– Чем меньше думаешь, тем больше живешь! – засмеялся Жерар, – у нас теперь каникулы после страшной войны, Вахтанг! Мы имеем право повеселиться, ни о чем не думая!
Вахтанг не ответил, все также глядя прямо перед собой…
…Утром Жерар возился с "майбахом". Копался в моторе, что-то прочищал и протирал, тихо мурлыкал под нос незамысловатый мотив. Время от времени он погладывал на дом, но оттуда никто не выходил. Жерар забрался в кабину, завел мотор, внимательно прислушался, как работал двигатель. Включил и снова склонился над мотором.
Владимир проснулся, когда солнечные лучи упали ему на лицо, с трудом открыл глаза, облизнул запекшиеся губы. Встал, огляделся. Радом с диваном, в кресле, спал Вахтанг. Больше в гостиной никого не было. Владимир двинулся из гостиной, остановился в холле. В это время в спальной открылась дверь и вышла медсестра, запахнув на груди халат. В открытый дверной проем был виден Даниэль, лежавший на широкой постели.
– Гуген так… – мрачно поздоровался Владимир.
– Гутен так… как вы себя чувствуете? – испуганно спросила медсестра.
– Как в гробу – спокойно и тихо, – Владимир направился на кухню, бормоча: – Этот поляк неплохо устроился…
На кухне он открыл водопроводный кран и долго пил воду, поплескал себе на лицо.
– Приготовить вам кофе? – медсестра остановилась у входа.
– Лучше Даниэлю приготовьте, – Владимир опять склонился к крану, стал жадно пить..
…Жерар вновь включил двигатель, послушал, удовлетворенно прищелкнул пальцами: – Теперь машина в порядке. Он настроил приемник, повертел ручку. Сквозь треск и шипение прорвалась русская речь, потом английская, потом французская. Услышав родную речь, Жерар замер. Торопливый мужской голос, запинаясь от волнения, сообщал о том, что сегодня в Берлине в шесть часов утра подписана безоговорочная капитуляция гитлеровской Германии. Жерар вздрогнул, сделал звук громче.
– Сегодня в шесть часов утра в Берлине подписана полная и безоговорочная капитуляция гитлеровской Германии. На церемонии подписания капитуляции присутствовали: представитель Советского Союза маршал Жуков, представитель Великобритании фельдмаршал Монтгомери, представитель Франции генерал де Голь…
Жерар схватил с сиденья автомат, выскочил из машины и побежал к дому, стреляя на ходу.
– А-а-а, – бессмысленно кричал он и безостановочно гремела автоматная очередь.
Владимир, услышав выстрелы, кинулся в гостиную, схватил автомат и бросился к окну. Проснулся Вахтанг, тоже схватил автомат.
Даниэль выбежал из спальни, влетел в гостиную:
– Что?! Что!? Опять немцы!?
Жерар ворвался в дом, стреляя в потолок, по стеклам, по пустым багетовым рамам, по портрету фюрера. Когда кончились патроны в рожке, он швырнул автомат на пол и, молча улыбаясь, посмотрел на всех. И все, ничего не понимая, смотрели на него.
Тогда Жерар подошел к приемнику, включил его, повертел ручку настройки. И вот торжественный голос сообщил по-русски:
– …подписана безоговорочная капитуляция Германии! Даниэль побледнел, чуть не упал, резко пошатнувшись.
Вахтанг едва успел подхватить его здоровой рукой. У Владимира судорогой свело лицо, он стиснул зубы, проглотил ком в горле. Медсестра всхлипнула, закрыла лицо руками. А Жерар пошел плясать по гостиной, пиная ногами стол, стулья, кресла:
– Она кончилась, сукины вы дети! Она издохла, чтоб ей ни дна ни покрышки! Мы теперь вольные люди! Победители! Вы понимаете это, лагерные выродки!? – он обнял Владимира и расцеловал его, потом подскочил к Вахтангу и тоже расцеловал, потом кинулся тормошить Даниэля, запел во все горло: – Она кончилась, черт меня подери! Кончилась, трам-там-там! – он подхватил медсестру и затанцевал вальс по гостиной. – Она кончилась! Кончилась!
Из приемника гремел торжественный, победоносный марш..
