого уха. Однако командир дивизиона нашел в себе силы вновь сесть на коня и встать перед фронтом, показывая пример своим людям. Но потеря крови обессилила его, и он потерял сознание. Его заменил князь Захарий Чавчавадзе.
В тот момент, когда он повел дивизион в атаку, дорогу ему перерезал есаул А.П. Кульгачев с четырьмя донскими орудиями.
* * *
Биография
Кульгачев Алексей Петрович
(05.11.1825–19.03.1904)
А.П. Кульгачев происходил из дворян войска Конского и родился 5 ноября 1825 г. в станице Раздорской, что на кону. Через двадцать лет стал хорунжим конской конно-артиллерийской батареи. Уже через четыре года принял участие в Венгерском походе, где, впервые нюхнув пороха, не ослабел от этого запаха.
После Венгрии - Кавказ, где также зевать не приходилось, а, наоборот, лишь успевать поворачиваться. И - к тому времени уже есаул - Кульгачев успевал. Баш-Кадиклер сделал его имя известным всей армии. А следующее сражение - Кюрук-Аарское - сделает его кавалером ордена Св. Георгий 4-й степени.
В 1855 г. за отличие при штурме Карса, при котором он получил контузию, Кульгачев переводится капитаном в гвардейскую артиллерию. Через два года он - уже подполковник. Во время подавления Польского восстания 1863–1864 гг. за разбитие отряда Копотовича он становится полковником, в 1870 г. - генерал-майором.
Через 8 лет он - командир 13-й кавалерийской дивизии, которая действовала в составе оккупационного корпуса в Болгарии. Затем - командир 6-го армейского корпуса. Так что он попробовал почти все армейские стихии - артиллерию, кавалерию, пехоту. Генерал от кавалерии Кульгачев скончался на 79-м году жизни.
В бою у Кюрук-Дара нижегородцы шестью эскадронами сдержат напор сначала турецкой пехоты, отбросившей своим порывом пять русских батальонов, а затем и совокупный натиск всего правого фланга осман. После боя на сборном месте нижегородцев соберется лишь небольшая кучка уцелевших, которых батальон Эриванского полка, став в ружье, будет приветствовать как начальника, отдавая тем самым им высшую дань воинского уважения.
Уже вся армия знала о бое, выдержанном нижегородцами, о том, что по его накалу никто из них не должен был уцелеть; и ныне чудом живые должны были благодарить свое умение воина, судьбу - и товарищей, которые делали так же, как и они, все что могли.
Кульгачев занимает особое место среди тех, кто бился рядом с драгунами.
Еще в самые первые минуты боя, когда только что прибывшие из России и еще не обстрелянные белевские и тульские пехотные полки, поддались напору штуцерных османских батальонов, Кульгачев вместе с нижегородцами сказал в первый раз в этом бою свое веское слово.
Этот напор грозил опрокинуть весь русский левый фланг, что было равносильно общему поражению. Главнокомандующий князь Бебутов писал в донесении: "Момент был критический; но тут стоял непобедимый Нижегородский драгунский полк", который, "жертвуя в минуту необходимости всеми правилами тактики, в шестиэскадронном составе, без артиллерии, ринулся на целую линию штуцерных батальонов".
Штуцерных - значит вооруженных особыми ружьями-штуцерами, более дальнобойными и более скорострельными. А следовательно, и более губительными. В атаку на них и ринулись нижегородцы. Действительно, без артиллерии.
Вначале. Но она их догнала - Кульгачев с орудиями своего дивизиона по собственной инициативе подскакал под сильным ружейным огнем к двум штуцерным батальонам и открыл по ним частый и меткий огонь.
Картечные залпы его орудий расстроили турецкие ряды и загасили их наступательное движение. Когда же до этих османских батальонов дошли руки и у нижегородцев, то Кульгачев еще несколько раз подъезжал к неприятельской пехоте, свернувшейся в каре, и опять в упор громил их картечью.
В промоины, образованные его залпами, стремительно врывались драгуны, часто-часто метя всех не догадавшихся упасть.
Вскоре попривыкшие к столь необычной тактике русских османы попытались ввести в дело здесь и свою артиллерию. И вновь отличился Кульгачев - когда русская кавалерия пошла вперед, он также ринулся на неприятеля, умудрился заскочить во фланг турецкой восьмиорудийной батарее и повел такую беспощадно-меткую стрельбу, что вражеские орудия враз замолчали. И более в течение боя голоса не подавали…
Драгуны налетели на эти орудия, и в результате на турок ударили только 8-й и полуэскадрон 7-го эскадрона, почти сплошь состоявший из георгиевских кавалеров. Они и полегли почти все. Лишь единицам во главе с Чавчавадзе удалось после атаки вернуться к своим. Все они были забрызганы своей и чужой кровью, но никто не обращал внимания на это.