…А вечером они ужинали при свечах. Воск плавился и стекал на старинные бронзовые канделябры. Пока медсестра ставила на стол блюда с разными кушаньями, Жерар, Даниэль, Вахтанг и Владимир копались в гардеробе, выбирая себе костюмы. Арестантские куртки и брюки валялись кучей на полу.
Жерар натянул очередной костюм, но и он был явно мал ему.
– На-ка, примеряй ты! – он бросил костюм Даниэлю, а сам достал новый. И следующий костюм на Жерара не налезал.
– С моей лошадиной фигурой надо иметь собственного портного, недовольно бормотал он, примеряя третий костюм. Застегнулся на все пуговицы, посмотрелся в зеркало, озорно подмигнул медсестре: – Какой жених пропадает, а? – Но одно неосторожное движение плечами – и раздается треск рвущихся ниток. Пиджак расползся по швам. Даниэль, Вахтанг, Владимир и девушка дружно рассмеялись.
С четвертым пиджаком произошла та же история. Жерар был явно огорчен, копался в гардеробе, ругался:
– Неужели в этом дурацком доме для меня не найдется одежды?
Владимир тем временем надел щегольский костюм с широкими остроконечными бортами. Посмотрел на себя в зеркало.
– Это не я.. – растерялся он. – Совсем не похож…
– Потрясающий джентльмен, – Жерар хлопнул его по плечу, – тебе женщины часто говорили, что ты красивый? – он подмигнул медсестре: – Как ты считаешь, он красивый?
– Да… – улыбнулась она, – очень красивый мужчина…
Вахтанг нашел темный костюм в светлую полоску, примерил, прищелкнул языком:
– Самый красивый мужчина – это я! Смотрите, друзья, таким я был до войны.
– Наверное, седины было поменьше, – улыбнулся Даниэль.
Вахтанг не ответил, долго и задумчиво смотрел на себя в зеркало.
Тем временем Владимир принес из прихожей кучу башмаков, бросил их на пол:
– Налетай – подешевело!
– Моего размера все равно нету, – безнадежно махнул рукой Жерар.
Все четверо начали примерять обувь. Жерару, конечно же, не лезли ни одни туфли. Он со злостью швырял их об стенку.
– Э, Жерар, попробуй вот это, – Вахтанг нашел в гардеробе и протянул французу смокинг с атласными бортами, белую рубашку с черной бабочкой.
Жерар оделся, вопросительно посмотрел на Вахтанга. Тот кивнул головой, поднял вверх большой палец в знак одобрения, сказал:
– Настоящий жених…
– Ого, Владимир, твой соотечественник все-таки стал говорить по-немецки! весело сказал Жерар, потом снял со стены пустую багетовую раму, приставил себе по пояс, застыл. Он действительно был похож на портрет. Засмеялась медсестра, улыбались Владимир и Даниэль. А Вахтанг опять сказал:
– Теперь ты похож на моего родственника.
– Интересно, кто он был, если ходил в смокинге? – спросил Владимир, повязывая галстук перед зеркалом.
– Старая грузинская фамилия… он был князь… – Вахтанг вдруг нахмурился.
– Князь? – Владимир удивленно взглянул на него. – Ты, значит, тоже княжеских кровей?.. Жерар, Даниэль, слышали?
– Князь? Маркиз? – переспросил Жерар и засмеялся. – В Грузии тоже князья есть?
– Там каждый второй – князь, – усмехнулся Владимир.
– Хватит об этом. Я пошутил, – хмуро ответил Вахтанг и отошел к окну, черному, запотевшему.
А Жерар вертелся перед зеркалом, прищелкивая пальцами:
– Представляете, я в таком виде появлюсь в Париже?
– Божественно! – сказал Даниэль. – Ты словно сошел с картины Рембрандта!
…И вот они все сидели за столом, в костюмах и белых рубашках. Медсестра, одетая в блестящее платье с глубоким вырезом на груди, подавала на стол блюда.
– За свободу! – крикнул Жерар, чокаясь со всеми. – Признайтесь, сукины дети, раньше вы даже не подозревали, что это такое!
Владимир и Даниэль выпили молча, Вахтанг сказал:
– За свободу всех, кто сейчас в неволе…
– А почему вы носы повесили? – удивился Жерар, – или вы не рады?
– Рады… – вздохнул Даниэль, не поднимая головы от тарелки.
– Мы теперь спокойно можем отправиться по домам! Я в Париж, Даниэль – в свою Польшу, Владимир – в Россию, Вахтанг – в Грузию!
– В Польше теперь хозяйничают русские, – нахмурился Даниэль, – они предали поляков, чтобы потом захватить Польшу… Мне там делать нечего…
– Еще одно слово про русских! – Владимир с силой ударил по столу. Зазвенели хрустальные фужеры.
– Да, продали! – повысил голос Даниэль. – Когда в Варшаве началось восстание Буй-Барановского, ваши танки стояли на другом берегу Вислы и ждали! Смотрели, немцы уничтожали Варшаву и поляков.
– Да плевать я хотел на твоего Буй-Барановского! Где вы были, храбрые вояки, когда немцы уничтожали Киев и Харьков! Когда от Минска остались одни развалины?
– Поляки дрались в подполье! – запальчиво ответил Даниэль.
– Подпольщики, ха-ха! – желчно рассмеялся Владимир. – Отсиживались в Польше со своим вшивым правительством! – он вскочил, сжал кулаки. – Лучше заткнись или я набью тебе морду!
Жерар оттолкнул Владимира, загородил Даниэля:
– Да что вы, сукины дети, с ума сошли! Меня всегда удивляли эти славяне! Как сойдутся, тут же наскакивают друг на друга, как бойцовые петухи! Хватит, или я вам обоим набью морду! И свяжу! Будете лежать тихо, а мы с Вахтангом будем пить вино и веселиться! Вахтанг, надеюсь, грузины – это не славяне?
– Нет… – Вахтанг с улыбкой покачал головой, – но тоже христиане.
– Слава Христу! – перекрестился Жерар. – Мы все тут христиане, все – нас осеняет Христос…
– Германию тоже осенял Христос, – сказал Даниэль.
– Нет! – теперь уже нахмурился Жерар. – Фашисты, как и коммунисты, безбожники! – он тут же спохватился, приложил руку к сердцу. – Ой, простите, кажется, я не то сказал.
– Ничего, стерпим, – пробурчал Владимир, садясь за стол
– Но ведь вы не коммунисты? – осторожно спросил Жерар, – вы просто грузин и русский?
– Я был кандидатом в партию…-сказал Владимир, – впрочем, тебе этого не понять, Жерар…
– Мой отец был коммунистом,-сказал Вахтанг.
– Я еще раз прошу прощения, – церемонно проговорил Жерар.
Некоторое время они ели в тишине. Постукивали о тарелки ножи и вилки. Владимир пил вино, вдруг сморщился, сплюнул на пол:
– Я не могу больше пить эту дрянь, – он встал, – я поехал в город. Достану шнапсу или спирту.
– А если тебя схватят? – спросил Жерар.
– Кто? – усмехнулся Владимир и сунул в карман пиджак пистолет, в городе давно американцы…
– Он прав… – Жерар некоторое время раздумывал, – а что, ребята? Прогуляемся в город? Действительно, надоело сидеть в этой конуре! "Майбах" большой, мы все поместимся!
Они все забрались в просторный "майбах". Владимир сел за руль, включил фары. Взревел мотор и машина прыгнула с места, понеслась по ровной, посыпанной битым кирпичом дорожке.
Скоро они выехали на шоссе. Два луча от фар упирались в глухую темноту, ровно гудел мотор.
– У меня такое чувство, будто снова я за штурвалом, – усмехнулся Владимир.
– Умоляю, осторожнее, – Жерар сидел рядом с ним, – ты везешь живых людей.
– Сколько до города, фройлен? – спросил Владимир.
– Примерно полчаса езды, – ответила медсестра. Она сидела между Даниэлем и Вахтангом.
– Интересно, трупы на дороге уже убрали или нет? – будто про себя спросил Владимир.
– Хватит о трупах! – умоляюще произнес Жерар, – мы едем в город за шнапсом! Как до войны!
– Боюсь, как до войны уже никогда не будет, – сказал Владимир.
Неожиданно в ночной тишине послышались странные гудящие звуки. Владимир остановил машину и выбрался на шоссе. Долго слушал, подняв голову к небу, пробормотал:
– Бомбардировщики… на восток пошли…
– Мы едем за шнапсом или нет? – спросил из машины Жерар.