Два орудия донцам не удалось докатить. Турки ринулись на них. Но им наперерез рванулись пикинеры Тихоцкого и два дивизиона, предводительствуемые князем Дондуковым-Корсаковым.
Их отбили. И они отошли. Но через некоторое время вновь устремились вперед.
Немного в стороне и впереди неподвижно стоял генерал Чавчавадзе и только молча поднимал вверх обнаженную шашку, посылая новую волну драгун на турецкие батальоны. Он знал, что невозможно выдерживать долгое время атаки его драгун, знал, что стоит ему сейчас дать туркам хотя бы наималейшую передышку, как они пойдут вперед и опрокинут его уже малочисленную кавалерию и не оправившуюся еще пехоту, зайдут во фланг русскому корпусу и соединятся с караяльским отрядом. И это будет конец И поэтому он вновь и вновь раз за разом поднимал руку с холодно блестящей шашкой, и новая волна шла размывать монолит турецких каре.
Неприятель видел его жесты, после которых на него накатывалась новая конная лава, и поэтому осыпал небольшую одиноко стоявшую кучку всадников плотным ливнем пуль. Рядом с Чавчавадзе был убит полковой адъютант штабс-капитан Кузьмин-Караваев, убит штаб-трубач. Один за одним сползают на землю конвойные. Но генерал как заговорен. Под ним убили его серого коня, на котором он начал сражение. Затем - его любимого карабахского жеребца. Ему подвели третью лошадь, но на этот раз счастье изменило ему, и, едва поставив ногу в стремя, как тут же опрокинулся на руки стоявшего за ним унтер-офицеру: осколок гранаты контузил его в поясницу.
Но он преодолел себя и снова сел на коня: обстоятельства к этому времени сложились так, что он не имел права ни на что, кроме боя. Ибо за несколько минут до этого к генералу Багговуту, руководившему левым крылом, прибыл ординарец Бебутова с приказанием взять Нижегородский полк и спешить на правый фланг, теснимый турками.
Багговут показал ординарцу рукой на поле боя:
- Нижегородцы все в работе! Нет никакой возможности вырвать их из дела. Возьмите линейцев. Доложите, что видите.
Тут же прискакал другой офицер:
- Командующий приказал взять, что можете, и спешить на правый фланг.
Багговут увел с собой дивизион тверцов и три донские сотни с ракетной командой. Ничего более не было. И вновь драгуны, воюя и за ушедших, шли и шли в отчаянные атаки на турецкую пехоту, постоянно усиливавшуюся подкреплениями.
Наконец после очередного напора нижегородцы, измученные и истерзанные, отошли опять. В эти мгновения какой-то турецкий офицер бросился из каре с небольшой кучкой подчиненных к одиноко стоящим орудиям.
Генерал Ясон Чавчавадзе гневно привстал на стременах.
- Господа! - тогда же вскричал другой Чавчавадзе, Захарий. - Выручайте пушки!
И первым, во главе нестройной толпы конных, устремился к пушкам. Произошла свалка, где всё перемешалось: свои и чужие, жизнь и смерть. Больше не было стройного полка - были лишь отдельные солдаты, которые сами вели бой, вдохновляемые лишь мыслью: "Умрем, ребята, но покуда живы, не пустим турок".
Ясон Чавчавадзе по-прежнему стоял впереди и лишь поднимал иногда вверх правую руку с оружием. По этому сигналу, единственному, который отныне сейчас воспринимался, смыкались кучки в десять - двадцать человек и шли вперед - на огонь и штыки.
Силы драгун истекали, а помощи от пехоты все не было. Наконец туда поехал полковник Тихоцкий, единственный оставшийся в строю штаб-офицер нижегородцев. Ему было что сказать - пехота вышла наконец из прострации.
Но русским батальонам на этом фланге так и не удалось себя показать - как только их батальоны ударили "атаку", турки, уже сломленные нижегородцами, начали отступление.
Чавчавадзе поймал этот момент и бросил вперед все, что у него осталось из полка. На этот раз вся турецкая цепь была изрублена, батальоны прорваны, а 10-й эскадрон капитана Сурикова даже отбил шесть полевых орудий.
Подоспели и тверские драгуны, оправившиеся после своей атаки в начале сражения. Еще не было восьми утра, а на правом фланге сопротивляющегося противника уже не осталось. Отряд, засевший на Караяле, не решился вмешиваться и поспешно ретировался через башкадакларское поле.