В городке, куда они въехали, было темно и тихо. Дома с черными провалами окон, нигде ни огонька.
– Фью-ить! – присвистнул Жерар, – тут, как на кладбище!
– Где тут ресторан, фройлен? – спросил Владимир, – или что-нибудь в этом роде?
– Не знаю, – испугалась медсестра, – я никогда не ходила в рестораны…
– А где ты живешь? – спросил Даниэль.
– На Терлингер-штрассе. Это совсем близко. Третья улица, направо.
Впереди показалось освещенное здание. У подъезда стояли американские джипы и виллисы, прохаживался часовой. Из раскрытых окон слышны музыка, голоса, смех.
"Майбах" проехал мимо, чуть сбавив скорость.
– Веселятся… – с завистью сказал Жерар. Они опять свернули на глухую темную улицу, и вновь впереди показалось трехэтажное освещенное здание.
– Это госпиталь, – сказала медсестра.
Неожиданно из-за угла госпиталя навстречу "майбаху" вышел патруль. Трое солдат и офицер. Они загородили машине дорогу. Офицер помахал зажженным фонариком, приказывая остановиться.
– Влипли…-сказал Жерар.
Офицер подошел к машине, спросил по-английски:
– Кто такие? Документы!
– Мы заключенные из концлагеря, – по-немецки ответил Владимир.
– Документы, – нахмурился офицер, и его рука легла на кобуру пистолета.
– Нет у нас документов, – по-английски проговорил Даниэль, выбираясь из машины, – мы три дня назад бежали из концлагеря… Я – поляк, понимаете? Он француз, он – русский…
Владимир тоже вылез из машины, встал рядом с Даниэлем.
– Документы, черт вас возьми! – выругался офицер и вынул пистолет. Солдаты сняли с плеч автоматы. Один подошел к Даниэлю, сказал:
– Лейтенант, убей меня Бог, – это переодетые СС. С ними еще женщина.
– Всем выйти! – офицер взмахнул пистолетом.
– В машину, Даниэль! – крикнул Владимир и ударил офицера в подбородок. Точный, сильный удар. Офицер опрокинулся на мостовую.
Но Даниэль сесть в машину не успел – он уже сцепился с солдатом, пытаясь повалить его. Двое других американцев вскинули автоматы, но стрелять не могли, потому что их товарищ боролся с Даниэлем. Жерар протянул руку на заднее сиденье и взял автомат. С другой стороны машины выбрался Вахтанг, рванул американца одной рукой, пытаясь освободить от него Даниэля.
– Не лезь! – крикнул Жерар и выставил автомат в окно, дал очередь поверх голов американцев.
Офицер в это время поднялся с земли, крикнул солдатам:
– Возьмите хотя бы одного!
И все трое навалились на Даниэля. Тот отчаянно отбивался, кричал по-английски:
– Я же поляк, идиоты! Поляк!
Офицер выстрелил по машине, целясь в Жерара. Тот ответил. Пуля офицера пробила ветровое стекло. А солдаты дрались с Даниэлем и Вахтангом. Тому, видно, зацепили раненое плечо, и он согнулся от боли, упал на мостовую. Его стали бить ногами. И тогда Владимир выстрелил в офицера из пистолета. Тот упал на колени, крикнул:
– Стреляйте же! Стреляйте!
Владимир прыгнул в машину. Жерар дал очередь из автомата. Солдаты, увидев своего офицера лежащим на мостовой, отпрянули и схватились за автоматы. Одна, другая очередь полоснула по "майбаху". Завизжала медсестра. Даниэль помог Вахтангу подняться, впихнул его в машину. Машина взвизгнула протекторами по влажному булыжнику, понеслась вперед на сумасшедшей скорости. Сзади слышались крики, треск автоматных очередей. Видно, как от здания госпиталя бегут американские солдаты. Двое прыгнули в "виллис", завели мотор, через секунду машина понеслась в погоню.
Владимир наугад сворачивал в узкие переулки, проскакивал перекрестки. Он будто слился с машиной в одно целое, и глаза, не отрываясь, смотрели в темноту. Вот он чуть притормозил и с ходу свернул в глухую подворотню, резко затормозил. "Майбах" остановился, едва не врезавшись в чугунные ворота. Владимир выключил мотор. Стало тихо. В тишине через некоторое время послышался рокот автомобильных моторов и мимо подворотни, мазанув по стенам светом фар, проскочили один за другим два "виллиса". Машины удалялись, и, наконец, стало опять тихо.