После окончания боя, когда остатки нижегородцев пришли на место сбора, ближайший к ним батальон Эриванского полка стал в ружье и приветствовал драгун победным "ура".
Это было уже после полудня, ибо после того, как нижегородцы опрокинули противостоящего им противника, на других участках бой продолжался часа три-четыре.
Но все же кончился: турки потеряли более трех тысяч убитыми, две тысячи пленными. У них было захвачено 15 орудий, два значка и четыре штандарта Бой был кровав - и русских тоже выбыло не менее трех тысяч. Кампания была выиграна - как и предыдущая, как и последующие на Кавказе в этой войне.
Сражение у Кюрук-Дара решила судьбу кампании 1854 г. на Кавказе. В нем 16 тысяч русских разбили 60 тысяч турок, гораздо лучше вооруженных. Разбили в битве, где не было общего плана сражения (ибо русские думали, что главная турецкая армия отступает к Карсу после взятия Баязета и оголения ее флангов, и в силу этого покинули удобную позицию, на которую - уже не покинутую - османы ночью предприняли наступление). Так что все решалось на ходу, волей честных начальников и смелостью и выучкой солдат.
Здесь кавказские войска во всей красе показали себя, принимая - каждый сам для себя - единственно возможное для воина решение. Как писал военный историк В. Потто, "войска, не мудрствуя лукаво, делали свое дело: где нужно было стоять - стояли, и их живую стену можно было, пожалуй, свалить, но не подвинуть вспять; где нужно было идти вперед - там шли, не считая врагов, и ломили все, что попадалось навстречу. Никаких резервов и вторых линий у нас не было: бились все, не рассчитывая на поддержку, и побили турок на славу! Это было высшее проявление военного духа, проявление той страшной нравственной силы, которою побеждали Румянцев и Суворов. Баш-Кадык-Лар и Кюрюк-Дар - это Кагул и Рымник нашего времени".
Солдаты долго еще вспоминали ожесточенность сражения у Кюрук-Дара. А в 3-м дивизионе даже сложили про эти события песню:
Кюрук-Дара кто помнит,
Тот помнит, как Петров
Сказал, что не уронит
Он славы храбрецов.
Пять раз ходил в атаку,
Пять раз вертался вновь,
В ту памятную драку
Везде лилася кровь.
В шестой повел опять он,
И с горстью храбрецов
Разбил врага, как громом, -
Прославил молодцов.
Не устояли турки,
И отдали назад
Забранные две пушки,
С своими зауряд.
Два наших командира
Погибли на штыках,
Петров был ранен также,
Но все стоял в рядах.
В тот день легло немало
Господь, простых солдат, -
Затем, что перед смертью
Не пятились назад.
Так бились на Кавказе. Так старались действовать и в иных местах…
БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ НА БАЛТИКЕ, БЕЛОМ МОРЕ, ТИХОМ ОКЕАНЕ
Начав войну против России, Англия и Франция решили вести боевые действия не только на Черном море, но и на Балтийском, Белом и на Тихом океане. Из этих водных пространств лишь на Балтике Россия имела серьезные силы.
На Балтику пришел объединенный флот союзников под командованием английского адмирала Непира и французского Парсеваля-Дешена. Флот насчитывал 52 линейных корабля и фрегата (из них - 27 паровых) и несколько десятков мелких и вспомогательных судов. Русский флот стоял на рейдах в Кронштадте и Свеаборге. Он насчитывал 26 парусных линейных кораблей, 9 фрегатов и 9 пароходо-фрегатов. Несмотря на значительное превосходство сил, союзники так и не решились атаковать русский флот в его крепостях.
В бесплодном ожидании выхода русских кораблей в море союзники осуществляли блокаду российского побережья, устраивая вылазки на прибрежные деревеньки и топя шхуны рыбаков. Провели они и бомбардировки нескольких финских городов. Там, где русских гарнизонов не было, им сопутствовала удача, где гарнизоны были - попытки бомбардировки и десантирования закончились ничем.
Так же закончилось и намерение подобраться к Кронштадту: союзным адмиралам стало известно, что подходы ко всем крупным российским портам защищены непривычными еще в то время морскими якорными минами, только недавно разработанными русским ученым Б.С. Якоби. Поэтому объединенный флот удовлетворился тем, что, выловив несколько таких мин, отправил их в Англию для изучения.
Неудачей закончились и попытки высадки десантов на финляндском и эстляндском побережьях в Экенесе, Ганге, Або и Гамлакарлебю. Единственным успехом в 1854 г. стал захват русского форта Бомарзунд на Аландских островах, для чего потребовались силы всего флота и 13-тысячный морской десант. Оценивая этот успех, лондонская "Таймс" писала: "Никогда еще действия такой громадной армады с такими мощными силами и средствами не кончались таким смешным результатом". Подобный же вывод про себя сделала Швеция, так и не решившаяся бросить свою специально сформированную для этих целей 60-тысячную армию в Финляндию для борьбы с русскими войсками.
В 1855 г. действия союзников на Балтийском море ограничились блокадой побережья, бомбардировкой Свеаборга и некоторых других городов.
Экспедиция на Белом море окончилась для союзников с еще меньшим результатом. Весной 1854 г. здесь появилась англо-французская эскадра из 3 паровых, 3 парусных фрегатов и 5 меньших судов. Русские силы здесь были гораздо меньшими. На 10 имевшихся судов было лишь 22 пушки. Приняв все возможные меры для укрепления берегов, местные власти раздали оружие крестьянам. Поморы, отличные охотники, были готовым ополчением. 14 июня союзные суда появились в устье Северной Двины, но были отогнаны пушечным и ружейным огнем с берега. Больше попыток подойти к Архангельску противник не предпринимал.
6 июля два парохода подошли к Соловецкому монастырю, надеясь захватить известные во всем мире монастырские богатства. Обстрел обители оказался совершенно безуспешным. В ответ раздались выстрелы старинных монастырских пушек. И произошло невероятное. Одно из ядер попало в английский корабль. Захватчики тут же снялись с якорей и отошли на безопасное расстояние.
На следующий день англичане потребовали сдачи монастыря, но настоятель Александр отверг эти требования. До вечера велся безуспешный обстрел крепостных стен. Попытались высадить десант, но, заметив в лесу на побережье вооруженный отряд, шлюпки с десантниками повернули назад к кораблям. Английская эскадра отошла от Соловецких островов.
Более успешно происходило разорение прибрежных деревень. Но и здесь союзники встречали отпор. Так, у деревни Пушилахты отряд местных жителей вступил в бой с высадившимися врагами. Было убито пять моряков и несколько человек ранено. В августе 1854 г. паровой английский фрегат подошел к селению Кола, неподалеку от позднее возникшего Мурманска. Два дня фрегат обстреливал город, который почти полностью выгорел, но вражеский десант был разбит местными рыбаками.
В кампанию 1855 г. действия английской и французской эскадр на севере были столь же безуспешны. Все ограничилось лишь нападениями на мирные деревни, где союзники вновь встречали отпор вооруженного населения. Попытки высадиться на берег пресекались. Так же неудачно окончился новый поход к Архангельску - два гребных судна 1 сентября 1855 г. были отогнаны артиллерийским огнем береговых батарей.
Тихоокеанский проект союзников закончился еще более фатально. Здесь англо-французские силы намеревались захватить Петропавловск-на-Камчатке, для чего была выделена особая эскадра из шести судов и несколько рот морской пехоты (всего 214 орудий). Командовали союзной эскадрой английский контр-адмирал Прайс и французский контр-адмирал Феврие де Пуант. 18 августа 1854 г. корабли союзников встали на якоря в Авачинской губе.
Намерение их было весьма конкретно, особенно учитывая, что орудий у союзников было больше раз в двенадцать, а людей - раз в шесть. Соотношение сил несколько изменил русский фрегат "Аврора" под командованием капитан-лейтенанта И.Н. Изыльметьева, прорвавшийся в Петропавловск в последний момент, что усилило гарнизон пушками в четыре раза, а людьми - в полтора. Всего защищали город около 930 солдат, матросов, добровольцев при 39 береговых и 29 корабельных орудиях.
Командир петропавловского гарнизона генерал B.C. Завойко превратил "Аврору" и транспорт "Двина", бывшие в его распоряжении, в плавучие батареи, загородив ими вход в гавань. В результате противник так и не рискнул войти в гавань Петропавловска. Орудия другого борта "Авроры" свезли на берег в дополнение к имеющимся. Всего на берегу было оборудовано 6 батарей.
По одной-то из этих батарей и сосредоточил весь свой огонь неприятель, начав атаку 20 августа 1854 г. Полное превосходство союзников привело к подавлению этой батареи. Разбив вслед за ней еще одну батарею, союзники высадили десант человек в 600 южнее города. Этот десант двинулся вдоль берега на Петропавловск, но натолкнулся на частый ружейный огонь залегших в скалах, оставшихся без орудий артиллеристов этих батарей. А когда и они, и бывшие рядом несколько русских отрядов, в общей сложности человек 150, пошли в штыковую атаку, десантники отступили на шлюпки и поспешно отплыли на свои корабли.