Владимир включил зажигание, задом выехал из подворотни, развернулся в другую сторону. "Майбах" с ревом помчался по темным улицам.
– Хорошо мы выпили шнапса, – мрачно сострил Даниэль, – до сих пор ощущаю во рту его вкус.
– Слушайте, а что теперь делать? – спросил Жерар.
– Уносить ноги, – жестко усмехнулся Владимир, – я убил лейтенанта, а такое не прощается… Вахтанг, как плечо?
– Ничего… терпеть можно… Не надо было мне вылезать…
– Я убил лейтенанта, – сказал Жерар, – я стрелял из автомата.
– Неважно кто, – ответил Владимир, – американцы разбираться не станут, не то сейчас время – поставят всех к стенке и точка.
– Я же кричал им, что мы из концлагеря! – возмутился Даниэль.
– У тебя на лбу написано, что ты пленный? – язвительно спросил Жерар.
– А номера? У нас на руках номера! – не сдавался Даниэль.
– Плевали они на твои номера, – ответил Жерар, – теперь главное выбраться из этого проклятого городка.
– Здесь я живу… – сказала молчавшая до сих пор медсестра.
"Майбах" резко затормозил. Стало тихо, и все сидели неподвижно.
– До свидания, мадемуазель, – улыбнулся Жерар, – надеюсь, мы успели понравиться друг другу.
– Не поминай лихом, сестричка, – Владимир с улыбкой обернулся.
– Мы бы взяли тебя с собой, но… – Даниэль говорил с трудом. Неизвестно, что теперь будет дальше…
– Я понимаю, – покорно согласилась она и вдруг порывисто обняла Даниэля, поцеловала его. – Я успела вас всех полюбить… А тебя… тебя навсегда…
Даниэль погладил ее по плечам, попытался улыбнуться.
– Я буду молиться за вас… – она выбралась из машины, медленно пошла к темному подъезду…
…В американской комендатуре переполох. Сержант торопливо отстукивал по телеграфу: "Всем постам и контрольно-пропускным пунктам. Неизвестными совершено нападение на американский патруль. Лейтенант убит. Неизвестных пятеро. Четыре мужчин и женщина. Машина марки "майбах"".
Рядом с телеграфным аппаратом сидел сержант патруля, платком вытирал кровь с разбитой губы…
И вот уже по всем американским пунктам сообщают по полевому телефону: "Неизвестными лицами совершено нападение на американский военный патруль. Неизвестных пятеро. Четверо мужчин и женщина…"
…Утро. Пустынное шоссе. В придорожном кустарнике укрылся за свежей зеленью "майбах". Владимир, Даниэль, Вахтанг и Жерар сидя спят в машине, скорчившись от утреннего холода. Первым проснулся Жерар, потянулся, зевнул:
– Где мой утренний кофе, господа? Проснулся Владимир, ладонями потер лицо:
– Все было бы прекрасно, если бы не эти проклятые янки, – проворчал Жерар.
– Эх, сейчас бы выпить… – вздохнул Владимир. Даниэль молча достал из-под сиденья бутылку мозельского.
– Елки-палки, ксендз, ты просто свой в доску парень! – восхитился Владимир.
– Это не я, это – Вахтанг прихватил, – сказал Даниэль. Вахтанг в ответ только улыбнулся, ничего не сказал.
– Можно ехать на восток, до Дрездена… – задумчиво проговорил Жерар.
– Там русские, – сказал Даниэль, – нас троих сразу зацапают…
– А если двинуть в Париж? – спросил Владимир.
– Там американцы. Нас уже наверняка ищут, – вздохнул Жерар и взорвался: Черт возьми, только вчера мы были свободны, езжай куда хочешь, а сегодня никуда нельзя! – Он опять подумал и, наконец, его осенило:– Вот что, сукины дети, мы едем в Вену! Отсюда самая короткая дорога! В Вене я знаю каждый закоулок!
– Но там же американцы,-сказал Даниэль.
– Там и русские, и французы, – ответил Жерар. – Там мы сунемся во французскую миссию и они нас выручат! Хватит раздумывать, едем!